«Сделай так, чтобы он считал тебя своим другом.»
Чувствуя жар, с которым Сюаньюй готов отвечать ему, Сюэ Ян, резко поменял их местами так, чтобы ударившийся лопатками господин был зажат между его телом и дверьми. Почти сразу Чэнмэй подхватил его под бедра, вынудив А-Юя вцепиться в него крепче, скрещивая лодыжки на талии и руки за шеей. Господин Цзинь потянулся за новым поцелуем. Отвечая на инициативу своего юноши, Ян налегает на него, создав настолько тесный контакт, что ощущение чужого тепла кажется собственным. На руках А-Юй кажется невообразимо лёгким, держать его не сложнее двух мечей, а в чем-то даже удобнее и, несомненно, приятнее. Сюаньюй, наивный Сюаньюй — кто же ты такой? Неудачник, каких ещё поискать, но с другой стороны чёртов баловень судьбы. Втереться к нему в доверие было просто: несколько милых улыбочек, пару конфет и приватных, столь нужных для одобрительного взгляда отца, уроков фехтования. Всего несколько нелестных слов в сторону обидчиков, недовольных очередным незаконным выродком, ставшим их господином, несколько потасовок на этой почве — глава отчитывал Сюэ Яна за плохие варварские манеры, но тот не оправдывался защитой его безобидного сына, а только самодовольно улыбался. Ян не забывал, когда после таких стычек А-Юй хватал его за предплечье и вёл к себе в комнату; лично мазал немногочисленные ушибы, краснел, задерживая прохладные ладони на теле дольше нужного и тихонько благодарил. Чем дольше Сюэ Ян общался с Сюаньюем, тем чаще стал ловить себя на странных мыслях, терять понимание самого себя, стал более задумчив. Кроме того, со стороны Гуанъяо приходило невыносимо раздражающее давление. Старший Цзинь и не думал давать своему цепному псу ни минуты продыху, паразитом напоминая, для чего Чэнмэй дружит с его младшим братом. В какой момент заклинатель стал наведываться в элитные Весенние дома за счёт старшего господина Цзинь, Сюэ Ян не помнил, как и не понял с какого момента стал трахать исключительно смазливых мальчишек — похотливых развратников, которые велись на его дикую привлекательность и готовы были отдавать больше, чем получали. Иногда Яну получалось представить чужое лицо, если подстилка совмещала в себе манеру поведения и типаж — тогда он становился нежнее, но осознание после оргазма добавляло лишь новые тяжёлые мысли. Сюаньюй не такой, он девственный как первый снег, только Ян посмел сначала запечатать его уста своими, а теперь он единственный кто посмеет столь откровенно коснуться его. Грубые уличные слова не подходят господину — оскорбляют; Сюэ Ян хочет заняться с ним любовью. Страстной, обжигающей, но при этом нежной любовью, не заботясь лишь о себе — поставить чувства другого превыше своей дикой, на самом деле, необузданной природы, потому что Сюаньюй только его, только для него и неважно, что изначально заклинатель начал общаться с ним, потому что так ему приказали. В памяти Чэнмэй видит смущенный, отведенный в сторону, взгляд, когда впервые подошёл к младшему Цзиню. Видит робкую улыбку, обращенную к нему, когда они в главном зале резиденции перед возвышающемся на троне Главой — тот хвалит мальчишку за первые успехи в тренировках и со вздохом сетует, что больше ему помогает Чэнмэй, а не старший брат. Вспоминает звонкий смех и глупые бессмысленные разговоры. Помнит, как все это было лишь искусной игрой одного актёра. Сюэ Ян заигрался и остановиться нужно было ещё тогда, в роще, когда они пьяные целовались просто, потому что было хорошо. Просто потому что Сюэ Ян думал, что ему плевать. Между ними было лишь выпитое дурманящее разум вино…«Когда придёт время — мы избавимся от него.»
Всего лишь притвориться другом — проще задания не придумать. Мальчишка чувствительный, как мученик без кожи, отзывается даже на прикосновения кончиков пальцев сквозь одежду. Сюаньюй отстраняется от губ, заканчивая мокрый поцелуй и шепчет тихо-тихо, прерываясь на сбитое дыхание: — Чэнмэй, постой… Сюэ Ян мягко гладит его бёдра и ягодицы, лбом упираясь в грудь, прислушивается, как у Сюаньюя бьётся сердце, подобно воде в горном источнике.«Он еще может стать сильным заклинателем, даже несмотря на возраст. Должное обучение, тренировки…»
Его сила только-только зарождается, ощущается как запах вина у цветущего винограда. Чэнмэй выдыхает: — Хочешь остановиться? — сквозь зубы выдыхает Ян и сжимает руки на бёдрах, ощутимее, чем до этого, судя по всему, заклинатель не готов отпустить юного господина. Сюаньюй ласково гладит его под ухом и признается после недолгого молчания: — Мне немного страшно, я никогда… ни с кем… Сюэ Ян поднимает голову и проводит носом по его лицу вверх, оставляет нежный поцелуй на щеке: — Разве же я хочу причинить тебе вред? Сюаньюй замирает на несколько мгновений, а потом неуверенно почти неслышно отвечает: — Нет. Конечно, нет… Легонько подбросив юношу, Чэнмэй удобнее перехватывает А-Юя, вынуждая того вцепится крепче в свои плечи. Заклинатель в несколько шагов минует расстояние до кровати и опускается на нее, усаживая Сюаньюя на свои бедра. Он смотрит вверх на смущенного господина, видит его робкий взгляд направленный в сторону и вниз; помимо этого сильное волнение выдают пальцы Сюаньюя, перебирающие ткань одежды Чэнмэя, будто разрываясь между желанием оттолкнуть и притянуть его. Ян не думает об этом слишком долго, лучше расслабить напряжённого господина, убедив довериться и не бояться. Чэнмэй устраивает ладони на чуть подрагивающих бёдрах и ведёт руками вверх. — Не бойся, ты можешь остановить меня в любой момент, если почувствуешь, что не хочешь, — одновременно своим словам он настойчиво и даже резковато, обличая конкретно желание, прижал Сюаньюя ближе, обхватывая его двумя руками поперёк тела и глубоко вдыхая запах, приникая головой к груди. Сюаньюй жалобно выдохнул и покраснел, смущенный ощущением жёсткого возбуждения Яна, которое он не видел глазами, но весьма красноречиво чувствовал внизу собственным. Юноша насуплено дышит и принимается поглаживать напряженные плечи Яна, пока тот тяжело и отрывисто дышит. Чэнмэй сглатывает густую слюну и дёргано распутывает пояс на одежде мальчишки. Только полы ханьфу немного расходятся, он жадно приникает к белой груди губами, целуя сначала кожу, а после, не удерживая себя от соблазна, захватывает тёплым ртом маленький напряжённый сосок, играя с вершинкой кончиком языка и с ещё большим наслаждением улавливая пробившую Сюаньюя дрожь. Машинально юный господин подался ближе и простонал вновь, создав обжигающее давление на свой пах. Обнажённая ладонь Яна, все ещё немного прохладная от волнения, поглаживает подрагивающее тело. Чэнмэй теряется в своих мыслях, начинает игнорировать реальность и причину его нахождения здесь. Пока сверху слышится тревожное от любовной лихорадки дыхание, а губы считывает ритм стучащего сердца это не сложно. Ян играет гибким языком с грудью юноши, жадно целует грудину, с упоением и напавшей жаждой, параллельно почесывает короткими ногтями волнующийся живот. Сюаньюй сглатывает и выдыхает — кажется, что господин пытается отдышаться от изнурительного бега, но его дыхание то и дело перехватывают приятные ощущения, незнакомые и от того немного пугающие. Ян чувствует, что тот волнуется — юноша дрожит как от холода и слишком часто сглатывает. Чэнмэй это понимает и с готовностью берет на себя полностью ведущую роль, не ожидая слишком много, ему достаточно, что А-Юй возбужден и не отталкивает его…А должен бы. От этой мысли Яну неожиданно дурнеет — он чуть теряет контроль, резче схватывает Сюаньюя, прижимая к себе вплотную и болезненно кусая зубами за ключицу. А-Юй вздрагивает, жалобно мычит, а в следующее мгновение выдыхает и сам Ян сквозь плотно сжатые зубы, потому что и господин оказывается не таким бездейственным. Мальчишка нагло скользит по его бёдрам, стремясь снова ощутить, как может быть внизу, если прижаться теснее. Чэнмэй одобрительно хмыкает и вполголоса поощряет: — Можешь не останавливаться… Расслабься немного. Сюаньюй выдыхает и послушно делает ещё одно движение. Ян хочет порадовать его — руки оплетают тело в объятии более чувственном, а с губ срывается разрешённый самому себе тихий стон. — Видишь… Не так и страшно, — Чэнмэй тянет нижние ханьфу вниз, оглаживая тонкие, но хранящие в себе немного силы руки. Одежда остаётся на полу, прямо возле ног Яна. Обнажив желанное тело почти полностью, заклинатель самозабвенно, чертит по его спине руками, гладит поясницу, лопатки, бедра и ягодицы, подаваясь к нему, в этот раз самостоятельно открыто выдыхая, удерживая за талию призывая к столь желанному контакту. Сюаньюй подчиняется, отвечая откровенному трению. Кажется, это распаляет его, возбуждение неторопливо вытесняет смущение; он уже сам тянет подрагивающие пальчики к воротнику Яна, чтобы добраться и до него. Сюэ Ян кривит губы и бредит от ответного желания юного господина: — Ну давай, — подначивает он его, — сделай то что хочешь. Тем более, здесь становится жарковато… Лунный свет, помогая юноше, скрадывает его пылающее лицо, но помогает разглядеть контуры тела Яна, когда господин Цзинь медленно разводит его одежду. Всё ещё пугаясь столь открыто коснуться заклинателя, как тот касается его самого, он слишком боязливо трогает его обнажённую грудь, почти невесомо ласкает ключицы. Обычно Яна раздражала подобная скупость, но сейчас медлительность А-Юя наоборот умиляла и… тянула время. Чэнмэй упирается ладонями за собой и склоняет голову чуть набок: — Не стесняйся, А-Юй, насладись, как следует, ты ведь прежде не касался никого. Тебе же было приятно, когда я целовал твое тело? Сюаньюй робко кивает и действительно прижимает руки чуть увереннее, припоминая, где и как ему самому понравилось — мягкие касание, нежнее девичьих, симметрично ласкают тренированный торс Чэнмэя. Заклинатель продолжает просто наблюдать за ним, давая время собраться с духом и сделать что-нибудь. И Сюаньюй, словно, наконец, поняв, что они друг перед другом в одинаковой степени вольны проявлять свой интерес, наклоняется шее Яна и целует под ухом, в особенно чувствительном месте, прикусывая зубками кожу. В это время его ладони остановились на грудных мышцах, большими пальцами юный Цзинь потёр соски, не переставая вылизывать понравившиеся местечко. Ян снова усмехнулся и подхватил Сюаньюя за поясницу, потянул на себя, откидываясь лопатками на кровать. — Понравилось я смотрю… Сюаньюй только улыбается сам себе и принимается прокладывать короткую дорожку поцелуев к его уху. Он захватывает мочку в рот, посасывая нежную плоть, одновременно подбираясь на крепком теле, устраиваясь удобнее от сменившейся позы. А потом, видимо немного осмелев, юноша выдыхает, вместе с тихим смехом: — От тебя пахнет чем-то сладким… — у Яна дергаются пальцы от милого комплимента. Игривый настрой непозволительно быстро сменяется волнением. Оказывается он не готов слышать что-то в свою сторону — Чэнмэй уверен, что единственный сладкий запах, который может сохранять его тело — смрад гниющей мертвечины. Но спокойствие приходит так же неожиданно и, казалось бы, оттуда, откуда он не ожидал — Сюаньюй впивается в его рот поцелуем, нагло проталкивая свой язык между удивлённо приоткрывшихся губ. Ян позволяет ему посамовольничать, отвлекаясь от своих мрачных дум. Демонстрируя свое желание, Сюаньюй опять трется об него, постанывая в губы так и выпрашивая взять его. Мальчишка шепчет имя заклинателя, растягивая слоги, постанывая на ухо и щекоча волосами лицо Чэнмэя. — Чэнмэй… Ян-Ян… Сюаньюй издаёт звук похожий на хныканье, такой жалобный, возбуждённый и Чэнмэй больше не может терпеть — он опрокидывает полуобнаженного юношу, снова отмечая насколько тот лёгкий и покорный. Заклинатель замирает, опираясь ладонями по бокам Сюаньюя. Смотрит на ходящую ходуном грудь, на мелко подрагивающий живот, цепляется взглядом за распущенные локоны… но… Чэнмэй хмурится. Нерешительность напрягает — Ян страшно хочет посмотреть на лицо того, кто сейчас с ним, лежит под ним и позволяет прикасаться к себе, но у него не было сил поднять взгляд. Он… думает, что в серебристых глазах увидит страх, призрение, ненависть… А ведь хотелось… Сюаньюй, этот наивный мальчишка, будто чувствует, что в душе Яна что-то происходит. Он протягивает руки к лицу заклинателя и тянет на себя, удерживая аккурат напротив своих глаз. — Всё хорошо? — негромко спрашивает юный господин, заботливо убирая челку под которой скрываются глаза за ухо. Лицо Яна меняется как по сигналу — с задумчиво-прохладного на игривый прищур и обворожительную улыбку. Успокаивающую улыбку… — Просто не могу поверить, что ты сейчас со мной… — Чэнмэй издаёт негромкий смешок и правой рукой перехватывает ладонь Сюаньюя, принимаясь ласкать короткими поцелуями его запястье, переходя к пальцам, прихватывая губами кончики и посасывая их как маленькие конфеты. Краснея, Сюаньюй отворачивается, пытаясь скрыть лицо. Замечая это, Ян склоняется к нему и целует полыхающую щеку и призывает повернуться к нему снова, и как только А-Юй поддаётся, Ян накрывает его губы своими. Не отрываясь от поцелуя, Чэнмэй заводит руки назад, стаскивая распахнутые одежды прочь, оставаясь в штанах. Сюаньюй отстраняется, после того, как поцелуй перетек в более спокойный, не обязывающий и почти целомудренный. Ян уловил его взгляд, ставший почему-то сейчас серьёзным, немного тоскливым, но при этом непонятно как, мешая в себе ещё и страсть — становится еще тяжелее и в сердце, и в паху.«Притворись ему другом, чтобы избавиться от него в любой момент.»
Как они оказались в одной постели в покоях младшего из господских детей? Как так вышло, что Сюэ Ян, бессовестный убийца, чувствует это липкое, обжигающе-холодное, как лезвие Цзянцзая, ощущение где-то в животе. В какой момент притворство перетекло в это? Почему он отвечает ему, почему сейчас его ладони горят от желания прикоснуться, почему губы сливаются в доверии, без намёка на грубость, не кусают до крови, чтобы ощутить её любимый привкус. Что с ним происходит? С внутренним холодом борется пожар подожжённых весенних полей. Чэнмэй смотрит на Сюаньюя, наконец, разглядывает его открыто, лишь спрашивая себя — «почему он?» Господин отвечает тем же — смотрит и смотрит, терпеливо ждёт действий. И вскоре наглядевшись на нежное лицо, Ян опускает глаза вниз, прикипая взглядом к воспрявшей плоти юноши, пока еще скрытой тканью; заклинатель подцепляет последнее, что осталось на Сюаньюе — нижние штаны и тянет их прочь, полностью обнажая стройные ноги и жаждущий внимания член. Почувствовав лёгкую прохладу комнаты, юный господин осознает, что больше на нем ничего нет, он полностью раскрыт перед Чэнмэем, у него нет возможности укрыться от ощутимого взгляда внимательных глаз даже в полумраке комнаты — а все из-за лунного света. Сюаньюй сводит колени и прикрывает рукой глаза, тихо проговаривая: — Не смотри так… Но Ян хочет смотреть, хочет запомнить, как выглядит это невинное создание и пока у него есть эта возможность, он будет смотреть и запоминать. А-Юй… Обнажённый перед ним, такой красивый и беззащитный — Ян накрывает его собственным телом, зажимая между ними яркий кулон, напомнивший о себе лёгким холодком, и показывающим контраст с жаром груди Чэнмэя. Ян тянется к устами Сюаньюя в который раз за вечер, целуя так медленно и нежно, ласково — он впервые так нежен хоть с кем-то! Сейчас, когда юноша под ним так доверчиво открыт, он особенно опасается сделать что-то грубо или напугать его не нарочно. Соприкасаясь грудью к груди, можно чётче расслышать стук сердца, которое хочет ближе оказаться ко второму. Живот к животу — так плотно, не разъединить, обжигает как растопленный воск. Ян надеется, что А-Юю сейчас хорошо, потому что именно Чэнмэй ласкает его. Они целуются долго и глубоко, пока Сюэ Ян не опускает одну руку вниз, находя между их животами стройный член Сюаньюя. Стоит Яну коснуться его, юный господин вздрагивает и отрывается от его рта, взволнованно смотря вниз. Он жалобно выдыхает, в то время как Ян, чувствуя в этом смущение настоящую искренность и доверие, прижимается лбом к влажному виску, сжимая ладонь сильнее: — Хороший мальчик… Не бойся… Сюаньюй сглатывает и немного разводит ноги в стороны, ерзая по покрывалу, устраиваясь удобнее. Ян вдыхает запах его волос, и не переставая водить по нежному стволу, вслушивается в мелодичный ответ тихого голоса А-Юя на его ласку. Голос господина слышится Чэнмэю мелодичнее любого циня — он успокаивает его разум и возбуждает кровь; заклинатель легко принимает для себя промелькнувшую мысль, что готов слушать его вечно. Это осознание вызывает приступ нежности, ласки — Ян целует гладкие щеки, ведёт к носу, целует его и проводит вверх кончиком языка, прижимается к переносице. Сюаньюй обхватывает его плечи, выдыхает через рот приглушенный стон и голодно целует острый подбородок, поддаваясь бёдрами к ласкающей руке. Когда мальчишка под ним начинает подрагивать, Ян отступает и спрашивает на ухо: — Хочешь пойти дальше? У Сюаньюя дергаются пальцы, он сжимает плечи Яна и отрывисто кивает. Чэнмэй улыбается: — Хорошо. Заклинатель поднимает глаза и ищет в темноте какую-нибудь склянку с какой-нибудь пахучей дрянью, потому что Сюаньюй наполовину Цзинь и в нем есть эта любовь к внешнему виду и уходу за ней. Он цепляется взглядом за маленькую баночку в небольшой нише в изголовье, тянется к ней и ненадолго отстраняется. Его мало интересует что это и для чего, он только снимает крышку, подносит емкость к носу и пробует на касание консистенцию. Сюаньюй в это время следит за ним. Не зная, что делать он просто поглаживает Чэнмэя по бокам, и взволнованно увлажняет губы. Ян быстро возвращается к нему, как только убедился, что это масло вполне сгодится, чтобы юноше под ним было максимально комфортно. Губы в коротком касании прижимаются к распухшим губам Сюаньюя, оседают на подбородке, кадыке и груди, пока не спускаются к плоскому животу. Там Ян целует чувственнее, шире, не стесняясь ласково прикусывать. Сюаньюй тихонько вздыхает и гнёт поясницу, извиваясь и выдавая свое беспокойство. Наверняка он хочет большего, но ни за что не преодолеет своего стеснения и не попросит словами. Чэнмэю приятна его скромность, от этого мальчик становится ещё более желанным и чистым. Заклинатель поднимает взгляд, игриво кусая выступающую косточку, и ведёт влажными от масла ладонями по телу от груди к бедрам. Наконец он добирается до его нутра и входит одним пальцем в тело, сразу ощущая возникшее сопротивление. Сюаньюй, кажется, что-то хнычет, но Ян только бездумно призывает его успокоиться. Он изо всех сил старается не торопиться, растягивает осторожно; левой рукой гладит вздымающуюся грудь, задевает большим пальцем чувствительные соски снова. Ощущение кожи перчатки как-то влияет на господина — его рука накрывает покалеченную кисть Яна, сжимает ласково и переплетает пальцы. Заклинатель, в этот раз не отдергивая руку от чужих пальцев, задает направление ладони и ласково оглаживает бок. Скоро он поднимается к груди и накрывает ртом один из сосков, одновременно проталкивая палец глубже. Чэнмэй быстро находит сердцевину нервов в теле Сюаньюя, играет с его возбуждением, принимаясь, целенаправленно ласкать его. Юноша, наконец, расслабляется. Господин сжимает его волосы, прижимая любовника ближе к телу и прогибаясь навстречу. Голос он даже не пытается прятать — гортанные стоны наполняют комнату в ответ на каждое движение внутри. Глаза медленно начинают слезиться. Запах их общей страсти смешался с маслом, пахнущим как чёртовы пионы. Сюэ Яну чудится, что эти цветы застряли у него где-то в трахее и щекочут гортань. — Ян… Ян-Ян, постой… Он оглушен своими мыслями в его ушах звенит только голос старшего Цзиня.«Отец нашёл замену Цзысюаню, любит его как будто не он бросил эту женщину.»
Чэнмэй спускается губами совсем низко — чёлка щекочет низ живота и лобок. Заклинатель коротко целует обнажившуюся головку, обхватывая плоть у основания и медленно ведет мозолистой ладонью вверх-вниз, поднимая взгляд на Сюаньюя, который вскрикивает громче от ощущения мокрого прикосновения. Ян опять склоняется над налившейся плотью и широко ведёт языком по венкам, проходится по головке, щекоча под уздечкой, а после пропускает в горло ствол и уверенно надавливает другой рукой на самое чувствительное местечко в его нежном горячем нутре. Сюаньюй кричит и откидывает голову назад, при этом подаваясь телом наверх. Одной рукой юноша судорожно перебирает пряди на чужом затылке, убирает чёлку за уши и иногда сжимает в кулаке. Он стонет и дышит так поверхностно, заливается яркой краской и прикрывает лицо свободной рукой, не в состоянии вынести того, что этот человек делает с ним сейчас, столь откровенно пропуская в себя. Рот Чэнмэя горячий, влажный и способен довести до сумасшествия подвижным языком и трепещущим горлом. Пальцы на ногах непроизвольно подгибаются, и Сюаньюй машинально сводит колени, упираясь бёдрами в сильные плечи Яна. Скоро Сюэ Ян давит одной рукой на живот Сюаньюй призывая лечь обратно — он ускоряет свои движения и ощущает, как наливается кровью плоть, как в ушах звенит вскрик, но прежде чем Сюаньюй успевает излиться, заклинатель отстраняется и пережимает основание. Во рту чувствуется едва ощутимая горечь, выступившего семени. Сюэ Ян выпрямляется и облизывает покрасневшие губы. Какое-то время он не трогает Сюаньюя, давая время на передышку, чтобы затем коснуться снова, но лишь кончиками пальцев по чрезмерно чувствительному сейчас стволу. Его юный господин выдыхает совсем жалобно, чувствуя все ярко, но недостаточно. А-Юй сжимает одеяло и жмурит глаза, рукой прикрывает то их, то рот, а Сюэ Ян продолжает медленно дразнить, стараясь запомнить это мгновение — мучительного наслаждение на любимом лице. Красивый, раскрасневшийся, без единого клочка одежды с длинными чёрными волнистыми волосами и небольшими тонкими сережками в ушах, подсвеченный луной — кожа блестит от масла и пота. Приобретенная радость Главы, более любимый, чем старший брат, который перемазан в крови семьи и друзей. Да и он, Сюэ Ян, в этой же крови омытый… Заклинатель заворожен: никогда он не думал, что нечто подобное увидит, что это существо любит его, хочет быть его и то, что сам Ян, должен его… — Ты тоже, Ян-Ян, пожалуйста… Не хочу один… Чэнмэй ловит себя на мысли — несмотря на то, что он поглощен господином Цзинь, разум его находился где-то за пределами их ложа. Заклинатель фокусирует взгляд на его лице — А-Юй на грани, он дрожит, его глаза блестят от чувственных слез — ему хорошо, но этого мало, у него чувствительное тело, которому не дают ни разрядиться, ни более острого наслаждения. — Я так давно хотел тебя… Давно знал… что отдамся только тебе… — горячечно шепчет мальчик, задыхаясь через слово. Все сознание Чэнмэя было скрыто туманом желания, но туманом тяжёлым, как дым — неприятным. Ему вдруг кажется, что стоит только переступить последнюю черту, как только он сольется с ним… что-то сломается, случится нечто ужасное. Но отступить он не может. Упоенно Ян целует бедра, бесстыже втягивая кожу в рот, оставляя любовный след, на столь интимном месте, подписываясь своими губами как далеко он зашёл, лаская чувственного господина. В трепещущее нутро настойчиво проникает второй палец, и Ян меняет настроение — входит быстрее, провоцируя Сюаньюя на звонкий стон, на желание развратно развести ноги и самостоятельно насадиться лишь бы пальцы задели самое желанной, неумолимо подводя его к вершине наслаждения. Ян чувствует, как терпение медленно покидает его, когда движения становятся быстрее спровоцированные чужой отдачей — тело принимает третий палец и Сюаньюй, казалось, совсем теряет себя, прогнувшись в пояснице и умоляюще позвав Чэнмэя: — Ян… хватит… я больше не могу! — под конец фразы он задыхается новым стоном и тянет руку к лицу своего любовника. Аккуратное прикосновение помогает найти выход из смога в голове и их лица вновь оказываются на одном уровне. Сюэ Ян опирается своим лбом на влажный лоб Сюаньюя и оставляет мягкий поцелуй на носу. Он подтягивает мальчишку к себе за бедра, а сам выпрямляется и медленно входит, вскоре опять склоняясь к своему господину и коротко целуя подрагивающие веки. Заклинатель не торопится; щурится от жара обнявшего его член и кусает губы, пробуя войти глубже. Юный господин чуть вздрогнул и обнял лицо заклинателя, коротко целуя приоткрытые губы, сцеловывая горячее дыхание, судорожно постанывая от, более ощутимого, чем до этого, давления. Чэнмэй двинулся чуть резче. — Больно? — вполголоса интересуется Сюэ Ян, пытаясь не сорваться и не поиметь его как обычную шлюшку, потому что жар и комфортную узость Сюаньюя практически невозможно терпеть. В нем хочется двигаться, проникать в него, лишать этой гуевой девственности снова и снова, единолично обладать им. Чэнмэй хочет взять его почти что до животной похоти, но страшно боится сделать больно — ещё больше хочется чтобы Сюаньюй кричал от наслаждения, хныкал от удовольствия; чтобы выстанывал имя Яна и умолял ускориться, прямо как в фантазиях заклинателя. - Все хорошо…– отвечает ему господин, сглатывая и расслабляясь. И только тогда Ян даёт себе немного воли — резче двигает бёдрами, загоняя плоть по самое основание; замирает и прислушивается к отдышке господина. Всю свою выдержку он собирает на то чтобы медленно выйти и так же неторопливо войти вновь. Откликаясь на каждое проникающее движение, Сюаньюй сдержанно стонал, покусывая свои пухлые губы; обнимая торс Чэнмэя, он впервые в жизни чувствует себя в странной безопасности. Ему казалось будто Ян единственный в мире человек, способный защитить его. Горячее тело приятно грело сверху, не пропуская ночную прохладу к обнажённой взмокшей коже. Сюаньюй прильнул к его груди своей и запустил руки в жёсткие волосы, сбивая ленту удерживающую невысокий хвост, нервно выдыхая в ухо: — Ян-Ян, быстрее, все хорошо… — слова прерываются на вздохи и всхлипы, — все-таки… я хочу, чтобы ты кончил из-за меня… — Ласковый господин игриво кусает его за ухо, что действует на терпение Яна, как запах крови на мертвецов. Сюэ Ян рычит, входя резко и выбивая вскрик мальчишки. Но трахать его по-шлюше по-прежнему не хочется — движения его пусть и становятся быстрее, но они все еще размеренные, чувственные и глубокие, проникающие на всю длину от головки и до жестких волос внизу живота. В смуглую спину впиваются, короткие ноготки, хватаются за неё со всей силы, бесстыдно расцарапывая плоть; ноги скрещиваются на талии — они так крепко связаны сейчас, настолько сильно, что не понимаешь где ты сам, а где другой. Мышцы замирают — хотелось бы остаться навечно сцепленными так. Томное дыхание перемешивалось, горячее и влажное — каждый чувствуя его на своих губах, хотел получить больше, уловить ещё и вкус уже породнившийся за вечер, но становившийся с каждым мгновением казалось слаще. Сюэ Ян, прикрыв глаза, проникся лишь ощущениями, которые объяли его тело, как деревья огонь лесного пожара — Чэнмэю казалось, что он умирает, получает долгожданную свободу от своего бремени. Кажется, в этот момент он был счастлив? Сюэ Ян не знает как это, но он был уверен — это отличается от того, что он испытал, отомстив семье Чан. Теперь его душа, скованная цепями совершенных деяний, казалась самой чистой и невинной, обрела свободу, лишь от мысли, что такое светлое создание с именем младшего господина Цзинь полюбило его. Наверное, он тоже хотел любить в ответ, потому что страшно боялся, что все это скоро кончится и мир снова ворвется в его сознание. А Его Сюаньюй был плавящимся воском, гибкий и податливый — истязаемый огнём. Сюэ Ян перекидывает волосы на одну сторону, с каждым движением, чувствуя, как огонь захватывает мертвый лес его внутреннего мира, разгорается, заполняя тело заклинателя живым светом и жаром. Чэнмэй глухо стонет, вгрызаясь в губы, кусая их в приступе страсти, вбиваясь жёстче и отчаяннее, улавливая жалобный стон в рот. Ян целует яростно, остервенело, сплетаясь языком, будто стремится загрызть Сюаньюя, сожрать. Как конфеты, да. Как недоступные его босотской жизни сладости. — А-Юй… — он сжимает зубы и жмурится, стараясь выкинуть из головы такой знакомый, мерзкий и страшно не желаемый приказ.«Он начал представлять угрозу. Избавься от него как хочешь, но побыстрее.»
— А-Юй… Блять… Почему ты, гули тебя раздери… Не давая ни малейшего шанса мальчишке хоть что-то спросить или хотя бы уловить смысл слов, Чэнмэй глубоко целует приоткрытый рот и перемещает левую руку на шею Сюаньюя. Ладонь ложится так издевательски удобно, несмотря даже на негнущийся мизинец. Такая стройная, совсем хрупкая — Ян сжимает руку и юноша вдруг касается его запястья, удерживая, но не выказывая сопротивления. Когда заклинатель усиливает давление, Сюаньюй отрывается от его губ и распахивает свои уста в немом стоне, в надежде вдохнуть немного воздуха. Сюэ Ян, не смотря в его глаза, целует щеку и сам задерживает дыхание, ощущая привычную силу и свою особую извращенную власть над жертвой. Кадык под его ладонью судорожно дёргается. Он еще контролирует себя, позволяет маленьким глоткам проникать в организм. Сюэ Ян смотрит на лицо Сюаньюя и чувствует как щиплет в глазах, потому что его мальчик даже не сопротивляется. Заклинателю нужно только надавить чуть сильнее и сломать подъязычный хрящ и тогда все закончится… Пальцы сжимаются крепче, впиваясь ногтями в тонкую кожу, оставляя некрасивые следы. Сюаньюй смотрит в его глаза и с уголка течёт слеза. Ещё слегка сжать руку. — Я… люблю тебя… — почти неслышно хрипит Сюаньюй. Что-то внутри Чэнмэя обрывается — его тело двигается само по себе. Он разжимает и резко отдергивает руку на себя. Заклинатель словно очнулся ото сна — от кошмара — ещё бы чуть-чуть и случилось бы непоправимое; внутренности обдало холодом от мысли, что зрачки Сюаньюя во влюблённых глазах чуть не затопили радужку, становясь тусклыми без живого блеска. У господина темнеет в глазах от резкой свободы дыхания, тело наполняет лёгкость и истома — чувства и ощущения достигают последней точки и разрываются огнями фейерверков, оглушая своим взрывам. Сюаньюй жалобно вздыхает, срываясь на высокий стон и гнёт позвоночник под прошившим пиком удовольствия. Кончики пальцев и кожа на голове немеют, а тело схватывает лёгкой судорогой оргазма. А-Юй кончает, прикрывая глаза, бездумно цепляется за запястье опорной руки Чэнмэя. Сюэ Ян слышит судорожный голос, вдыхающий воздух, видит шальную полуулыбку и сходит с ума от желания сделать его своим, так, чтобы в его сторону даже посмотреть никто не смел. Заклинатель впивается пальцами в белые бедра, намереваясь оставить синяки своих сильных пальцев. Он последний раз вбивается особенно жёстко и спускает, не успев выйти; кадык судорожно дернулся под глухой стон, слетевший с тонких губ. Сюэ Ян тяжело падает вперёд, в последний момент, упирая ладонь возле кудрявой головы, чтобы не придавать. Он смотрит в глаза своего любовника и слушает ощущения, что остаются после разрядки. Сюаньюй смотрит в ответ — лохматый, с ярким румянцем на лице и со все ещё плывущими глазами, такой красивый, о демоны как он красив в наслаждение! Юноша ведёт руками по плечам Яна и надавливает на, отмеченную алыми полосками, спину между лопаток; оставляет руки там и гладит по позвоночнику, прижимая заклинателя к себе. Сюаньюй обнимает его руками и ногами, и, даже не смотря на сходящий жар, не стесняется ни своей, ни чужой наготы. Ему хорошо от ощущения разгоряченного тела сверху, от его веса и мягкости кожи. Сюэ Ян укладывает голову чуть ниже острых ключиц и гладит своего господина по рёбрам, бесцельно изучая худое тело. — …Прости, — вдруг неожиданно шепчет Чэнмэй, — прости меня. — Так тихо, что только дыхание щекочет кожу. Заклинатель не видит лица А-Юя, но чувствует его глубокий и усталый вздох, кажущийся таким… Понимающим, гули бы его побрали? Да какое понимание? Этот идиот, избавившись от туманящего разум возбуждения, должен отпихнуть его от себя и послать на все четыре стороны или, что ещё логичнее, позвать стражу, служанок… Развести шуму, попытаться оборониться? Да просто защитить свою драгоценную жизнь от главного наёмника Ланьлин Цзинь. Ведь откуда бы он знал, что сейчас Сюэ Ян сомневается и боится. Чэнмэй уверен, что просто не сможет. У него были мысли, что Сюаньюй для него лишь красивая цель — невинный мальчишка, которого было бы достаточно хорошенько отыметь, чтобы выбросить из головы. Сюэ Ян думал, что хочет опорочить его, сделать не таким благородным чистеньким цветком… Да разве он… Действительно стремился опорочить его несколько мгновений назад? Разве он не был впервые нежен и терпелив, ласков и заботлив? Нет, ему не хотелось видеть слез Сюаньюя, не хотелось видеть страха в глазах и преодолевать сопротивление в действиях… Все грязные убеждения босяка разбились о яркий оргазм, подогретый не только физическим удовольствием, но и эмоциональным выплеском. На фоне сытой пустоты, Чэнмэй чувствовал желание защищать. Сюэ Ян прежде такого не испытывал и сейчас блуждал в глубине своих мыслей, ища выход из ситуации. Яо не оставит Сюаньюя в покое, ему никакие доводы не важны, он видит угрозу, и он от неё избавляется, нередко с помощью Чэнмэя. В этот раз он просчитался — дела пошли не по плану: Сюэ Ян оказалось тоже способен привязаться и влюбиться. Проходит совсем немного времени, прежде чем Сюэ Ян понимает, что дальше тянуть нельзя. Эйфория закончилась слишком быстро, словно в издевательство, дав передохнуть лишь какие-то жалкие несколько минут. В усталой голове снова начали роиться проклятые мысли, бессердечно не давая Сюэ Яну даже прикрыть глаза — начиная шуметь навязчивым гулом лишь сильнее. Босяк лежит на груди Сюаньюя, слушая его сердце и думая о том, что рядом с ним ему хорошо, однако… Если он сейчас не сделает того, зачем пришёл, что изменится в его жизни? Только то, что он лишится доверия своего истинного господина, который в любом случае не пощадит безобидного мальчишку. Даже если впервые в жизни он чувствует к кому-то, то, что прежде призирал и не принимал, уверенный что это выбор каждого — глупый и бессмысленный, разве это значит, что они, как в сказочке, будут жить долго и счастливо? Он был бы полнейшим идиотом, если бы решил так. Даже если бы над жизнью Сюаньюя не висела бы угроза смерти, у них нет будущего. Никакого. Сюэ Ян не создан для всей этой привязанности и любви, это просто бред и помутнение. Ведь раньше он как-то обходился без этого, прожигал свою жизнь, концентрируясь на вещах более важных, недосягаемых обычному человеку. Зачем ему кто-то, если у него может быть все, пока он служит Ланьлину, пока они считают его надёжным, эгоистичным тёмным заклинателем, стремившимся только превзойти могущество Старейшины Илина. А Сюаньюй… Что он ему даст кроме плотского удовольствия, которое доступно Чэнмэю и без него, стоит сходить в весенний дом. Шлюхи ещё и работают покачественнее, с ними можно полностью отпустить себя и упиться своими желаниями. А этот мелкий господин… Какая дурость оставлять его в живых из-за пары слащавых мыслишек — слишком велико то, что он потеряет, сделав выбор в сторону этого ничтожества. Чэнмэй встаёт с Сюаньюя и равнодушно садится в стороне. Его безучастность кажется совершенно неоправданной, как не посмотри; заклинатель, будто в одно мгновение изменился. По его виду нельзя было понять, о чем он думает. Это как будто был другой человек, не тот, с кем Сюаньюй сплетался в объятиях несколько минут назад. Маленький господин взволнованно подбирается на кровати и садится перед Сюэ Яном. А-Юй посмотрел на изменившегося Чэнмэя и сам внезапно ощутил тот груз ответственности, который обрушил ему на плечи. Глаза защипало, все стало казаться неправильным и бесповоротно потерянным, горло сдавило болезненным комком. -… Забудь об этом. — Слишком холодно говорит Сюаньюй и накидывает на себя покрывало, ощутив ужасное смущение от своей наготы, не вспоминая о том, что было только что. — Это ошибка. Голос юноши дрожит, дыхание сбивается. А-Юй, не веря мотает головой, а потом закрывает ладонями лицо. Сюэ Ян равнодушно молчит. Секунды, казалось, замедляются, весь мир останавливается и темнеет лишь от осознания, что будет дальше. Сюаньюй теряется и смотрит на свои руки, заламывает их и бегает глазами туда-сюда. Какая дурость, зачем признался ему, зачем стёр ту черту невозврата, когда можно было даже после их страсти списать все лишь на вспыхнувший огонь. Как смел он говорить ему о любви. Своему палачу. Сюэ Ян никогда не любил и не полюбит. Сюаньюю больно от этой мысли, но с этим ничего не поделать. Он собирается с духом и говорит. — Давай же, покончи с этим. Сюэ Ян переводит на него задумчивый взгляд, но в каком-то оцепенении продолжает молчать. Сюаньюй тоже ничего не говорит. Его волнение выдаёт, как он кусает губы и сильнее натягивает на себя одеяло. И тем не менее, видимо, он уже принял свою участь. И Чэнмэй неожиданно чувствует от этого облегчение. Его тело будто наполняется силой, словно не остаётся никаких преград и все кажется привычным, будто Сюаньюй никогда и не выделялся ничем. Он встаёт с кровати, накидывает нижнюю одежду со штанами и встаёт перед Сюаньюем. Чэнмэй смотрит снизу вверх в эти большие испуганные глаза переполненные неверием и тихо говорит: — Повернись. Я сделаю все быстро. Сюаньюй послушно садится к нему спиной и вздрагивает, когда Ян накрывает его подбородок левой рукой. Маленький господин так и продолжает молчать, но его дыхание становится судорожнее, слезы чертят с новой силой, пачкая кожу перчатки. Одно движение и все закончится. Сюэ Ян прикрывает глаза, когда чувствует, как те начинает непривычно щипать; его хватка становится крепче, хотя кончики пальцев холодеют, а дыхание уже не такое спокойное. Почему этот наивный дурак так себя ведёт? Где истерика, крики, удары, проклятье — где хоть что-нибудь, показывающее, что он ненавидит Сюэ Яна? Он просто сидит и плачет от страха, наверное, думает, что будет больно? Его пугает затянувшаяся пауза, он так напряжен лишь от неминуемого ожидания. Да будто Чэнмэю легко! Но ведь… Было только что? Он ведь все уже решил, так что не так?! Он не может заставить себя двинуть рукой. Яну кажется, что у него просто не хватит сил свернуть эту птичью шею! — Да пошёл ты! — психует он и убирает руки от Сюаньюя. Мальчишка сгибается и прячет лицо в ладонях, а сам Ян пытается глубоко вдохнуть, но терпит поражение даже здесь и недовольно рычит на собственную беспомощность. В этот момент в его голове проносится бесконечное множество мыслей и вопросов и ни одного ответа. Что дальше то? Сюэ Ян не осмеливается думать о последствиях своего решения. Не сейчас. Он хочет снова почувствовать в руках живого человека, который не будет его бояться, который сам будет льнуть к нему и выпрашивать ласку. Кто же знал, что проклятый Сюаньюй вызовет такую зависимость? Заклинатель опирается коленом на кровать и обнимает юношу со спины, утыкаясь лицом в его шею. — Не могу… Не могу, А-Юй. Чэнмэй в первый раз чувствует себя настолько слабым, кажется даже более беззащитным, чем в детстве. — Я стольким мстил, стольких убил, но… все они сопротивлялись, кричали, проклинали… А ты, гуй тебя раздери, что делаешь?! Так покорно ждёшь… Идиот, какой же ты дурак, А-Юй, ты должен ненавидеть меня… Сюаньюй накрывает его руки своими и подтягивает колени к себе, сжимаясь и судорожно выдыхая. Ян в ответ прижимается к нему, и они вдвоем тихонько начинают раскачиваться взад и вперед. — Мой маленький господин… — тихо начинает Ян.- Что же ты сделал со мной? Чэнмэй оставляет на макушке поцелуй и бездумно гладит своего мальчишку по голове. Ян не нуждается в ответе, потому что это не тот вопрос, на который смог бы ответить даже он сам, чего уж говорить о несчастном А-Юе. Он не сделал ничего страшного — просто влюбился в того, в кого влюбляться не стоило. А что же Ян? Как он умудрился, разве же это не бремя? Разве любовь для него? Конечно, нет, но почему он продолжает обнимать молодого господина в руках, страшно боясь хоть на секунду расслабить объятия. Словно А-Юй исчезнет, если он отпустит руки, или что ещё хуже сбежит от него, в конце концов, приняв, что Ян пришёл убить его. В последнее время Ян хотел сжать А-Юя до потери дыхания — это желание было настолько сильным, что оно вполне овладело всем его существом, и услышав приказ Гуанъяо, Яну казалось, что убить его будет просто… Сука, до сегодняшнего дня! Блять, он был так рад, что мальчишка дышит! Всхлипывает, хнычет и дышит! О демоны, все это время он желал обнять его, прижав к себе так крепко, чтобы никто не забрал? Но проходит немного времени и Сюаньюй начинает сам выпутываться из объятий. Мальчик оборачивается к Яну и, не скрывая волнения, спрашивает: — И что теперь? А действительно — что теперь. Разве Сюаньюй может оставаться здесь, зная, что Гуанъяо планирует его смерть. А самому Яну что делать? Как объясниться, почему он не исполнил приказ своего господина? Кто может им сказать — что делать? Ян безрадостно провел рукой по его волосам и вздохнул: — Хочу, чтобы ты был рядом… Сюаньюй опустил глаза вниз и качнул головой, уходя от прикосновения: — Наверное… мне стоит уйти из ордена? Ян не отвечает. Он считает, что это может стать выходом, но это так же будет значить, что они расстанутся и Сюаньюю придётся забыть о том, чтобы стать заклинателем. Мальчик хмурится и спрашивает: — Это ведь поможет? Если меня выгонят? Ян кивает почти незаметно и сипло говорит: — Возможно, но… — он замолкает на пару секунд, неуверенный, что это хорошая идея — говорить Сюаньюю, что многие из его братьев уже были убиты Яном по приказу Гуанъяо, независимо от того где они жили. — Нет, ничего… Я думаю, это поможет. Кивнув, Сюаньюй робко спрашивает: — Но мы больше не встретимся? Ян, смотря на его нежный облик, понимает, что не готов к тому, чтобы это был последний раз, когда он его видит. Понимает и не может себя пересилить. Не может оторваться. Все еще не в силах до конца поверить, что видит перед собой того, кто так изменил его, Ян дрожит, и притягивает Сюаньюя к груди. Он целует его лицо, стараясь запомнить вкус слез и надеясь никогда впредь их не видеть. А-Юй тянется к нему в ответ и неловко тычется своими губами в его. В этих прикосновениях нет той страсти и похоти, которую они только что пережили, здесь остаётся место лишь для любви и отчаяния перед неизбежным расставанием. Ян отстраняется: — Я найду тебя, ты только… слышишь… Не умирай. Жди меня, столько, сколько потребуется… Возможно, пройдёт не один год, но ты только… Дождись. Пожалуйста. Хорошо? Ян тихонько всхлипывает и пытается улыбнуться, щекоча Сюаньюя за ухом словно котёнка, почему-то именно теперь понимая, как страшно потерять этого мальчишку. Даже разлука с ним кажется невыносимой. — Я дождусь. Я обещаю — мы еще встретимся.«Ты только… не забудь обо мне, Ян-Ян…»