Танго в черно синих тонах

      Александр стоял, подпирая тяжелую колонну, и с какой-то мрачной задумчивостью взирал на танцующие парочки в большом зале. Черные мантии сменились пестрыми цветами, воздушными юбками. Девчонки походили на цветник пионов, в кои-то веки женские фигурки можно было с первого взгляда отличить от мужских. Это было по-своему красиво, если бы не одно но…       — Твою девушку давно увели, а ты все еще здесь, — Оминис подошел неслышно и, нащупав ближайший свободный стул, уселся чуть позади. В его руках не было волшебной палочки, зато красовалась неизменная коробочка конфет. Это объясняло некую неуверенность движений.       — А ты свою променял на сладости? — Алекс отвернулся к залу, криво улыбаясь.       — Неплохой обмен, скажу тебе, — Гонта его фраза ни на йоту не смутила, — тебя же облапошили задаром. Хочешь? Я сегодня щедр к обделенным.       Слизеринец протянул ему коробочку, и Алекс машинально набрал пригоршню шипучих карамелек. По одной закидывая их в рот, он снова принялся смотреть на танцующих студентов. В этом было что-то милое, завораживающе и скучное… Как ни крути, после всего пережитого ему просто было смешно и нелепо видеть эту суматоху, волнения, слышать охи и ахи со всех сторон, кто кого пригласил, а кто кому отказал.       "Дети!" Фыркнул он мысленно и понял, что отчасти в нем говорит зависть. Эти страсти прошли мимо него, мрачного новичка, который вечно где-то пропадает.       — Сэллоу сегодня просто нарасхват, вот уж кто умеет разбивать женские сердца, — закидывая в рот новую конфету, синеволосый когтевранец проводил взглядом знакомую рыжую макушку. Улыбка Себастьяна сияла на весь зал, заставляя вновь почувствовать какую-то странную пустоту внутри. И что ему самому неймётся?       — Ты бы меньше в себе копался, давно заметил, как о твоей смазливой мордашке девчонки вздыхают, — Оминис отложил конфеты и подошел ближе, невольно копируя позу друга.       — И как это ты определил, что моя мордашка смазливая? — как бы Виндзор не пытался прикрыться едкой иронией, ему было интересно услышать ответ незрячего товарища.       — Да они же не скрываются, только и приходится, что уворачиваться от их хихикающего шепота, что шлейфом стелется за тобой, — Гонт нарочито горестно вздохнул, — я слепой, но не глухой, о чем скоро, кажется, начну жалеть.       — И что мне с ними потом делать? — отряхнув ладони от липких крошек, Алекс сунул руки в карманы, в его голосе звучало равнодушие, — о чем мне с ними говорить? О новых мантиях или о чудесных милых паффскинках в саду?       Он насмешливо хмыкнул, кивая головой в зал.       — Ну кто из них кроме своего “раз, два, три” что-то иное танцевал?       — Даже так? А ты у нас, значит, предпочитаешь что-то поинтереснее? — Оминис повернул голову на голос, иронично изогнув одну бровь, — может ты хотел бы танго?       — Танго, мой дорогой сноб, танец для мужчин. Это как дуэль, противостояние, борьба облеченная в музыку и пропитанная настоящими эмоциями… При чем тут женщины, вообще? — порой, Алекс забывался и переходил на язык куда более поэтичный и высокий, чем был положен его образу сорвиголовы и рубахи-парня. Нет-нет, да муштра и аристократический снобизм давали о себе знать.       — Танго, мой дорогой сноб, — слизеринец ухмыльнулся, точно пародируя тон приятеля, — это всегда о женщинах. Даже когда один джентльмен развлекает другого джентельмена, пока они ожидают…       — Своей очереди в борделе, Оминис! В борделе! — Александр запрокинул голову и звонко рассмеялся, — не надо идеализировать этот танец матросов и прочей портовой людности, это явно не танец аристократов, как бы его не воспевали. Ах, этот танец страсти!       Парень театрально приложил руку к груди, имитируя восторженные отзывы, которыми его тетушка все уши прожужжала, читая свои любимые дамские романы.       — Еще пару-тройку лет назад танец считался неприличным, пока один щеголь не заразил им высший свет, забывая о самой сути танго, — добавил когтевранец улыбаясь в своей привычной чуть насмешливой манере, — а теперь его надо уметь танцевать.       — Говоришь так, будто умеешь, а значит можешь судить. — от Гонта это звучало вызовом настолько, что Виндзор обернулся и пристально посмотрел на товарища.       — Умею, чтобы ты знал, — Алекс не терпел, когда его пытаются в чем-то уличить. Привычку быть первым во всем ему вбили еще в детстве, когда они жили на Барбадосе. Еще бы, единственная семья на острове, кто не отменит чай в пять вечера, даже если будет приближаться торнадо.       — Мда? — голос Оминиса сочился иронией, — и скажешь, в чем главное отличие от вальса?       — В балансе, мой недоверчивый друг, — Виндзор распалялся, сбрасывая маску сдержанности, еще не понимая того сам, — я же говорил, это борьба, почти дуэль. Вы давите друг на друга, пытаясь прощупать противника, это противоборство! А не сладенький вальс, когда твоя задача удержать улетающую от тебя на поворотах девицу. Танго это вообще — вызов обществу!       Парень и сам не понимал, чего его так задело насмешливое замечание друга. Только он привык последнее слово оставлять за собой. И хотя Гонт стоял и лишь посмеивался, снова принимаясь за свои конфеты, Алекс чувствовал себя уязвленным.       — А ты только на словах такой ироничный? Или может покажешь мне, что можешь сам судить о танце? — когтевранец развернулся всем корпусом, зависая над Оминисом почти угрожающе, — давай выйдем и всех удивим. Или это слишком для тебя?       На что он рассчитывал? Что друг сконфузится и спасует? Может быть. Но еще больше, что примет вызов и… И что? Выйдут в центр большого зала и будут танцевать, всколыхнув это розовое марево из оборочек и рюшечек?       — Три четверти играет, — Оминис и бровью не повел, все так же не отлипая от колоны, хрустел себе конфетой, — дождемся нужной мелодии, станцуем.       Алекс снова отвернулся, на этот раз не замечая ни парочек, ни какая там к черту музыка играет. А пытался понять, почему сердце вдруг взялось выплясывать ритм чечетки. А с другой стороны, когда это он пасовал перед вызовом себе? Явиться в школу на пятом курсе тоже вызов, и кого это смутило? Ему ведь не впервой ловить на себе пристальные взгляды, уже даже перестал замечать…       — Уснул что ли, или все такт высчитываешь? — Оминис помахал перед лицом друга рукой, напоминая, что просто так словами на ветер не бросается. Александр обернулся и тряхнул головой, отгоняя вереницу мыслей. Да не может быть, чтобы в Хогвартсе играла подходящая музыка. Но большой зал наполняла будоращая фантазию мелодия, которая не может быть ничем другим, кроме танго. Виндзор пристально уставился на друга, который, казалось, вовсю потешается над его задумчивостью. Пришлось тут же парировать.       — Да вот жду момента, когда появление будет максимально эффектным, — уголки губ Алекса дернулся в насмешливой улыбке, — уверен в себе? Или мне придется всю мелодию тебя вести, аки робкую девицу на первом балу?       Ему показалось, или бледные щеки Оминиса на миг стали чуть алее? Да, нет, бред какой, просто свет факелов так упал. Свечи словно нарочно чуть пригасли, создавая правильный полумрак по краю зала, куда постепенно уходили танцующие, под предлогом того, что пора хлебнуть сока и перевести дыхание. Ха! Просто танго — это не для всех.       — За мою координацию не волнуйся, — длинные тонкие пальцы уже убирали палочку в рукав, — догоняй, мой дорогой когтевран!       Гонт отсалютовал небрежным жестом ладони и, не дожидаясь приятеля, двинулся к центру танцевальной площадки. Юноша весь подобрался, расправил плечи и грудь. Больше не было того неуверенного мальчишки, что вечно чуть пригибал голову, словно силился рассмотреть что-то у себя под ногами. Его движения были нарочито медленные, почти театральные, но без пошлого пафоса, а лакированные бальные туфли не отрываясь скользили по паркету.       Оминис замер в центре танцевальной площадки, вытянувшись в струнку и прижимая одну руку к груди. Александр от всей души пожалел, что сейчас сверху на парня не падает луч света, усиливая эффект. Это было красиво.       Он сам держался позади на пару шагов, словно преследовал друга, и в его движениях звучала опасность, вторя напряженной мелодии. Его рука властно ложится на плечо друга, но Гонт резким движением отбрасывает ее и делает еще один текучий шаг вперед.       "Позер!" — Виндзор ухмыльнулся, и повторил жест, на этот раз с силой разворачивая партнера к себе лицом. Они сделали синхронно шаг навстречу и замерли на один такт, и снова скользящий шаг в сторону, и руки зеркально взметнулись в воздух, словно один замахнулся, а второй перехватил кулак до удара.       Где-то за их спинами начали шушукаться, зал замер, и те смелые парочки, что еще задержались на танцполе, как-то резко заспешили в тень.       — Отлично, мой дорогой слизерин, вся площадь наша, — тихий насмешливый шепот, но Гонт точно его услышит. Они снова стояли так близко, что можно было ощутить тепло друг друга.       Оминис медленно опускает руки ему на плечи, Алекс дает коснуться себя, словно готов подчиниться и позволить другу вести. А через секунду взмахивает руками, резко сбрасывая с себя ладони Гонта, и перехватывает ведение. Опаловые невидящие глаза смеются, вспыхивают озорным огоньком, который не достанется никому, кроме его партнера по танцу.       Они идут через весь зал, Гонт спиной вперед, попеременно скрещивая ноги на каждом шагу. Его тело чутко улавливает малейший намек, послушно следует так далеко, и поворачивается так быстро, как этого требует горячая ладонь меж лопаток. Жесткие руки надавливают на плечи, заставляя медленно опустится на паркет, и они синхронно приседают, эффектно прочерчивая носком туфли условную линию за спиной.       Теперь Оминис перехватывает ведение, заставляя партнера резко подняться. Носок его туфли упирается в стопу Алекса и заставляет отвести ногу в сторону, чуть повернуть корпусом, и Виндзор послушно, словно циркулем, очерчивает идеальное рондо.       Он не любит быть ведомым, но в этом подчинении есть какая-то своя тонкая звенящая прелесть. На них смотрят, и весь зал завороженно притих. Только это уже не имеет никакого значения, пусть их! Мелодия становится быстрее, набирает темп, и в какой-то момент кажется, что сердце колотится так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Мерлин, да ему просто перестает хватать воздуха.       Алекс делает рывок, отпуская руки друга, и Оминис на коленях проезжает несколько метров, на миг замирая там, где его оставили. Это уже даже не танец, что-то странное, словно они высказывают друг другу все, что скрывалось за насмешками, шпильками, все, что им мешали высказать снобизм и ранимая гордость… И страх.       Ладонь Виндзора касается пола, доски холодят разгоряченную кожу. Заставляют взять себя в руки и снова подняться с колен. Мелодия еще звучит, но, кажется, с него хватит. Оминис тоже уже на ногах, только Алекс решительно шагает дальше. Но не тут-то было, тонкие пальцы жестко сжимают руку чуть выше локтя, заставляя рывком обернуться.       — Хватит, — Алекс шипит сквозь зубы, отбрасывает узкую ладонь, что упирается ему в грудь.       — Трус! — одно слово от Оминиса звучит пощечиной, а тонкие аристократические пальцы уже сжимают плечо, — Веди, мой дорогой, танец еще не окончен.       Это насмешливое обращение звучит странно и непривычно без скрытого подтекста, заставляя кровь внутри закипать пузырьками, смешивая злость, испуг и какую-то яростную звенящую радость. И снова шаги чередуются так быстро, что и не различить, где чья ступня. И снова горячая ладонь на спине говорит куда повернуть, а крепкие руки сцеплены в одно кольцо, внутри которого бурлят нешуточные страсти.       Музыка замолчала, а они стоят друг напротив друга, и пытаются отдышаться, не размыкая пары. За спиной несмело, робко, начинают звучать одинокие аплодисменты, которые постепенно подхватывает весь зал. А они стоят… Лицом к лицу, посреди толпы.       — Поклон, мой дорогой, мы сегодня произвели фурор, — Гонт снова ироничен, хитрый змееныш позволяет вести себя через зал, и они синхронно кланяются в ответ на бурные овации.       — Ты снова перепутал галстук, нацепил синий, — и плевать Алекс хотел, что реплика не в лад, невпопад, лишь бы не думать, что это слепой друг только что открыл ему глаза. Не думать, пока сердце все еще танцует под странный рваный ритм. Глупое беспокойное сердце.       — Да нет, просто хотел, чтобы мы смотрелись стильно, — слизеринец все еще смеется. Теперь он уводит друга прочь из шумного зала, где снова начинает наигрывать простенькое вальсовое "раз, два, три". Это не для них. Для них придумали танго. Танго в черно синих тонах.