Антарктический магнетизм

…и капитаном второго корабля Еë величества «Террор» был назначен Фрэнсис Родон Мойра Крозье. …….       В предыдущих экспедициях лейтенант Крозье успел приобрести опыт исследователя природы магнетизма и то, что в Антарктике этим будет заниматься не он, а его друг – капитан и командующий экспедицией Джеймс Кларк Росс, весьма его удивляло. Росс-младший никогда не был человеком науки, и длительное бдение над приборами его утомляло. Дотошный и скурпулëзный Крозье, напротив, имел достаточно терпения, чтобы свести под общий знаменатель любые буквенно-циферные данные. В области исследования земного магнетизма он имел изрядный опыт.       Джеймс с присущим ему достоинством принял своë назначение ответственным научным сотрудником в нагрузку к должности капитана, но понимал, что лучше негласно передать эти обязанности второму капитану и его старшему другу. Так он вскоре после отбытия из Англии и поступил.       Теперь капитан «Террора» регулярно наведывался в развëрнутую на льдине обсерваторию, где снимал показания приборов, и корпел в своей каюте над картами, таблицами и формулами дольше положенного. Он выбрал из имевшихся на борту своего корабля два любимых компаса: их показания всегда были точными, в отличие от пяти прочих приборов различной модификации, которые, по его словам, в высоких южных широтах можно было использовать лишь в качестве ëлочных игрушек.       Впереди их ждали многие месяцы плавания в неизвестных водах, при непредсказуемых погодных условиях. Знакомыми были лишь пробиравший до костей холод, снежные бури и шторма, которые не уступали своей свирепостью тем, что случались в Северной Атлантике. Единственным отличием от Арктики, где и Крозье, и Росс уже успели побывать, было то, что здесь, в Антарктике, был полярный день, и в то время как погружëнный в зимнюю мглу цивилизованный мир вовсю готовился к Рождеству, здесь в ледяных белых пустошах солнце ни на минуту не опускалось за горизонт. Команды обоих кораблей изобретали новые рецепты согревающих напитков из чая, кофе, варенья и рома, добавляя в них то лимонный сок, то апельсиновую цедру и различные специи, какие удавалось найти в кладовых или в личных запасах.       На дисциплину жаловаться не приходилось: не хуже грога сердца моряков «Эребуса» и «Террора» грела будущая слава первооткрывателей.       Одним вечером после ужина капитан Джеймс Кларк Росс задержался в каюте своего друга капитана Крозье и показал ему результаты своих магнитных наблюдений.       - Вот, это показания приборов за последние три дня. Я старался снимать их в одно и то же время, погрешность должна быть ничтожно малой.       - Джеймс, ради бога!..       - Как скажешь, Фрэнк. Но всë же, я выходил на палубу с тремя компасами ровно в шесть утра, потом произвел расчëты с поправкой на наши координаты, чуть не отморозил себе пальцы!       - И что у тебя получилось?       - Сам взгляни и скажи мне, что я у тебя ничему не научился.       Из наблюдений Росса следовало, что источник магнитного излучения, если таковой и был где-то в этих областях, после прохождения кораблями определенного градуса широты будто стал следовать за ними, то приближаясь и сводя с ума компасы, то отдаляясь. Изучая записи друга, Крозье не верил своим глазам: такие глупости в расчëтах вряд ли мог сочинить даже самый плохой студент. Он строго взглянул на Джеймса, который как вошел в его каюту, так и переминался с ноги на ногу у книжного серванта, не решаясь сесть. Молодой капитан будто бы был взволнован чем-то, о чëм не находил в себе сил заговорить.       - У тебя ошибка в вычислении координат, отсюда и все остальные. Джеймс, да ты пьяный держишь секстан ровнее, - с усмешкой сказал Крозье.       - Ну уж нет, я был трезв как стеклышко, когда..       - Брось, старина! Ты совсем забил себе голову этим проклятым магнетизмом и сам себя запутал. Пересчитай всë завтра на свежую голову, а сегодня давай партийку в шахматы и отправляйся спать.       Росс не унимался:       - Моя голова светла как никогда, и была таковой, когда я высчитывал всë это!       Рыжеволосый капитан флагманского корабля упëрся руками в стол с разложенными на нëм картами и толстыми фолиантами морских таблиц и с вызовом смотрел на Крозье. Тот был спокоен сегодня, в меру шутлив и не настолько за день устал, чтобы желать тишины и одиночества. Джеймсу хотелось провести вечер в его обществе, - зачем ему отказывать в этом, хоть он и придумал весьма дурацкий повод для беседы.       Тряхнув головой, Крозье встал из-за стола и подошëл к серванту, где держал дежурную бутылку виски и стеклянную колбу с офицерскими печеньями. Стоит поблагодарить молодого Джопсона за столь ценный запас. Мальчишка был смекалист, исполнителен и, что самое ценное для капитанского вестового, абсолютно невидим.       - Ну, раз твоя голова светла, не пора ли еë немного затуманить?       В руках Крозье оказались два хрустальных бокала, и когда в них плеснулась пряная ароматная жидкость, их грани заиграли яркими бликами в лучах декабрьского Солнца. Кормовые окна не были зашторены, и в капитанской каюте «Террора» было светло как днëм, хотя до отбоя оставалось меньше часа.       Солнце в этих широтах не опускалось к горизонту, его свет сбивал с толку вахтенных и лишал сна людей, привыкших касаться головой подушки в полной темноте.       Выпили молча и не сговариваясь задержали взгляды друг на друге, долгие, пристальные, изучающие. Друзьям не грех смотреть так пронзительно и дерзко, в этом и есть одно из сокровенных таинств дружбы: смотреть, безмолвно говоря о том, для чего не подобрать слов.       Крозье следил, чтобы бокал Росса не пустовал. Ближе к полуночи оба уже изрядно набрались и теперь на повышенных тонах объясняли друг другу преимущества конструкции своих кораблей. «Эребусу» повезло обладать быстроходностью куда большей, чем более старому кораблю-побратиму «Террору», который вопреки своей медлительности лучше противостоял ледяным полям.       - Нас крепко стиснули те льды в ноябре, но заметь, всë ещë ни единой пробоины!       - Корпуса обоих кораблей усилены с расчëтом на давление льда, так что «Эребусу» нечем особенно козырять. А вот пару узлов хода я бы советовал сбросить, а то неровен час налетит на что-нибудь. У нас тут не гонки, в конце концов.       - Лучше подстегни своего красавца, Фрэнк, а то тащитесь в кильватере и то и дело пропадаете из виду. Помнишь, тогда, в Арктике..       - Мы не в старой доброй Арктике, Джеймс, хоть здесь так же зуб на зуб не попадает, и от белого вокруг глаза слепнут. Здесь всë иначе, и мы здесь для того, чтобы выяснить, чем Крайний Юг отличается от Крайнего Севера, - сказал Крозье и одним глотком осушил свой бокал.       - Магнетизмом…       Нетрезвый Росс рассеяно крутил в руках бокал, загипнотизированный отсветами полуночного солнца в его острых гранях. Он сидел, развернув стул спиной к кормовым окнам, и солнечный свет создавал вокруг его фигуры золотой ореол. Фрэнсис Родон Мойра Крозье залюбовался видом и теперь щурил глаза от сверкания жидкого золота, разлитого в пространстве его каюты.       «Капитан… Я – капитан корабля. Подумать только!» - крутилось в мыслях Крозье снова и снова. Он уже потерял надежду получить повышение в чине, и его бы не случилось, если бы Джеймс не попросил за него. Они вместе служили в Арктике, в экспедициях Парри и Росса-старшего, где крепко сдружились и после поддерживали свою дружбу как на море, так и на суше. Рискуя отморозить себе пальцы, юные Фрэнсис и Джеймс несли вместе ночные вахты, ходили на разведку местности и на охоту с санными отрядами, а вечерами спорили за шахматами в кают-компании и обменивались одними им понятными шутками. Пребывая в честь празднования Рождества в лëгком подпитии и особенно душевном настроении, они даже заключили кровный договор вечной дружбы, который, как верили оба молодых юноши, должен был сделать их ближе друг другу, чем родные братья. Считалось, что заключившие такой договор люди при определенной доле везения могли даже читать мысли друг друга и даже обмениваться ими на расстоянии. Джеймс, будучи моложе своего друга, находил эту перспективу весьма заманчивой и, занятый служебными обязанностями, «посылал» Фрэнсису свои мысли. Однажды, во время такого сеанса передачи мыслей на расстоянии, он был застигнут корабельным врачом, которого очень обеспокоил вид молодого лейтенанта, замершего между полок кладовой и гротескно хмурившего брови. Россу пришлось долго убеждать его, что с ним всë в порядке. Когда он рассказал о происшествии Крозье, тот согнулся пополам от смеха, представляя себе лица обоих участников неловкой сцены.       - Незадача, не получилось сэкономить на бумаге и чернилах, Джеймс, - выдавил из себя Крозье, смахивая с глаз выступившие слёзы.       – И бедный доктор Харви теперь бог весть что думает. Как мне смотреть на него без смеха теперь?       Смущëнный Джеймс назвал Крозье занудой и ткнул в бок; завязалась весëлая возня.       Неделю спустя Крозье реабилитировался, подложив другу в карман бушлата флягу с ромом. Отстояв свою вахту, Росс добрался до спящего друга, скинул с него одеяло и плюхнулся на койку в холодной с мороза шинели.       - Чëрт тебя дери, Джеймс! – зашипел спросонья Крозье, отпихивая от себя ледяные руки Росса: он счёл очень забавным запустить их под его рубаху и схватить за бока. – До утра твои гениальные идеи не могли подождать?! Мы сейчас весь корабль перебудим!       - Я лишь хотел сказать тебе, что передача мыслей на расстоянии работает! Пока я шагал взад-вперед по палубе, мне чертовски хотелось согреться, и тут я сую руку в карман, достаю флягу – а там ром! Я знал, что это твоих рук дело, Фрэнк. Ты каким-то образом заранее знал, что он мне пригодится именно сегодня! Правда, когда я говорил про желание согреться, я имел ввиду нечто другое,       - Джеймс поправил растрепанные после шапки волосы и как бы невзначай положил руку на бедро Фрэнсиса. Тот вопросительно уставился на него, но его руку с себя не скинул. – Впрочем, ром оказался тоже весьма кстати.       Тогда они полгода провели во льдах в абсолютной темноте, и оказаться в то же время года в ледяном царстве света было чем то сродни чуду. Мир, перевëрнутый вверх ногами, где законы существования работали в обратную сторону: полярный день вместо полярной ночи, тепло вместо холода… стоп. То, что ни на «Эребусе», ни на «Терроре» никто не получил серьëзных обморожений, ещë не означает, что за бортом тепло, одëрнул себя Крозье.       Рядом с ним Росс медленно потягивал виски и тыкал пером в поля своего блокнота со столбиками цифр, улыбаясь чему-то одному ему известному и бросая на него пронзительные взгляды.       « - Похоже, шахматная партия сегодня не состоится,» - подумал Крозье, когда один такой взгляд Росса застал его врасплох. Джеймс был достаточно пьян, чтобы превратить любой разговор в мурлыканье кота у ног кухарки, что никак не подобало офицеру флота Еë Величества, а значит..       - Джеймс, уже поздно. Вопросы магнетизма лучше разобрать завтра, если пожелаешь.       Крозье говорил, ощущая ужасную неловкость и неуместность своих слов. Похоже, он действительно научился читать мысли друга-капитана: совсем другого от него ждали, а никак не вежливого предложения отправиться восвояси. В иных обстоятельствах он бы с радостью оставил Джеймса у себя, постелил бы ему в гостиной или даже уступил свою спальню, или, если бы им пришлось делить одну кровать, достал бы второе одеяло. Он в подробностях представлял себе проявления своего гостеприимства, и даже пожалел, что они не на берегу, где можно было бы снять дом или хотя бы комнату.       Росс отчаянно искал повод задержаться, и Крозье чувствовал, что если сейчас он его не выпроводит из своей каюты, то утром придется выдумывать объяснения, почему командир флагмана не явился к отбою. Это понимали они оба, и Джеймс нехотя начал собираться. Крозье, Джопсон и первый лейтенант МакМёрдо проводили Росса до «Эребуса». Он уже выбрался из шлюпки и вдруг вспомнил, что оставил свои записи в капитанской каюте на «Терроре».       - Никуда они не денутся. Если не буду спать, как мы вернемся на «Террор», внесу в них некоторые правки, и завтра все обсудим.       Стоявший на палубе капитан Росс отдал честь и, дождавшись, когда шлюпка с капитаном Крозье, его вестовым и первым лейтенантом скроется из виду, спустился к себе.       Капитан Крозье молил всех богов, чтобы ни матросы на веслах, ни МакМëрдо, ни кто-либо ещё не разнесли по кораблям историю о том, как командующий экспедицией отдал честь подчинëнному, благоухая виски.       Той ослепительно белой ночью Фрэнсис Родон Мойра Крозье ворочался в своей койке, силясь прогнать из головы образ Джеймса Кларка Росса, обласканного лучами вечернего антарктического солнца, и почему-то стоявшего перед кормовыми окнами его каюты совершенно обнажённым. Когда пришло время просыпаться, он возблагодарил Всевышнего за то, что они с Джеймсом в этот раз служили на разных кораблях.