***
Шестьдесят первый год стал ключевым не только в истории СССР, но и в истории всего мира. Первый полёт в космическое пространство все равно что создание ключа, способного открыть дверь в новый мир. На космодроме была огромная толпа: инженеры-конструкторы, астрономы, что по своим замудрённым расчетам назначили нужную дату, врачи, готовившие кандидатов на столь ответственную миссию, сотрудники КГБ едва ли не всех рангов, которые волновались не только из-за ответственной миссии по охране всех присутствующих, но и из-за величия момента. Американский инженер подошёл так близко, насколько позволяла техника безопасности, и наблюдал за запуском космического аппарата чуть ли не с открытым ртом. Горячий ветер обдувал со всех сторон, а нос приятно щекотал запах сгорающего топлива и металла. Наконец-то «Восток» скрылся в небесных недрах, оставив после себя лишь исчезающий след, и активность переместилась к приборам связи. — Да, действительно полетела. Вы были правы. Когда товарищ Гагарин вернётся, он станет народным героем, — заметил Евгений, уже не курирующий инженера, как раньше. — Когда товарищ Гагарин вернётся, он станет мировым героем. Героем всего человечества, — заметил Эшли так, что к его словам не подкопаешься. — Каково это, когда мечта становится реальностью? И стоило ли оно того? — спросил напоследок Баженов, прежде чем отправиться писать отчет своему руководству. Парди повернулся к комиссару полностью не как к вышестоящему, но как к давнему другу. — Сегодняшний день не только приблизил нас как страну к небу, но и приблизил весь мир к моменту, когда каждый человек в едином порыве, без корысти, злобы и жадности, без морока религии и предрассудков, сможет протянуть руку и сорвать свою личную, желанную звезду. Сорвать не из эгоистичного порыва, но из здорового, невинного любопытства. Может быть, каждый из нас и будет забыт эпохой, но это не плохо, потому что наследие наших мыслей будет жить в веках. Так что… да, оно того стоило. Инженер бегло попрощался и поспешил в радиорубку, надеясь, что он не пропустил эфир из космоса, оставляя Евгения размышлять над сказанным и над тем, что кто-то уже сейчас ближе к звёздам, чем кажется.Часть 1
28 марта 2023 г. в 17:59
Сегодня в застенках КГБ необычайно оживлённо. Повод для такого гудения государственной машины более чем весомый — иностранный гражданин, выходец капиталистического мира, да ещё и в должности инженера-конструктора.
Нет, в этот раз ценный потенциальный кадр не был перехвачен разведкой, а пришел сам, просить политического убежища.
Ситуация, конечно, не единичная, но и довольно редкая в силу некоторых особенностей. Случай, для которого вызывают особых людей, одно появление которых вгоняет в состояние тревоги и постоянного напряжения. По длинному тускло освещённому коридору спокойным, уверенным шагом двигался к нужному кабинету комиссар государственной безопасности 3 ранга Евгений Владимирович Баженов.
Как и многие в этой сфере, он дослужился до столь высокого звания далеко не просиживанием штанов в теплых кабинетах. Профиль Евгения был прост и страшен одновременно: иностранные граждане как дружественных, так и враждебных стран. Хоть про методы комиссара даже коллеги иной раз говорили без лишних звуков, никто не смел сомневаться в эффективности и профессиональном чутье молодого сотрудника.
В помещении Баженов был в кожаном плаще и фуражке: весна этого года не жаловала ранним теплом, и холодное дыхание улицы ощущалось даже внутри здания. Наконец-то, нужный кабинет. Конвоиры отдали честь и встали по струнке смирно, будто выточенные из камня статуи.
— Вольно, — безучастно дал отмашку мужчина, заходя внутрь.
Сегодняшний экземпляр, пожалуй, внёс некоторое разнообразие в размеренную работу Баженова. Этнический американец, будто сошедший со страниц детских книжек про индейцев, на лицо молодой, но глаза выдавали истинный возраст с потрохами. Ребёнок Великой Депрессии, судя по несколько болезненной худобе. Тем не менее, какая-никакая военная выправка присутствовала. Штабной. Поцарапанные пальцы — фирменные следы от лезвий, которыми зачищают от лишний чернил бумагу. Работает с бумагами и много знает.
Евгений привык добывать всю интересующую его информацию сам из мельчайших деталей. Это гораздо быстрее и проще, чем ждать очередного ассистента из недр бездонных архивов спецслужб. Интересно, у ФБР тоже проблемы с бюрократией?
Сидящий напротив мужчина был абсолютно спокоен, и даже в некоторой степени умиротворён, что никак не вязалось со свежей ссадиной в районе губы. Да уж, хватило ума поцапаться с охраной посольства, куда пришёл просить убежище. Так себе начало сотрудничества. Тем не менее, Евгения даже позабавил этот факт.
— Ну что, товарищ нарушитель спокойствия, побеседуем? — начал свою речь на английском Баженов, но собеседник остановил его легким поднятием ладони.
— Можно на русском. Так будет проще нам обоим, — хмыкнул американец.
Евгений сделал ещё пару важных отметок в своей голове: фраза поставлена довольно плавно и грамотно, но произношение хромающее. Кажется, язык он изучал давно и в теории, почти не практикуясь в звуках.
— Даже так? Серьёзный подход. Итак, тогда сразу к делу: фамилия, имя, должность, звание. И причина, побудившая вас отказаться от «процветающего капитализма»?
Последняя фраза была произнесена в слегка издевательском тоне. Сотрудники подобного уровня по обе стороны океана прекрасно знали, как работает машина пропаганды и как тяжело заставить кого-то изменить своё мнение после неё.
— Эшли Эброкит Парди. Работал в НАСА на должности инженера-конструктора. В годы войны, как и все, рвался в Европу. Не пустили. Посчитали, что эта голова с дыркой во лбу будет лишней. Начинал с проектировки тяжелых истребителей, позже был переведён на космическое отделение. Иными словами, разрабатывал ракеты, — спокойно отвечал на все вопросы Эшли.
Разговор с первых слов вёлся под запись диктофона, поэтому Евгений не боялся упустить что-то важное.
— Значит, интеллектуальная элита? Откуда так хорошо знаете русский? Мне доложили, что в стычке с охраной посольства вы кого-то и по матери послали, — Баженов задал вопрос на отвлекающую тему, смотря за реакцией, но в глазах собеседника была не растерянность, а… стыд?
— В юношестве выменял учебник русского языка у случайного дипломата на одно из фамильных украшений. Да и потом… Среди моих предков были русские. Иммигрировали в Штаты незадолго до революции, а когда в стране случилась смена власти, то они поменяли фамилию. Хотели затеряться, чтобы не достали из-за океана, — стыдливо признался Эшли, комментируя свое поведение, — а про тот случай в посольстве… не совладал с нервами, признаюсь, моя вина.
Баженов нахмурился. Вот уж неожиданная смесь дворянской и индейской крови.
— Вот значит как. Не боитесь, что ваших предков окрестили врагами родины, и теперь эта тень автоматически падёт на вас?
Фраза «Враг народа» действовала на большинство людей почти что магически, заставляя их выдавать с потрохами все свои желания и соглашаться с любыми условиями. Но не тут-то было.
— Ваше государство относится милосерднее к врагам народа, чем моё государство относится к собственным жителям. Особенно, если их кожа недостаточно белая, — с улыбкой ответил Эшли, — знаете, как тяжело пробиться из места, которое называется «резервация»? Даже если по документам там просто деревня, любой чиновник брезгливо кривит носом, когда видит место рождения. Именно полурусское происхождение позволило мне добиться хоть чего-то, кроме беспробудного пьянства и нищеты. Однако, даже в крупных компаниях вроде того же НАСА ты не избавишься от клейма, которое на тебя навесили просто потому, что кому-то так захотелось.
Баженов вдумчиво слушал каждое слово. Мотив вполне себе был ясен. Мало кому понравится, когда его притесняют, особенно, когда ты ещё ничего не успел сделать.
— Занятно. И что же такого вы можете предложить Советскому Союзу, что позволит закрыть глаза на некоторые ваши особенности?
— Ох, хорошо, что напомнили. Не поймите меня неправильно, но… у вас не найдётся ножа? Хотя бы для конвертов, — застенчиво попросил инженер.
Евгению стало интересно, что будет дальше, и он протянул собеседнику свою финку. В любом случае, пистолет всё ещё при нём, и сделать глупость американцу не удастся.
Парди взял нож, снял с себя неприметный с виду пиджак, весьма стандартный по покрою, и вскрыл подкладку на полах, после чего извлек оттуда две папки с документами. Пускай бумаги были слегка помяты от столь необычного вида транспортировки, но комиссар сразу понял: к ним попало нечто очень ценное.
— Я хочу строить ракеты, мистер дознаватель. На родине на мне сразу поставили клеймо и отправили в глубокий запас, не пуская к актуальным разработкам. За космосом будущее, и, хоть я нисколько не умаляю мощи Советского Союза, но знания никогда не бывают лишними, не правда ли? Откуда у меня такая тяга к звёздам? Ну, это что-то вроде детской мечты, — Парди как-то в один момент расслабился, сказав всё, что знал и чем владел.
Евгению на ум пришло слово «блаженный», пока он смотрел на этого улыбчивого американца. В любом случае, последнее слово будет за его докладом и его мнением о «внезапном» госте.
— Смелый ход. В таком случае, теперь вам придётся заменить в своей речи слово «мистер» на слово «товарищ» и выучить русский без акцента. Но учтите, за вами будут приглядывать некоторое время. Простая формальность, — Баженов собрал свои и чужие бумаги, приняв решение.
В конце концов, избавиться от человека можно в любой момент.
— Да, я прекрасно понимаю, товарищ, — кивнул Эшли, и не рассчитывавший на что-то иное.
Довольно скоро эксперты установили, что документы, которые принес им инженер — государственной важности, и что попадись перебежчик с ними, то его свои же расстреляли бы на месте. Негласно американцу дали испытательный срок и куратора в лице сотрудника, что допрашивал его по прибытию. Потом была стандартная процедура выдачи нового паспорта, приписка к конструкторскому бюро и прочие бюрократические условности, которые Эшли слушал вполуха.
К всеобщему удивлению, Парди на новом месте работы освоился весьма себе резво, и уже через месяц мужчина резво носился по бюро, не то добывая свежей туши на чертежи, не то советуясь с кем бы то ни было из коллег.
Первое время товарищи по профессии сторонились американца, причем боялись они не столько его самого, сколько его куратора из КГБ, который иногда появлялся на границе поле зрения и одним своим присутствием напоминал всем вокруг, что верха следят за каждым из них.
Что же до самого Эшли, так его, кажется, присутствие комиссара абсолютно не беспокоило. Более того, иногда у инженера хватало наглости даже подойти к будто бы случайно проходившему мимо Баженову и попросить крепкого Беломора на перекур. Впрочем, скоро и с этим свыклись привыкшие к потрясениям люди, и товарищ Парди даже обзавёлся приятелями.
— Ребят, да у него же на лице всё написано! Он же наш! Разве может быть не коммунистом краснокожий? — пошутил старший по группе конструктор Дмитрий под хохот цеха.
Эшли не обижался на такие добродушные шутки. Более того, он находил это забавным и сам от души хохотал, пока проходящий мимо офицер не заставлял всех присутствующих попрятаться за свои столы от греха подальше.
Баженову даже стало скучно в какой-то момент. Никаких диверсий, никаких попыток припрятать секретные документы. Американец был даже порядочнее некоторых местных умельцев.
Единственное, что Эшли иногда выходил на улицу и, стоя под промозглым ветром в одной рубашке и пиджаке, подолгу смотрел на ранние звёзды и представлял, как однажды туда полетит спроектированная им ракета. Впрочем, такие странности ещё ни одному государству не повредили, и комиссару оставалось только терпеливо дожидаться, пока подопечный насмотрится в своё удовольствие.
— Что, Евгений Владимирович, как успехи? — поинтересовался у сослуживца подошедший однажды офицер.
— Как у всех: не отсвечивает, работает на благо коммунизма, когда якобы никто не слышит смеётся над сомнительными шутками коллег, — отмахнулся Баженов, — скоро позовут главного конструктора, готовят какой-то сверхчертёж. По разговорам, надёжный вариант.
— Хотелось бы. Говорят, американцы наступают нам на пятки в космической гонке, и успех был бы нам очень кстати.
Чинно вздохнув о своём, офицеры разошлись по делам. Через два месяца после этого разговора чертёж, что послужит началом к созданию ракеты нового поколения, был готов. Проект успешно был представлен Королёву и защищён в каждом своем аспекте.
— У вас такая уверенность в том, что ракета полетит, это даже восхищает, — Баженов по долгу службы задавал неудобные и странные вопросы, появившись позади Эшли, как всегда, внезапно.
— Она не может не полететь. Просто не может, — отвечал Парди, каждый день приходивший посмотреть на процесс строительства, — наверное, из-за меня вам каждый день приходится мотаться сюда. Простите, но я ничего с собой поделать не могу, товарищ Баженов. Мне доставляет удовольствие смотреть, как результат моих трудов обретает материальное обличие.
— Вы не первый и не вы последний инженер, товарищ Парди, кто ошивается здесь. Это нормальная практика, что вы так интересуетесь проектом, — ответил Евгений, исчезая так же тихо, как и появился.