А вечны ли кошмары

       Комнату заполняла кромешная темнота, лишь слабый свет ночника, одиноко стоящего на прикроватной тумбочке, пытался пробраться сквозь этот мрак. Солнце зашло совсем недавно, но всё равно на улице уже почти ничего нельзя было разглядеть. Правда, если немного приглядеться, там, где-то вдалеке можно было заметить мерцающие огни довольно редко проезжающих машин.        Маленький мальчик, лет, кажется, восьми, лёжа в кровати, устало смотрел в окно. Он наблюдал то за лениво плывущими облаками, то за листьями деревьев, которые вновь будто напевали так знакомую ему колыбельную. И имя ей — тишина. Она не столько успокаивала его, сколько пугала. Бесконечное ожидание того, что может скрываться за занавесом тайны, не давало покоя. Что же кроется там, в глубине темноты, и так норовит выйти наружу, вновь напоминая о своём присутствии? А что является источником всех кошмаров? Пожалуй, вопросов было слишком много, но все волей-неволей умещались в столь юной голове. Мальчику всегда хотелось побольше разузнать об этом, почувствовать уверенность в собственных действиях, перестать бояться, обретя долгожданное счастье. Только вот горький опыт, страх, который довелось испытать когда-то давно, сковывал, не давая даже шанса для дальнейшей полноценной жизни. Цена была слишком высока.       Тяжело вздохнув, он всё же перевернулся на бок. Но задремать не получилось, мысли не хотели так просто отпускать его. Они продолжали давить на разум всё с бóльшим усилием и только лежащая рядом игрушка Фредбера, возвращала мальчика в реальность. Друзья навсегда, так описывали их отношения в семье. И действительно, здесь нельзя сказать обратного, ведь все промахи и счастливые моменты они разделяли между собой. Этот раз тоже не стал исключением. Никогда не знаешь, чем может обернуться очередной кошмар. Вдруг он оживёт? Однако если это будет неизбежно, верный друг определённо сможет помочь в такой непростой ситуации!        Минуты бежали, обозначая своё существование характерным звуком настенных часов. Время, являясь не самой терпеливой особой, ожидать кого-либо или что-либо не намеренно: ни людей, ни уж тем более их глупые мысли. И даже если строгим взглядом попытаться прожечь в часах дыру, время ни на секунду не остановится.        В слежке не нуждается и живёт само по себе, а для очень любопытных будто безмолвно откликается: —Хотите узнать, который час? Просто сами посмотрите!        Только кто посмотрит? В комнате есть лишь он один, отвернувшийся от стены, где проживало то самое "вредное" время. Потому на вопрос, сколько ребёнок так пролежал, пожалуй, ответа не найти.        Он бы и дальше продолжал пребывать в размышлениях о бренном, как вдруг в дверь кто-то легонько, ели заметно постучал. Дожидаться, что этот кто-то зайдёт в комнату сразу, без ещё каких-либо предупреждений, мальчик не стал. Он лишь выключил ночник, что оберегал от кошмаров, и полностью закутался в белое пуховое одеяло. Затем, замерев, насторожил слух.        Не дожидаясь ответа на стук, незнакомец осторожно спросил: —Кэссиди, ты не спишь?        Сердце пропустило удар, а к горлу подкатил ком горечи. Он узнал этот до боли знакомый ему голос. Ошибок быть не могло. Только не сейчас.        За дверьми стоял Майкл, его старший брат и самый настоящий кошмар. В независемости от ситуации он всегда пугал Кэссиди, чем постоянно укреплял и так уже укоренелые страхи, осевшие мёртвым грузом в детском сознании. Похоже, что старшему Афтону это достовляло особое садисткое удовольствие.        Возможно, он и был настоящей причиной всех проблем.        Что же ему нужно на этот раз? Вероятно, мальчик уже не хотел знать. Если раньше он хоть как-то пытался установить доверие между ними, то сейчас от надежды остался лишь незначительный след.        Их взаимоотношения ухудшились, в особенности после собственного дня рождения. Того праздника, который является для большинства детей радостным днём: много счастливых гостей в лице друзей, разнообразных подарков и, конечно, больших тортов!        Для него же этот день обратился настоящим кошмаром и уже не тем, что всегда приходил ему во снах. Те кошмары проявлялись только мокрыми от слёз глазами и ужасающим чувством страха при пробуждении. Но в тот день всё было реальностью. Большим и, наверное, первым инцидентом в заведении "Пицца Фредди Фазбера". Сколько крови потерял несчастный ребёнок из-за брата, заигравшегося в личного задиру, когда пружины у механизма не выдержали и схлопнулись с противным металлическим звуком. Сколько посетителей подверглись панике и стали уводить своих напуганных детей из ресторана, чтобы не видеть данную картину. А какой шок испытал Уильям Афтон — отец Кэссиди, когда лицезрел тело изуродованного сына? Увы, этого уже Кэссиди не запомнил.        После промелькнувшей мысли об этом ужасном дне смутные воспоминания полностью охватили мальчишку: куда-то всё время спешащие врачи, взволнованные приглушённые голоса, белый, невыносимо яркий свет и звук. Кэссиди припоминает, что этот звук был похож на писк, точно такой же, как и у будильника в его комнате — переодичный. Правда, стоит отметить, что звучание чувствовалось не таким раздражающим, да и страха почти не было.        Только со временем стало ощутимо различие. Теперь писк отдавался в голове уже эхом и звучал как-то иначе. Протяжённо, без пробелов. А после и вовсе затих. А потом удар. И ещё. Возможно, мальчик в силу возраста не осознавал, что находился уже на пороге смерти, но слаженная работа врачей сумела вытащить маленького пациента из омута вязкой и белой вечной тишины.        С больницы мальчик запомнил не многое. Лишь то, как лежал, а к нему постоянно наведывались знакомые, одноклассники или родители. Они говорили с ним, приносили всякие вкусности и, бывало, засиживались до тех пор, пока медсестры не приходили и лично не выталкивали каждого, всё приговаривая, что время посещения уже давно окончено.        Среди этих знакомых лиц Кэссиди не увидел лишь одно — Страшего брата. Он ни разу не навестил его за всё то время, которое тот пролежал в больнице.        И после выписки, когда голова стала думать уже куда светлее, младшего Афтона каждый день стали мучить одни и те же вопросы.       Где же был Майкл в те дни, когда его присутствие могло хоть чуть-чуть облегчить ситуацию? Ведь даже маленькая поддержка со стороны обидчика в глазах Кэссиди значила куда больше, чем сочувствие кого-либо. Поскольку он всё так же любил своего старшего брата той самой наивной детской любовью, пусть даже после всего того, что пришлось ему пережить.        Он вспоминал, как не выносимо больно слышать от него обидные слова, которые обычно сводились к одному: —Без тебя моя жизнь была бы лучше! Или куда более въевшиеся в память: —Лучше бы тебя никогда не было! Возможно, тогда родители по-настоящему любили бы меня!        Дело в том, что мальчик правда не хотел отбирать у него родителей. Он просто хотел любить всех и быть любимым.        И всегда не раз старался подмечать, как его одноклассники относятся к своим братьям или сёстрам. С какой теплотой они рассказывали об их совместном времяпрепровождении: прогулках, постройке мини убежищ и прочих интересных приключениях.        А если что-то шло не на лад, ссоры всегда заканчивались примирением. Кэссиди пытался отзеркалить такие отношения в надежде, что вот-вот и теперь Майкл будет любить его как родного брата, но в последствии понимал, что все попытки выходят боком и новыми унижениями.        Глаза всё же начали слипаться, но спать было нельзя, ведь спокойные сны были для него непозволительной роскошью. Кошмары — вот постоянные гости Кэссиди. Они и раньше преследовали его, однако после инцидента участились.        Озверевшие жуткие аниматроники, желающие поживиться твоим животным ужасом, криками и болью. В твоём собственном доме, где ты заперт вместе с ними, как в огромной клетке, без шанса на побег. Действительно, пугали его до смерти. Каждую ночь жить в постоянном страхе с единственной целью — выжить,надеясь, что именно с наступлением утра все кошмары закончатся.        Только вот его спасение от реальности было на границе с его вечными кошмарами: —Медлить нельзя. Нельзя вновь допустить новые издевательства со стороны Майкла!        Испуганно подумал мальчик. Это страх попытался задушить Кэссиди полностью. Вдруг сейчас он в самом деле убьёт его?        Стук повторился, но ответа так и не последовало. Дверь с трудом поддалась, тихо скрипнув, после чего послышалось несколько раздражённых шагов по паркету. И вот снова тишина. Она медленно сводила с ума. Время будто застыло, а звуки начали расстворяться в пространстве. Неужели можно так тихо дышать?        Майкл встал возле кровати младшего, наблюдая за ним и изучая каждое движение, возможно, пытаясь понять, действительно ли тот спит.        Трудно угадать, что могло быть в голове у брата на этот раз. От этой мысли Кэссиди всё сильнее и сильнее окутывала паника. Он сильно вжался в кровать, пытаясь не издать ни звука, а холодная струйка пота предательски стекла со лба. Казалось бы, ещё немного и его накроет новая волна мрачных мыслей на фоне только что пережитого стресса.        Взгляд Майкла на протяжении недолгого времени старательно фокусировался, только вот темнота брала своё. Недовольный прищур сменился на раздражение, и, бросив свою так и не реализовавшуюся затею, он удалился из комнаты, не забыв прикрыть за собой тяжёлую дверь.        Шаги в коридоре постепенно отдалялись и вскоре вовсе затихли. Кэссиди, выждав ещё несколько минут, полностью убедился, что рядом больше никого нет. Тяжко выдохнув, мальчик понял, что уже можно вылезать из укрытия. Наощупь он достал из-под подушки фонарик — единственную вещь, которая казалась ему спасением в столь нежеланной темноте.        Спокойствие продлилось не долго и через мгновенье неконтролируемая дрожь пронзила всё тело. В коридоре послышались шаги. Нет, уже не те, что были раньше, а какие-то иные, более тяжёлые и... глухие? Да, их обладатель определённо хотел остаться незамеченным. Может быть, это вернулся Майкл? Возможно, он догадался, что младший хотел его обмануть, притворяясь спящим? Нет, навряд ли. Шаги точно совсем другие!        Осторожно и тихо подкравшись к двери, мальчик приоткрыл её, посветив в щель фонариком. Первое, что он увидел, были зубы. Острые металлические зубы. А дальше взгляд стал испуганно метаться, выискивая подтверждение своим мыслям. Потресканная на пластике краска и редкий мех, покрывающий безобразные промежутки, где явно не хватило каких-то деталей. Неестественное и негромкое дыхание, похожее больше на скрип ржавой железной двери, а ещё горящие алым цветом глаза, которые не моргали. Они смотрели прямо в душу. Жуткая картина. Это же был настоящий аниматроник! Такой же, как и в той пиццерии!       Без всякого промедления Кэссиди побежал и бежал так, как никогда в жизни не бегал. Не чувствуя усталости и с одним желанием — выжить. Тяжёлый металлический робот тоже не собирался отставать, стараясь догнать его.        Сложно сказать, как долго длилась эта погоня, ведь время вновь напомнило о своей совершенно бесполезной вредности. Вот только вскоре робот всё же нагнал его, и стало понятно — выхода нет. Как так получилось? Даже маленькая мысль не успела проскочить, как острые зубы уже вонзались в плоть.        Подскочив с кровати в холодном поту, Кэссиди понял, что эта ночь вновь повторилась. Он проиграл. Умер, не пережив очередную, снова обретя себя на новые страдания. Горькие слёзы невольно хлынули из глаз. Мысли путались и словно зыбучие пески тянули его на самое дно. Они не давали даже свободно вздохнуть, не говоря уже о голосе собственного и именно чистого разума, которого так не хватало в последнее время. Подобрав упавшего с кровати Фредбера, он обратил своё внимание на остальную реальность, окружающую его.        Только сейчас мальчик увидел, что те нелепо плывущие по небу облака, за которыми он так безучастно наблюдал, переросли в сильную грозу. Гром нагонял ещё больше и так уже хватающей тревоги. Сидеть здесь было не безопасно. Что если монстры скоро найдут его? Тогда к кому он пойдёт и кто поможет?        За окном сверкнула молния. Возможно, именно она и придала решимости. Ведь уже через мгновение, в обнимку с Фредбером, игнорируя страх и стараясь оглядываться как можно реже, он нёсся по коридору, ища ту самую комнату.        Как же иронично, правда? Из всех возможных вариантов он выбрал именно этот. Такой ненадёжный и маловероятный. Возможно, из-за страха разум покинул Кэссиди, и он не мог подумать о последствиях? А может быть, просто не хотел.        Остановившись перед дверью, он ещё не один раз подумал над правильностью своего решения.        Глубоко вздохнув и аккуратно постучав, мальчик так и не смог что-либо сказать. Он всё продолжал трястись. Тишина. Затем стук повторился. Вновь тишина. Но, к счастью, продлилась она недолго. —Да иду я, иду! И кому вообще хватило ума приходить ко мне в такое время?        Не скрывая своего раздражения, старший затопал к двери и приоткрыл её, чтобы выяснить причину своего пробуждения: —А, это ты? Чего тебе?        Небольшой источник света совсем немного ослепил Кэссиди, но этого хватило, чтобы ещё больше испугаться, зажмуриться и сильнее прижать к груди плюшевого мишку. Мальчик, конечно, потом тут же раскрыл глаза, ведь брат может посчитать его действия чем-то дурным и вовсе не захотеть слушать заикающегося собеседника.        Теперь ему открылась полная картина. Перед Кэссиди стоял Майкл, волосы которого были жутко растрёпанными, а сине-белая пижама вся измята. Собрав все мысли во едино, младший Афтон тихо протараторил: —Ты не мог..?        Не продолжая фразу, он тут же замолчал, подбирая нужные слова. —Не мог бы что?        Майкл нахмурился. Его голос прозвучал довольно холодно, отчего в воздухе стало витать ещё бóльшим напряжением. Теперь, после этого, вся мимолётная уверенность в Кэссиди словно испарилась, потому слова прозвучали всё так же тихо, но уже без какой-либо чёткости: —Не мог бы... не мог бы ты...побыть со мной пока.. пока не закончится гроза?        Глаза Майкла округлились. Он ожидал всего, но уж точно не такого вопроса. Смотря на младшего, Афтон на секунду замешкался, отметив для себя, что тот и вправду сильно напуган, раз пришёл именно к нему со столь странной просьбой. Замешательство продлилось не долго, потому что его характер и тут дал о себе знать. Он недовольно фыркнул и ехидно протянул: —Пф, ещё чего. Может быть тебе и сказку на ночь прочитать?        Конечно, и на что он вообще мог рассчитывать, оказавшись здесь. На тёплые слова поддержки или на доброжелательный приём? Вот не помощник он в подобных делах! И всё! Это можно понять и сразу.        Переминаясь с ноги на ногу, Кессиди хотел уж было что-то возразить, как его прервали. —Ну уж нет!        Слова как отчеканили, из-за чего они прозвучали слишком резко и громко для такой тихой обстановки, что тот аж вздрогнул.        Опора под ногами будто рухнула, и слёзы вновь полились из глаз. Казалось, уже всё было безнадёжно и предрешено заранее, как вдруг Майкл скорчил такое кислое выражение лица, будто сейчас перед ним не плачущий Кэссиди, а притворно улыбающийся Уильям, который снова поддел сына в разговоре. Уж очень неприятными казались для Майкла такие ситуации! —Ай, прекращай реветь уже и проходи! А то сейчас весь коридор зальёшь своими слезами, а убирать воду заставят меня.        Младший быстро протиснулся между Майклом и дверью в комнату, неловко встав возле кровати. Он не спешил укладываться, потому что чего-то всё ещё боялся: то ли опасаясь, что монстры придут и сюда, то ли новой волны негодования со стороны Майкла. —Ну и чего ждёшь? Спи, ты же для этого здесь.        И снова тишина. Кэссиди продолжал тихо всхлипывать. Ему эта просьба всё ещё казалась какой-то странной. Ведь он уже взрослый и должен спать отдельно, сражаясь со своими кошмарами в одиночку. По крайней мере, все подобные слова впервые появились прямиком из уст Мисс Афтон. Возможно, младшего никогда и не посещали бы эти мысли, но сейчас он просто доказывал себе обратное, ведь именно так можно объяснить сложившуюся ситуацию. Нежности в семье Афтонов сродни с каким-то невозможным чудом. Потому что для их семьи воспитание детей должно быть обязательно строгое, чтобы помочь им выжить в этом суровом мире.        Так и не получив ответ на свой вопрос, Майкл недовольно закатил глаза и закрыл дверь на ключ. После он не торопясь прошёл к кровати и лёг под одеяло ближе к стенке. Демонстративно похлопав на место возле себя, он безмолвно призывал Кэссиди лечь рядом. Довольно неожиданный жест со стороны Майкла. Обычно не получить за день хотя-бы одно обидное слово или же болезненный подзатыльник — уже праздник, а тут такое. —Я закрыл дверь, теперь монстрам не пробраться внутрь.        Сейчас слова Майкла прозвучали уже не грубо, а как-то легко и спокойно, что обычно не свойственно ему.        Простояв ещё некоторое время на месте и быстро похлопав глазами, младший всё же уловил суть, наконец поняв, что хотел от него брат. С едва уловимым опасением он аккуратно лёг возле него, всё также не выпуская маленького "друга" из рук. Майкл, в свою очередь, дождавшись хоть каких-то пусть и не смелых действий, укрыл и Кэссиди, и себя. Афтон, хотев уже было выключить ночник, стоявший на полке, которая в незамысловатом интерьере мирно висела над кроватью, как свет сам мгновенно потух. Скорее всего, во всём виновата гроза и из-за неё выбило электричество. И если судить по тому, насколько сильно разбушевалась погода, можно с уверенностью сказать, света нет не только у них. Вскоре, возможно, в подтверждение этих слов прогремел пронзительный гром. Раздражённый данным положением вещей, Афтон улёгся обратно и что-то возмущённо проворчал себе под нос, отвернувшись лицом к стене.        Заснуть не выходило из-за постоянно нарастающих всхлипов соседа. Видимо, тому вновь снились кошмары. Откровенно говоря, Майкл понял это сразу. Однако игнорировать ситуацию получалось не долго, отчего наименьшим злом для себя он посчитал необходимость в объятиях. Повернувшись лицом к Кэссиди, брат одной рукой, немного помедлив, смог обнять его. Благодаря столь замечательной идее, младший вскоре смог успокоиться и крепко уснуть.        Единственным предположением, что же таково ему могло присниться, был день рождения Кэссиди, внезапно отрывками возникший в голове.        Трудно описать весь спектр эмоций, который удалось испытать Майклу в тот злополучный день. Именно тогда мысли о потери близкого человека настигли его столь внезапно. Они слишком долго искали точку соприкосновения с такой чёрствой и закрытой от всего мира душой, но вот, наконец, нашли. Будто с треском проломили толстую стену из стекла, что выстроилась между братьями. Большую стену, которую построили их родители, не уделяя должного внимания обоим детям, считая, что из-за банальной ревности в семье не смогло бы произойти гигантской по всем меркам трагедии. Только вот жизнь так не думала. Собственно, и умалчивать тоже не было в её приоритете.        Испуганные крики и плач, родители, в суматохе хватавшие детей, стулья, летевшие в разные стороны, которые сильно мешали проходу, и воздух, душивший с каждой минутой пуще прежнего — всё меркло. Окровавленное тело Кэссиди — вот что по-настоящему отпечаталось в памяти. После случившегося в самом деле, простые, но невероятно болезненные мысли смогли сломать преграду. Похоже, понимание приходит исключительно в последний момент. Правда, какой ценой?        Тогда врачи давали не утешительные прогнозы, говоря, что кома — лучшее, что можно ожидать, а уж про что-то хорошее тем более не следует заводить разговор. Надежда оставалась той ещё далёкой звездой. Нельзя ни дотянуться, ни сказать точно, где она сейчас, и появится ли из-за внезапных туч. Хотя бы раз.        Майкл обвинял себя в случившемся, а когда прознал об улучшении состояния брата, так и не осмелился явиться в больницу. Он считал, что сделает хуже своим присутствием, ведь, по его мнению, не достоин даже смотреть ему в глаза. Чего уж там говорить о каких-либо разговорах, ведь убийцы не имеют права, считаться людьми. Добивало и то, как теперь смотрели на Майкла его родители — с презрением и чувством отвращения. По правде говоря, так виделось лишь ему. На самом же деле ничего не изменилось. Они преимущественно уделяли внимание младшему ребёнку. Во всяком случае, сейчас поддержка и забота ему точно необходима. К несчатью, старший погряз в своей правде и здраво мыслить ему не находилось нужным.        Когда Кэссиди вернулся из больницы, Майкл мастерски старался не подавать виду, что ситуация сильно сказалась на нём, и всегда пытался избегать младшего. То он занят, то на учёбе, то на подработке — подходили любые отмазки, лишь бы не показать своей слабости. Впрочем, всегда когда мальчик спал, он тайком приходил проверять его не снятся ли тому кошмары. Однако, к сожалению, из-за выключенного света приходилось понимать это по звуку, что куда труднее, чем просто посмотреть.        Видимо, на этот раз увернуться от разговора не получилось. Ситуация оказалась чересчур неожиданной. Мальчик, что неловко стоял в проходе, опустив заплаканные глаза, зажёг огонёк надежды на будущую дружбу между ними. Это, правда многого стоило для Майкла. Нет, не для того задиры, закрывшегося от всего мира, который хотел утереть нос своему брату, лишь бы любили именно старшего; а для настоящего Майкла, мечтавшего о младшем брате, чтобы постоянно заботиться о нём и защищать от хулиганов.        И вот сейчас Кэссиди рядом с Майклом мирно спит под боком, слегка посапывая, и впервые за столько мучительных лет без кошмаров. Удивительно, что столь большой монстр в лице брата стал для него утешением, а в будущем и заменой маленькому плюшевому Фредберу.        Ощущение дарованного второго шанса не покидало Афтона. Шанса не только для Майкла, но и для Кэссиди начать новую, только уже счастливую жизнь. Он в последнее время часто размышлял на подобные темы, но через многие рассуждения всегда приходил, лишь к одному вопросу: —А случилась бы вся эта трагичная история если бы нам изначально хватило бы любви и понимания?       Жаль, что ответа так и не последовало.        А ведь и правда. Порой нам действительно не хватает тепла, пусть даже и мимолётного.