Культ тела

      Тигнари никогда бы не назвал себя тормозом. Наоборот, потомок древнего народа валука-шуна был очень даже сообразительным и проницательным парнем. Биохимические процессы в растительных клетках? Запросто. Сложные химические формулы и методики выведения различных биологических токсинов? Да как ухом дёрнуть. Перестать таращиться на голые участки смуглой кожи генерала карательного отряда Академии? На этом полномочия можно сложить.       Генерал Махаматра совершенно не жалует одежду. А иначе нет совершенно никакого объяснения тому факту, что тело главного вершителя судеб ученых Сумеру прикрыто лишь коротким топом, толком не прикрывающим мускулистую грудь белобрысого, да схенти с короткими шортами на полбедра. Много гипотез ходят в стенах Академии. И самая популярная из них — генерал Сайно предпочитает не только обескураживать сбежавших преступников внезапной осадой, но и зрелищем своего божественного в своей безупречности тела.       А позалипать очень даже есть на что. Терракота кожи создает поразительно чарующий контраст с белоснежными взъерошенными волосами, а прямой и уверенный взгляд кровавых янтарей сожжёт твоё сердце до тла и подкосит коленки. Что уж говорить об обтянутых тугими мышцами ногах. Ноги генерала являются главным объектом шальных мыслей у культа Академии. Да, в стенах Академии и за её пределами был создан негласный культ тела генерала Махаматры Сайно. Начиная от пылких предположений о "горизонтальной" жизни генерала, заканчивая откровенными сплетнями и шепотками на счёт личных фантазий о страстном "задержании" матрой — объективно говоря массовое помешательство, которое совершенно не было по душе Тигнари, знакомому лично с мнимым божеством всея Академии.       Знакомство выдалось... притянутым и до ужаса подозрительным. Сайно — странный мужчина в длинном обсидиановом плаще, чья поступь босых ног была практически не слышна, словно тот немой тенью проплывал по коридорам и углам помещений, оставаясь незамеченным. А учитывая, что этот самый сталкер — а по другому и не назовёшь — сам подходил время от времени и предлагал отобедать в ближайшей таверне, навязанное знакомство и неловкие перебрасывая короткими репликами стали в какой-то момент рутиной, а эти самые неловкие фразы переросли в комфортные обсуждения и беседы за чашкой чая. В редкие моменты Сайно даже снимал капюшон и приспускал складчатый ворот плаща пониже, открывая вид на острые загорелые ключицы. Сказать что Тигнари мешкался от сей картины — значит его не знать. Учёный по факту тупил и тормозил. Откровенно говоря, залипал на открывшиеся в запыханной духоте участки кожи, да криво тыкал вилкой едой мимо рта. А причина его само-озабоченности лишь сидела с непроницаемым выражением лица и спокойно игнорировала минутную заторможенность собеседника. Да, в Тигнари закладывались ростки фанатика культа Сайно сразу после перехода от "подозрительные незнакомцы" до "хорошие приятели-с-намеком-на-нечто-большее". А большее, безусловно, подразумевается дружба. Естественно, а как иначе?       Полноценное становление членом культа тела Сайно берет отсчет с суда. Иронично, не находите? — ...Это честный и надёжный талант, который никогда не был вовлечён в сомнительные дела. Угроза отсутствует. Дело закрыто, — чёткий рапорт всего "дела" фенека уже не Сайно, а генералом, чтоб его, Махаматрой. Формирование фракций и собирание сил — ну не анекдот ли? Смешно учёному стало лишь после свернувшему с обвинений к защите в его пользу решению судьи. А предисловие анекдота — погрызенная кутикула, отхрустевшие целый похоронный марш пальцы, да прилипшая к спине от холодного пота туника академической формы. Впрочем, на подкорке сознания всё же мелькала мысль. Сразу после входа в зал суда, где находился генерал, мать его, Махаматра. "Без плаща он же, блять, почти что голый!"       Услышав те лестные слова, чуток более интимные, чем следовало произносить карателю и вершителю судеб потенциальных и уже преступников, хвост Тигнари, предусмотрительно спрятанный под туникой, завилял как с цепи сорвавшийся, а температура тела фенека резко подскочила градусов так, ну, по прикидкам, на миллиард? "...честный и надёжный талант..." — похвала со стороны Сайно, сказанная губами Сайно, произнесённая голосом Сайно произвела фурор. Ему стоит запомнить все физиологические изменения после приговора, а затем с холодной головой все взвешенно проанализировать и сделать выводы. В худшем случае — выдвинуть гипотезу.       План поменялся, физиологических изменений стало больше, и выражены они ярче, а причина данной усложнённой диверсификации в теле после суда пригласила подопытного на ужин. Худший случай сменился на катастрофический, и гипотезу выдвинуть даже мысленно не удалось. Это провал. Хуже некуда. — Тигнари, ты прости за недосказанность на счёт моей должности. Должен сказать, что я был искренен в своем желании видеться с тобой.       Есть куда хуже. Сайно просто не даёт даже малёхонького шанса выставить защитные барьеры. Не чтобы закрыться от матры, нет, вы не подумайте. Чтобы внутренне не расплавиться и суметь продолжить поддерживать зрительный контакт, не сползая взглядом ниже. Например, на неприкрытые соски и открытую всему миру мускулистую грудь. КХМ. — Я был обескуражен, не буду скрывать. Я предполагал, что ты матра, учитывая твою натренированность и беспристрастность, но не ожидал, что ты там... главный... — фенек прикрыл глаза, отметив про себя, что тактика "глаза в глаза" делает только хуже. Кровавый янтарь обжигает заинтересованностью и искренностью, а мшистая древесина хорошо горит. С готовностью, можно сказать. — Я надеюсь, раскрытие моей должности не станет камнем преткновения нашему общению? — чуть склонённая к плечу голова и выглянувший из-за чёлки второй глаз с едва заметным напряжением ожидал ответа фенека. "Ох, Великая властительница Руккхадевата, отдышаться бы..." — Я не обижен на тебя, если ты об этом. Меня устраивают наши отношения, поэтому если ты сам не против, я абсолютно всеми руками-ногами за, — зеленоволосый улыбнулся, стискивая в руках стремящийся захлестать по всему столу от восторга хвост. Приподнявшиеся уголки потресканных губ ситуацию лучше не сделали. Занятые хвостом ладони не успели прикрыть поджавшиеся в томном ожидании чего-то ушки. — И хвостом? — фенек легко вздрогнул и уже было судорожно принялся прикидывать в голове оправдания подобному вульгарному поведению, как Сайно, заметив напрягшегося приятеля, пояснил, — Ты всеми руками-ногами за. А хвост в некоторых источниках считается такой же конечностью у животных, как лапы. Поэтому ты всеми руками-ногами и хвостом за, — разъяснение неудачной попытки в юмор и непроницаемое выражение лица ну никак не сочетались. Разочарованный выдох помог успокоить всполошившееся сердце. Возможно, строить гипотезы еще не поздно? "Как замечательно, что Сайно — это Сайно,» — фенек нервно сглотнул вязкую слюну и приложил руку к груди, в районе сердца. Пронесло. — Твои ушки опустились, чтобы их погладили? — тёплая смуглая ладонь осторожно опустилась меж ушей, ласково приглаживая одно ухо к голове. Проскуливший от приятных ощущений лис невольно прильнул к руке матры. — Если уж собрался накормить и приласкать, будь добр и номер в гостинице оплатить, — пробурчал Тигнари, сладко жмурясь. А. Ой. — Что? Это атас. В простонародье «тотальный пиз- — Нари? — тёплая ладонь медленно сошла с тёмной макушки, возвращаясь к хозяину, ошарашено приподнявшему брови. «Если гореть от стыда, то тогда уж вдвоём.» — Проблемы со слухом? — бледные щёки налились пунцовым румянцем, а ушки поджались вместе с хвостом. Почему он убрал руку? Ему неприятно? Зря он всё это затея- — М-м. Ну ладно. Минутку, только счёт оплачу, — чего-чего? Ушки навострились, еще сильнее смущая матру. Что только что произошло? Они договорились переспать? Сейчас? Что. Что-о-о-о-о???       Всю дорогу до постоялого двора в ушах Тигнари звенящая тишина отмахивалась от строившихся мыслей как от мошек летом в лесу. Сайно тоже молчал, лишь тянул фенека за ладонь к месту назначения. Боже. Боже-Боже-Боже. О, Архонты. — Нари? Ты со мной? — щёлкающие пальцы прямо у носа развеяли дымку потрясённого сознания. Заторможенно кивнув, тёмноволосый перевёл взгляд на друга. "...честный и надёжный талант..."       Снова пронеслось в голове. Снова та картина строгого и притягательного в своей серьёзности к работе мужчины. Движение сухих губ, мазнувший по губам язык, да холодный взгляд алых янтарей, прожигающих дыру в съёжившемся от страха обвинителе фенека. Это был спусковой крючок. Больше сдерживаться просто не было сил. Очень хочется уже коснуться, притянуть, быть стиснутым в этих сильных руках. Очень хочется уже быть ближе.       Разглядывая точёное лицо Сайно в полумраке приглушённой лампы, его скулы, небольшую горбинку на носу, сухие губы и пылающие незнакомыми искрами глаза, Тигнари сделал первый шаг навстречу, вглубь снятой комнаты полупустого постоялого двора. Прямиком в лапы золотого шакала. — Подойди, — убедившись в положительном настрое фенека, матра осмелел и, не сковывая себя, притянул тонкую талию парня. Задохнулись от этого оба.       Скользнув ладонями вверх, огибая пальцами спину и пригладив отросшие на затылке волосы, беловолосый уткнулся носом меж ушей, вдыхая легкий аромат эфирного масла. Душица? Очаровательно. — С-Сайно, — лёгкая щекотка от чужого дыхания прошлась по чувствительным ушкам, заставив тёмноволосого рвано выдохнуть. Одобрительно хмыкнув, генерал провёл дорожку медленных поцелуев вдоль каждого ушка, не забывая чуть прикусывать подрагивающий от переизбытка ощущений кончик. Почувствовав приподнимающиеся ткани собственной одежды, до фенека дошла одна глупая вещь. "Я тоже могу его коснуться..."       Осторожно проведя пальцами по напрягшемуся от касания торсу, учёный с упоением очерчивал подушечками рельеф чужих мышц. Прямая мышца, косая, подвздошно-поясничная, межрёберная. Как с учебника анатомии. Поразительная натренированность тела. Так и хочется исследовать. Прикасаться. Обвести руками. Ногтями. Языком. — Сайно, прошу, — душно. Как же в этой идиотской тунике душно. Само пустынное божество опаляет жаром своего тела. Как тут не задохнуться? — Приподними руки, лисёнок, — слащавое прозвище кажется теперь трепетно будоражащим, нежели вульгарно постыдным. Ещё. Скажи так ещё. — Ещё разок, — охватившая тело ночная прохлада не успела дать разгон мурашкам на оголённом теле. Горячие руки, прижавшие худощавый мрамор к точёной терракоте облюбованной солнцем глине, пресекли озноб на корню. — Лисёнок. Нари, мой дорогой, Нари, — приятный шёпот бархатного грубого голоса распалял тело. Смуглые руки осторожно прошлись вниз по пояснице, к ягодицам, затем, чуть присев, к бедрам. Осторожно подхватив своё сокровище на руки, матра с охотой приоткрыл рот, впуская язык фенека. Тот обвил торс генерала ногами, руками обхватив щёки, ведя в поцелуе, в то время как Сайно медленно шагал в направлении к двухспальной кровати.       Аккуратно положив своего возлюбленного на мягкий матрас, беловолосый чуть отстранился, разрывая поцелуй. Тигнари не успел возражённо промычать, как безмолвное обожание во взгляде напротив выбили все мысли из итак пустой головы. Страсть, забота и необъятная любовь в сверкающих янтарях так и напрашивались на бесстыдные мольбы о скором соитии. Не лежи он под этим самым объектом влажных фантазий большей части учёных Академии, пристыдил бы себя за столь непристойные мысли. Вспоминаются первые влажные сны с участием его тогда еще друга. Под штанами каждое утро задыхалась его совесть и культура. — Нари, ты так прекрасен, — мягкое прикосновение тёплой ладони к щеке и прислонившийся ко лбу взмокший лоб — последняя капля. Невозможно было сделать столь похабную вещь, как секс настолько чувственно интимным. Но этот чёртов шакал справился. — Прекрати. Ты говоришь странные вещи, — заалевшие щёки были тут же зацелованы, а ладони спустились ниже, мягко лаская грудь. — Не смущайся так. Я лишь говорю правду, — сцеловав с губ возражения, Сайно опустился ниже, к шее. "Ни слова сказать, ни отдышаться," — негодует фенек, давя просящиеся наружу стоны. Горячий язык на шее, ровно как и губы, вызывали в учёном заполошно бьющееся сердце и подрагивающие ноги.       Сведя коленки, Тигнари попытался создать такое нужно сейчас трение, но матра, мягко обведя эти самые бледные коленки ладонями, раздвинул их и умостился между. "Боже, как неловко," — смутившись столь пошлому движению, фенек забил хвостом по поверхности кровати и прикрыл лицо ладонями. — Не закрывайся от меня, дорогой, — осторожно отняв ладошки от раскрасневшегося лица, беловолосый оставил медленный поцелуй на каждой. "Что за телячьи нежности. Он точно грозный и страшный Махаматра?" — смущение накрыло очередной волной, однако, в противовес своим мыслям, фенек обвил талию генерала хвостом, а ушки любовно прижались к голове. — Сайно, прошу, давай уже, — неприятно саднящая от нехватки внимания промежность вызывала дискомфорт. Он был, честно говоря, уже на грани. А кончить лишь от ласк Тигнари считал неуважением и чистым эгоизмом по отношению к партнёру. А он, между прочим, культурный фенек.       Звук переливающейся в стеклянном пузатом бутыльке маслянистой смазки спустил фенека, разморённого ласками, на землю. Разгорячённое тело с готовностью приняло один палец. Стоп. Что это такое? — Ты надел презерватив на палец? — Тигнари приподнялся на локтях, сильнее разводя ноги, чтобы разглядеть что за странное ощущение внутри него. — Верно. Так безопасней. Не хотелось бы чтобы у тебя потом были проблемы. Мы ведь не успели принять душ, — генерал сказал это настолько будничным тоном, что фенек немного стушевался. Он настолько опытен? Это... расстраивает... — Оу. Ты довольно опытен, — разочарование проскользнуло в голосе, из-за чего Тигнари прикусил свой язык. — Ну, на самом деле это мой первый раз, — смущённо пробурчал Сайно, уткнувшись носом в грудь. — Просто у меня есть очень... открытая подруга, не стесняющаяся подшучивать в непристойном стиле, — вспоминая письма прямиком из Мондштадта, в которых бывшая сокурсница бесстыдно делилась любовными советами со своим "младшим братом". Сайно честно хотелось сжечь все письма от вульгарной библиотекарши, однако длительная дружба и уже привычная вальяжность характера Минчи остановили от столь радикального поступка.       Как бы то ни было, у учёного в голове произошёл казус. — Неужели никто из твоих поклонников не умолял разделить с тобой ложе? Ты столь неприступен? — удивлённо хлопая глазами, тёмноволосый не обратил внимание, что его укромное местечко разрабатывалось уже тремя пальцами. — Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас? — сделав акцент на последнем слове, матра демонстративно глубже толкнулся всеми тремя пальцами, на что Тигнари громко охнул, откинув голову. — О, Архонты, сделай так ещё! — пытаясь насадиться на пальцы самостоятельно, фенек лишь выскользнул с них. — Чёрт. — Не торопись. У нас ещё много времени, — нежно прижавшись губами к взмокшему виску, матра остранился и надел презерватив на уже ноющую плоть. Тигнари стыдливо прижал уши. Он совсем не подумал о том, что самому Сайно должно быть тяжелее. Тёмноволосый то лишь пару раз проводил ладонями по мускулистой груди и спине, чего явно недостаточно. Однако, заметив расстроенного возлюбленного, генерал закинул одну ногу на плечо, чуть куснув внутреннюю часть бедра. В ответ услышал рванный выдох. — Нари, ты сейчас где-то не со мной? — Что? — туманно глядя на упёршийся в ягодицы член, зеленоглазый сглотнул. — Ты думаешь о чём-то другом, — скорее утвердил, нежели спросил матра, широко проведя ладонями по подрагивающим в предвкушении бёдрам. — Н-нет, не переживай. Давай продолжим. Мне хорошо, — откровения полились из уст учёного, что сильнее сжал хвостом талию беловолосого и затаил дыхание. — Главное дыши, любовь моя, — напоследок чмокнув острую коленку, Сайно одним движением скользнул внутрь. Тигнари громко ахнув, сжал пальцами простыни. Внезапное признание и дискомфорт внизу сбили с толку. Не зная куда деть руки, тот потянулся к беловолосому, который, поняв намёк, опустил ногу и закинул бледные руки себе на плечи, сливаясь в успокаивающем поцелуе.       Давая тёмноволосому привыкнуть, матра покрывал лицо учёного нежными поцелуями. Курносый нос, взмокший от пота лоб, чуть заросшие тёмными прядями виски, розоватые щёки, скулы, снова лоб, нос, губы. "Ну что за невозможный парень," — крутилось в расплавившейся от нахлынувших чувств голове. Двигайся. Прошу.       На пробу двинув бёдрами и почувствовав лишь лёгкий дискомфорт от неестественно раздвинутых стенок сфинктера, зеленоглазый схватил лицо напротив за щёки и требовательно заглянул в глаза. Безмолвная просьба и такой же безмолвный ответ.       Мучительно медленные толчки и ласки груди посылали невообразимое удовольствие по позвонкам, заставляя изгибаться навстречу тёплым любимым рукам. Забывшись, тёмноволосый громко стонал, цепляясь за спутанные белоснежные волосы на затылке и прижимая голову матры сильнее к груди. Горячий язык обводил ореолы сосков, а острые зубки осторожно прикусывали их, сразу же зализывая.       Одной рукой держа за талию, а другой ведя по налившемуся кровью члену в такт ускорившихся толчков, Сайно тихо хрипел стоны, наслаждаясь видом раскрасневшегося в экстазе фенека. Подрагивающий от оргазма фенек ещё долго не мог отдышаться, но начав приходить в себя, он мягко улыбнулся и оставил тягучий поцелуй на разодранных от его же клыков губах. Сайно в ближайшие пару дней, наверное, будет больно шевелить ими.       Сам же беловолосый, сняв полный презерватив и выкинув его точным броском в урну, встал с кровати и ушёл в ванную. Тигнари приподнял уши, пытаясь понять, зачем его печка оставила его один на один с вечерней прохладой. Он включил воду и сейчас что-то выжимает. Полотенце?       Вернувшийся матра принёс тёплое влажное полотенце и смыл засыхающую сперму с живота разнеженного фенека. — Ох, спасибо, — сев на кровати, тёмноволосый отнял от генерала полотенце, швырнув то куда-то на пол, и повалил того на кровать. — Теперь поговорим? — умостившись на тёплой мускулистой груди, в районе сердца, Тигнари накинул одеяло на них обоих. — Ты хотел знать, почему я ни с кем до тебя не спал? — беловолосый перевёл взгляд алых глаз с потолка на умостившегося на нём лиса, который заинтересованно кивнул. — Не думаю, что здесь какая-то определённая причина. Просто мне никто не предлагал, а сам я не стремился заниматься этим, — пожал плечами тот. — Серьезно? Да по тебе сохнет половина Академии, — привстав на локте, Тигнари скептично выгнул бровь, на что белобрысый снова пожал плечами. — Что ж, мне же лучше. Все, кто тебя касался, ползали бы в кишках. — Странная шутка. — Я не шучу. Это была бы участь всех твоих бывших. — Так ты теперь мой ревнивый возлюбленный? — После всех твоих слащавых прозвищ — да. Проблемы? — приподнявшись повыше, Тигнари приблизился к чужому лицу. — Никак нет. Сердце моё ты уже украл, — чуть приподняв уголки губ, матра положил ладонь на щёку, проведя большим пальцем по скуле. — Не украл, а тактично обменял на своё. Взаимно-выгодная сделка, я считаю, — прильнув к руке, фенек оставил на ней лёгкий поцелуй. — И не боишься, что тебя повяжут за массовое убийство? — хмыкнул генерал, насмешливо прищурив глаза, на что Тигнари хитро улыбнулся и чмокнул того в губы. — Не переживай, я работаю в перчатках.