Похождения империи

— Мы потерялись. — констатировал Того со священным ужасом в голосе, когда за очередным поворотом по коридорам резиденции Третьей Французской Республики они так и не нашли обеденный зал, где их всех должна была ждать их метрополия. — Кажется, мой короткий путь оказался не таким коротким, как я думал. — оправдался он с нервным смешком. — Господин сравнил бы тебя с Иваном Сусаниным. — Камерун издевательски хохотал над его навыками проводника, одновременно намекая на близкие отношения России и Германии. Это было одной из любимых тем для обсуждения у колоний. — Нам стоит позвать нашу метрополию. — предложила Самоа — единственная рассудительная страна среди немецких колоний. — Не стоит отвлекать его из-за этого. — рассудила Юго-Западная Африка, которая после недавних восстаний своих коренных народов и жестокого их подавления предпочитала обходить немца по широкой дуге. — Думаю, здесь нам лучше, чем рядом с недовольным Германской Империей. Юго-Западная Африка в последние пару лет служила немцу козлом отпущения. Если у колоний что-то шло не так, Германия по умолчанию считал виноватой именно её, даже если она в тот день была на другом конце планеты. Колонии помолчали. Подставлять товарища не очень-то хотелось. — Но он ведь когда-нибудь нас найдет. — возразила Самоа. Снова повисла тишина. Все пытались придумать, у кого можно спросить дорогу. На самом деле, среди них была страна, которая знала дорогу с самого начала, но Циндао как всегда делала вид, что не знает ни единого немецкого слова. Возможно, немец и вынудил Империю Цин отдать ему колонию, но приносить пользу германскому государству она совсем не торопилась. Проблема решилась сама собой уже через три коридора. — Почему я должен искать вас по всему дворцу? — зашипел Германская Империя, ухватив ближайшую колонию за рукав рубашки. — Из-за вас мы могли опоздать на обед, что бы потом о нас подумали? Принять на себя основной удар пришлось как всегда Юго-Западной Африке. Колония стояла ни жива ни мертва перед недовольным немцем, пока из-за его плеча сочувственно поглядывали Новая Гвинея и Восточная Африка, самые любимые и драгоценные колонии из всех (впрочем, от плохого настроения немца покоя не было даже им). — А ты? — перевел Германия гневный взгляд на Циндао. — Я уверен, ты уже была здесь со своей предыдущей метрополией. — 西施死时四十四. — отозвалась Циндао с самым невинным и честным выражением лица. Германия, конечно, никогда не утруждавший себя изучением китайского, только раздражённо потёр виски и махнул рукой, поняв только то, что это какие-то уж слишком похожие по звучанию слова. Это точно осмысленная фраза? — Чёрт с вами, идёмте уже. — велел он, решив, что разберётся с колониями как только они останутся наедине. Германия быстро шагал по коридору мрачнее тучи, пока за ним семенили его колонии. Немец про себя только качал головой. Его колонии иногда бывают такими бестолковыми. Наверное, хорошо, что у русского мало зависимых территорий — тот так не возится с ними. Германия нежно улыбнулся своим мыслям. Вот бы побыстрее закончить с делами да приехать к России… А может, он сам сегодня будет здесь? Наверняка ему тоже интересно, что скажет Германия французу. Немец из любопытства решил заглянуть в покои, где обычно жил русский, когда гостил у Франции — всё-таки, не мог тот не приехать, не мог. Сердце Германии перед каждой возможной встречей трепетало как в первый раз. Новая Гвинея только счастливо улыбался, наблюдая за этим. — Доброе утро, господин Германская Империя. — Российская Империя, как всегда в красивых светлых с золотым одеждах, открыл дверь так быстро, будто ждал их. Новая Гвинея по счастливому лицу своей метрополии догадался, что тот подумал так же. Великие державы пожали друг другу руки. — Как ваши дела с Францией? Он уже согласился отдать вам Марокко? — А вы не знаете? — уточнил Германская Империя, про себя порадовавшись шансу просветить русского. Немец протянул ему руку, предлагая пойти с ним. Колонии и он сам затаили дыхание, когда Россия спокойно кивнул и пошёл рядом с Германией. — Увы, в моей стране небольшие неприятности, — с тоской покачал головой Российская Империя. — Я уделил все свое внимание им. Решил спросить о политике свою любимую страну… Германская Империя на этих словах обрадовался и расцвел на глазах, словно любимый его народом нежно-синий василёк. Новая Гвинея только нахмурился. Российская Империя в его глазах давно растерял ореол святости, которым наделил его немец, и юноша точно знал, что это очередной повод дать ложную надежду. — …Но Великобритания оказался занят, поэтому спрашиваю вас. — как ни в чем ни бывало договорил русский, и Новой Гвинее стало больно видеть вселенское разочарование в глазах своей метрополии. — Конечно. — растерянно пробормотал Германская Империя и постарался взять себя в руки. Его колонии неодобрительно зашептались. Ни один из них (кроме Новой Гвинеи, который поддержал бы немца в чем угодно) не одобрял русского в качестве сердечной симпатии их метрополии. А тот на их же глазах столь жестоко обращается с отданным ему немецким сердцем? Возмутительно, просто возмутительно! Из рассказа Германской Империи выходило следующее: в столице Марокко вспыхнуло восстание, и Третья Республика ввёл туда свои войска под надуманным предлогом, решив окончательно покорить колонию. Германия, узнав об этом, ласково улыбнулся французу и сказал, что раз тот нарушил их соглашение, то и он не станет ограничивать себя в действиях. Третья Республика всё-таки захватил столицу Марокко и теперь напряжённо ждал реакции Германии, который последние недели загадочно молчал, нервируя этим всех великих держав. Франция не выдержал столь долгой неопределенности и ненавязчиво пригласил Германию в свою резиденцию. — Третья Республика уже начал ненавязчиво предлагать мне компенсацию. — поделился немец поводом для радости. — Говорит, построит для моего Камеруна железную дорогу до местной реки. Названный только поморщился. Очевидно, немецкое качество куда лучше французского. Если Камерун и хотел себе новую железную дорогу, то только от своей метрополии, а не от… Какой-то раздражающей империи, трусливо пытающейся откупиться от их господина. — Ещё бы он понял, что я желаю совсем не этого. — вздохнул Германская Империя. Его намерения были очевидны всем, но Франция игнорировал их с поистине бараньим упрямством. «А давайте я построю вам железную дорогу, а давайте я отдам вам часть моей колонии, которая представляет собой сплошное болото…» — мысленно передразнил его немец. — C’est la vie, как сказал бы наш коллега. — с улыбкой пожал плечами Российская Империя. Ему до Марокко не было никакого дела, но он аккуратно поддерживал Францию, потому что тот на выгодных условиях давал ему хорошие деньги, необходимые русскому для стабильной обстановки в стране. — Сильна любовь, да деньги сильнее? — припомнил в ответ Германия уже русскую пословицу. Россия только весело кивнул. — А вот если бы вы не ушли из союза трёх императоров… — назидательно заметил немец. Русский снова пожал плечами. — Не могу не восхищаться тем, что вы знаете несколько языков, особенно таких, как, прости господи, французский. — сменил Германия тему. Глаза Новой Гвинеи загорелись одобрением. Ничего, когда-нибудь сердце русского оттает! — Как и многие другие страны. Я здесь не особенный. — несмотря на его слова, было заметно, что Российская Империя оценил комплимент. Колонии довольно зашептались. Последние пару лет усилия их метрополии не пропадали зря! — Я тоже владею несколькими языками. — Германия не упустил возможности похвастаться. — И какими же? — снисходительно поинтересовался Россия. — Языком повысившего на меня голос слуги моего кайзера, языком генерала, который подвёл меня, языком моего посла, который провалил предыдущую попытку отобрать Марокко у Третьей Республики… — начал перечислять немец, загибая пальцы. Колонии зашептались в панике. Не это нужно говорить своего возлюбленному, не это! Новая Гвинея, будучи прагматиком до мозга костей, попытался вспомнить, видел ли он что-то такое в подвале или холодильнике. Зная немца, это могла быть не просто шутка. Хихикающие колонии даже не подозревали, насколько много лет назад Германская Империя был близок к тому, чтобы просто вынудить русского быть рядом с ним, а не терпеливо ухаживать. Новая Гвинея вот знал. Он много чего знал о немце, чего предпочел бы никогда не знать. Тем временем их процессия наконец добралась до обеденного зала. Российская Империя отсел подальше, решив не вмешиваться в переговоры, а просто наблюдать. Германия с силой сжал протянутую руку француза в своей, пока не услышал хруст кости, а потом вежливо улыбнулся. — Прощу прощения, я слегка задержался. Моя бестолковая колония, — кивнул он на Юго-Западную Африку, которая только обречённо опустила голову. — Завела всех остальных куда-то не туда, и мне пришлось искать колоний по всему вашему дворцу. — Понимаю. — так же вежливо кивнул Франция, садясь за стол и незаметно потирая покрасневшую от крепкой хватки руку. — Ваша колония и вправду бесполезна, не понимаю, почему вы до сих пор не продали её державе, которая сделает из нее что-нибудь получше. — в воздухе повисло невысказанное «мне, например». Германия в этот момент как раз взял нож, чтобы аккуратно нарезать приятно пахнущую специями свинину. Он остановился и посмотрел французу прямо в глаза. — Простите, я не расслышал. Что вы только что сказали о моей колонии? — немец улыбался самой обворожительной своей улыбкой, какую обычно дарил лишь русскому, не выпуская из рук ножа. Франция сглотнул и поежился. — Ничего, ничего, вам показалось. — открестился он от своих слов, отчаянно замотав головой. — Да? Странно, обычно слух меня не подводит. — Германия медленно вонзил нож в мясо, внимательно следя за лицом француза. — Вы ведь понимаете, что о полном вашем контроле над Марокко не может быть и речи? — быстро сменил тему Франция, косо посмотрев на оскорбленную им колонию. Юго-Западная Африка только выдохнула с облегчением. Немец все ещё берёг свою маленькую колониальную империю как зеницу ока. — Готов выслушать альтернативные предложения. — благосклонно кивнул Германская Империя. Франция замолчал. Конкретных предложений у него не было, и он на ходу пытался что-то придумать. — Компенсация? — наудачу предложил он. — Поконкретнее, пожалуйста. — угрожающе улыбнулся Германия. Новая Гвинея, сидящий за отдельным столом, только восхитился. Пугающая аура немца выглядела прекрасно, когда он не пытался запугать их. Германская Империя откровенно зевал, слушая неумелые попытки Франции юлить. Новая Гвинея только пытался не улыбаться коварно по примеру своей метрополии. Юноша уже знал, что планирует сделать немец после этого разговора. Но для начала они все демонстративно уехали в отпуск, чтобы показать свою незаинтересованность во Франции. Они были в Бад-Эмсе — не только знаменитом на всю Европу курорте, но и своего рода историческом месте. Пару десятилетий назад здесь Вторая Французская Империя, стремясь развязать войну, предлагал Королевству Пруссии вызывающие и неприличные с точки зрения дипломатии вещи. Новая Гвинея был рад повидать столь значимое для истории место. Они отдыхали на солнце у местной реки Лан, наслаждались погодой и прохладными напитками, кто-то перекидывался мячом, кто-то строил из песка замок, отдалённо напоминающий Нойшванштайн. Германская Империя лежал на шезлонге со стаканом шнапса и скорбным видом. Новая Гвинея поспешил устроиться на песке рядом с ним. — Как вы себя чувствуете? — спросил он, не видя смысла спрашивать, в порядке ли его метрополия. Немец махнул рукой и отвернулся. — Российская Империя снова плохо с вами обошёлся? — предположил Новая Гвинея настойчивее. — О, он просто прекрасно обошёлся без меня! — Германия повернулся обратно и залпом выпил весь стакан. — Он у Британской Империи! — Странам бывает сложно отказать Британской Империи. — осторожно попробовал возразить Новая Гвинея. Немец раздражённо прошипел себе под нос крепкое ругательство. — Дело ведь не только в этом. — Германия даже отставил стакан на маленький столик возле себя, чтобы гневно жестикулировать. — Британская Империя что-то задумал! Клянусь честью германской нации, он точно что-то задумал! Он ведь не даст мне спокойно устроиться в Марокко возле его драгоценного Гибралтара! — Лондон Берлину не указ. — гордо заявил Новая Гвинея из желания польстить немцу. Тот попытку оценил и смягчился. Вздохнул, грустно улыбнулся и погладил колонию по голове. Глаза Новой Гвинеи загорелись звёздочками. Он обожал, когда Германия уделял ему внимание в хорошем смысле этого слова, а не ограничивался коротким приказом или гневным окриком. Такие моменты были для него на вес золота. Были лишь он и его метрополия, его метрополия и он… И… — Идиот, я же плавать не умею! — закричал Того, и раздался всплеск воды. — Господин Германская Империя, Камерун скинул меня в воду! Я не умею плавать, помогите! — Новая Гвинея, ты умеешь плавать? — спокойно спросил немец, не вставая с шезлонга. Камерун только хохотал, лёжа на песке, за что Восточная Африка не постеснялась ударить его в бок. Новая Гвинея помотал головой в ответ на вопрос. — Новая Гвинея тоже не умеет плавать, но он же не кричит об этом на всю страну! Самоа и Циндао вытащили кашляющего Того из воды и завернули его в полотенце. Германия всё-таки поднялся с шезлонга, отпил шнапса и направился к Камеруну. — Знаете, что не помешает вашему песочному замку? — обратился немец к Восточной Африке. — Кладбище. — улыбнулся он и потащил колонию к куче песка. Что ж, Камерун больше не скидывал своего товарища в воду, и остаток отпуска прошёл без эксцессов. Германская Империя забыл про британца и повеселел. Он с удовольствием проводил время в реке и периодически проклинал слишком закрытые купальные костюмы. Потом смотрел, в чем купались колонии-дамы, и раз за разом приходил к выводу, что его пляжная одежда не так уж и плоха. Потом обедал и ужинал с колониями — обедал и ужинал хорошо и регулярно, что для него было редкостью. Даже начал высыпаться и почти перестал ворчать на Юго-Западную Африку. Увы, все хорошее когда-нибудь заканчивается. В гостях хорошо, но дома лучше. Новая Гвинея был рад вернуться в германскую резиденцию, где у него была отдельная комната. Но особенно рад был Новая Гвинея увидеть лично, как Германская Империя пишет телеграмму с приказом прислать к одному марокканскому городу канонерскую лодку в сопровождении крейсера. Это была прекрасная провокация, достойная их прекрасной метрополии. — Я должен увидеть вашу метрополию. — потребовал Третья Республика, через несколько дней оказавшись на пороге немецкой резиденции вместе с двумя колониями. Новая Гвинея самодовольно переглянулся с Восточной Африкой. — Даже не знаю, господин велел никого не пускать к нему. — картинно задумался Новая Гвинея. Германия радовался страданиям неугодных ему держав, так что юноша чувствовал свою полную безнаказанность. Немец за такой тон его ещё и похвалит. — Это срочно. — процедил Франция, стараясь оставаться вежливым. Его колонии пренебрежительно фыркнули. — Германская Империя отдыхает. Приходите в другой раз. — тоже отказала гостям Восточная Африка. — Да как у него хватает наглости отдыхать после того, как его лодка появилась в водах моей колонии?! — поинтересовался француз сквозь зубы. Колонии пожали плечами. — Наш господин тоже хочет защищать своих подданных в Марокко, как и вы. — развязно отозвался Новая Гвинея, и Францию перекосило от гнева. — Да как ты… — начал было он, но в дверном проёме появился сам немец, с намеком положивший руки на плечи своих колоний. — Мои колонии в последнее время дают мне много поводов для гордости. — довольно заметил Германская Империя. — Что привело вас ко мне? — Ваши возмутительные действия в Марокко! — всплеснул руками Французкая Республика. Немец немного помолчал, будто вспоминая, что за Марокко и что он там недавно сделал. — Ах, это. — наконец сказал Германская Империя. — И что, у вас появились конкретные предложения для меня? — уточнил он с иронией, вскинув бровь. О, его колонии ещё никогда не были так горды тем, что их метрополия именно немец! — Может, хотя бы впустите меня в дом? — повысил голос Франция. — Ваши колонии совсем не умеют принимать гостей. — Простите, вы снова что-то сказали про моих колоний? — по улыбке Германии француз догадался, что сегодня удача не на его стороне. Сжалившись над Францией, немец предложил ему следовать за ним. Дорога к кабинету лежала через гостиную, где Германия несколько минут назад методом кнута и кнута учил колоний своему языку. — Ich habe eine Frage. — сразу подошёл к нему Того со своей тетрадью для занятий немецким. Германия воспользовался возможностью покрасоваться перед Францией своими прекрасными отношениями с колониями. Вне зависимости от того, насколько их отношения были хороши на самом деле. — Конечно, спрашивай. — ответил он на общем языке — с француза сталось бы подумать, что это было какое-нибудь изощрённое ругательство, унизившее всю французскую нацию и Третью Республику лично. — «Завоёвывать» изменяется во времени как erobern, eroberte, erobert, а «побеждать» как gewinnen, gewann, gewonnen, да? — уточнил Того. Немец спокойно кивнул. Первый глагол был правильным, а второй — нет, так что все было верно. Франция отчего-то закашлялся. — Ха, я же тебе говорил! — насмешливо бросил ему Камерун. — У меня-то ни одной ошибки! — А ты уверен? — спросил Германская Империя с неизменной улыбкой. Камерун поежился. Уверенности убавилось вдвое. Самоа благоразумно молчала все это время. Обычно немец в такие моменты распинался, что они не очень умные колонии и не хотят говорить на своем новом государственном языке. — Конечно! — но у Камеруна отсутствовал инстинкт самосохранения. — С таким прекрасным учителем, как вы, который никогда не повышает голос и очень доступно объясняет, было бы странно чего-то не понять. — в реальности дело обстояло ровно наоборот, и все это знали, особенно сам немец. Германия многообещающе улыбнулся, отчего у почти всех колоний кровь застыла в жилах, и подошёл к колонии, проблемы с которой были всегда. Без исключений. — Как твои успехи в изучении немецкого языка? — спросил Германская Империя у Циндао, про себя вымаливая у высших сил нормальный ответ на свой вопрос. Желательно, на немецком. — 妈妈骑马 马慢 妈妈骂马. — вместо этого ответила Циндао. Германия понимающе покивал, хотя опять не понял ни слова. — Что она сказала? — но Франция впечатлился его знанием китайского. — Это древняя китайская мудрость. — заявил немец со знанием дела. Как только они вместе с колониями вышли из гостиной и направились наверх в кабинет Германии, Циндао рассмеялась так, как не смеялась ни разу с того дня, как немец разлучил ее с Империей Цин. Назвать скороговорку про маму и лошадь мудростью мог только немец. Французская Республика много чего предложил. Снова железные дороги, большее участие в управлении долгом Османской Империи, но Германская Империя лениво отклонял все эти предложения, называя их несущественными. Наконец он дождался того, чего хотел. — Часть Французского Конго? — неуверенно предложил француз. Немец усилием воли скрыл торжествующую улыбку. Возможно, Великобритания не позволит ему заполучить территорию рядом со своей зоной влияния, но по крайней мере он получит ценную французскую колонию. — Всю территорию Французского Конго. — мягко поправил коллегу Германская Империя. Франция побледнел. Несколько раз он порывался что-то сказать, но его голос дрожал, и он замолкал вновь. Германия терпеливо ждал его ответ. Новая Гвинея и Восточная Африка — тоже. — Я не могу отдать вам всю свою колонию. — слабо возмутился Третья Республика. — Вы просите невозможного! — А вы рассчитывали отделаться от меня жалким клочком земли? — спокойно полюбопытствовал Германская Империя. Немец мог отказаться от Марокко из-за треклятого британца только ради хорошей, очень хорошей компенсации. — Мне… Нужно всё обдумать. — пробормотал Франция, резко поднявшись с кресла, и выбежал из кабинета. Германская Империя и его колонии проводили его самыми самодовольными взглядами за всю историю человечества. Но в этот раз удача отвернулась уже от них. — Господин, в резиденцию прибыл Британская Империя. — сообщила Самоа слегка встревоженно. Германия нахмурился. — Как он объяснил свой визит? — уточнил он, хотя уже знал причину. — Британская Империя желает высказаться насчёт марокканского вопроса. — подтвердила его мысли Самоа. — Он выглядит раздраженным. — прибавила она уже свои размышления, и немец благодарно кивнул. Самоа ни разу не подводила его в таких вопросах. Вместе со своей колонией Германская Империя спустился в гостиную, где в кресле уже чинно сидел британец с чашкой чая в руках. Новая Гвинея и Восточная Африка встретили свою метрополию с облегчением. Британская Империя внушал трепет одним своим видом. Самая могущественная империя, с бесконечными территориями, над которыми никогда не заходило солнце. Он выглядел уместнее всех среди роскоши резиденций стран. Германия раздражённо подумал, что понимает уважение Российской Империи к британцу. Уважение, но не остальные светлые чувства. Британская Империя не торопясь допил чай и поморщился: сравнение английского чая с немецким явно вышло не в пользу последнего. Затем он скрестил кончики пальцев и взглянул Германии в глаза. — Я не позволю вам решить марокканский вопрос без моего участия. — заявил британец абсолютно спокойно, без лишнего гнева или волнения. Даже его тон был идеально выверен. — Никогда в жизни второсортная держава вроде вас не посмеет игнорировать мои политические интересы. Я не хочу этого делать, но я буду вынужден нарушить и без того хрупкий мир, если вы не сбавите обороты. Германская Империя посерьёзнел. Британскую Империю он не мог игнорировать так же легко, как Францию. Колонии немца тоже подобрались, чувствуя витающее в воздухе напряжение. — Я не претендую на Марокко. — наконец сказал Германия. Британец царственно кивнул. — Верное решение. Но вы ведь осознаёте, что требуете у Франции слишком большой компенсации всего лишь за признание Марокко его протекторатом, как он того заслуживает? — Британская Империя смотрел на него так, как любящие родители смотрят на совершающих глупые ошибки детей. Немец от этого взгляда физически почувствовал, как его и без того уязвленная гордость выворачивается наизнанку. — Er verdient nichts. — шепнул Новая Гвинея Самоа, тоже с раздражением. Германия впервые в жизни согласился со своей колонией. Франция не заслуживал ничего из этого. Ни единого миллиметра марокканской территории. Но Британская Империя так не считал. Увы. По тому, как энергично дёргался глаз Германской Империи после ухода британца, не присутствовавшие на встрече колонии догадались, что тот вынужден был согласиться. — Часть Французского Конго! Жалкая часть Французского Конго, в которой нет ничего, кроме чёртового болота! — Германская Империя, размахивая подписанным недавно договором с очень довольным собой Третьей Республикой, с чувством цедил каждое слово. Да с таким чувством, что собравшиеся подле него колонии мелко дрожали и молили всех известных им богов о спасении. — Клянусь, никогда прежде я не мечтал провалиться сквозь землю так сильно, как сейчас! Всей Европе известно, как я желал заполучить эту колонию и как я вел переговоры с Францией, и все ради чего?! Ради того, чтобы я из-за угроз этого трижды проклятого британца отказался от всего? Чтобы все решили, что он вправе указывать мне, такой же великой державе? Чтобы все решили, что я труслив и не могу защитить свои политические интересы? — несчастный договор немец с силой смял в комок и швырнул его куда-то к столу. Колонии вздрогнули. — Взять бы топор, да избавиться от них обоих! Чтобы они истекали кровью и перед долгой и мучительной смертью отдали мне всех своих колоний, я бы стал самой могущественной державой на планете с самыми лучшими рынками сбыта, ох, как бы это было прекрасно для моей экономики! — Это недипломатично. — попытался успокоить его Новая Гвинея. Германия ничего не ответил, лишь перевел на Новую Гвинею тяжёлый взгляд. Такой, каким испанские инквизиторы смотрели на еретиков перед сожжением. — Я могу отрубить ему голову. Слышал, это вполне почётная казнь. Достаточно дипломатично с моей стороны? — спросил немец с мягкой улыбкой, от которой у юноши по спине прошёл холодок. Он не стал возражать, хотя хотел. — Какого черта Британская Империя считает себя вправе указывать остальным, что им делать? — Германия немного взял себя в руки и рухнул в кресло. Самоа заботливо принесла ему стакан яблочного шнапса. — Британская Империя богаче. — охотно ответил на риторический вопрос Того. — И у него столько колоний… — мечтательно протянул Камерун. Новая Гвинея замер. Чёрт, кажется, сейчас их и без того небольшая колониальная империя станет ещё меньше! — Was habt ihr gesagt? — мгновенно взъярившийся от этого Германская Империя даже перешёл на родной язык, что с ним случалось нечасто. — Ich schwöre, wenn ihr euch sofort nicht entschuldigt, ich… — Только вспомните, каким дружелюбным с вами недавно был Российская Империя! — Восточная Африка попыталась переключить внимание немца с планов убийства на что-нибудь другое, но ей не удалось. — Я уверен, что он обо всём знал заранее. — ещё мрачнее улыбнулся Германская Империя. Стеклянный стакан в его руке зашёлся трещинами. — Обещаю, я заберу у него Польшу и Финляндию. И колоний у Великобритании с Францией. Они все будут долго страдать за мое унижение. У меня есть прекрасный флот и хорошо подготовленная армия, уверен, они скучают без дела. Нужно лишь дождаться подходящего момента… Колонии сделали всё, чтобы Германская Империя взял себя в руки и не осуществил свои убийственные планы в ту же минуту. На самом деле, они поддерживали его — в них тоже пылала ненависть к британцу, который все испортил своим вмешательством. Но сейчас было не время для войны. А вот через пару лет…