***
Утро после знатной попойки никогда не бывает добрым. Вот и у Сиканоина Хэйдзо оно оказывается отвратительным. Мало того, что просыпается он с жутчайшей головной болью, сушняком и желанием умереть, так ещё не в своей комнате. Замутнённый взгляд цепляет из всей обстановки помещения с десяток грамот и благодарственных писем в рамочках на стене, а чуть ниже — полку с какими-то коллекционными фигурками. Хэйдзо вымученно выдыхает и закрывает глаза. Не надо быть великим детективом, чтоб понять, где он находится — бывал в этой комнате ранее в качестве гостя и знал, кому она принадлежит. Рядом кто-то спит, чужое дыхание бьёт набатом по больной головушке Хэйдзо. Он медленно поворачивает голову в сторону спящего, впервые в жизни взывая ко всем божественным силам, которые смог припомнить. Но то ли боги ещё дремлют в это воскресное утро, то ли просто игнорируют Хэйдзо, потому что это всё-таки оказывается Сара. Кудзё Сара, которая окончила тот же полицейский колледж, что и Хэйдзо, только на два года раньше, а затем стала его старшей коллегой по работе. Сара, которая к двадцати пяти имеет уже две медали — за отвагу и за доблесть. Сара, славившаяся своей выдержкой, чувством справедливости и строгостью взглядов, особенно, если дело касалось работы. Хэйдзо тихонько стонет, пытаясь заглушить свой голос одеялом. Вот как и почему, вашу ж мать, он, всю жизнь считающий себя голубее летнего небосклона, очнулся в одной постели с Кудзё Сарой?! Стоп, нужно разобраться — может, они просто прилегли вдвоём отдохнуть, так и уснули. Хэйдзо приподнимает одеяло, убеждаясь, что ни на нём, ни на Саре нет и намёка на одежду. Так ещё и на синей простыне меж ними явно виднеется пятно известного происхождения. Какой стыд… Хэйдзо откидывает одеяло обратно и резко подрывается с постели, тут же замирая и оглядываясь, — не разбудил ли Сару? Как-то ему не очень хочется с бодуна объясняться с ней в чём мать родила. Что он вообще ей скажет? Порыскав по комнате, своей одежды он не обнаруживает, зато находит безразмерную рабочую рубашку Сары, что доходит Хэйдзо где-то до середины бедра. Снова смотрит на Сару, мысленно извиняясь, что взял её вещь, и застывает с открытым ртом — спящая выглядит не совсем так, какой он привык её видеть. Лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь неплотно прикрытые шторы, обрамляют её лик. Во сне её, казалось бы, врождённая строгость сошла на нет, делая его совершенно обычным для молодой девушки, и даже можно сказать, приятным для глаз. Волшебным. Хэйдзо подобного не замечал ранее, а в прочем, может, просто очень давно. Действительно непривычно, ведь для всех Кудзё-семпай — злой мужик в юбке. Зато уважают. Да и мало кто имел желание разглядывать её лицо в таком контексте. Покачав головой и вздохнув, Хэйдзо на цыпочках просачивается к выходу из спальни, направляясь в ванную. Там он находит в шкафчике аспирин и сразу же глотает две таблетки, запивая ледяной водой из-под крана. Ей же умывается, и потом долго разглядывает в зеркале своё опухшее лицо со ссадинами неизвестного происхождения и стёсанными коленками, думая о том, как до такого докатился. Пройдя на светлую и лаконично-практично обставленную кухню с гуляющим сквозняком, Хэйдзо обнаруживает на столе свой мобильник с треснувшим экраном. Нажимает на кнопку включения, и пока на чёрном экране светится белое надкушенное яблочко, ставит чайник и достаёт с верхней полки кружку, закидывая в неё пакетик чёрного и пару кубиков сахара. Электрический чайник вскипает быстро. Заварив себе чай, Хэйдзо прикрывает форточку — под полы рубашки неприятно задувало на обнажённое достоинство. Он ёжится и усаживается за стол, вводя пароль на телефоне. Тут же сыпят смс-ки, одна из которых сообщает, что "Абонент Чокнутая звонил Вам тридцать семь раз. Последний…" минут десять назад. Хэйдзо чуть морщится и закатывает глаза. Делает большой глоток чая и, ощущая, как по пустому желудку разливается приятное тепло, нажимает на значок вызова, прикладывая трубку к уху. Через секунд пять приходится её убрать подальше, потому что на том конце раздаётся довольно громкое "Сиканоииин", что для его больной головушки всё ещё остаётся жёсткой пыткой. — Санго, вот обязательно так орать? — Хэйдзо сильнее морщится, слыша какой хриплый у него нынче голос. — С чего бы мне не орать? — в ответ возмущается Санго. — Ну хотя бы из уважения к моему похмелью… — Что?! — Санго на том конце чуть ли не задыхается от наглости Хэйдзо и праведного гнева. — Ты рехнулся совсем? Кто напоил Рюдзи мохито?! — Ну… Санго, дорогуша, — снисходительно тянет Хэйдзо, зевая в трубку, — Рюдзи уже большой тридцатилетний мальчик, сам пил, осознанно, я ему в глотку не заливал, — хихикает. — Ты! — Санго совсем вскипает, судорожно глотая воздух. — Я? — а он продолжает издеваться и строить из себя дурачка. — Да он… Он же… У него, блин, аллергия на цитрусы, кретин ты крашеный! — Тебя послушать, — скучающе вздыхает Хэйдзо, — так у него на всё аллергия, в том числе и на меня. Кстати, передай-ка ему трубку. — Ещё чего?! — Санго готова его придушить, хорошо, что через мобильную связь это невозможно. — Ты же сама говоришь всегда, что эмоции — враг истины. Так что успокойся и позови уже Рюдзи к телефону. Разговор у меня к нему к нему. Серьёзный, — Хэйдзо уже устал от её яда и хочет поскорее разобраться, что произошло, со свидетелем его грандиозной попойки. — Я всё равно почти ничего не помню, и сомневаюсь, что протрезвел до конца, — прихлёбывает подостывший чай, играя сладковатой жидкостью во рту. — Незнание не освобождает от ответственности, напился вчера в слюни, а теперь сидит, умничает, — строго отвечает Санго, затем зовёт громко Рюдзи, — на, тебя этот чокнутый просит к телефону… — Такэо? — Хэйдзо оживляется и глотает чай, чуть поперхнувшись. — Да, Хэйдзо, это я, — отвечают ему из трубки. — Такэо, братишка, ну ты как? — Хэйдзо подскакивает и начинает наворачивать круги по кухне. — Не называй меня так... Вдруг она услышит, — шепчет, затем устало выдыхает Рюдзи. — Бывало и хуже... — молчит некоторое время. — Ты вообще где сам? Я к тебе уже заходил сегодня… — Эээ… Как бы сказать, — Хэйдзо понижает голос до полушёпота, — я у Сары. — Воу, куда тебя занесло, братан! — Рюдзи довольно эмоционально и совершенно искренне удивляется этой информации. — Как ты вообще у неё оказался? — Не поверишь, самому интересно, — Хэйдзо останавливается и допивает чай. — Расскажи, с чего вообще вчера всё началось. — Нууу… — Рюдзи мнётся и замолкает. — Да что?.. Ох, ё, кажется, меня щас стошнит… — Лучше сядь, чувак, — Рюдзи беспокоится, зная привычку Хэйдзо давать кругаля, когда нервничает. Услышав "угу" из трубки, продолжает: — Ты вчера расстался со своим парнем… — Чего?! — Хэйдзо ошарашенно вскакивает. — Точнее, он тебя бросил. — Бля… — Хэйдзо бросает телефон на стол и бежит в ванную обниматься с унитазом. Прощай, чудесный чай и иже с ним. Рюдзи понимающе ждёт, пока Хэйдзо закончит. — Ало? Я тут, — Хэйдзо выползает из ванной и снова усаживается за кухонный стол. — Так… на чём я остановился? Ах, да, тебя бросил парень и ты припёрся ко мне, пока Санго не видит, и повёз меня в какой-то бар, потому что… не хотел оставаться один на один с собой. — Хм, ладно, — Хэйдзо хмурится, ведь совершенно не помнит своего разрыва, да и… ничего особо не чувствует по этому поводу. Почему-то. — Что было дальше? — Мы приехали в бар, сели у стойки и заказали по коктейлю на вкус бармена. Сначала вроде ничего, молча пили, а бармен мешал новые коктейли. Потом мне стало плохо, я отошёл в уборную и позвонил Санго, чтоб забрала — и как только додумался в таком состоянии… — Ну ты даёшь, — вставляет Хэйдзо. — Ага… В общем, дождался её в уборной, а она, прикинь, приехала и молчит. Ты же знаешь Санго, — Рюдзи шумно выдыхает в трубку, — а тут спокойная, тихая, говорит, давай и Хэйдзо заберём. — Вот те на! — Да, просто ты почти уже лежал на этой барной стойке, мы тебя звали с собой, ты отказался, начал злиться, кричать, чтоб оставили в покое… Санго бы не справилась с двумя телами, упитыми в хлам, расплакалась даже от бессилия. Ты, когда это увидел, затих, взялся её успокаивать, обнял… — Рюдзи, я, походу, больше не пью, — ошалело шепчет Хэйдзо, широко раскрыв глаза от удивления. — Как ей в глаза теперь смотреть буду? Рюдзи усмехается. — Ты убедил её, что ещё чуть-чуть посидишь и вызовешь такси до дома. Кстати, странный бар, и посетители в нём необычные… — В смысле? — Да мы там втроём такой концерт устроили, но никто не шелохнулся, и бровью не повёл, даже не посмотрел в нашу сторону. — А чё за бар? — Да чёрт его знает, я там был впервые, — отмахивается Рюдзи. — Да ты из-за Санго половину города обычно видишь впервые, — ворчит Хэйдзо. — Это важно, это может быть зацепкой, Рюдзи. — А, понял. У меня есть буклет, только… — Рюдзи замолкает. — Что с ним? — Он тоже какой-то… странный. — Приезжай ко мне с ним, наведаемся туда, — Хэйдзо снова вскакивает, но потом быстро оседает. — Рюдзи, привези мне одежду, не могу найти свою, пожалуйста. — Ну ты даёшь, Хэй, — Рюдзи беззлобно усмехается. — Трусы тоже, — тише добавляет Хэйдзо, слыша уже едва сдерживаемый смех друга. — Ладно, не вопрос, Хэй, я наберу, как буду рядом с домом Сары. Кстати, тебе бы, в таком случае, не будет лишним поболтать с ней. — Я знаю, — Хэйдзо кривится, — просто не хочу делать это прямо сейчас… И она спит ещё. — А, ну ладно, пускай спит, не тревожь её. До связи. Хэйдзо откладывает телефон подальше от себя, выдыхает и ложится головой на прохладную столешницу. — Уходишь, значит? — совсем рядом раздаётся безэмоциональный голос Кудзё Сары. Хэйдзо резко подскакивает — она и правда стоит очень близко, одетая в длинный мохнатый халат на голое тело, со сложенными на груди руками и до жути серьёзным выражением лица. Уже не такая волшебная, какой была, когда спала. — Кудзё-семпай, — вырывается из Хэйдзо, на что Сара вскидывает брови, продолжая сверлить его взглядом и ожидать ответа. — Сегодня поздновато проснулись, да? — прекрасно помнит, что она любит вставать в пять ноль пять утра, и удивляется, как она вообще пролежала так долго в постели, разве что не желала его тревожить и смущать. Вот так выдержка! Или и вправду спала? Сара игнорирует вопрос, хмыкает и отворачивается от него, переключая своё внимание на кофемашину. Хэйдзо мнётся, заламывает пальцы, пытается правильно подобрать слова. Ещё и в её рубашке... Стыдно. — Сара, — зовёт, а она моментально поворачивается к нему, ждёт продолжения, щурится. — Мне нужно съездить кое-куда с Рюдзи, разобраться с кое-чем. После этого я вернусь, и мы с вами поговорим. — Хорошо, — она вроде бы понимающе кивает, — одежда ещё не высохла после стирки. К твоему приезду я постараюсь решить эту проблему, — предупреждает очевидный вопрос Сара. — Спасибо, — Хэйдзо искренне улыбается ей, уже предаваясь мечтам о том, как с лёгкостью распутает это дело — второй важный свидетель готов к сотрудничеству. Тем временем Сара заканчивает с кофе и уходит куда-то в сторону ванной, а Хэйдзо как раз поступает звонок от Рюдзи. Чудесно, он здесь.***
— Пожалуй, ты прав, — говорит Хэйдзо, вертя перед собой помятую листовку, чёрно-белую, напечатанную на старой бумаге и напоминающую скорее газетную вырезку, чем флаер-рекламу бара. — G7, впервые слышу. — И я, Хэй, — вздыхает Рюдзи, откидывая отросшую чёлку со лба, — но именно сюда ты нас привёл вчера. Они оба утыкаются взглядом в пошарпанное кирпичное здание перед собой с яркой и почти вульгарной вывеской у входа — "Аренда". Строению не менее пятидесяти лет, и оно лишь отдалённо напоминает пришедшим изображённый в буклете бар. — Чудесно! — нервно шепчет Хэйдзо, засовывая руки в карманы широких штанов, что ему не по размеру, и пиная мелкий камушек, так удачно лежавший поблизости, а в голове крутятся все мыслимые и немыслимые матерные слова. — И что дальше?! — А чего ты хотел? — Рюдзи достаёт сигареты и закуривает, молча предлагая Хэйдзо, но тот хмуро отмахивается — его всё ещё мутит. — Я хотел попасть внутрь. Там, может, удалось бы что-то вспомнить. Поговорить с персоналом. — На счёт персонала, сам понимаешь. А вот внутрь… — Рюдзи показушно выдыхает дым и ухмыляется. — Там сигналка отключена — видимо, ничего ценного нет, экономят. — Ты шутишь? Я сержант полиции, если кто-то, а в особенности, Сара узнает, и мне пиздец. — Мы осторожненько. — Чёрт, Рюдзи! — Хэйдзо окончательно выходит из себя. — Нет, смотри, там, — он указывает на фонарный столб, — и вон там, у аптеки — камеры. Мы не станем этого делать. — Понял, шеф, — примирительно кивает Рюдзи, — тогда можно позвонить по номеру телефона из объявления об аренде. — Верно, Рюдзи, — он поворачивается к нему всем корпусом и очаровательно и безмятежно улыбается, щуря глаза, как от солнца, — займёшься этим? И показывает окончательно сдохший смартфон. — Прости, брат, — Рюдзи вздыхает и качает головой, — Санго запретила светить номером телефона. — Чёрт! — Хэйдзо вдруг не выдерживает и лупит кулаком по кирпичной стене. — Чёрт, чёрт, чёрт, — ещё сильнее стёсывает уже повреждённые костяшки. Бесит, что Санго имеет такое влияние, а он нет. Амнезия тоже бесит. И бессилие. Он трясёт рукой, морщится и внезапно застывает, широко раскрыв глаза, — разглядывает пораненную руку со всех сторон, затем другую. Его осеняет — он где-то нахватал всяких ссадин и синяков этой ночью, но вот только где? Ободранные коленки обдаёт фантомной болью, царапины на лице зудят. Он ползал? Дрался с кем-то? Хэйдзо вопросительно смотрит на Рюдзи, но тот опять качает головой и разводит руками. Получается, остаётся спросить у Сары?..***
Сиканоин Хэйдзо искренне полагал, что самой напряжённой была их встреча после пробуждения в одной постели. И он верил в это ровно до этого момента — когда он уже задал вопрос, как так получилось, что они переспали. И действительно ли они переспали? Он произносит это и тут же клянёт себя всем тем, чем только можно, потому что извечно бесстрастное выражение лица Кудзё Сары тут же словно разбивается на тысячу осколков и становится совершенно несчастным. Она молча отворачивается, чтоб якобы сварить ещё кофе, но тут и дураку понятно, не то что детективу Хэйдзо, что её расстроил данный вопрос. Он весь поникает, пытаясь максимально вжаться в мебель, на которой сидит, и слиться с интерьером. — Да, Хэйдзо, у нас действительно был секс, два раза, — Сара вдруг разворачивается к нему, возвращая своему выражению лица обычное для него состояние, и говорит с присущем лишь ей достоинством, даже гордостью. Вот только имя Хэйдзо из её уст звучит как-то необычно, по-особенному, так, что мурашки бегут по спине. Неужели его собственное имя может звучать так? Хэйдзо сконфуженно кашляет, пытается прочистить горло, пытается скрыть дрожь. Надеется, что лицо не сровнялось цветом с волосами. Надеется, что... Он интуитивно, ища подтверждения мыслям, что не озвучил даже в своей голове, поднимает взгляд на Сару — а она и вправду смотрит, и, о да, очень внимательно, с неприкрытым интересом. Сталкивается с её янтарными глазами, и ему кажется, что они затягивают его, словно зыбучие пески, а ещё ему кажется, что он всё ещё не отошёл после грандиозной ночной попойки, или чего пожёстче — ну не может же его до сих пор так крыть! Не может, но кроет. Он видит, как шевелятся её тонкие губы — кажется, она что-то спрашивает — он не слышит ни слова. И, возможно, этот приход длился бы дальше, если б он не увидел, как эти тонкие губы резко оказываются рядом, совсем близко, и касаются его, Хэйдзо, губ. И это отрезвляет, потому что губы, разумеется, идут в комплекте с лицом, а это, мать его, лицо Кудзё Сары. Становится не по себе, всё тело охватывает некий трепет и... страх. Хэйдзо в панике отшатывается, наблюдая как по тем самым губам скользит кончик языка и быстро прячется, а уголки тех самых губ на мгновение слегка приподнимаются. Всего на мгновение, но... Но! — Сара, что вы делаете?! — чуть заикаясь произносит Хэйдзо, стараясь унять в себе волнение о том, что на его губах всё ещё остаётся влага чужого рта, которую отчаянно хочется стереть, но собственный язык, словно насмехаясь, делает это машинально. Он успокаивается, поняв, что никакой горечи или какого-то иного вкуса нет. Вообще нет, вот абсолютно ничего — а должно ли? Какая дурость. — Я предпочла это, а не пощёчину, — спокойно отвечает Сара, — следовало привести тебя в чувства, Хэйдзо. И опять она произносит его имя так. Хэйдзо ещё сам не разобрался, как именно оно звучит, но точно не так, как до сегодняшнего дня. Из уст Кудзё Сары, по крайней мере. — Тем более, — она вдруг завершает затянувшееся молчание, — мы уже переспали, Хэйдзо, чего теперь так пугаться и стыдиться? — в её ровном голосе слышится укор. — Извините, Кудзё-семпай, но я ничего не помню, — наконец признаётся Хэйдзо, утыкаясь взглядом в коленки. Так просто и так глупо. Знает же, как это может звучать — так и звучит — и всё равно говорит. Сара молчит, и он добавляет: — Я даже не помню, где и как пил... Точнее, где, я уже узнал, а остальное... — Я понимаю, — Сара его прерывает. Хэйдзо в неверии смотрит на неё — стоит, скрестив руки на груди, тазом упирается в столешницу кухонной тумбы, глаза прикрыты, глубокий вздох. — Я могу рассказать тебе, — открывает глаза, смотрит, закусывает нижнюю губу. — Большего мне и не надо. — Что ж... Всё началось с того, что ты позвонил мне посреди ночи, тем самым разбудив, и попросил забрать тебя из бара. По голосу, разумеется, сразу поняла, что ты чертовски пьян. Ты говорил что-то про то, что некий "он" тебя бросил, а потом исправился, сказав, что вообще все, а я — единственный человек, которому ты можешь доверять, ведь я... — Сара замолкает на мгновение, задумчиво сводя брови к переносице, — …самый правильный человек, которого ты знаешь, и... прочее. Много околесицы ты наговорил мне по телефону... Никогда не думала, что люди воспринимают меня так. Хэйдзо нервно сглатывает — страшно было представить, насколько он тогда был откровенен с Сарой. Он понимает, о чём речь — об уважении, конечно, и страхе перед этой сильной женщиной. Единственное, чего не понимает, её искреннего изумления. — Тем не менее, адрес ты назвал точный и сказал, что будешь ждать меня на улице у входа в этот бар. И я, отодвинув своё негодование до лучших времён, довольно быстро добралась до него, хоть это и окраина города. Только не нашла тебя там, где ты обещался быть. Хэйдзо хоть и понимает, что это не совсем уместно, но всё равно усмехается. — Забавно, да? — Сара щурится. — Но я нашла тебя довольно быстро — ты направлялся в парк, что находится в пятистах метрах. Ума не приложу, зачем ты вообще туда подался. Шла на звук твоего телефона, — она хмыкает, — ты почувствовал что-то и бросил его, но я уже видела тебя издалека и следовала за тобой. Это было довольно необычно... Сара замолкает, устремляя взгляд в окно. — Что именно? — нетерпеливо подаёт голос Хэйдзо. — Ммм... Ты убегал от чего-то, — она словно видит это снова, — я чувствовала себя очень странно, потому что это выглядело так, будто ты бежал именно от меня, Хэйдзо, — она усмехается и смотрит на него нечитаемым взглядом, а он смотрит в ответ. Им обоим становится жутковато. — Ладно, — тянет Хэйдзо задумчиво, — но как мы оказались в одной постели? Сара с негодованием ударяет себя по лбу. — О, поверь, это было глупо! Никогда бы не подумала, что смогу повестись на что-то подобное... И до того момента была уверена, что у тебя не стоит на женщин. Хэйдзо нервно смеётся — он тоже.***
Окей, поначалу Хэйдзо кажется, что это глупая затея — он предложил, как истинным следователям, коими они являлись в действительности, воспроизвести события прошлой ночи, и Сара, о боже, крайне быстро согласилась. Но потом… Потом он позволяет, как и в роковую ночь, раздеть себя — разве что бельё оставить — и засунуть под тёплый душ. А также под руководством Сары и исключительно с её разрешения обрызгивает немного водой — пьяная натура тогда, видимо, дурачилась и желала веселья, совершенно не отличая его старшую по званию коллегу от обычной девушки. А Хэйдзо сейчас — отличает, и ему страшновато всё это делать. Вслед за купанием идут обтирания и сушка — Сара усердно орудует полотенцем, а Хэйдзо чувствует себя нелепым посмешищем, ему же не пять лет, в конце-то концов. Ещё и после фена его длинные крашеные волосы начинают сильно пушиться, что он походит на недольва, зато сухой и чистый чужими стараниями. На трезвую голову всё это кажется… слишком для Хэйдзо. Далее следует обработка ран Хэйдзо, которые он получил в пьяном побеге от чего-то в том лесу. Сара усаживает его на свою тщательно застеленную кровать и достаёт аптечку. После душа то, что успело подсохнуть и покрыться корочкой, размокло от воды, и было совершенно не лишним обработать это снова, заклеив по возможности пластырем. Сара опускается перед ним на колени, чтоб было удобно взаимодействовать со ссадинами на ногах, и принимается за дело. Когда влажный тампон касается воспалённой кожи, Хэйдзо морщится и шипит, а затем чувствует холодок — господи-боже, сама Кудзё Сара дует ему на коленки, чтобы не щипало. И почему-то то, что она вымыла, высушила и одела его самолично, по сравнению с этим меркнет даже. — После этого ты начал гладить меня по волосам, — Сара вдруг поднимает голову и говорит вполголоса с явной неловкостью. Смотрит уязвлённо как-то, снизу вверх. Кажется, что хоть и страшно, но душа нараспашку. Хэйдзо шумно выдыхает. Этот взгляд ему знаком. — А потом? — медленно произносит он, облизывая пересохшие губы. — Потом… — Сара отводит взгляд, откровенно тушуется, закусывая губу, молчит какое-то время. — Ты сказал, что у меня, кажется, ресничка выпала и… якобы, если не убрать, попадёт под нижнее веко и будет колоть… — и морщится от сказанного, явно показывая своё негодование. Хэйдзо, наконец, что-то понимает. Он понимает собственные действия — была ли там эта чёртова ресничка или нет, пёс с ней, важнее другое — почему он, находясь под действием алкогольного дурмана, был мотивирован в сокращении расстояния между собой и Сарой? Она смотрела на него так же? Хэйдзо даже представляет, как говорит всю эту чушь с серьёзным лицом, а затем наклоняется к ней близко-близко, нос к носу, смахивает предполагаемую ресницу, но потом не отстраняется, а… Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, и в действительности интересно, что он делает, если не отстраняется. Герой-любовник недоделанный. Но ведь гей же, ведь так? Как? Почему? Что он чувствовал тогда? Чем руководствовался? Хэйдзо качает головой на свои мысли и тянется всё же их повторить, взглядом сталкиваясь с откровенно расширившимися глазами Сары. Он пытается абстрагироваться и делает вид, что смахивает что-то с её щеки, но пальцы не убирает, наоборот, оглаживает нежную кожу, как делал это множество раз с другими. Мужчинами. А она… и привычной тошноты от сего действия с ней не появляется. Занятно. Необычно. Непривычно. Зажмурясь, целует её аккуратно. Сначала просто легко касаясь губ, затем — смелее, и природа его, взгляды, картина мира — дурные, по мнению многих, — не ломаются, но расширяются, впуская в себя лишь её одну, лишь для неё открываясь. И хоть ему приятно чувствовать её тонкие мягкие губы своими, приятно до чёрных мушек перед глазами, до дрожи, что пробегает по каждому нервному окончанию, Хэйдзо не может это так сразу принять. Поэтому отрывается от неё резко, распахнув широко глаза в неверии и шоке, и дышит, дышит, дышит. Сара смущённо молчит, опустив взгляд, а затем вдруг тянется сама и берёт то, что искренне желает, а Хэйдзо хоть и почти что против в мыслях, ведь не может всё так скоро принять, но всё равно это ей даёт. Потому что вдруг желает тоже. Они проводят в объятиях друг друга не много времени, но этого хватает Хэйдзо на то, чтобы понять, что, возможно, сейчас Сара находит некую отдушину во всём этом. Она, вероятно, хотела подобного давно. А её красноречивый взгляд, гордость от того, что они переспали, да желание это непременно доказать, говорят о многом. — Я нравлюсь тебе? — он сам едва верит в то, что действительно спрашивает такое у своей старшей коллеги суровой Кудзё Сары, что любит порядок во всём, той, кому может нравится разве что никто, в число которых взбалмошный и противоречивый Сиканоин Хэйдзо точно не входит. — Уже давно, — она сразу же разбивает все представления о себе. Хэйдзо слабо улыбается и гладит её по руке в знак поддержки — так долго хранить это, не навязывая, никак не давая понять, очень непросто. Признание также льстит, и, откровенно говоря, рядом с ней он ощущает вдруг приязнь, хоть и формы её далеки от привычных мужских, что пока не очень вписывается в его восприятие. Да и сам он всегда предпочитал быть принимающей стороной. — Кажется, ты мне нравишься тоже... я не знаю, прости. Сара понимающе кивает. Время покажет, и никто здесь никуда не спешит.***
Он остался один. Его друг, его единственный настоящий друг, влюблённость в которого он когда-то давно едва смог пережить, ушёл, променяв его на девчонку, и оставил его, Хэйдзо, одного в этом странном баре. Может, сам бар и не был странным, но его посетители уж точно были таковыми. Их было всего шестеро, не считая бармена — миниатюрного паренька неопределённого возраста с чёрными коротко стриженными волосами, которые он отчего-то на висках решил отпустить и заплести в бирюзовые косы, что забавно болтались как два маятника, вторя его активной деятельности за барной стойкой. Шестеро занимали четыре столика. За одним сидела высокая женщина с длинной тёмной косой и была полностью увлечена чтением какой-то книги. За другим — статный зрелый мужчина во фраке, с длинными волосами, убранными в конский хвост, и девушка среднего роста с белоснежными волосами, что были украшены изящным цилиндром. Кажется, они говорили о чём-то — мужчина уж точно не прекращал ей о чём-то рассказывать, не смотря на то, что с каждой минутой её выражение лица становилось всё мрачнее. За третьим столом сидели двое: красноволосая дама с воинственным видом и девочка-подросток с обесцвеченными волосами, собранными в высокий хвост. Девочка вежливо улыбалась даме. Кажется, она снова выиграла у неё партию в го. За четвёртым столом сидела молодая женщина с длинными серебристыми волосами, на концах завитыми в упругие кудри. Она была бледна, а её серые глаза смотрели так холодно, что пробирало до костей. Она — единственная, кто не был занят чем-то. Она просто сидела одиноко и смотрела на остальных. И что ещё примечательно было во всех этих людях, включая бармена, они были одеты так, словно сошли со страниц какого-то экшн-фэнтези романа. На столах при них лежало, вероятно, фейковое разнообразное оружие — копья, рапира, катана, клеймор, лук. Хэйдзо бы хотел рассмотреть каждое из них поближе, но так долго пялиться уже было неприлично, ведь сами посетители ни разу даже не взглянули на него, а когда он дебоширил и был, собственно, не один, — бровью не повели. — Повторить? — вдруг спросил паренёк-бармен, а Хэйдзо чуть ли не подскочил, сидя на высоком барном стуле, резко поворачиваясь к говорящему. — Да, пожалуй, — согласился Хэйдзо. Бармен хмыкнул и молниеносно наполнил его бокал спиртным. — У тебя случилось что? — как его коллеги по ремеслу, которых показывают таковыми в различных кинофильмах, он, видимо, решил поиграть с Хэйдзо в частного психолога, потому что его беспечное выражение лица, которое он демонстрировал всё это время, внезапно сделалось до смешного серьёзным. — Парень бросил, — коротко кивнул Хэйдзо, отпивая из бокала и морщась — крепковато. — Ох, сочувствую, — бармен покачал головой, что косы его закачались с ним тоже, и похлопал Хэйдзо по плечу. — Все меня бросают, — угрюмо вздохнул Хэйдзо, чувствуя, что со вторым глотком его начинает вести. — Хочу, чтоб рядом был человек, который никогда не бросит, но... — О, мой юный друг, — бармен вдруг расплылся в улыбке, и Хэйдзо померещилось, что его крашеные косы начали испускать свет, и он сделал ещё несколько глотков из своего бокала. — Поверь, так и будет... А когда Хэйдзо уходил, ему показалось, что все семеро смотрели на него. И та самая одинокая женщина с ледяным взглядом вдруг легко улыбнулась ему.