Мало тебя

- Я пришлю за тобой корабль. - в обычной манере, голограмма Пожирателя, повторив в точности его движения, сложила руки в боки и улыбнулась до ушей, гордо направляя взгляд вверх. - Я мог бы сам придти, - возразил Таинственный мужик, смотря и слушая очередной звонок от Пожирателя, который, на этот раз, приглашал его непонятно куда, - но раз ты настаиваешь... - И кстати, - вспомнил, что сказать ему ещё, чуть серьёзным взглядом посмотря на Таинственного мужика, - не надевай эту безвкусицу, что всегда на тебе. - Найду что-нибудь. - вздохнул он, потеряв веру на завалявшуюся одежду в шкафу. Отвернул голову в другую сторону, продолжая неслышно шептать, - Какой придирчивый. Бу-бу-бу. - Я всё слышу, и надеюсь, что ты услышал меня, - спокойное выражение лица сменилось на гордое, будто снова он выйграл его в шахматы, - Заика. Не успев возмутиться, как он отключил звонок и голограмма исчезла вместе со стендом, скрывшись в каменном полу бункера. Оставшись наедине с собой, начал искать свою же одежду, на которую надеялся, что не вырос из неё. Стоял уже в найденной одежде возле зеркала, которое покрылось пылью, ведь в нём никогда не было нужды. Провёл какой-то тряпкой. Вздохнул, за долгое время увидев не младшего себя, к которому так привык, а себя настоящего, более взрослого и, по идее, более мудрого, но с бесконечным днём сурка клетки мозга постепенно погибали. - С-соберись, тряпка. Разозлился на своё отражение в зеркале, оскалившись и выбросив тряпку на пол. Принялся подправлять воротник чёрной водолазки. Лет двадцать прошло, а она до сих пор ему как раз, как и эти джинсы. Выйдя на закрытую в горе посадочную площадку, пошёл к открытой двери пустого, небольшого истребителя. Как только он зашёл, дверь сзади него закрылась и корабль полетел точно вверх, через открытую щель вверху горы, устремившись в тёмный космос. Давно привыкнув ко всем этим кнопкам в корабле, к этому обесвеченному запаху и тусклым лампам, умиротворённо вглядывался в яркие звёзды за прочным стеклом. Что-то было в космосе именно для него, чего Заика пока не мог понять, с детства увлекаясь астрологией. Что-то таинственное и загадочное... Рассматривал планету, к которой уверенно направлялся корабль. Вблизи это казалась самая обычная, очередная планета, на которой были здания и, видимо, кто-то живёт или, по-крайней мере, жил, ведь никого похожего на разумный вид не было. Приземлившись на землю, корабль открыл дверь у самого в хода какого-то здание, не давая рассмотреть соседние. Зашёл в здание, как перед его глазами представилась картина просторного зала с десятками столов, но только один из них был дростаточно хорошо осветлён и накрыт. Зацепила хрустальная люстра, отражающая свет на белые, мраморные стены и, такой же, пол. - Прости, что назвал твой костюм безвкусицой. Засмотревшись на зал, очкарик дёрнулся от неожиданного голоса. - Ничего. - разглядывал его лицо, улыбнувшись и зацепившись взглядом низу, к его костюму. Белый пиджак, такой же белый галстук и синяя рубашка, застёгнутая на белые пуговицы с золотыми краями. Ему всегда нравилось удивлять очкарика новыми образами и этот не оказался исключением, - Никогда бы не п-подумал, что тебе идёт синий. Пожиратель хмыкнул про себя, довольно щуря глаза и подходя к нему. Взяв его руку, наклонился и поцеловал кисть. - Выпьешь со мной? - Если за твой счёт, пожиратель сердец. - А ты знаешь, - перехватил, встал и потянул на себя, крепко приобнимая его за талию, оказавшись лицом к лицу смущавшегося очкарика, - как пользоваться своим статусом. - О... а... - возвращал дыхание, - Шикарный и властный... - отвёл смущённый взгляд, упав лицом на его грудь, - С тобой хоть на к-край света, Пожиратель. Молча последовал за ухмыляющимся за единственный стол, который освещала свеча в фиолетовом подсвечнике. Как истинный джентльмен, отодвинул для Заики стул, вальяжно обойдя стол и сев напротив. Стояла плоская тарелка с сырными закусками, а в бокалах белое сухое вино. Позже убедился, что оно отдавало фруктовыми нотками, залипая на статного мужчину напротив, рассказывающего истории или детали из своей продолжительной жизни. Размылся момент того, как они встали из-за стола и стали танцевать посреди огромного зала, который освещался хрустальной люстрой. Это был вальс... в нечистом виде. Один не знал, как танцевать, не переставая давить босые ноги своему возлюбленному, который терпел, обнимая Заику за талию, с умилением смотря в косые, пьяные глаза и счастливое лицо. Так редко он это видит, улыбаясь в ответ, мягко привлекая в поцелуй, остановившись посреди зала. - Мать твою... - отстранился, чтобы посмотреть в его глаза, в его чёрную радушку и белый зрачок, который внимательно разглядывал его лицо, - Упакуйте мне его, он м-мне нравится. - Может ещё доставкой выслать? - открыто посмеялся. - Можно, но я лучше сам заберу. - как оценщик, заигрывая с дорогим экспонатом, подправлял его синий воротник, - Сломается, небось, п-по дороге, жалко будет. - Тебе когда меня жалко было? Тем более, ради кого я клонов создаю... - Чщ, чщ... - указательный палец прислонил к его, растянутым в улыбке, тонким губам, - Н-ничего, что мне интересен ты, а не т-твои клоны? И к тому же... - ловкими пальцами провёл от шеи до белого галстука, который был схвачен и его хозяина оттянули вместе с ним, - Чего э-это мы стоим здесь, посреди зала? - пьяно, но довольно улыбнулся, наблюдая за интересом Пожирателя, который послушно, как по поводку, следовал за ним, топая по мраморному полу. - Поля... з-закрой глазки. - так ласково он называл Пожирателя, когда просил о чём-то, и Просветлённый, с ожиданием, закрывал их, не смея подглядывать. Заика запрыгнул на пустой стол позади себя, расстёгивая синюю пуговицу на его белом пиджаке, снимая и надевая на себя. - Почему ты не сказал, что тебе холодно? - даже не видя, Пожиратель подправил его же отобранный пиджак, который был великоват Заике. Обнял его, прижав к груди, - Не молчи. - Прости, что не с-сказал раньше. - поднял на него голову, виновато заглянув в открывшиеся глаза. Пожиратель смотрел на него с сожалением и непониманием. - Что происходит? - взял щетинистое лицо в свои руки. - Поль... - губы затряслись. Хотел убрать лицо из рук, но он был слишком пьян и бессилен, - Ну Поль... - Не отпущу, пока не скажешь. - Ты р-редко со мной. - возможно, он раскололся под таким внимательным взглядом, - Мне мало тебя... - Знаю, - кратко поцеловал сухие губы, взяв его руки в свои, - но мы сейчас вместе, наедине. Ты и я. Заика затих, высвобождая руки, ими же начиная гладить синюю рубашку, которая скрывала красивое, мускулистое тело, от которого становилось завидно даже ему, но очкарик искренне восхищался тому, что Пожиратель именно с ним, а не с кем-то другим. Пьяно задыхаясь от возбуждения, в спешке снимал с себя джинсы, выкидывая их на мраморный пол, на котором неподвижно стоял белокожий мужчина, с интересом наблюдая за его действиями, всё так же стоя между его ног. Пиджак был великоватым и длинным, скрывающим смущающие места. Заика широко раздвинул ноги и посмотрел вниз, на пол, где красовались мирно лежащие джинсы, но его взяли подбородок. - Потерял? - Пожиратель передал в его руку потерянный предмет в виде небольшого тюбика смазки. - Д-да... - сглотнув накопившуюся слюну, смущённо принимая предмет, - когда успел... - Тебе будет удобно на столе? - Здесь и сейчас. Даже будучи пьяным, Заика кратко и чётко ответил, удивив мужчину своей настойчивостью и вовлекая в длинный поцелуй, во время которого ласкал и смазывал острозубого, не хотев смотреть вниз, в большей степени, из-за смущения. Пожиратель сам прервал поцелуй, вытянув длинный язык из его рта. - О, Первый капитан, - улыбнулся во все клыки, хриплым, но сексуальным голосом говоря непристойности, - разрешите обычному матросу зайти в вашу каюту, погреться. - припал к уху очкарика, который пребывал в шоке и смущении, - На борту довольно холодно. - Ради такого м-матроса я готов на всё. Обхватив Пожирателя ногами, сжал руками фиолетовую скатерть, как только разрешение было сказано. Нервно задышал, но белокожий был аккуратен, сжимая его руку на скатерте. - Скажешь, если что-то пойдёт не так. - серьёзно и переживающе высказал Пожиратель, целуя его ухо. - П-прошу... - дрожащим шёпотом взмолился заика, - не останавливайся. Дышать было тяжелее и тяжелее с каждым толчком, а в пиджаке было жарко, но очкарик категорически не хотел его снимать. Уже лежав на крепком столе, который выдерживал любой сдвиг, крепко держал Пожирателя за руку, простанывая в его губы, пока тот свободной рукой трогал Заику за худые ляжки, моментам подцепляя ловкими пальцами чувствительное место, спрятанное за длинным подолом белого пиджака. Очкарик взял себя, но не успел, будучи схваченным белой рукой. - Бедный, бедный мой мальчик, - поцеловав щеку, улыбнувшись, встал, разглядывая очкарика с ног до головы, остановившись взглядом на руке, взявшую твёрдый стояк, - как я мог забыть про тебя? Почувствовав руку своего любимого мужчины, как тело бросилось в дрожь и пьяный разум не издавал ничего, кроме стонов. Заика сильнее сжал руку Пожирателя, расслабленно выдохнув всей грудью. Вся беловатая жидкость оказалась в белой руке. Пожиратель, смотря в глаза Заики, приподнёс руку к своему рту. Выползший алый язык внимательно проходился от пальца к пальцу до ладошки. - Вкусен, как никогда. - облизываясь, усмехнулся он, смотря на смущённого очкарика. - А ты... а ты уже всё? - ему помогли сесть на стол. Он, прикусив губу, заёрзал на фиолетовой и мятой скатерти, пытаясь унять неудобную пустоту внутри и неприятное чувство. Видя, как Пожиратель внимает синий ремень в петли на белых брюках, Заика, со страхом, всхлипнул, - П-поль?... - Ну тише, тише. Не плачь, мой мальчик, - поднял с пола джинсы, помогая надевать их. Пожиратель и по виду был трезвее, чем Заика, - сегодня и завтра я весь твой. - Пра-авда?... - давно не слышав этих слов, он зарыдал, закрыв руками лицо. - Да, а теперь тебе нужно поспать. - взял рыдающего на руки, хлопая по спине и идя в сторону корабля, - Всё хорошо, я рядом. - пытался успокоить его, но тот не унимался, не веря в происходящее, целуя белую шею и руками проверяя лысую голову, крепче прежнего обхватив его ногами, - Я здесь. Мягко улыбаясь от каждого мокрого поцелуя, который раз утверждался в том, что единственный человек, который ему стал дорог за все его четыреста лет, самый ранимый, скрывавшийся за серой маской, сейчас плачет у него на руках как маленький, обиженный всем миром, ребёнок, которого он не позволит дать никому в обиду.