Побежда́ются естества́ уста́вы, в Те́бе, Де́во Чи́стая: де́вствует бо рождество́, и живо́т предобруча́ет смерть: по рождестве́ Де́ва, и по сме́рти жива́, спаса́еши при́сно, Богоро́дице, насле́дие Твое́.
-до свидания, Эван -до свидания, товарищ ДеСальво!-выпалил юный работник и пулей выскочил из министерского кабинета, словно его и не было. Только медленный скрежет металлической двери был последним признаком присутствия Редгрейва в помещении, но и тот вскоре совсем оборвался. -что же ты замышляешь, сукин сын… что же ты замыслил… Тихо, словно рядом кто-то присутвовал, заговорил Альберт, переводя свой мрачный взгляд то на дверь, то на собственный компьютер. Он знал, что этот мальчишка лазал по его столу. Об этом говорят даже следы пальцев на клавиатуре. Небольшие жирные пятнышки, которые оставили эти тонкие, вечно холодные, как у его покойного отца, пальцы. Вероятно, это общая черта Редгрейвов. Когда эти крысы пытаются нарыть на Альберта, они явно нервничают. Оставляя слишком откровенные следы. Конечно, министр вполне мог позволить просто расправится с Эваном завтра. Без доказательств упечь его в свою "тайную комнату", объявив сына "великого и умнейшего" Калеба Редгрейва предателем родины, что под именем бедного покойника папаши пытался свергнуть весь министерский состав. Но о чем Альберт вообще сейчас задумался? Об очередной расправе. Рабочий день уже закончен, а он всё так же сидит в кабинете в своём кресле перед монитором, постукивая по столу в раздумьях. Опять это чувство. С появлением Эвана на 12м этаже чувство того, что ведётся наблюдение совсем не покидало ДеСальво. Словно этот крысеныш поставил камеру. Но для чего? Мужчина давно обшарил весь кабинет и не нашел даже намёка на столь банальный приём. -не важно.-как отрезал собственные мысли министр, поднимаясь со стола. Кажется, он что-то оставил. Но рабочее место было абсолютно пустым. Неужели так сказывается возраст на мозге? Определенно нет. Альберт наоборот отличался ясностью ума в свои-то года, а потому решил, что ему просто нужен отдых от сегодняшнего дня, от всех этих раздумий и ненужных беспокойств. Ну на что способен этот мелкий Эван? Альберт министр. А посадить министра за решетку не так то просто. Ровно что смертному обвинить святого в греховности прямо перед богом. Но только кто здесь бог? Вождь лишь кукла в руках ближнего круга. Тогда выходит что не перед богом, а перед каким-нибудь ангелом. Да, определённо, любого работника ОВР можно назвать надоедливыми ангелочками, которые служат образу усатого псевдо бога, но добравшись хотя бы до одного из них, Альберт наверняка оторвет ему крылья. Медленно, пёрышко за перышком. Единственное, раздумья прекратились, когда перед лицом уже оказалась дверь. Родная входная дверь за которой не пряталось что-то страшное. Только цоканье коготков любимой собаки. Щелчок. Ключ в замочной скважине, и министр оказывается в собственной квартире. А там уже следовали привычные действия: чашечка чая, душ, чистая пастель, забота о питомце между каждым из этих этапов. Хоть на работу Альберт и не мог взять любимца, зато был всегда уверен в его благополучии. Наверное, только благодаря это собачонке в стране ещё есть ветеринары. Хоть и цены они заламывают, но какая это помеха для министра? А остальные пусть разбираются сами. Сладкий. Сон. Может ли он быть другим? Конечно нет, Альберта ничего не беспокоит. От того сон подступал быстро, ещё и спящая под боком собачка успокаивала своим сопением. Что вообще может беспокоить человека, который без зазрения совести режет людей разного возраста ради "исследований". Но обычно сновидений ночью ДеСальво не видит. Он проводит ночь в полной темноте и встаёт рано утром, начиная новый день. Правда, в этот раз всё было иначе. Вместо темноты впервые за долгое время министр видел сон. Такой светлый, к тому же ощущения были такие, словно это и не сон. По голове прошёлся нежный ветелок, а в нос ударил запах чистоты? Нет, это была вода. Вода и песок. Неужели набережная? Очень странно, что мозг спроектировал именно эту картинку. Ведь единственная набережная, о которой помнил Альберт - это та, о которой говорил… -Я никогда не придерживался Христианства, Альберт… Но наша встреча в таком месте определенно что-то да значит. -Калеб? Видимо, твой образ, что ты составлял при жизни, теперь приходит ко мне во сне.- Подмечая это, Альберт обратил внимание на сгустки, кажется, дыма за их спинами, а так же факт того, что образ Калеба был иным. Помимо обычной рабочей одежды, силуэт украшал яркий нимб, озарявший божественным светом. Очень странный сон. Почему мозг спустя долгое время выкинул именно это? Сплошной бред, связанный не с пытками или беспокойством об ОВР. А чертов Калеб в образе ангела? Да подонок Редгрейв никогда не был идеальным, чтоб представать в таком виде! Он так же убивал, он так же беспощадно расправлялся с жизнями! А то, что он делал это не своими руками, ничего не отменяет! -знал ли ты, что Эвелин де Морган на своей картине изображал Ангела смерти только с двумя крыльями…-раздумья прервал голос Калеба. Не дрогнувший, ровный и спокойный, он так звучал только один раз. На своем втором общем собрании в Ближнем Круге. Тогда тон Редгрейва не произвел ничего на Альберта, но сейчас… Совместно с этими словами ДеСальво был лишь раздражён. -ты решил поговорить со мной об искусстве? -конечно,ведь здесь не с кем разговаривать. Может это персональное наказание,и… если здесь нет моей возлюбленной, значит, это точно наказание. Но тебе не долго осталось, не волнуйся…-все с тем же тоном, Калеб взглянул на часы. Машинально, начальник 12го этажа, хотел сделать так же, но… часов не оказалось на его руке, и это… смутило. В этом странном сне Альберт сейчас стоял в привычном костюме, но без часов -Альберт. Ты забыл свои часы.- Их взгляды пересеклись, и Калеб расплылся в той самой мягкой, уставшей и очаровательной для многих, улыбке -в столе, прямо в кабинете.- Фраза раздалась небольшим эхом. Вонзаясь в мозг даже с некоторой болью, хотя Редгрейв сказал это будто шопотом, но создалось ощущение, словно ему вспороли грудь, а перед этим разможжили череп. Непередаваемая боль. Еле поднимая взгляд на лицо бывшего коллеги, Альберт успел заметить, на сколько сильно исказилось лицо Калеба. Его мягкая и уютная улыбка, которой он успел притянуть любовь многих, сейчас была мерзкой гримасой, а взгляд будто пожирал душу изнутри. Такое нельзя передать словами. Сон медленно превратился в кошмар, от которого выворачивали на изнанку. Да, Альберт действительно забыл часы, но какого черта это превратилось в кошмар. Он очнулся в холодном поту. Времени до работы было ещё слишком много. Так что мужчина предпочел попытку вернуться в спящее состояние обратно. Что удалось. Вот только в этот раз сна не было. Только темнота.***
На следующий день Альберт отправился на работу. Его шаг был ровным, как и обычно, вот только в голове крутились мысли о часах. Неужели мозг вспомнил о них именно ночью? Как вообще он мог забыть в столе такую дорогую вещь, как часы? Заветные шаги до стола, ключ в замке ящика поворачивается и… в нос ударил запах. Такой до ужаса знакомы и при этом отвратительный. Но злосчастные часы на месте. А ещё на клавиатуре новые следы от пальцев. Новые следы, которые составляют комбинацию пароля. Имя его собаки. Подвал. Этот мелкий засранец дорыл до подпольного яруса 12го этажа! Этот чертов сын Калеба! Будь Альберт чуть внимательнее. Возможно, даже чуть менее озлобленный, он бы заметил одно из сотни черных перьев, что прикрепилось к пиджаку. И он бы заметил, что как раз от пера доносится запах того самого дорого парфюма, который не нравился никому в Ближнем Круге, кроме Калеба.А́нгели, успе́ние Пречи́стыя ви́девше, удиви́шася: ка́ко Де́ва восхо́дит от земли́ на не́бо.