Elevator

Циркуляция воздуха становится менее застойной, в то время как лифт поднимается на ещё один этаж. Это желанная отдушина от жары и влажности, по-прежнему давящих, как и в недрах пещеры. Рёв магмы вторит настроению, хотя на самом деле является всего лишь белым шумом в своей пульсации. Удивительно, как молчалива земля, несмотря на то, что она такая громкая. Промышленный лифт, покрытый плёнкой влаги, грузовой пыли и свежевытоптанной грязи, верен себе: электромотор тихо гудит, прочные тросы тянут лёгкую ношу. Подъёмник усердствует, чтобы держаться ровно при тряске, и это полностью вина слишком живого груза внутри. Морщась и проталкиваясь изнутри, как если бы лифт самопроизвольно вздыхал, пальцы жадно хватаются сквозь щели проволочного ограждения кабины, мужские ладони сжимаются так крепко, что костяшки грозят разорвать кожу. Ограждение бешено гремит, впрочем его едва слышно из-за десяти тысяч других звуков, раздающихся по всему подземному сооружению. Так же глухо чередование английского и испанского, а матерщину Луиса цензурит механический лязг и жужжание лифта, который становится ближе к поверхности. Склонив голову между напряжённых плеч, Луис находит последние силы, чтобы не рухнуть вперед и носом в ограждение, пока Леон грубо трахает его сзади. Однако недостаточно грубо, если перевод Леона ему не изменяет. Кожаные подошвы ботинок Луиса скрипят, когда его длинные ноги раздвигаются шире, а Леон проталкивает свой член настолько глубоко, что его мошонка шлёпается о другую. Единственное преимущество сырости пещеры — дополнительная влажность, слюна для облегчения тесноты уже высохла. Луис снова вскрикивает, сильнее сжимая мышцы и поощряя Леона не останавливаться. Как адепт многозадачности, что и требуется от федерального агента, Леон перемещает одну из своих рук с талии Луиса ему на грудь, проскальзывает внутрь полурасстёгнутой косухи, чтобы поласкать там. Они полностью одеты, их штаны чудесным образом до сих пор крепятся на бедрах, даже когда ремни раскачиваются по обеим сторонам. Леон возится с рубашкой Луиса, но быстро бросает попытки расстегнуть, слишком глупые в данный момент из-за возбуждения, и вместо этого проникает в вырез. Луис выгибается навстречу его ласкам, откидывая голову на плечо Леона. Этот порочный рот продолжает трещать всевозможные ругательства из своего обширного лексикона, и Леон принуждает Луиса к поцелую, только бы заткнуть достаточно надолго, чтобы сконцетрироваться на оргазме. К тому же им не нужно лишнее внимание. Для артистизма есть время и место, но прямо здесь и сейчас Леон на сверхсекретном задании, и осталось не так много времени до прибытия лифта в пункт назначения. Луис глушит смех в голодном укусе Леона, думая, что тот всё же прав. Им трудно дышать, и приходится прервать мокрый сеанс поцелуев, прежде чем их языки получат шанс поиметь друг друга в глотку. Низкий уровень кислорода в пещере делает дыхание Леона и Луиса более затруднённым, пока они приближаются к кульминации. Судя по тому, как кривятся его губы, Луис собирается снова засмеяться, но вместо этого срывается на слабый стон, когда Леон перегревает его внутренности горячими брызгами. Именно этот жар, а также грубое трение Леона, входящего и выходящего, окончательно сбивает Луиса с ограждения. Леону кое-как удаётся поймать Луиса, перед тем как тот свалится в вязкую лужу их собственной похоти. Резко выдохнув через стиснутые зубы, Леон не знает, как он объяснит свою запятнанную униформу любому, кто осмелится спросить, но плевать. Он будет беспокоиться об этом позже, ох, примерно спустя полминуты, когда лифт замедлится до скорости улитки, зацепившись за выступ, прежде чем полностью остановиться в пункте назначения. Луис же низко и довольно урчит, натягивает пафосную ухмылку, поднимая штаны и освобождаясь от хватки Леона. Луис лукаво шутит над тем, что он знал: в конечном итоге опробует Леона, но чтобы так скоро с совсем недавнего знакомства? Луис впечатляет даже самого себя! Леон фыркает, но не спорит, на что Луис улыбается ещё лучезарнее: эго насытилось. Выскакивая из лифта, Луис триумфально заявляет о своём сильном желании выбраться из этой клоаки на свежий воздух. Брови Леона срастаются вместе, когда он наблюдает, как тот жизнерадостно направляется к выходу. Как бы красив ни был вид подпрыгивающей на каждом шаге задницы Луиса, идеальной как издалека, так и вблизи, Леон жалеет, что не затащил его обратно в лифт для ещё одного поцелуя. При этом самое странное, что он не может точно решить, откуда следует это сожаление. Леон наклоняет голову, словно прислушиваясь к чему-то; прядь волос отбрасывает тень на суровый взгляд с тяжёлыми веками. Большой палец инстинктивно касается рукояти спрятанного ножа, и ему приходит в голову, что он понятия не имеет, что чувствует прямо сейчас. Или ощущает.