Поцелуй луны

Стемнело. Волны плескались о борт палубы, убаюкивающе качая судно. Во тьме глубокой ночи вспыхнул огонёк антикварной зажигалки. Кончик сигареты начал тлеть, полупрозрачный дымок потянулся к небу, играючи виляя хвостиком. Было прохладно, по палубе гулял осенний ветер. Губы плотно сжали сигарету, он сделал глубокую затяжку, наблюдая за луной. Её серебряный свет ласкал морскую гладь и ложился на доски палубы. А звёзд не было. Выпустив клубок дыма, он выдохнул, стряхнул пепел с конца сигареты. Эти минуты спокойствия и тишины имели свой шарм для парня. Казалось, что он один на этом большом судне, что он путешествует для поисков новых рецептов, что никаких пиратов нет. Но даже если всё наоборот, пускай. Его всё устраивает. Санджи, потушив окурок в пепельнице, вдохнул напоследок полную грудь свежего воздуха. После заглянул в камбуз за контейнером. Поднявшись в воронье гнездо, он открыл люк и заглянул одной головой. Здесь давно не убирались, это было заметно по слою пыли на дощатом полу и мутных стёклах окон, сквозь которые проскальзывал лунный свет. Без сомнений, Нами им это припомнит, что не соблюдают порядок на корабле. Но это потом. На диванчике сидел скелет, держащий в своих умелых руках скрипку и мягко катал смычок по струнам, играя знакомую до боли мелодию. Несмотря на отсутствие кожи и мышц на его лице, было понятно, что сохранялись добрая улыбка и умиротворение от музыки. Санджи невольно хмыкнул сам себе. Смычок замер, звучание инструмента прекратилось. Брук шумно повернул голову в сторону люка, находя там кока, который так и не залез полностью в воронье гнездо. — Санджи-сан, Вы ещё не спите? Конечно нет, черепная коробка. Тот пожимает плечами, на вопрос музыканта. — Как видишь. — Да. Вижу, — он клацнул зубами, а потом засмеялся от очередной шутки, — хотя у меня же нет глаз, как я могу видеть? Йо-хо-хо-хо!!! Хохот был звонкий и дурманящий своей интонацией. Это и любил Санджи. Все эти обыденные вещи своих накам. Везде, где только захочется, дремлющего Зоро, вечно ненасытного и отважного Луффи, до беспамятства любящую деньги Нами, понимающую и мудрую Робин, заботливого Чоппера, врунишку Усоппа с его историями, мастера на все руки Фрэнки с его неповторимой буквой «р» в любимых фразочках и талантливого Брука. Всё казалось слишком родным. Никогда бы в жизни не хотелось расставаться с этим. Губы расплылись в своеобразной улыбке. Глаз цвета лазурного неба переместил взгляд со скелета в окно. Разводы пыли и грязи скрывали за собой призрачные облака. Но они не могли скрыть знакомый для уха кока шум моря. Плеск воды хлопками бился о дно и в мирном шёпоте пены отдалялся. — Вы тоже слушаете? — донеслось со стороны. Санджи, не поворачивая головы к товарищу, кивнул. Он облокотился спиной на люк, всё ещё находясь в его проёме, между досок и упираясь локтями в пол. Хотелось провести перед сном пару минут здесь. Брук ничего не сказал более. Он снова заиграл. Струны печально заныли, словно смычок, как лезвие катаны, надрезал их и рубцами оставлял на чувствительной коже. Мелодия наполняла сердце парня какими-то далёкими воспоминаниями, больно покалывая. Прикрыв глаза, Санджи вздохнул. Пусть Брук играет. Он достал из пачки сигарету, сунул между губ. Но не зажёг. Просто стиснул горьких кончик зубами и снова устремил взгляд в окно. Скрипка словно громко всхлипнула, будто ее голос надломился, а затем она заплакала, тихо, чтобы услышали только Брук и Санджи. Оба сидели в молчании, утонув в мелодии по самые макушки. Наконец скелет отложил свой инструмент в сторону и обратился к коку: — Как Вам моё легато? Сочинил на днях, и всё некому было сыграть. Блондин слегка склонил обессилившую вдруг голову в его направлении и чуть громче шёпота признался: — Это прекрасно. Чуть позже он добавил: — Довольно трагично звучит правда. Лучше играть её кому-то одному вечерком. — Пожалуй Вы правы, — зубы Брука забавно постукивали. — Это создаёт отдельную атмосферу. Санджи кивнул. Сердце до сих пор покалывало, словно мелкими иголочками. Но уже щекотливо, а не страдальчески. Наконец он оторвал спину от люка, бросив последний взгляд на разводы стекла. — Я принёс тебе перекус. Удачной вахты. — Благодарю, Санджи-сан. Несмотря на то, что я в принципе не нуждаюсь в еде, Вы тратите на меня продукты ночью… — Не говори так, — устало качает головой парень, не желая верить в эти слова. — Ты пятьдесят лет не ел, хочу, чтобы ты наверстал это время. Брук неотрывно глядел на блондина, скрипя сжатыми костлявыми пальцами. Он всего ничего ещё в этой команде, но то количество доброты, которое испытывали к музыканту, заставляло его порой удивиться и смутиться. Пять десятков лет проведённых на буквально мёртвом корабле его некогда громкой и весёлой команды заставили мужчину забыть какие бывают ещё люди, помимо мерзких пиратов. Замечательных накам он встретил… — Санджи-сан, если бы я мог… Я бы заплакал. Но у меня нет глаз, йо-хо-хо-хо-хо! Кок усмехнулся этому придурковатому состоянию друга. — Доброй ночи, Брук. — Ночи, Санджи-сааан! Тот убрал пожёванный фильтр в карман и спустился по верёвочной лестнице на палубу, мягко спружинив на стройных ногах. Прохладный ветер лёгкими порывами сдвигал его длинноватые волосы в сторону, открывая больше белоснежной кожи лица луне. Чтобы она рассмотрела это дитя повнимательнее, поцеловала его во все места своим холодным блеском. Санджи не спеша спустился в мужскую каюту. По пути, правда, задержался у женской: дверь в неё была приоткрыта и скрипела от покачивания судна на волнах. Парень тихонько закрыл её, прислушиваясь потом одну минутку: не разбудил ли он девушек? Убедившись в этом, кок тогда уже вошёл в их с ребятами каюту. У шкафов валялись кучи тряпок и обуви. Зоро развалился на одном из диванов, сопя носом в какую-то подушку, которая лежала между спинкой дивана и щекой мечника. Одна его рука свисала к полу, другая — покоилась на животе. Три катаны словно были наготове, стоя рядом. Усопп, спрятавшийся в двух подушках из-за храпа капитана, почти не был виден в этой кипе, только его любопытный длинный нос торчал. Сам храпящий Луффи даже в ус не дул, что кого-то раздражал этим. Его зубы уже высохли, из-за того, что рот всё время широко открыт. Паренёк как звезда разлёгся на своей койке, и его руки с ногами слегка свисали по бокам матраса. Чоппер, видимо, давно скинул одеяло и сейчас ёжился на одном боку, пряча мордочку в копытцах. Оленёнок что-то бормотал во сне о свойствах какой-то микстуры, название которой Санджи вряд ли повторит. Фрэнки в одних своих плавках посапывал на верхней койке, дальше капитана так, что его почти не было видно. Но равномерное дыхание с примесью булькающей колы внутри киборга давало понять, что тот спит с внутренним покоем. Глядя на всех них Санджи испытывал счастье, что находится в этой комнате. Его накама, ставшие уже ближе, чем просто команда, мирно спали, не думая о будущих проблемах, о том, что их ждёт. Они не ссорились и не зашивали друг другу раны. Не дрались за последний кусок ужина и не думали как делить чайку на обеде. Всё ютились в своих удобных койках, близко висящих на цепях друг к другу. Санджи всё же укоризненно вздохнул и подошёл к дивану. Он поправил подушку Зоро и накрыл его рядом валяющимся серым шерстяным пледом. Перевернул Луффи аккуратно на бок, накрыв одеялом и положив его шляпу рядом с чернявой макушкой. Затем убрал от головы Усоппа подушки, ведь в них уже не было смысла, и поправил сбитое на шее покрывало. Поднял с пола одеяло Чоппера и бережно укрыл оленёнка-докторишку по плечи, чтобы тому не было зябко. Окинул взглядом Фрэнки и гордо кивнул сам себе мол, хоть одна дитина может о себе позаботиться, хотя на самом деле киборг просто не нуждался в тепле в помещении, поэтому него не было одеяла. Наконец парень снял чёрный пиджак, повесив его на спинку скромно стоящего в углу стула. Туда же отправился висеть широкий бежевый ремень и галстук. Он плюхнулся на матрас, скинул ботинки со ступней, расстегнул рубашку на верхние две пуговицы и уронил блаженно голову на мягкую прохладную подушку. Кок хорошенько потянулся лёжа, чтобы его позвонки и лопатки прохрустели в некоторых местах. А потом он обратил внимание в иллюминатор. Уже отсюда, с нижней палубы, был виден кусочек морской глади, где играл с волнами белый свет луны. Она продолжала следить за детьми бескрайнего путешествия. Она охраняла их покой, как и Брук ввороньем гнезде. Прикрыв глаза, Санджи уже думал, что он будет готовить ранним утром своей команде на завтрак. Чем бы угостить родных дармоедов и прекрасных дам?.. END