***
Кто бы мог подумать, что спустя семнадцать лет, эта комнатка заиграет теми же самыми красками атмосферы тревоги и подавленности? Адам, пока делал мемориальное видео для Джоны, одновременно злился, одновременно кричал и плакал, пока одна часть его лица будто хотела улыбнуться до боли неестественно, а вторую он ещё кое-как контролировал. Сообщение от Сары, которое было некстати, позволило первому состоянию тела парня доминировать над вторым. "Ты уже сделал видео?" Это была первая официальная сходка БПС, состоящая не только из Адама и Сары. Отвлечённый своей единственной мыслью, блондин сидел на своём месте и не контактировал с кем-либо. — Извини, можно я присяду? Я здесь первый раз, ещё толком ничего не знаю. — послышался добрый и красивый голос рядом, и Мюррей поднял зелёные глаза, усталость с которых мигом испарилась. — Да, пожалуйста. — он кивнул, всё ещё не сводя взгляда с пепельных волос, которые у корней были непрокрашены, выразительнейших карих глаз, которые буквально блестели живостью, и кожи цвета карамели. — У нас в городке всё больше приезжих. Это не может не радовать. — улыбнулся пепельный, осмотревшись вокруг и снова повернув голову к Адаму, который приподнял уголки рта и кивнул, всё ещё находясь в прострации. — Что тебя сюда привело, если не секрет? — Почему же секрет? Когда мне не было и года, меня украли у моей матери. Мой отец, мудак, бросил меня и отказался помогать в поисках. Его вроде тоже уже нет в живых, но это и не важно. Мне сказали, что мама повесилась, не смогла пережить это всё. Я хочу найти её, узнать так ли это. Даже если она альтернатив, я хочу... ну, не знаю... поговорить с ней, хотя бы раз. — Ты бесстрашный. — это предложение присоседившегося к нему кареглазого парня, заставило Мюррея улыбнуться снова. — Мне теперь даже стыдно признаться, что я здесь просто потому, что мне это интересно. У нас с отцом возникли некоторые недопонимания по этому поводу. Он боится, что со мной теперь что-нибудь случится. — Хм, а ты классный. — заметил Мюррей, слегка вогнав пепельного в краску. — Ты сделал такой вывод просто потому, что у меня разногласия с отцом? — Нет, первое впечатление от тебя такое идёт в целом. Не знаю почему. — Ну что ж, спасибо. Меня кстати Джона зовут, я сын местного адвоката Мэрвина Маршалла. А ты? — Адам. Адам Мюррей. — Ух ты. — улыбнулся Маршалл, удивляясь такому составу. — А та девушка рядом с Сарочкой — это Ева, да? — Вообще-то да. Это Эвелин Миллер, моя девушка. Кареглазый издал смешок, но было заметно, что его настроение потускнело. Как в принципе и настроение зеленоглазого. Через пару секунд Джона достал из кармана сигареты. — Куришь? — он с улыбкой протянул Адаму тонкую белую сигаретку. — На самом деле нет, но если только за компанию с тобой... — тот кивнул и принял из его тёплых пальцев сигарету. Пепельный дал новому знакомому зажигалку и стал покорно ждать, пока тот подожжёт сигарету. Начиная затягиваться, блондин протянул зажигалку назад. Как бы не пытался, Маршалл никак не мог зажечь её. Как только он начал посмеиваться из-за этой неловкости, Мюррей придвинулся ближе и, приподняв его подбородок, прикоснулся кончиком своей сигареты к его. Щёки кареглазого совсем загорелись краской, когда между их лицами так сократилось расстояние, что ещё сильнее понравилось зеленоглазому, забывшему о том, что буквально в нескольких метрах от него, стоит его девушка. Воспоминания. Они так болели сейчас. Он начал вытирать лицо от слёз и понял, что все разводы на его ладони были как очень густые чернила. Такие же капли засохли и на клавиатуре его компьютера. "Это тупо", "Загрузка видео делает это более драматичным, чем нужно." — его дрожащие пальцы набирали это сообщение, пока другой рукой, которая вытянулась вдвое, если не больше, он гладил голову Джоны, который будто бы спал на подстилке в луже засохшей крови, слегка свернувшись комочком. Одна половина души Адама отказывалась это всё делать, но другая насильно продолжала, заставляя первую задыхаться от безысходности. Небольшие стечения обстоятельств, и вот они уже оказываются на улице. Без денег, без еды, без крыши, без родных. Естественно им обоим нужны были хоть какие-то средства. Джона всего лишь отшучивался по поводу того, что они могли бы украсть где-нибудь транспорт и нарисовал им гангстерское будущее, но Адам, кроме того, что был реалистом, оказался намного более предприимчивым. Теперь у них есть угнанная им машина, пусть не самого лучшего качества, и несколько сотен долларов за мелкую помощь местным с якобы странностями в их домах. Вскоре обоих парней официально объявили в розыск. Одному Богу известно, как полиция прознала о том, что они угнали уже штуки три машины или за что вообще только к ним двоим такое внимание? Остальных участников БПС, с которыми живая связь, естественно, не поддерживалась, полиция не трогала. Расспросила про Адама и Джону, да и всё. Сиротки тем временем были на пути в Манделу. Адам сразу решил, что подарит Джоне в видео целый экран из разных цветов. Он загрузил нужную картинку, начиная ронять слёзы интенсивнее и злиться, что мышка тоже не работает из-за того, что и её контакты слиплись от его "слёз". Со временем Адам потихоньку становился более зацикленным на своём расследовании по поводу матери и стал намного более раздражительным. Ева терпела его, даже не замечая этого, — любила искренне. Ему стало будто плевать на это. Он уходил к Джоне, чтобы просто побыть рядом с ним. Это смягчало Мюррея, будто подавляя в нём источник агрессии. Казалось, он был готов на всё ради Маршалла, но только ради него. После того, как Эвелин не выдержала и рассталась с Адамом, он стал совершенно всё своё время проводить с Джоной. Не сказать, что он не переживал, но он больше переживал за своё самолюбие, которое девушка так пошатнула. Пепельный был очень даже не против излишнего внимания друга, даже сам начинал в шутку заигрывать с ним. Но через определённый промежуток времени, проведённого в бегах и практически на улице, они поняли, что на самом деле чувствуют друг к другу. Это случилось, когда у Маршалла случился нервный срыв. Он признался в том, что альтернативы, кроме его отца, забрали и его мать тоже, и что искать её нет смысла и очень опасно. Совершенно не согласный с этим Адам совершенно серьёзно приблизился к пухлым губкам Джоны. Губы второго всегда быстро обсыхали, поэтому он постоянно смазывал их гигиеничкой со вкусом жвачки или лесных ягод. Предварительно вдохнув приятнейший аромат, Мюррей прикоснулся своими губами к губам Маршалла, начиная собирать бесцветную помаду и размазывать её за пределы его губ, даря любимому спокойствие и желание забыть их разногласия и ответить на эти действия всего лишь тремя прерывистыми словами: "Я хочу тебя..." Его пальцы начали пробивать кнопки, раниться об их обломки и истекать не только кровью, но и той же чёрной субстанцией, что и его лицо. Адам пытался поставить фотографию Джоны в рамочку, но не смог даже надолго открыть файл с ней, сразу же закрыв его и снова разрыдавшись. Большое место в видео заняла фотография его бывшей и отрывки её интервью с полицией. Спустя некоторое время Адам и Эвелин встретились на улице. Оба не были настроены говорить друг с другом, но всё равно остановились. Разыгрался скандал по поводу того, что Адам подрался с каким-то рядовым участником БПС, который был увлечён Джоной, но услышав отказ, начал называть его непотребными словами. — Я понимаю, что ты защищал Джону, но перелом позвоночника — это слишком серьёзно. — доказывала Миллер, сложив руки на груди. — Ты мог хотя бы извиниться перед тем парнем, помочь ему материально. — Может мне ему ещё и задницу поцеловать? — Ты не выносим, Мюррей. И ты стал таким после начала твоих паранормальных исканий. Даже если не брать во внимание этот случай. Ты постоянно ведёшь себя так, будто тебя вообще никто и ничего не интересует, кроме расследования смерти твоей матери вместе с Джоной. — Не делай поспешных выводов о моей матери и не впутывай сюда Джону. Он тут вообще ни при чём. — Я знаю это, и мне очень жаль, что он находится сейчас на моём месте. — наконец Ева прикрыла глаза и опустила руки. — Значит ты просто ревнуешь? Даже после того, как бросила меня? — Адам недоверчиво усмехнулся. — Ни капли. — красивое лицо девушки накрыла уверенность, и она сжала ладони в кулаки. — Мне просто жаль его. Он хороший и светлый человек, и он не заслуживает того, что с ним будет, если ты продолжишь находиться рядом с ним. Адам сразу почувствовал эту двойственность внутри себя и начал ненавидеть её, но на это у него почти не осталось времени. Он даже не смог следить за куском видео, который нужно было обрезать, ведь в следующую секунду изогнулся от боли и прижался к столу, чувствуя, как его спину будто что-то разрывает изнутри и вырывается наружу вместе с тёплой кровью, какая бы она там у него ни была. Если бы поблизости хоть кто-то жил, этот кто-то мог бы испугаться истошного крика блондина. Как бы там ни было, но слова Миллер задели Мюррея тоже. Вечером он залез в машину. Сегодня им с Маршаллом придётся ночевать в ней. Темноглазый с интересом повернулся к нему, и зеленоглазый протянул ему купленный в ларьке шоколадный батончик. — Твой любимый, с орехами. — Спасибо, милый. — забрав шоколадку, Джона обнял Адама, и тот чмокнул его возле уха. Когда первый выровнялся и начал шуметь обёрткой, открывая лакомство, второй повернул к нему голову. — Эй, Джо, я хотел бы у тебя кое-что спросить. Пообещай, что ответишь честно. Это очень важно для меня. — Чувак, я когда-то врал тебе? — светлая улыбка и слегка приподнятая бровь очень сильно согрели Мюррея. — Нет, но... Хорошо. Джона, я правда пренебрежительно относился к остальным людям? Этот вопрос застал Маршалла врасплох. Он не задумывался над этим раньше, но внезапно понял, что его любимый сделал правильный вывод. — Ну знаешь... Вообще-то да. Но только если дело не касается меня. Я понимаю, что мы очень близки друг другу и вряд ли уже будем настолько близки кому-то другому, но всё же да, ты прав. — Я попытаюсь что-то сделать с этим. Обещай, что не разлюбишь меня, роднуль. — Это уже бред полнейший. — Джона чуть ли не повис на груди Адама. — Я люблю тебя и всегда буду любить, каким бы ты ни был. Через несколько минут они начали укладываться спать. Джона был тем ещё мерзляком, и даже в толстовке дрожал, как осиновый лист. Так как его куртка укрывала ноги обоим любовникам, Адам снял свою кофту и накинул на него сверху. — А как же ты? — поинтересовался пепельный, взявшись за край этой кофты. — Не волнуйся обо мне. Я сделаю вот так. — договорив, блондин накинул на них простыню, лежащую сзади и служащую сбивателем пыли. Ему действительно не было холодно, что смог заметить и продрогший Маршалл. Однако желание спать в нём было сильнее желания думать. Через некоторое время он проснулся будто бы от резкого падения и со стоном приподнял голову, начиная осматривать полузакрытыми тёмными глазами штаны Мюррея в нескольких сантиметрах от него. Затем он поднял голову к любимому. Зеленоглазый проснулся в то же время и посмотрел на него. — Что такое?.. — он тут же понял что произошло и успокаивающе погладил крашенные волосы. — Спи, солнышко. Ты видимо упал мне на колени во сне. — У... Угу... — пепельный довольно устроился поперёк сиденья на боку, не снимая головы с любимых колен. — Только не трись мне ночью об пах, а то, — Адам отвернул голову и зевнул, прикрывая рот кулаком, — могу не сдержаться... Джона будто специально довольно поёжился не только головой, но и всем телом, но обоим было уже всё равно на это, ведь они уже почти спали. Бедняжка Джона. Это всё так и не натолкнуло его на мысль, что самая большая опасность всегда была рядом. Он любил её, успокаивал, грел у себя на груди, ложился рядом с ней и под неё, позволял этим рукам гулять по своему телу, а губам целовать совершенно везде, шептать всё, что им угодно, и не хотел замечать, что руки Адама уже давно не такие уж и нежные, его губы не такие уж и тёплые, а его голос не такой уж и добрый. А ведь мог же. Любовь. Что же она творит. Особенно в их непростой жизненной ситуации. Кто знал, что всё закончится так? "Ты бросил его." "Ты оставил его умирать." "Что он будет делать без тебя?" Эти слова мужского голоса как будто где-то из машины, разбавленные плачем Джоны и его требованием заткнуться, уносились в никуда, пока темноглазый, задыхаясь от агонии и от нежелания бросать любимого, ехал куда глаза глядят. "Джона?.." — этот жалкий, но такой умоляющий и полный надежды зов сорвался с губ Адама буквально через несколько секунд после того, как он прогнал любимого. "Никто не поможет тебе." — звучит голос мужчины из телевизора. "Никто не знает, где ты." — звучит голос... будто бы... матери? Блондин явно был вундеркиндом, раз смог запомнить его с таких ранних лет. "Ты понимаешь?" И вот он здесь. У себя в родном доме, как и хотел. Рядом два трупа. Мама и Джона. Он ничего не понимал. Теперь он даже не знал, кто он такой. Он так стремился найти свою мёртвую мать, что подтолкнул к смерти единственного человека, которому был нужен, который понимал его с полуслова в любой ситуации, который заменил ему семью. Этого ли ты так добивался всё это время, Адам?..***
29 марта 2023 г. в 10:47
Эта комната стояла настолько мрачной, что на её фоне хоть снимай фильм ужасов. Желательно с элементами мистики, ведь все мы любим интересный и щекочущий нервы сюжет, а не глупую извращённую резню. Или... всё же не все? В любом случае, это место веяло определённой атмосферой. Атмосферой загадки, страха и, конечно же, безумной любви. Несчастной, грубо и несправедливо оборванной безумной любви.
Она сделала уверенный шажок вперёд, стуча по полу каблуками чёрных туфелек на застёжках вокруг щиколоток и придерживая в ладонях белое платье с пастельно-розовым атласным ремешком, чуть прикрывающее середину голеней. На её мягких блестящих волосах красовалась такая же белая шляпка с ленточкой, на этот раз небесно-голубого цвета, и двумя маленькими розами. Её светлые глаза светились счастьем, как и её красивая улыбка. Такое впечатление, что Линн, которая никак не могла расстаться с уходящей модой телевизионных красавиц, застряла где-то в семидесятых, а ведь восьмидесятые вот-вот подойдут к своему концу. Но именно это делало её интересной и довольно привлекательной личностью.
Ей навстречу вышел он. Парень заметный, красивый, не местный, даже "не от мира сего" как говорили совершенно все, на что девушка, довольная своей удачливостью, радостно смеялась. Она ещё не знала, как она ошибалась, проявляя такие эмоции.
Злоумышленник сделал первый шаг к ней, протягивая руку. Линн, казалось, только этого и ждала, ведь её ладонь тут же доверчиво и ласково легла в его ладонь. Она даже не заметила этого жуткого холода от прикосновения к своему избраннику. В тот момент, когда их глаза встретились, эти ладони сжались сильнее, а другие заняли свои позиции на любимых талии и плече, заиграла одна из любимых песен Линн, которую она услышала в какой-то мелодраме. Приблизившись чуть сильнее к лицам друг друга и улыбнувшись, они начали свой танец. Никто из них не учился, но они танцевали превосходно: чувственно, свободно, доверяя друг другу и не испытывая отвращения. Это ведь самое главное в танце. Белая юбочка Линн то и дело при резких движениях то оборачивала их ноги на долю секунды, то развивалась в сторону, как белый флаг, означающий сдачу противнику, признание его превосходства. Это касалось как албанца, наклоняющегося к прогнувшейся в спине Линн и крепче сжимающего её руку, так и самой девушки, поджавшей ножку прямо возле его бока. Последовал нежный поцелуй, который через несколько секунд перерос в более требовательный и страстный, пока одна рука Шестого обвила талию Линн сильнее, прижимая тем самым к себе, а другая чувственно прошлась по её волосам и груди. Девушка тем временем не менее страстно прошлась рукой по его плечу и волосам. Разорвав поцелуй, они продолжили танец, но это не продлилось более минуты. Закружив любимую рядом с собой и заставив её красивые волосы вместе с платьем развиваться буквально в унисон, Вторженец понял, что такое судьба и как она бывает изменчива. Линн отдалилась от него, всё ещё кружась уже будто в неуправляемом потоке тёплого ветра, и свет начал потихоньку отступать от её любимого, заставляя его будто бы в болезненном инсульте протянуть к ней руку.
Девушка остановилась в объятиях другого парня, серо-зелёные глаза которого так и искрились выразительностью, и, если бы не они, Линн подумала, что снова находится в объятиях албанца. Её голова вскружилась, когда вальс повёл уже этот человек. Джуд Мюррей — парень, ради которого она была готова отказаться от всего. Этот танец вскоре стал намного быстрее и страстнее, чем тот, который Линн танцевала со Злоумышленником. Новый любовник целовал ей шею, гладил руки, делал их движения более быстрыми и оттого приятными. Каждую клетку её тела будоражили прикосновения Мюррея, пока из тени за ними покорно наблюдал Шестой, не сводя ревностного взгляда с того, с какой любовью эту милую фигурку ласкают руки другого мужчины.
Албанец всё же дождался того момента, когда остывший Джуд оттолкнёт от себя Линн с такой силой, что та снова закружится в неведении прямо в центре попадания света в эту тёмную комнату. Её лицо заметно погрустнело, и именно в тот момент, когда она могла бы поникнуть прямо посреди комнаты, её вновь подхватил Злоумышленник. Тело девушки значительно продрогло, когда она поняла, что стоит на голом полу босиком, а на ней надета только чёрная кружевная ночнушка. И пусть её лицо было довольно уставшим, хотя надежда в её глазах никак не могла угаснуть, Линн ужаснулась, увидев свою первую любовь, лицо которого выглядело до боли неестественно. Даже когда она в страхе хотела сделать шаг назад, Вторженец сжал её талию и запястье сильнее, не давая ей этого сделать и принуждая к началу совершенно нового танца. С каждым шагом в груди женщины разгоралась агония, которая душила её всё сильнее. Когда она осознала, что в очередной раз устало наклонилась назад под давлением Шестого, то поняла, что толстая верёвка змеёй оборачивается вокруг её шеи, тянет её вперёд и сдавливает всё сильнее. Заливаясь слезами, которые начали стремительно приобретать багровый оттенок, бедняжка подняла глаза и увидела мужа напротив. Она протянула к нему руку, в надежде на помощь, но он только отвернулся и растворился в темноте, а вслед за ним — и Злоумышленник.