И я всё это с ней, а без неё – ничто…

Я почувствовал её присутствие, ещё задолго до того, как лёгкие, плавные как разлив морской волны шаги, принесли её к замку, в мои покои. Она пахла весной, пахла свежим утрешним пирогом из сочных кисло-сладких яблок дикого сада. Она была живой и настоящей. Трогательной, стеснительной, смелой… А, я всего лишь кто-то кто встретился на её пути. Первый человек, с которым довелось ей знакомиться в здешнем мире. И что это получается?.. Может ли такое быть на самом деле? Она и правда любит меня? Не тем голова моя занята! Ой, не тем… Ведь надобно мне больше знаний иметь в голове, да душу свою робкую приучить к труду, к твёрдости. Дабы замыслы мои увенчались успехом. Иначе зачем я — никчёмный, неспособный даже на учение такой как она? Любовь моя робко приоткрыла двери, осторожно вошла, прикрыв их за собой. Так трепетны и тихи были её шаги, что я подумал — это ведение, а не она вовсе. Но такими её движения были всегда, когда дело не касалось сражения или срочных решений. Такой кроткой и старательной Любовь моя была, лишь со мной. И мне стоило бы это ценить, но были моменты, когда я, погруженный в мысли и книги, утопал в них, мой разум становился жёстким, обезвоженным без мыслей о ней и я, будто забывал её… Я не был достоин такой удачи, но был одарён ей. Любовь моя понимающе относилась ко мне, даже в те моменты, когда я, по неволе или по глупости, срывался на нее криком или невежественно отталкивал, будто за ненадобностью. Но я всегда любил… Даже, когда забывался за учениями и был груб — я любил её. — Боюсь, я опять не вовремя… — оказавшись прямо за моей спиной, тихим шёпотом выдохнула она. Я улыбнулся краешком губ. Усыпанный стопками книг я сидел, как многие разы до этого, как тогда, когда не был готов оторваться от сладких находок, опоивших меня, одурманивших… Но в этот раз я думал, только о ней. Я чётко представлял её тело, окутанное томным отблеском свечи. Я чувствовал лёгкое покалывание на своей спине — это кожа помнила прикосновение её твёрдых ноготков в моменты острой неги. И я желал её. Сбылось ли моё желание?.. — Да… — протянул я и почувствовал, как тянущаяся к моему плечу ладонь замирает в воздухе. Я понял. Я узнал. Воодушевление, с которым Любовь моя спешила на берег: оборвалось, озябло, улетело. Я тут же обернулся, одарив её самой счастливой улыбкой, ведь такой она и была в её присутствии и тогда, когда я думал о ней. — Ууу… Обманщик! — с явно наигранным недовольством она, толкает меня в плечо. Я делаю вид, что мне больно, я ранен и вообще скоро умру. Но её шёлковые, абсолютно влюблённые губы, страстно и настойчиво овладевают моими. Я подаюсь вперёд, обволакиваемый желанием быть ближе. Но небольшие ладони, крепко давящие мне на грудь, строго заставляют меня остановиться. Она улыбается: так ярко, нежно, увлекающе… И я не понимаю в чём дело? В каком моменте я прогадал и где оступился? Я пытаюсь спросить, но не успеваю издать и первый вздох, она тут же перебивает меня. — Помнишь, мы были в одной деревне пару дней назад? — озорно начинает она, но будто стесняясь собственных ощущений, периодически отводит взгляд в сторону. Я киваю. Как же не помнить деревенские гулянья, после которых уже несколько суток болит голова? — Там я слышала один разговор… очень личный, как мне показалось. Одна женщина, говорила другой, как её мужу нравится… нравится… Она начинает мямлить, а я в недоумении смотрю на неё абсолютно стеклянными глазами. — В общем! — нетерпеливым вздохом вырывается из её груди. Любовь моя опускается ниже и оказавшись на корточках резким движением распахивает зипун, моментально добираясь до исподней. — Что ты делаешь? — ошарашенно заявляю я. Чуть подавшись к ней, протягиваю руки. Но действия её непреклонны, а от исполнения задуманного, отделяют лишь мои руки, всё ещё направленные вперед, к ней. — Не мешай! Её милое личико со сдвинутыми, насупившимися бровями обращено ко мне. И я, в очередной раз посмотрев в синие глаза — отступаю. И тогда её почти холодные ладони скользят ближе, под сукно исподней, до самой кожи. В один миг по телу разливается волна мурашек, а чуть позже, когда руки её приспускают штаны, а губы касаются разгорячённой плоти моей, я издаю громкий, пугающий вздох, но уже не могу открыть глаз. Любовь моя крепка в своей уверенности, кажется тогда от деревенских женщин, она услышала достаточно, чтобы сейчас, в сию минуту испытывать это всё на мне. Но я ничуть не страшусь её выбора и даже благодарен ей. Мне нужна опора, и я присаживаюсь на край палатьи, всем весом вдавливаясь в покров её настила. Нет, это уже не мурашки. Это гроза, молния, страшный водоворот — то, что я чувствую. Это выше моих сил. И это абсолютная власть — её надо мной. Внутри меня всё кипит и спустя несколько мгновений горячая, напряженная до предела плоть извергает из себя всё до последней капли. Только Любовь моя не останавливается… Я чувствую, как её нежные ладони всё ещё поглаживают облитый семенем орган и вздрагиваю, когда её теплый язычок касается его, когда губы вновь принимают часть меня в свои объятья. Она уже сверху: расслабленная, разгорячённая. Её щеки пылают розовато-красным румянцем, а глаза видятся серыми — застигнутыми поволокой страсти. Она порывисто, но совсем не торопясь, расстегивает оставшиеся гирьки на моём зипуне, скользя по уже пылающему от желания торсу, нежными ладонями, собирает исподнюю в гармошку, одним своим взглядом повиливая снять её. Я подчиняюсь. Совсем завороженный, до сих пор находившись в беспамятстве — остаюсь обнажённым, теперь, принимаясь за её сарафан. И вот я уже любуюсь её совершенным телом во всей красе. Любовь моя томно прикрывает веки, с губ её срываются тихие, тягучие стоны. Она двигается сама, я лишь едва придерживаю её за талию. Но мне не всегда удаётся сдерживать яркие порывы, и я хватаю её за белоснежные ягодицы, страстно сжимая их, до боли, до красных пятен. Она не кричит, лишь стонет, так, будто ей это даже нравится. И снова это желание брать её силой, так чтобы поработить всю её власть надо мной, так чтобы она смотрела на меня, как на что-то высшее, умоляюще прося большего. Одним рывком я оказываюсь сверху. Мои движения намного жестче, намного уверенней обычного. Кажется, в отместку её фантазиям, которые она воплотила в жизнь чуть ранее, теперь я хочу осуществить свои. И я это делаю. Её стоны усиливаются. Я чувствую, как дрожь мелкими волнами рассекает её тело. Любовь моя стонет и дрожит, она извергается и умоляет, чтобы я продолжал. А, когда наступает миг нашего общего безумства и мы, тяжело дыша, еще не способные разжать веки, падаем на мягкий настил, она обнимает меня и я обнимаю её, так крепко и так ненасытно, будто это наша последняя приветливая встреча… — Нам всегда будет так хорошо? — выдыхает она, задумчиво улыбаясь, тонким пальцем выводя на моей ладони причудливые символы. — А разве может быть иначе?.. — мечтательно уставившись в потолок, отвечаю я. Любовь моя — мой светлый день, мой крепкий дух, моя твёрдая поступь. И я всё это с ней, а без неё — ничто…