affection

      Кофе пахнет ароматно — этот запах уже давно въелся в твою одежду, именно поэтому твой шарф всегда пахнет им. Пожалуй, это единственное что спасает тебя от недосыпа, пусть это и можно назвать плацебо, ты всё равно в это веришь, поэтому и отдаёшь предпочтение крепкому напитку; флэт уайт приятно жжёт язык, чуть горячее, чем ты привыкла пить, а может всё дело в прохладной осенней погоде.       Где-то позади раздаётся громкий и протяжный смех, приправленный вполне себе дружественными приветствиями.       Вздыхаешь и тихо хмыкаешь, краем глаза поймав того, кто широким шагом направлялся к тебе.       Ты ускоряешься, не желая даже смотреть в его сторону и надеясь, что он просто поймёт это и оставит тебя в покое, но через пару секунд, тебя громко окликают и задевают твоё плечо, в последней попытке привлечь к себе внимание. Чёрт.       • Даже не оборачиваясь, ты останавливаешься и морально готовишься к этой пытке, ака «милому» диалогу-больше монологу «великого и непревзойдённого», особо говорливого давнего знакомого, в глубине души всё ещё надеясь на то, что этот беловолосый столб отвяжется от тебя, не получив должной реакции. Стараясь выдерживать паузы как можно более длительными, а ответы как можно более сухими, ты совсем не смотришь наверх. Туда, где находится его лицо.       • Да ладно, неужели, ты в самом деле думаешь, что от него настолько просто избавиться?       Конечно нет. Поэтому, когда ты чувствуешь дуновение ветерка на своём лице, ты не торопишься открывать глаза. Нарочито медленно подносишь стакан ко рту и делаешь долгий глоток — словно смакуя напиток, обдумывая, нет, вовсе не ответ на один из сотни его вопросов.       То, как прекрасна погода — сегодня в самом деле тепло и этот чудесный ветер так приятно ласкает лицо. Рыжий кот, прошмыгнувший в переулок вызывает больше интереса, нежели оживлённое жужжание над твоим ухом-… Стоп, жужжание? Ах, да… Впрочем, всё правильно.       • До этого момента, ты успешно игнорировала Годжо, следующего за тобой по пятам. Буквально по пятам: в конце концов, тебе, с твоими крохотными ножками не угнаться за ним. Но вот ему вполне удобно не то что догонять — перегонять и обходить тебя кругами, пока вы идёте… Ты идёшь. Какого чёрта он находится здесь?       Возможно, как раз это он и рассказывал тебе так оживлённо. Тебе правда не стоило игнорировать те сообщения в пять часов утра, ведь просто так он тебе не пишет… Обычно. Впрочем, ход твоих мыслей прерывает твоя соскользнувшая непонятно куда и как нога.       И этот столб очень удачно оказывается прямиком позади тебя. Ладно, он не совсем бесполезен.       — Уступите дорогу милой даме! — внезапно кричит он на всю улицу, подхватывая тебя подмышки, как какую-то большую, неуклюжую кошку. И это вгоняет тебя в ступор. Он становится слишком громким и активным, возможно, тебе стоит что-то с этим сделать…       — Вы не думаете, что это слишком? — говоришь ты, осторожно выпутываясь из его длинных конечностей, сплетённых с твоими. Ну, пытаясь выпутаться — он только крепче сжимает твою руку в области предплечья. Это становится болезненным, о чём ты незамедлительно докладываешь ему.       В достаточно вежливой, позволь заметить, форме. Пусть от твоих слов и веет холодом, это звучит вполне мягко. Похвальная выдержка — с таким-то оболтусом, любому будет довольно тяжело держать себя в руках, но ты — не ты, если бы не могла справиться с чем-то подобным. Возможно, если ты начнёшь вести себя более отталкивающее, он наконец оставит тебя в покое?       Хм, разве в этом причина его заинтересованности?       Ну же, тебе же нравится его дразнить? Играть с ним в эти дурацкие кошки-мышки. Оставаться позади и смотреть ему в спину, этот чёртов ублюдок-…       • Резко вырываясь из его хватки, ты быстрым шагом преодолеваешь те несколько метров, что разделяли тебя и ставшую столь манящей дверь, резко захлопывая её за собой. Спиной ты чувствуешь, как стекло позади тебя дрожит и дребезжит, но ты шагаешь вперёд, отгоняя от себя дурные мысли.       И всё же, возможно, тебе следовало быть осторожнее — это стекло, пусть даже закалённое.       Тебе очень повезло, что ничего не случилось. Ведь в противном случае, тебе бы пришлось выплачивать компенсацию и Сатору в том числе. Это ты знаешь очень даже хорошо. Но, разве пару минут назад ты не зареклась даже думать об этом? О нём? Сегодня, ничто не испортит твоё настроение, ты уже твёрдо решила это для себя.       • Протестующий и недовольный крик позади тебя успешно заглушается утренним шумом кампуса. Ты стремительно ныряешь в поток людей, стараясь затеряться в нём, растворяешь тревоги и беспокойства в столь удобной рутине. Наконец-то можно выдохнуть.       • С блондинистой занозой вновь вы встречаетесь только во время обеденного перерыва.       Ты не знаешь, какие боги ополчились против тебя и какие молитвы тебе нужно прочесть, чтобы избавиться от этой напасти — ты знаешь только одно. Твоя нетерпимость к Годжо Сатору — факт. Ваша несовместимость — лишь предположение, но весьма близкое к правде.       На самом деле, он ни с кем не совместим — у него нет на это ни времени, ни должного желания — эмпатом его не назвать, да и человеком располагающим, тоже. Скорее, ходячей проблемой. Для всех и каждого — проблемой, ошибкой, но настолько идеальной, что это уже и не ошибка вовсе.       • Невозможно сказать точно, почему он настолько болезненно хорош во всём, до чего только дотянулись его шаловливые ручки. Ты считаешь, что он — ходячее проклятие, несмотря на то, что он, чаще всего от этих самых напастей и защищают, вовремя оказывая должную поддержку и каким-то неведомым образом удерживая ваши задницы в двух шагах от полного краха.       Если ты — воплощение невезения, он — сама удача во плоти. Фортуна — такая же безрассудная и беспристрастная, слепая столь же, что и он, что умудряется игнорировать любые неугодные ему нормы и правила; несмотря на то, что его идеи действительно заслуживают внимания, ты стараешься избегать его с первой вашей встречи — ещё тогда, на первом курсе. Тебе кажется, что он преследует тебя — настолько сильно ты стараешься от него убежать и с каждым разом оказываешься к нему всё ближе и ближе.       • Твоё проклятие держит банку газировки и мило беседует с твоим руководителем за твоей спиной.       До тебя долетают обрывки их разговора. Ну надо же, великому Годжо Сатору нужен помощник. Ты даже не знаешь, серьёзно ли он говорит, но его смех пробирает тебя до костей.       • Почему по твоей спине бегут мурашки? Почему у тебя в животе скручивается противный комок, а в голове начинают роиться мрачные мысли? Пристальный, буравящий взгляд пробирает тебя до костей.       Ты не смеешь обернуться, но ты знаешь, что он смотрит прямиком в тебя. А он знает, что ты подслушиваешь. Его нахальная улыбка мгновенно всплывает в памяти — одна-единственная, только для тебя.       • Ты предвкушаешь скорый разговор, но такие вопросы обычно за день не решаются — чего уж там, иногда даже месяцами довести до конца не могут, потому ты напряжённо сглатываешь и чувствуешь, как кофе лезет наружу, пока ты пытаешься медленно успокоить себя.       Неприятный осадок остаётся.       • Когда тебя посредине твоего рабочего дня вызывают в кабинет начальника, ты уже знаешь, что тебя ждёт.       Не то чтобы ты была этому рада и не то чтобы ты очень хотела идти туда.       Максимально оттягиваешь момент, каждый шаг эхом отдаётся в твоей голове. Там пусто, словно все мысли высохли.       • Дверь отворяется, твой загнанный взгляд находит Годжо, стоящего возле низенького мужчины в дерьмовом коротком костюмчике.       На удивление собранно. ты садишься на стул и задаёшь вопрос.       Ответ на который тебе уже известен.       • Но, разве у тебя есть действительная причина отказываться, помимо личной неприязни? Он — лучший, возможно, не напарник, но работник — однозначно, так в чём твоя проблема?       Ты вообще можешь предоставить причины твоего мерзкого отношения к этому молодому человеку? Хоть одну, ну же. Тебе действительно кажется, что вы двое пересекаетесь слишком часто? Да ладно, вы находитесь в одной сфере деятельности и когда-то жили по соседству. Теперь даже работаете в одной компании, в чём твоя проблема? Он ни разу не преследовал тебя, ни открыто — ни как-либо ещё, всё это одна сплошная случайность и ты не можешь утверждать обратного. Скорее, это ты гонишься за ним, будто стараясь наверстать упущенное, вернуть себе потерянное достоинство, но лишь всё глубже и глубже увязая в этом болоте.       Он общается с тобой более чем приветливо, но никогда не переступал ту тонкую грань между дружелюбием и навязчивостью. Но ты никогда не была с ним мила. На самом деле, ты опускалась даже до того, чтобы частично его оскорблять, но он вовсе не держит на тебя зла. Насколько низко ты можешь пасть, пытаясь самоутвердиться за счёт этого доброго человека?       Он никогда не выделял тебя конкретно, ты для него такая же коллега, как и все кто находится за этой дверью, твоё имя даже не упоминалось в подслушанном тобой разговоре — ты была выбрана лишь за свои личные заслуги, после отбора личных дел каждого подходящего сотрудника, неужели, ты считаешь себя недостойной? Неужели, все твои труды — лишь трата воздуха? Они не имеют ценности?       Эй, тогда в чём твой мотив? Личные отношения сотрудников должны выясняться вне рабочего места, здесь не место детским обидам.       Ты просто завидуешь ему.       И это поганое, низкое чувство, ты должна похоронить глубоко в себе.       • Проглатывая ком, застрявший в горле, ты понимаешь, что твоя вежливая улыбка просто трещат по швам.       Тебе хочется плакать от того, что ты чувствуешь сейчас. Неопределённость — воистину самое дерьмовое, что можно испытывать. И пытаясь это скрыть, пытаясь вглухую сбежать от проблемы, ты делаешь только хуже. Как себе, так и всем вокруг. Так всегда, ты просто жалкое создание, которое неспособно сделать всё правильно.       • Собравшись с духом ты стараешься как можно чётче сформулировать свой ответ, но, не выдержав, срываешься со стула, сообщив, что тебе срочно нужно отлучиться.       Твой голос звучит жалко, словно у побитого котёнка — сиплый, писклявый тон, срывающийся на шёпот.       Должно быть, они уже всё поняли, по крайней мере, краем глаза ты видела, как они переглянулись и только Годжо открыл рот — ты выскочила за дверь, быстро, но мягко закрыв её за собой.       • Твои губы подёргиваются от нервов, а подбородок дрожит, пока ты широким шагом шлёпаешь до ближайшего туалета, опустив голову и теребя рукав блузки дрожащими пальцами.       Плач — это публичное выражение слабости. Тебе нельзя плакать. Не здесь, не сейчас. Нужно терпеть, ведь ты не можешь позволить себе потерять остатки самоуважения.       • Ты смотришь в зеркало. Морщишься от своего помятого видка и решаешь, что сегодня можно устроить себе небольшой выходной. Перерыв от этого всего. Может быть, что-нибудь съесть.       • На следующий день, увиливая ото всех расспросов любопытных коллег, ты спокойно начальству о том, что вчера просто слишком удивилась такому прекрасному предложению и расчувствовавшись, не смогла дать ответ сразу же; и вот, ты уже смиренно согласилась на новую должность. Помощница. Теперь ты — ассистентка, напарница этого человека. Тебе следует привыкнуть к новой роли.       • Нацепи на лицо милую улыбочку и принеси ему что-нибудь попить — пусть это выглядит искренне, теперь вы работаете вместе и ты даже помнишь, какая газировка ему нравится — кофе он не пьёт.       • Просто положи документы на стол, он даже не заметит твоего присутствия, как всегда ведущий активный монолог с самим собой — продолжай подготавливать материал и молча кивай, когда он затихает — никогда не дольше нескольких секунд.       • Внезапно длинная пауза заставляет тебя пару раз моргнуть и поднять взгляд на мужчину, полусидящего на твоём рабочем столе.       Неужели его интересует твоё мнение? Единственно-верное мнение — его и вдруг он спрашивает тебя. О какой-то мелочи, правда, но тот факт, что ему интересно, заставляет тебя задуматься.       Или нет, привычное драматичное выражение лица вновь проявляется на изящных чертах. Похоже, он снова играет. Тут ведь даже публики нет — театр одного актёра. не иначе.       Раздражает.       • Твой голос монотонен, ты напряжена. Дрожь отвращения пробегает по твоему телу. Ну почему тебе так гадко находиться с ним в одной комнате.       Годжо замечает это. Не комментирует, но через пару секунд на твои плечи падает его пиджак. Ах, да, окно открыто.       • Его запах мгновенно окутывает тебя. Это почти удушливо, но в тоже время странно успокаивающе. Тебе не нравится эта неопределённость, с одной стороны, тебе не должно это нравиться, но в глубине души что-то торкает. Слишком неопределённо.       Поднимаешь глаза на него и он молча пожимает плечами, натягивая глупую улыбочку.       • Ты бы с радостью оказалась сейчас дома, в тёплой постельке.       Прикрываешь глаза и устало потираешь переносицу. Голова глухо гудит, ты чувствуешь себя не самым лучшим образом после всего произошедшего. Ещё и эта швабра не затыкается.       Потерявшись в своих мыслях, даже не замечаешь, как он выскальзывает за дверь.       • Подходишь к окну, наблюдая за приятным пейзажем. Когда начинает дуть, ты автоматически хватаешь свою накидку. От окна не отходишь, но вздыхаешь раздражённо. Пробуешь ещё раз.       Лёгкий ветерок ласкает твою скулу — так приятно. Расслабляюще. Настолько, что глаза закрываются сами.       Впрочем, хорошего понемногу.       • Три стука подряд привлекают твоё внимание.       Спустя мгновение, в голове мелькает воспоминание. Да ладно, неужели у него до сих пор сохранилась эта привычка? Даже если известно, что кабинет пуст, он всегда быстренько пробегает тремя костяшками пальцев возле ручки. Так, на всякий случай.       • Та же глупая улыбка, тот же странный взгляд.       Он быстро ставит на твой стол коричневую, стеклянную баночку в прозрачном пакете и бутылочку холодного чая.       На твой вопросительный взгляд отвечает коротко и ясно: «Обезболивающее». Не то чтобы ты собиралась принимать что-то от него, но усталость берёт своё, поэтому ты хватаешь чай.       Крышка отходит с приятным хлопком и ты кликаешь мышкой, отправляя письмо со всеми документами Годжо.       • Метро. Ты идёшь с пузырьком в руках и маленьким стикером, прикреплённым к пакету: «Не забудь <3». Он хотел проводить тебя, хотя бы до входа в метро, прекрасно улавливая твоё состояние, но жёсткий отказ заставил его оставить тебя в покое. Сегодня ты слишком вымотана для того, чтобы церемониться с кем-то. Особенно с ним.       На улице темно, уже около восьми вечера. Когда ты окажешься дома, будет уже девять.       • В кровать ты падаешь почти без сил, губы сжимаются в тонкую полосочку.       Последняя проверка телефона за день и ты со стоном откидываешь его в сторону, медленно стаскивая с себя одежду. Идти в душ сил уже нет.       Как только голова коснулась подушки, кровать стала такой мягкой и приятной. Ты тушишь свет и забираешься под одеяло, закрывая глаза. Ноги пульсируют после быстрой ходьбы, но эта усталость приятная — не тот беспорядок, что творится у тебя в голове.       • Впрочем, беспорядок только помогает тебе уснуть, в отличии от шорохов гуляющих по квартире. У соседей что-то падает. Слишком громко, слишком близко. Но ты уже привыкла, стены здесь истинно-картонные.       • Лишь только навязчивое шебуршание за дверью наконец привлекает твоё внимание настолько, что напрягает тебя. Но оно стихло также внезапно, как и началось — не это ли зацепило больше?       • Ты закрываешь глаза. Начинаешь считать. Раз-два-три, раз-два-три… Узоры, возникающие на уставших веках, складываются в ритм — танец, вальс, шуршание платьев, приглушённый свет, обстановка, как в викторианском дворце и ты тоже танцуешь. Взлетаешь, утекаешь, мысли начинают пустеть и ты полностью отдаёшь себя этому чуду — раз-два-три, раз-два-три и вот, чьи-то шаги не попадают в такт… Звук становится смелее, перебивает остальные.       Три глухих щелчка подряд.       • Морщишься, открываешь глаза. Перед тобой возникает чернота. Абсолютная и почти мёртвая. Не видно даже отблесков света на стенах, от окна, прямо позади тебя.       Пахнет тяжёлым, древесным одеколоном. Сквозняк пробегает по твоим голым ногам, наверное, прятаться под одеяла смысла уже нет, ведь горячее дыхание щекочет твоё ухо и ты дрожишь от почти болезненного ощущения оцепенения. Страх заставляет тебя прикрыть глаза и медленно вздохнуть.       • Когда ты открываешь их снова, видение не исчезает.       • Твоё дыхание сбивается, ты резко выпускаешь весь воздух из лёгких и сжимаешь одеяло, словно последний барьер, между тобой и тем, что происходит вокруг.       Тень мягко скользит на кровать — ты резко поворачиваешься, набирая в лёгкие воздуха и готовясь испустить истошный крик, как вдруг чья-то рука закрывает твой рот, пока длинные пальцы располагаются на твоём горле, потирая нежную кожу и сжимая кадык, опускаясь ниже, прощупывая голосовые связки, мягко массируя, заставляя выдохнуть через нос, но не давая вдохнуть ещё раз.       — Чш-ш… Сладенькая, ты же не хочешь перебудить всех в округе? — до боли знакомый голос. Тебя выворачивает наизнанку и глаза начинают мутнеть от недостатка кислорода, когда ты наконец встречаешься взглядом с его глазами. Лазурно-голубыми. Чистыми, как небо. Холодными, как сталь.