Костер Майтхуны

«И бросили они его бездыханное тело в погребальный костер. И он сам стал этим костром; дровами, дымом, угольями и искрами этого костра. В этом костре, в его костре боги сожгли человека; и человек воскрес в ослепительном сиянии».

Амала плеснула на лицо прохладную воду и замерла, рассматривая как по зеркалу стекают капли. Чем ближе было полнолуние, тем больше мыслей посещало ее голову. Ее преданность Амриту многое значила, и он действительно ценил это, и целнил так, как никто в этом мире больше не сможет. Они оба тонули во взаимности и сливались в своей любви, действительно подобно богу Шиве и богине Шакти. Для нее он действительно был божеством, и даже больше, чем Рэйтан. Амала собиралась в храм Кали, поэтому тщательно выбирала сари на этот случай: бархат и золотые нити. И накинув на плечо конец увесистого сари, молодая красавица направилась в центр Калькутты, не забыв предупредить брата о позднем возвращении домой. У входа в новое жилище уже стояла машина, рядом с которой встречал девушку Шехар. Мужчина учтиво поклонился и поприветствовал госпожу, открывая ей дверь машины. Амала выглядела изящно и дорого, как привыкла выглядеть после негласной помолвки с Амритом Дубеем. Но нельзя было назвать их отношения идеальными, в моменты ссоры и разногласий их характеры подобно погребальному костру сливались в апогей ужаса: никто не хотел уступать и единственным выходом из таких ситуаций был лишь натянутый компромисс, сотканный из препирательств и вспышек гнева. Наверное впервые Амала Басу была настолько молчалива всю дорогу и Шехар время от времени поглядывал в зеркало на заднее сиденье, где сидела молодая госпожа. Он видел, как напряжены ее мускулы лица, что говорило о ее глубокой задумчивости. Подъезжая к площади, Амала все так же находилась в состоянии транса. — Госпожа Басу, вас уже ждут, — Шехар говорил вкрадчиво, чтобы не спугнуть девушку, выдергивая ее из своих мыслей. — Спасибо, Шехар, — тихо и размеренно произнесла Амала, — Ты можешь меня не провожать до храма. Шехар проследил за взглядом Амалы и заметил господина Дубея, который уже стоял на пороге храма, ожидая свою Шакти. Посчитав это двойным подтверждение слов госпожи, Шехар уехал по поручению Амрита в северную часть города, о подробностях которого Амала даже не задумывалась. Девушка гордо пересекла площадь перед храмом, уставленную многочисленными прилавками и шатрами, толпы людей в пестрых одеждах хаотично двигались от одного торговца к другому, но никто не мог пропустить мимо и не взглянуть вслед прекрасной госпоже Басу. Ее дорогое сари привлекало внимание, а от обилия золота на ее руках и шее у некоторых косился глаз. — Моя махарани сегодня очень задумчива, — Амрит протянул руку, стоя на пару ступеней выше и Амала с удовольствием вложила в нее свою ладонь. — Я чувствую, насколько ты в предвкушении. Амала и Амрит каждую встречу начинали с констатации того, что они ощущают благодаря своей связи, это стало неким обычаем. Они вместе поднялись в храм, где уже шли приготовления для Майтхуны. — Амала, если ты будешь так напряжена, не получится провести ритуал, — мужчина вел свою невесту по залам храма, при этом пальцами поглаживая ее ладонь для успокоения. Амала лишь глубоко вздохнула, стараясь отогнать волнение. Она доверяла Амриту и готова была целиком и полностью отдать себя ему. Ее волнение было связано не с тем, что она сомневалась в своем решении, а с тем, чтобы не совершить какую-то ошибку во время ритуала. — Я буду рядом, настолько близко, что кроме меня в этом мире никого не будет более существовать. Он прошептал эти слова куда-то в шею, касаясь губами гладкой кожи. Амалу тут же пробила дрожь просто от этого легкого прикосновения, а неуверенность потихоньку начала отступать. Ведь рядом с Амритом не может получиться плохо, они созданы друг для друга и рядом становятся только сильнее. Господин Дубей проводил Амалу к повильону храма для подготовления к ритуалу. Погода стояла знойная, поэтому когда Амрит показал легчайшую газовую накидку, девушка с удовлетворением принялась снимать с себя тяжелое бархатное сари. Амрит не мог упустить такой момент и тут же оказался рядом, невесомо коснулся талии своей невесты и продолжил стягивать ткань со смуглой бархатистой кожи. Амала только немного подалась спиной назад, почти облокачиваясь на своего мужчину и положила голову на его плечо, стараясь быть к нему ближе. — Моя красавица махарани… — тихонько сказал Амрит и сплел свою ладонь с нежной хрупкой кистью Амалы. В этот момент сари оказалось на полу, просто сползнув по телу девушки. — Мой сильный и смелый махарадж, — Амала повернулась к нему лицом и они встретились взглядами. Она стояла полностью обнаженная, только золото неотъемлемо лежало на ее шее и руках. Амрит принялся стягивать сначала браслеты, затем расстегнул ожерелье, подаренные им же. Все это время они не прерывали зрительный контакт, и это было особенно чувственно и эмоционально для них, ведь так они чувствовали друг друга еще сильнее. Амала ощущала, как трепетно и невесомо ее касался Дубей, а Амрит чувствовал жар, что наполнял тело его возлюбленной от его полуоткровенных касаний. Закончив с украшениями, Амрит взял газовую накидку и покрыл ею тело Амалы. Алая ткань делала девушку еще прекраснее и горячее, контрастируя с ее темной кожей и черными вьющимися волосами. Шум с площади стал стихать и можно было услышать, как торговцы сворачивают свои шатры и прилавки, постепенно расходясь по домам. Золотое закатное небо вот-вот перешло в ночное, усыпанное яркими крапинками звезд на синем бархатном полотне. Теперь сквозь окна храма не светили лучи солнца, а помещение было охвачено пламенем сотен свечей, что зажигают для богини Кали. Все приготовления к ритуалу были завершены, у входа в храм стояла охрана, чтобы никто не посмел мешать таинству Майтхуны. Амрит повел свою прекрасную махарани к антарале, что вела в главное святилище храма Кали. Сам Амрит был облачен в светлое шервани из легкой ткани, оно было распахнуто, оголяя его тело. В светилище перед алтарем уже было все готово: перед идолом Кали расстелена алая шелковая простынь и такого же цвета подушки, рядом стояло четыре золотых изящных подноса. Каждый был наполнен необходимым атрибутом для ритуала. Амрит расположился на простынях в вальяжной позе, зазывая к себе свою невесту. В этот момент он снял со среднего пальца свой фамильный перстень и надел его на большой палец, постепенно погружаясь в тантрическое состояние и полностью растворяясь в реальности. Он прекрасно ощущал свою Амалу, чувствовал, как близко она расположилась рядом с ним, это было особенно эмоционально и энергетически пóлно — на таком тонком уровне ощущать присутствие своей Шакти. Амала обратилась к первому подносу с двумя золотыми кубками и протянула один из них Амриту, а второй взяла сама. Она не могла оторвать взгляда от столь прекрасного мужчины перед ней, и даже отпив вина, она постаралась не отводить взгляд от затуманенных тантрой глаз Дубея. Она чувствовала негу, что испытывал он от погружения в релакс от фамильного кольца. Их ощущения слились воедино, когда они продолжили пить вино, пока не прикасаясь друг к другу, а просто наблюдая. Вино помогло им полностью очистить свои органы чувств и более они не отвлекались на посторонние звуки и любое вмешательство со стороны. Этот этап полностью очистил их органы чувств для концентрации на собственной энергии. Следом шел поднос с сочным мясом и рыбой, которые были такой же частью ритуала для формирования энергии. Они вкусили эти подношения и их дыхание соединилось в одно. Амала и Амрит дышали в унисон, будто являлись единым целым, одним телом и душой. Они как завороженные наблюдали друг за другом, не смея отвести взгляд. Настал черед третьего подноса с хлебными вафлями, характеризующими стихию земли. Они помогли достичь полного отрешения от земной реальности, вознося Амалу Басу и Амрита Дубея так высоко, что земля стала пылью для них. Они видели и чувствовали энергетические потоки как нити, которые их окружали. Амрит уложил Амалу на спину и видел свою Шакти, прекрасную и открытую, в полупрозрачной алой накидке, сквозь которую ощущался истинный жар тела. Амала жаждала прикосновений к себе, требовала, чтобы энергия Амрита наконец коснулась и слилась с ее энергией. И Амрит это чувствовал настолько явно, будто это были его собственные чувства. Пусть он и действительно не мог отличить свои желания от желаний Амалы. Не в силах больше сдерживать потоки божественной энергии, он наконец слился губами с Амалой. В этот момент огонь всех свечей в храме колыхнулся будто от ветра. Истинно сладострастная майтхуна совершалась перед алтарем Темной Матери в этот момент. Амала прижималась всем телом к разгоряченному Амриту, желая слиться в одно, пока сам наследник рода Дубей обласкивал юную госпожу Басу. Он терзал ее губы глубокими непрерывными поцелуями, стискивая ее бедра массивными ладонями, будто утопая в ее мягком податливом теле. Амала трепетно отзывалась на все ласки и с каждым прикосновением все сильнее уходила в тантру, где не было ничего, кроме Шивы в облике Амрита. Новое касание, уже к внутренней стороне бедра вызвало у Амалы мощный всплеск энергии. Она вся выгнулась, подставляя свою обнаженную грудь губам Дубея и сжимая ладонями алый шелк. Амрит с упоением ласкал все тело своей Шакти, двигаясь ладонью к ее женскому началу — йони, что уже изнывала от сладких мук. Она была дня него костром. Ее сексуальная энергия воплощалась в топливо для этого костра. Женский лотос йони — само пламя, жаждущее принять Амрита как можно скорее. Амрит плавился в этом костре майтхуны, а Амала лишь делала его желание сильнее своими прикосновениями через тонкую ткань его лунги, скрывающих бедра и ноги. Амала вцепилась в край ткани лунги и легко их сдернула, даря свободу действий Амриту. Он глухо выдохнул, ощутив прикосновение изящных рук Амалы. Она дразнила его, доводя возбуждение до предела. Амрит одним движением лег на спину и ухватил Амалу за собой, усаживая ее на свои бедра, на действительно изнывающий член. В свете свечей кожа Амалы светилась янтарем, а выгнувшись от резкого проникновения, ее изгибы стали еще более манящими. Из соседних помещений доносилась мантра, помогающая слиянию и воплощению Шивы и Шакти. Амала двигалась в такт этой мантре, маняще медленно, заставляя Амрита блаженно закатывать глаза. Он старался не ускорять темп, а наслаждаться властью своей женщины, наслаждаться тем, как она управляет им, не дает сделать лишнее движение. Он полностью в ее власти, Амрит Дубей готов подчиняться ей до конца своей жизни и испытывать эти мощнейшие всплески энергии, которых можно добиться, только имея такую прочную божественную связь друг с другом. Их затуманенные взгляды, полные неги так и были прикованы друг к другу, из приоткрытых губ доносились самые откровенные вздохи и стоны. Кожа Амалы и Амрита, напитанная аромомаслами при столкновении издавала влажные шлепки. Госпожа Басу не давала Амриту поменять положение до тех пор, пока между их бедрами не стало настолько влажно, что на алой простыни растеклось мокрое пятно. Амрит сел и сжал свою махарани в объятиях и на мгновение отпустил, поставив ее на колени. Он потратил всего секунду, чтобы притянуть ее за бедра к себе ближе и вновь слиться в этом костре. Амала теперь могла только подчиниться, сжимая и так собравшуюся под ними шелковую простыню. Шлепки стали звонче из-за резких движений Амрита в Амалу. Он нисколько ее не жалел, испуская мужскую энергию, главенствуя в позе отдыхающего тигра, где тигром была сама Амала. Амрит словно в забвении гладил изгибающуяся спину Амалы, наклонялся чтобы вдохнуть ее аромат и ощутить жар от ее тела. Скручивая ее волосы в своей руке, он притягивал ее ближе к себе, при этом ускоряя свои толчки в нее, чтобы послушать сдавленные похрипывания и вскрики. Он наслаждался этим видом, как гордая Амала Басу с закатанными глазами уже не в силах стоять даже на коленях от его сильных толчков в нее, до самого упора. Свечи вокруг идола Кали заходились в таком же безумном танце слияния тел и энергии. Влага наполнила святилище, а мантры, эхом отлетающие от стен доносились по всему храму. Амала взмолилась, чувствуя энергию вокруг себя слишком явно, словно она может разделить ее потоки на нити и сплести из них божественное сари. Амрит в этот момент лег рядом со своей Шакти, подхватив ее ногу под колено и поднимая ее как можно выше, тем самым раскрывая влажные бедра. Дубей ускорил свои движения, продолжая выбивать из Амалы всхлипы наслаждения. Он входил в нее так глубоко и так сильно, что положив руку на живот Амалы, можно было почувствовать его движения внутри нее. Лежа на боку они были ближе всего друг к другу, Амала сдавленно шептала мольбы. А Амрит не мог не послушать свою махарани, поэтому после в сотый раз повторенного «умоляю» от Амалы, мужчина сделал особенно глубокие толчки в нее, почти не выходя. Наконец чистая энергия, проходящая через их тела прямиком от места слияния к кончику языка пронзила тела духовных Шивы и Шакти. Амала застыла в немом крике на долгие тянущиеся вечность секунды, смакуя потоки энергии, что окутали ее тело. Амрит вжался в девушку и издал такой силы выдох, что тот стал хриплым рычанием. Он излился глубоко внутрь Амалы, как того требовал ритуал и как хотел он сам, и в этом положении они замерли. Их глаза были полуприкрыты от неги и нирваны, что они только что ощутили, а вместе с этим и милость их Богини.