***
Василису Огневу почему-то всегда окружали друзья. Ник с Дианой крутились вокруг неё и всё время подбадривали, мол, да не бойся ты так, всё получится. Ну и что, что ты новенькая? Ты сможешь! Маришка считала, что они идиоты. Как можно помочь тому, что ни черта не умеет? Что они в дуре Огневой вообще нашли? То ли дело она, тут трудно было промахнуться. Назовёшь любое дело — она должна оказаться в нём лучшей. А иначе никак, ведь не может любимая ученица Елены Мортиновой быть бездарной. И, честно сказать, порой это выматывало. Маришка с завистью поглядывала на Норта, от которого отец уже многого не ожидал. А, как поплывёт, так и поплывёт, будь что будет, с Норта много не возьмёшь. Поэтому у него было время краснеть перед девицей и отчаянно делать вид, что она ему безразлична. Маришка отлично знала Серафиму — высокую девочку, чья мама слыла на Эфларе искусной швеёй. Серафима, как казалось Маришке, была слишком доброй и какой-то простоватой. Может, этим она Норту и приглянулась, кто знает. Казалось глупым, что завороженно он глазеет на её скучное лицо, бледные веснушки и длиннющие волосы. Те аж у пояса качались, что жутко раздражало Маришку. Волосы-то Серафима отрастила, а следить за ними кто будет? Самая настоящая пакля. Но Норту нравилось. А может, дело было в глазах. Он как уставится на серые глазища, пока Серафима рассказывала что-то и смеялась, так взгляд оторвать не может. Пару раз Маришка видела их вдвоём под вишнёвым деревом. Серафима лежала у Норта на коленях и воодушевлённо болтала о материнских творениях — небесных платьях. Платья у Марты Цаесарь были славные, с этим Маришка спорить бы не стала, все такие воздушные, с переливами и будто сотканные из облаков, работа мастера. Но вот почему Норт и эта сероглазая пустозвонка… Наверное, в глубине души Маришка всё же ему завидовала. У Норта была девчонка, а у неё никакого мальчика не было. Фэш считал её или стервой, или глупой блондинкой. А может, всё сразу, кто его разберёт. О, как оригинально. Он даже не удосуживался поговорить с ней, а уже решил, какова она на самом деле. Марк… Нет, Марк решительно не подходил, не надо ей такого счастья. Вот в качестве напарника, с которым можно пококетничать, пускай остаётся, но Маришка знала, что он быстро ей наскучит, приди им в голову начать встречаться. Ну не по статусу ей. Марк, конечно, не как дурочка Огнева, знает себе цену, но всё равно не то. Эх, хрустальная девушка без своего хрустального принца. Трагедия. Но не очень печальная.***
Спускаясь по мраморной лестнице и выстланным коврам, Маришка на ходу поправляла пышную юбку. Стрела обвивала её запястье изящной змейкой. Сегодня Даница, широкоплечая девчонка, следившая за луноптахами, пообещала немного подсобить с полётами. Обращаясь к ней за помощью, Маришка стиснула зубы и едва выдавила из себя просьбу. Было так непривычно и так неприятно просить у кого-то помочь. Больше Маришка так делать не собиралась, но тут уж пришлось, увы и ах, а то с луноптахами у неё не заладилось. На удивление, Даница даже не усмехнулась, лишь пообещала, что поможет, за ней дело не станет. В этом Даница Сейц Маришке и нравилась — она видела в ней не лучшую ученицу госпожи Мортиновой. В общем-то, Даница не видела в ней никого, просто очередную девочку из Светлочаса. — Не бойся их, просто покажи, у кого преимущество. — А ты уверена, что оно у меня? — прошипела Маришка, еле держась на спине строптивой луноптахи. Имя у неё было под стать — Буря. — Со мной да, — бросила Даница и грубо ухватилась за спину Маришки. Та вздрогнула и неестественно выпрямилась. Крупные пальцы пробежались по спине и упокоились на плечах. Даница была слишком уж высокой, даже выше Марка, поэтому без труда доставала. — Вот, молодец. Но я чувствую, как ты дрожишь. Маришка поджала губы и вскинула голову. Она не должна бояться какой-то луноптахи. Даницы уж тем более. Не по статусу.***
Бесило, что Огнева оказывалась лучше раз за разом. Какая-то бездарная девчонка превосходила Маришку, положившую невероятный труд и долгие годы на то, чтобы стать прекрасной часовщицей. А тут такое бесчинство. Аж руки опускались. Но тут же поднимались, потому что такое поведение было недопустимо. Маришка злобно смотрела на себя в зеркало, размазывала слёзы по бледному лицу и бессильно била по раковине, не понимая, что с ней не так. А потом умывалась, натягивала новое платье и аккуратно собирала причёску. Никто не знал, что она плакала, и все снова видели хорошую картинку — девочку-победительницу. Июнь стоял хороший, жаркий, но с дождями, можно было продохнуть. Пахло кислыми яблоками и полями. Зачерпывая ледяную воду из ключа, руки взметались к лицу, и прохладные брызги немного его охлаждали. Горизонт слился с небом и землёй, бескрайние зеленеющие поля перетекали в голубизну с белыми облаками. Маришка порой видела, как Даница прогоняет луноптах вокруг Светлочаса, чтобы те размялись. Даница темнела маленьким пятнышком на голубом небе, а потом спускалась и становилась крупной девицей с грубыми руками. А глаза её — тёмный агат, густоцветный и с блеском. Из-под угольно-чёрных ресниц Даница смотрела на мир живо и просто. Тёмно-карие глаза, почти чёрные, блестели всякий раз, когда на них падало солнце. А коричневое платье шло ей не меньше, чем рабочий комбинезон с широкими штанами, туфли на крупных мускулистых ногах смотрелись ничуть не хуже, чем высокие сапоги с лихими отворотами. Даница склонила голову, и её волосы, вечно завитые тугими кудрями, качнулись. Маришка считала себя победительницей и она должна была взять от жизни всё, что только может. Но оказалось, что приходится и отдавать. Даница учила её обращаться с луноптахами и взамен упросила провести светский вечер для них двоих. Игрушечный, детский, но чтобы как у взрослых. Маришка поколебалась, не понимая, хочет ли видеть эту неотёсанную девицу рядом, а потом в своей комнате, но в конце концов согласилась. Даница всё же была девчонкой славной, просто ей не повезло родиться деревенщиной. Должен же был кто-то научить её хорошим манерам. Маришка благородно взяла эту задачу на себя. — Я должна целовать вам руку, госпожа Резникова? — осведомилась она. Маришка удивилась, а застать её врасплох было непросто. — Я… А ты что, хочешь? — поинтересовалась она и ухмыльнулась. Даница не мальчишка, с её стороны это будет глупость. — Если ты позволишь. Маришка насмешливо вскинула руку и протянула её. Даница думала недолго и тут же невесомо коснулась губами тыльной сторони её ладони. Маришка изумилась, даже застыла на мгновение, а потом встретилась с непрошибаемым взглядом Даницы. — Можем сначала немного побыть в саду? — спросила она. — Я читала, что это тоже входит в светские вечера. Вишня вроде созрела. Не очень поняв, причём тут вишня, Маришка равнодушно кивнула и последовала за Даницей. Поняла она уже потом, когда они вдвоём оказались в тени вишнёвого дерева, раскинувшего свои ветки, как зонтик. Летняя жара разморила Маришку, и она позволила себе расслабиться. Совсем не её тактика, ведь нужно было всегда быть начеку, но рядом с Даницей руки сами собой расслаблялись и скользили на широкие плечи. Вишнёвый сок тёк по пальцам, окрашивая их в бордовый. Маришка морщилась, думая, как бы поскорее отмыть их в холодном ручье, а Данице было всë равно. Она с наслаждением рвала целые пригоршни вишни и засовывала в рот по несколько ягод. Потом пыталась кормить ими Маришку, но та брезгливо отмахивалась, выбирала самые приятные глазу и аккуратно надкусывала. Вишня таяла во рту кислым сахаром. Маришка должна быть победительницей с хрустальной короной на голове. А победители получают всë. В июне Маришка получила вишнёвый вечер и нелепые объятия Даницы, будто медведь стиснул в лапах. Но было приятно. А в полночь Маришка увидела в комнате записку на обрывке бумаги. Крупным косым почерком было начертано:Спасибо, золотая девочка. Я поняла, что такое светской вечер и изящество. Надеюсь, как-нибудь повторим.