проволока

      мир несправедлив. нет, не только тем, что кто-то может родиться с необычной способностью - даром, а для кого-то проклятием. нет. госпожа несправедливость решила разделить даже эсперов на две группы. с небольшим шансом эспер может обладать не только способностью, но и великолепными крыльями - сам их вид может помочь преподнести себя и как ангела, спустившегося с небес, и как дьявола прямиком из преисподней.       чуя входил в число тех самых редчайших из редчайших - когда он того хотел, за его спиной гордо расправлялись два крыла цвета меди, которые приводили подчинённых и друзей в восторг, а врагов в ужас. агнцы не раз с интересом и трепетом проводили ладонями по перьям на крыльях своего лидера, а накахара и не был против - так он показывал своё доверие, ведь эти конечности были самой чувствительной частью крылатого эспера.       но теперь для чуи этих жалких предателей больше не существует. вонзить отравленный нож в живот своего лидера, который всегда делал всё для вашей безопасности, рисковал собой только ради ваших же жалких жизней? какой же низкий поступок.       чуя с благодарностью взглянул на мори, надевая шляпу на голову. хотел было повторить слова клятвы отдавать всего себя мафии, как вдруг огай мягко произнёс:       —это ещё не всё. для вступления в мафию тебе нужно через кое-что пройти. не волнуйся, это будет быстро.       накахара услышал, как тихо скрипнула дверь, как к нему подошли двое - кажется, охрана. успел почувствовать небрежное прикосновение у основания крыльев, как вдруг самое чувствительное место пронзила резкая боль. терпеть было практически невыносимо. чуя ощущал, как тонкая, но всё ещё прочная стальная проволока стянула крылья, медленно отделяя их от владельца. даже, пожалуй, слишком медленно - очевидно, что люди с физической подготовкой уровня личной охраны босса мафии могли приложить чуть больше усилий, не продлевать страдания подростка, но не делали этого.       первые несколько секунд пронзительной боли чуя был уверен, что не закричит. что не издаст ни звука. но когда первый шок отступил и накахара ощутил, как движется проволока, разрывая нежную плоть, скрывающуюся под толстым слоем перьев, понял - это невозможно. и закричал. громко, до резкой царапающей боли в горле, не шедшей ни в какое сравнение с тем, что он ощущал за спиной. из глаз брызнули слёзы, ноги задрожали и стали ватными, а второй охранник, ничем не занятый, подхватил чую под локоть, помогая держаться.       хотелось изо всех сил забить крыльями, отбросить от себя причиняющее столько боли существо в человечьем обличии, но проволока делала своё дело - конечности уже не поддавались приказам хозяина, а попытки ими пошевелить только резко усилили боль. накахара сквозь собственные не стихающие вопли слабо слышал стук капель по полу, и с ужасом осознал, что это его кровь. страх осознания холодными мурашками пробежал по коже. ему отрывают крылья! именно отрывают, потому что "отрезанием" этот жуткий болезненный процесс не назвать. господи, что ж это такое? зачем это? неужели в мафии это обязательно? крылья же ведь дают невероятное преимущество, так зачем их лишать?       эти вопросы вращались где-то за плотной стеной лишь одной мысли - больно. больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно! казалось, единственное ощущение, которое чуя теперь мог различать - это боль. и ничего больше не существовало для него в этот момент. не собственные подкашивающиеся ноги, не рука, настойчиво держащая его, не холодный улыбающийся взгляд босса, который ни на сантиметр не сдвинулся, услышав пронзительный вопль накахары.       в какой-то момент к чувству разрываемой плоти прибавилось чувство распиливаемых костей. как повезло, что в крыльях кости полые и это не заняло много времени. чуя уже охрип, не мог выдавить из себя ни звука, лишь часто дышал, глотая собственные слёзы, текущие ручьём. солёный привкус на языке ни капли не отвлекал.       накахара не понял, когда боль из резкой и режущей превратилась в тупую и ноющую. не услышал громкий шум упавших на пол собственных крыльев. не чувствовал, как по спине течёт кровь, пропитывая одежду. даже не понял, в какой именно момент второй охранник отпустил его, позволив упасть. разум поглотила темнота и тишина, но в ней не ощущалось боли, поэтому чуя с облегчением нырнул в спасительный омут.       очнулся уже на кровати, лёжа на животе. оставшиеся на спине жалкие обрубки всё ещё ныли, но уже не так сильно. рядом с кроватью вырисовывался до тошноты знакомый силуэт, сидящий на стуле, бесцеремонно закинув ноги на прикроватную тумбочку, на которой стоял стакан воды.       чуя издал болезненный стон и повернул голову, упираясь лицом в подушку. горло саднило, дико хотелось сделать хотя бы глоток спасительной влаги, но сил поднять руку не было. дазай перевёл взгляд из своей идиотской книги про самоубийства на накахару.       —чиби, - тихо позвал он. судя по шороху, убрал ноги с тумбочки, но положил туда книгу. снова повернув голову в сторону осаму, чуя увидел, как тот держит в руке стакан воды. — приподнимись на локтях. будем тебя поить.       —иди нахуй, - прохрипел накахара.       —обязательно, но сначала выпей. ты провалялся трое суток без сознания. я прекрасно знаю, что ты хочешь пить.       —нихуя ты не знаешь, - но, противореча своим словам, чуя приподнялся на локтях и несколькими жадными глотками осушил стакан, который дазай заботливо приставил к его губам. —сука, это было обязательно? зачем? разве крылья не дают эсперу преимущества? мафии же важна выгода, так какого... - накахара закашлялся. гневная тирада плохо выходила, когда совсем недавно ты был в шаге от того, чтобы разорвать голосовые связки ко всем чертям.       —правила, - пожал плечами осаму и поставил стакан обратно на тумбочку. выглядел он максимально безучастно.       —"правила"! а что мне до ваших идиотских правил? ты, сволочь, сейчас сидишь тут и жмёшь плечами, а сам и близко не представляешь, через что я прошёл! - подождав немного, разразился чуя.       дазай ничего не ответил, только повернулся спиной к накахаре. сейчас он сидел без своего идиотского небрежно повешенного на плечи плаща, только в рубашке. чуя лишь фыркнул, но спустя несколько секунд рубашка приспустилась, открывая вид на бинты, крест-накрест покрывающие всю спину. бинты и...       такие же жалкие обрубки, которые сейчас наверняка красовались на чуе, только каштанового цвета. обрубки давно зажившие, однако сохранившие свои перья. вернее, то, что от них осталось. в доказательство того, что это не очередная попытка посмеяться, дазай мягко шевельнул этими обрубками и снова натянул рубашку, застёгивая пуговицы.       обернувшись, осаму застал на лице накахары крайнее недоумение. тот в шоке смотрел в глаза - то есть, глаз - дазая, не издавая ни звука. дазай шумно вздохнул и, превознемогая неприятные воспоминания, приподнял уголок губ.