Без обмана

Это было немного странно – проводить с Цюань Ичжэнем времени едва ли не больше, чем во времена их ученичества. Ещё страннее было то, как быстро Инь Юй к этому привык. Конечно, сразу после возвращения физического тела, Инь Юй поступил как обычно: сбежал от шиди в Дом Блаженства, ожидая получить от градоначальника Хуа задание разгрести дела, накопившиеся за время его отсутствия. Их была целая гора, как смутно надеялся Инь Юй. Так что о Цюань Ичжэне он мог забыть напрочь. Или, точнее, спрятать мысли в дальний уголок сознания – не вспоминать о своём шиди Инь Юю не удавалось даже в самые отчаянные моменты. Вместо этого градоначальник Хуа распорядился приглядывать за «своим недоразумением» и отвечать на его вопросы, чтобы тот не приставал с ними к Его Высочеству Сяньлэ. Пришлось подчиниться. Первым делом Цюань Ичжэнь спросил: «Ты ненавидишь меня?» Инь Юй легко ответил «Нет» и немного расслабился. И Цюань Ичжэнь, по своему обыкновению, тут же поверг его на лопатки. «Я тебе нравлюсь?» Градоначальник Хуа велел «отвечать», но не «отвечать правдиво». А поскольку Цюань Ичжэнь поверил бы любому слову своего шисюна, солгать ему было бы очень легко. Однако Инь Юй, по своему обыкновению, всё испортил и, глядя в полное радостного ожидания лицо, чистосердечно ответил: «Да». Даже без приказов градоначальника Хуа… нет, даже с помощью градоначальника Хуа, он не смог бы отвязаться от Цюань Ичжэня после этого. А тот не стал выспрашивать ничего про то происшествие с Парчой, вернулся к лёгким вопросам. Нужно ли помочь Инь Юю вернуться на Небеса, нравится ли ему работать на градоначальника Хуа, что именно ему нравится в этой работе, есть ли у него друзья в Призрачном городе… Даже «Почему ты от меня убегал?» не спросил. Через какое-то время Цюань Ичжэнь ушёл, но пообещал вернуться завтра. С тех пор он заходил чуть ли не каждый день. Говорил о своих делах – обычно у него всё шло довольно однообразно: тренировки и редкие битвы, но, рассказывая о повторении очередного упражнения, он всегда лучился так, что у Инь Юя не хватало духу его прерывать. Потом всегда спрашивал о дне Инь Юя, а затем, разумеется, часто перебивал, закидывая вопросами об обитателях Призрачного города и аспектах их жизни. Иногда он приносил что-нибудь. Небольшие сувениры: особенно вкусные танхулу, или необычайно крупный пион, или веер с рисунком потешного зверька, или даже редис, похожий на маленького человечка. А затем, чуть вытянув шею, как птенец в ожидании корма, спрашивал: «Тебе нравится?» Новообретённая честность из раза в раз вынуждала Инь Юя отвечать «да». Каждый раз Цюань Ичжэнь улыбался так, словно все предыдущие его дары отвергали. Иногда они устраивали спарринги. Инь Юй пытался отговориться, что его навыки теперь заметно уступают навыкам шиди, но Цюань Ичжэнь убеждал, что готов научить его новым приёмам, и со временем Инь Юй уступил. На самом деле в неспокойном мире демонов и призраков даже секретарю градоначальника Хуа приходилось вступать в стычки чаще, чем можно было ожидать при такой должности. Инь Юй всё ещё не мог сравниться с Цюань Ичжэнем, но был далеко не так плох, как опасался сам. Иногда ему даже казалось, что используй он вовремя грязные приёмы, подсмотренные у того или иного духа, то вполне мог бы вырвать победу. Но тогда Цюань Ичжэнь попросил бы обучить его этому новому движению, а Инь Юй не смел осквернять боевой стиль одного из величайших богов войны разбойничьими уловками. Так что он проигрывал – но, по крайней мере, осваивал приёмы лучших мастеров. Инь Юй по-прежнему не понимал причин, по которым Цюань Ичжэнь столь настойчиво рвался проводить с ним время, но коротать часы рядом с ним было намного удобнее, чем бегая от него. Как будто они – пара обычных соучеников, пошедших по разным дорогам, но сохранивших былую дружбу. Кажется, сам Цюань Ичжэнь верил в это, а Инь Юю притворство давалось легче, чем было на Небесах. Когда Цюань Ичжэнь в очередной раз влетел, воскликнув: «Смотри, что я тебе принёс!», ответная улыбка Инь Юя вышла настолько легко, что ему пришлось напоминать себе о её искусственности. – Помнишь, ты мне рассказывал, что хотел бы ещё раз послушать, как госпожа Си играет на эрху? Инь Юй кивнул. Действительно, несколько недель назад ему выпала возможность услышать выступление артистки, набиравшей известность в человеческом мире. Поскольку она пока была жива и пребывала в полном здравии, а Его Высочество Сяньлэ не питал к музыке особого пристрастия, в ближайшие несколько десятилетий Инь Юю вряд ли снова представился бы подобный случай. Цюань Ичжэнь улыбнулся шире, протягивая на ладони свой подарок: – Это кисть Тысячи Мелодий, изготовленная из волос из бороды данху[1] и… и… неважно! Но она может… – Воспроизвести любую мелодию, если написать ею название и имя исполнителя. – Да! – размашисто кивнул Цюань Ичжэнь. – Шисюн всё знает! Ещё бы он не узнал эту кисть. Она давно пылилась в недрах Дома Блаженства! Если бы он немного напряг память, то вспомнил бы и как именно градоначальник Хуа её получил. Вроде бы сам Инь Юй косвенно приложил к этому руку… Нет, это совершенно неважно! Важно то, каким способом это сокровище заполучил Цюань Ичжэнь. Возможно, Хуа Чэн и относился к чудесным артефактам с пренебрежением, но не настолько, чтобы раздавать их направо и налево. И, разумеется, Цюань Ичжэнь не мог её украсть – сама эта идея была нелепа на стольких уровнях, что Инь Юй её немедленно отмёл. Выиграть в азартной игре у градоначальника Хуа было невозможно даже такому счастливчику, как Цюань Ичжэнь. Оставался только обмен. Но что мог предложить Цюань Ичжэнь, что сам глава Призрачного города и муж Небесного императора счёл бы хоть сколько-нибудь заслуживающим внимания? Градоначальник Хуа при заключении сделок был умён и безжалостен: он оценивал предметы и услуги не по формальной их стоимости, а по тому, насколько ценны они были для просителя, и требовал в ответ то, что было бы равнозначным для него самого. А после свадьбы, казалось, он заполучил всё, о чём когда-либо мечтал, и весь мир, за исключением Его Высочества Сяньлэ, мог рассыпаться в пыль – Хуа Чэн и глазом бы не моргнул. – Что ты отдал взамен? – сглотнул Инь Юй. – Мне пришлось пообещать, что я пропущу следующие четыре тренировки с Се Лянем. Ох. Разумеется. Они тренировались раз в неделю. Цюань Ичжэнь был в восторге от Его Высочества, который знал «все-все приёмы, даже из стран запада» и был одним из немногих, кто мог одолеть его в честном поединке. То, что этот шиди, думающий только о сражениях, отказался от этого ради Инь Юя… Обычного «спасибо» недостаточно, ведь так? Инь Юю показалось, что он знает, как можно отплатить Цюань Ичжэню равной для него ценой. Виновата была проросшая привычка постоянно находиться рядом с ним. Или невесть откуда взявшаяся честность при ответах на его вопросы. Или неизменная потребность Инь Юя рушить свою жизнь. Он потянулся вперёд и коснулся губ Цюань Ичжэня своими. Инь Юй ожидал, что тот отреагирует с тем же пылом, с которым воспринимал каждое его действие. Полезет языком. Стукнет лбом, притягивая ближе. Укусит в своём рвении. Цюань Ичжэнь не сделал ничего. «Может, он просто не понял, что нужно делать», – подумал Инь Юй. Он приоткрыл рот. Втянул нижнюю губу Цюань Ичжэня в рот, подталкивая к продолжению. Ничего. Цюань Ичжэнь даже не оттолкнул его. Как будто… это не имело значения. Инь Юй разорвал поцелуй. – Прости, – только и оставалось сказать ему. Потому что сейчас у него не нашлось обвинений для Цюань Ичжэня. Порывистый, неуклюжий, бесцеремонный, не понимающий правил вежливости шиди опять всё сделал правильно. Это его разумный и воспитанный шисюн ошибся. Снова. Первым порывом Инь Юя было сбежать куда подальше, но Цюань Ичжэнь, очевидно, инстинктивно почуял это и успел схватить его за руку. Он спросил: – Ты извиняешься, потому что у тебя не получилось передать духовные силы? Но они мне были и не нужны. О боги. Цюань Ичжэнь даже не знал, что означают поцелуи! С одной стороны, это было неудивительно: он всегда демонстрировал ошеломляющее пренебрежение к любым сферам жизни, не связанным с боевыми искусствами. С другой, трудно было представить, чтобы в Небесной столице не нашлось желающих обучить красивого и могущественного бога войны искусству телесной любви. Его путь самосовершенствования это не возбранял. А полное пренебрежение этикетом отпугнуло бы некоторых, но сил Цюань Ичжэня хватало, чтобы многие согласились закрыть глаза на его странности ради возможности укрепить собственное положение. Если уж даже на самого Инь Юя нашлись охотницы… Разве что сам Цюань Ичжэнь не подпустил бы их. Он редко искал чужой компании – за исключением Инь Юя и, последнее время, Его Высочества Сяньлэ. Так что вина за пробел в его образовании вновь ложилась на плечи Инь Юя. Но нужно ли его заполнять? Если сам Цюань Ичжэнь этим не интересуется, то признание Инь Юя всё осложнит. Цюань Ичжэнь на многое пошёл бы ради него. Вряд ли он бы стал рассматривать доступ к своему телу как что-то особенное. Это был бы всего лишь новый способ провести время с шисюном и сделать ему приятное. Он бы уступил в этом, а потом опять – опять! – не понимал бы, почему на него злятся, когда он выполняет всё, что от него требовалось. Инь Юю следовало воспользоваться удобной отговоркой про духовные силы. Вот только никак не получалось собраться с мыслями и придумать убедительную ложь. – Шисюн? – позвал его Цюань Ичжэнь. – Что-то не так? Это был другой поцелуй? – Что значит «другой»? – спросил в замешательстве Инь Юй. – Когда целуют человека, который нравится. Он знал?! Он всё-таки знал?! Он всё это время знал?! Кто-то его научил?! – Откуда ты знаешь об этом? – Кровавый дождь мне рассказал. Это было ещё до того, как ты… вернулся. Мы охотились на монстра в западных горах, и у Се Ляня кончились духовные силы. Я предложил помочь, и тогда Кровавый дождь очень-очень подробно мне всё объяснил. Он не плохой человек. Мало у кого хватает терпения объяснять как следует, – закончил Цюань Ичжэнь с улыбкой. Инь Юй почувствовал укол стыда. От того, что Цюань Ичжэню в голову бы не пришло, что его шисюн тоже относится к плохим людям, которым не достаёт терпения, становилось лишь хуже. Впрочем, градоначальник Хуа вряд ли разъяснял всё это в роли добродушного наставника. Скорее всего, его слова сочились ядом, который для Цюань Ичжэня оказался слишком тонок. А если бы не благоволение Его Высочества Сяньлэ, всё закончилось бы куда плачевнее. – Шисюн, ты не ответил. Почему ты меня поцеловал? Я тебе нравлюсь? – Я же говорил, что нравишься, – попытался уйти от ответа Инь Юй. Тщетно. – Есть разное «нравишься». Какое «нравишься» это было? Как у Кровавого дождя и Се Ляня? Да кто бы отважился сравнивать свои чувства с чувствами градоначальника Хуа? Конечно, Цюань Ичжэнь не лицезрел его пыл в первом ряду на протяжении многих лет, но и всем известных фактов должно было хватить, чтобы оценить небывалое упорство Хуа Чэна. С другой стороны, Инь Юю легко представлялось, как Цюань Ичжэнь запускает в небо тысячи фонариков, решив, что это понравится шисюну. Чувства Цюань Ичжэня тоже заслоняли всё, как облако серы от взорвавшегося вулкана. Но, как сказал сам Цюань Ичжэнь, существует разное «нравишься». – Ты не отвечаешь, – произнёс тот с обидой. – Ты просто хочешь поиграть со мной в тучку и дождик? А это-то ему откуда известно?! – Про это тебе тоже градоначальник Хуа рассказал? – Нет, про это говорили другие шисюны, ещё когда мы учились. Они рассказывали, что с помощью этих игр можно увеличить своё самосовершенствование. Но, по-моему, лучше просто потренироваться ещё несколько часов! Инь Юй осторожно уточнил: – Ты уверен, что они всё правильно тебе объяснили? Их бывшие соученики ради шанса унизить Цюань Ичжэня легко могли показать ему оленя и сказать, что это лошадь, а с него сталось бы им поверить. – Да! В Небесной столице были те, кто предлагал мне этот способ. Некоторые думали, что я не знаю, что это, и объясняли всё подробно. Я им всем отказывал, – он хотел добавить что-то ещё, но Инь Юй его перебил: – Как ты мог знать про весенние игры ещё в ученичестве, но узнать про поцелуи лишь недавно? – Но ведь поцелуи не имеют отношения к совершенствованию. С их помощью можно только передать немного духовной энергии, но мало кто пользуется этим способом из-за другого значения поцелуев. Кроме того, в тучку и дождик ещё играют, чтобы завести детей, поэтому о таком важно рассказать. От поцелуев детей не бывает. Наверное, Инь Юю следовало поблагодарить небеса, что хоть это Цюань Ичжэнь знал. – У игры в тучку и дождик тоже есть другое значение. – Правда? Какое? – поднял брови Цюань Ичжэнь. Как будто так сложно самому догадаться… И это человек, который слёту запоминает самые сложные приёмы. – Такое же, как и у поцелуев. Лицо Цюань Ичжэня просветлело: – Я понял! Потому что заниматься этим очень приятно, а когда человек тебе нравится, ты хочешь сделать ему приятное. А можно играть в тучку и дождик и целоваться одновременно? – Да. Многие обычно так и поступают. – Здорово, – Цюань Ичжэнь сверкнул зубами в улыбке. – Знаешь, шисюн, сегодня ты задаёшь вопросов больше, чем я. Мне нравится, что ты хочешь больше узнать обо мне. Но из-за этого ты забываешь ответить. В каком смысле я тебе нравлюсь? Любой другой человек давно бы догадался, что Инь Юй отчаянно пытается сменить тему, и бросил настаивать хотя бы из чистой вежливости. Впрочем, ожидать подобного от Цюань Ичжэня было бы наивно. – Тогда ты ответь первым, – сказал Инь Юй, – зачем ты подарил мне эту кисть сегодня? – Хотел сделать тебе приятное. – Зачем? – Потому что ты мне нра… О! Ты мне нравишься, как самый дорогой человек для меня. Если нам можно вступить в брак – я хочу вступить в брак, а если ты согласишься поиграть в тучку и дождик – я буду рад поиграть с тобой. Ты единственный, с кем я бы это сделал, и совсем не ради совершенствования. Опять ему далось без труда то, с чем никак не мог совладать Инь Юй. Ничего не поделаешь… Инь Юй снова вздохнул: – Я испытываю нечто похожее. Цюань Ичжэнь рванулся вперёд так, будто хотел сломать лбом его переносицу. Инь Юй едва успел выставить одну руку в качестве защиты. Цюань Ичжэнь остановился и мягко отвёл её в сторону. – Шисюн? – спросил он едва ли не робко. – Можно тебя сейчас поцеловать? Инь Юй кивнул. На этот раз получилось примерно то, что он представлял: Цюань Ичжэнь двигал губами, словно пытаясь жевать без зубов, и получилось донельзя мокро. Инь Юй отпрянул: – Придётся поучить тебя этому. – Я буду рад снова учиться у шисюна, – расплылся в улыбке Цюань Ичжэнь. – А когда у нас будет свадьба? Сва?.. Как он вообще перешёл к этому? Инь Юй мысленно отследил нить разговора. Возможно, слова Цюань Ичжэня и напоминали брачное предложение, но ведь его ответ не был однозначным «да» или «нет». Почему его шиди приписывает фразам дополнительное значение, только когда это совсем неуместно? – Мы не можем пожениться, – отрезал он. – Почему? Се Лянь с Кровавым дождём женаты! Опять это сравнение! Может, сам Цюань Ичжэнь и был подобен Небесному императору, но разве можно ставить Инь Юя в один ряд с градоначальником Хуа? Как ты, один из сильнейших богов, собираешься ввести в свой дворец третьесортного изгнанника? Что скажет вся Небесная столица? И тут Инь Юй осознал две вещи: первая – это то, что Цюань Ичжэня никогда не волновало мнение прочих небожителей, а вторая – что дружба с новым Небесным императором, пожалуй, способна послужить неплохим щитом от сплетен. Особенно учитывая, что Инь Юя изгонял Цзюнь У, которого теперь бывшие лизоблюды старательно поливали грязью. – А… давай лучше проверим как работает твой подарок! – Инь Юй поспешно схватил позабытую кисть. – Но я же не люблю музыку. Почему мы не можем пожениться? Уже очень давно Инь Юю не было столь сложно ответить на вопрос Цюань Ичжэня. Да и вообще на чей бы то ни было. Ему следовало бы запомнить, что Цюань Ичжэнь не ведал полумер. Кажется, его достоинство снова потерпело сокрушительный удар. Он прикрыл глаза рукой. – Хорошо. Я поговорю с градоначальником Хуа, чтобы он предоставил мне отпуск. Подготовка к свадьбе займёт много времени.