Пока его не стало слишком много.
Постоянные подколы, флирт, прикосновения. Не к Кёнигу. Почти все свое внимание он обращал на Дэмона, друга Тэнэ. И это не нравилось ни одному из них. Келлерману — потому что бесконечные донимания раздражают и утомляют, более того, Кица не понимал слова «нет». Делал так, как ему нравится, и никого не слушал. Были моменты, когда приходилось действовать силой, но, как можно было подумать — это не особо помогало. Еще один минус в том, что Дэмон сам не мог полноценно за себя постоять. Да, он может дать отпор силой, но Лавэнэ всегда умел находить точки соприкосновения, которым Дэм просто не мог противостоять. Тэнэ — потому что ему было не все равно на друга. Он легко замечал взгляды, которые Крициан метал на русого. Каждое прикосновение рук, завораживающая улыбка — всё это было понятно Тэнэ, но Келлерман будто не видел очевидного в упор. Не видел того, что было у него перед носом. Потому Кёниг взялся сам отгораживать парня от неприятностей. Отвлекал блондина всеми возможными способами, переключал внимание на себя. Но у Кицы, кажется, было миллион козырей в рукаве, чтобы этому помешать.И это превратилось в войну.
Каждый день был борьбой, каждый раз Тэнэ нужно было доказать, что он лучше. Дэма как будто не стало для него существовать, все мысли стал занимать белобрысый. Как лучше ответить в следующий раз, как съязвить, подколоть, как сделать так, чтобы они встречались чаще. Перепалки, встречи, соперничество стали для него воздухом. Казалось, если они не скажут ничего друг другу хоть один день — мир схлопнется, воздух перекроет, существование просто перестанет иметь смысл. И никому не казалось это странным. Наверное, так думал Тэнэ. В какой-то момент он сам понял, как это выглядит, что он чувствует. Тогда случилось то, чему он сам ни за что бы не поверил, скажи ему про это кто-то раньше. Тот переломный вечер, бар, Кица, алкоголь, заигрывания, опьяненный мозг. Осознание того, что случилось, пришло на следующее утро вместе с желанием блевать и подохнуть. Когда у тебя трещит голова, когда ты лежишь совершенно голый, непонятно где, а в голове всё вспыхивают отрывки прошлой ночи, пока рядом лежит спящий человек, которого ты должен ненавидеть, но ты думаешь лишь о том, что не ненавидишь это.Мысли только об этом, о нём. Всегда.
Сердце билось чересчур быстро, когда он собирал одежду, всю разбросанную по комнате, словно последние осколки разума. Как бы он не старался отрицать все, что он чувствует, в голове только моменты их встреч, попытки понять когда это произошло. Страх перед тем, как зайти в аудиторию, посмотреть в пасмурного цвета глаза своему главному спектру эмоций, делая вид, что его это совершенно, блять, не волнует. И он до сих пор не придумал, что будет делать, если Кица вдруг заведёт разговор о том, что произошло, кроме как притвориться, что он ничего не помнит. Легче же бежать от проблемы, верно? Но тот просто… сам делал вид, что все нормально? Он также приставал к ним, только вот меньше к Тэнэ, чем обычно (со временем Кица почти не обращал внимания на Дэма так, как на Тэнэ) и он как будто специально не прикасался к нему. Если и делал это, то сразу аккуратно отдергивал себя, думая, что никто не заметит. Но Тэнэ очень чувствителен ко всему, что касается тактильности, и если он привык к его касаниям, то очевидно, что он замечает. И это должно удивлять его больше, чем то, что ему все равно, ведь Кица наверняка сношается со всеми, на кого глаз падёт, а сейчас… вроде бы ничего такого, но Кёниг не может не обращать на это внимания. Пока до него не доходит одна мысль: они провели ночь вместе, и теперь Кица не язвит так сильно, как раньше, не прикасается, делает вид, что они друг для друга простые знакомые. Надоел. Достиг цель. Он сделал то, ради чего всё это было, а теперь так просто отдаляется. Ну конечно. Как вообще можно было подумать, что для него это могло хоть что-то значить? Когда осознание всего этого свалилось на Тэнэ, он просто убежал в уборную под предлогом, что ему нездоровится. Просидел там всю перемену, проклиная себя за наивность, за то, что привязался, за то, что не смог его игнорировать, также как и с самого начала. Он сбил кулаки в кровь об плитку на стене. Заставил себя быть таким, как всегда. Принял решение сделать так же, как и сам Кица.Просто. Не. Обращать. Внимания.
И он смог. Первое время было не совсем легко, но он привык-таки. И Кица стал реже приставать к нему и Дэму. Как будто все так и нужно. Идеально. Но всё это было временно. В один прекрасный день Лавэнэ снова начал свою игру. Тэнэ также игнорировал, но Кица, как знал, начал давить еще сильнее, касания стали у него в приоритете. А Кёниг… он скучал по этому. Если всё это не имеет значения, почему бы просто не плыть по течению? Так легче. Так Кица насыщает дни старосты смыслом. Ему нравится это, и никто не посмеет его осудить или остановить. И всё стало как раньше. Может, только они стали менее язвительны и более снисходительными друг к другу. Но всё же Лавэнэ не отказался от своей шлюшьей сущности, поэтому сейчас он обжимается с какой-то девкой и это, блять, нервирует Тэнэ, потому что зачем она, если есть— — Эй, Тэнэ! — Кёниг вздрагивает, когда ему на плечо прилетает рука, но не ударяет рефлекторно, только потому что узнал голос. Он поворачивает голову, смотря на своего запыхавшегося друга с красными щеками, — Я тебя везде ищу, ты чего тут встал? —… — Тэнэ оглядывается на Кицу, смотрит на настенные часы и… пара начнется уже через минуту. Сколько он здесь стоял вообще? — Да ничего, пойдем, — Брюнет ухмыляется и быстро шагает к аудитории. — На улице холодно пиздец, кстати…— Дэм ровняется с Тэнэ и хватает за предплечье, на что тот почти не реагирует, — Я тебе щас расскажу как героически спас девочку! Короче… — ... — они подходят к двери, и Кёниг украдкой глядит на Кицу, находящегося всё ещё в компании той девушки, но замечает, что крашенный уже смотрит на него с сияющей улыбкой. Лавэнэ подмигивает ему, и Тэнэ с раздражением отводит взгляд, входя в аудиторию, уже полной людьми и садиться за предпоследнюю парту с другом, который в красках описывает некую историю. — И я в последний момент хватаю её, а машина проноситься с неебической скоростью! — Келлерман активно жестикулирует руками — А если бы я не успел? Что за люди, блять, за руль садятся.. Он даже не остановился, ты понимаешь? Я— Парень резко замолчал, когда преподаватель вошёл в аудиторию, хлопнув дверью. Отто что-то быстро раскладывал на своем столе, а после нервно выводил тему на доске. Тэнэ также вытаскивал всё нужное из сумки, переписывая тему в тетрадь. Оторвавшись, он вопросительно посмотрел на Дэмона. — Что "ты"? — шепотом вопросил Тэнэ, поглядывая на Ригли. — Что? — Келлерман непонимающе уставился на Тэнэ, пока до него не дошло с тихим «ааа» — Короче, я этой девочке начал объяснять, что перед тем, как идти даже на зеленый свет, надо хотя бы по сторонам посмотреть, чтобы ее потом по кусочкам не собирали. Я думал — неужели её не учили этому? Чуть не опоздал.. — шепотом возмущался он. — Чуть не опоздал на последнюю пару? — С насмешливой улыбкой произнес Кёниг, поворачиваясь к доске. — Эй, вообще то их всего-то три было. И я не так уж часто пропускаю, — Возмущенно бубнил тот, также возвращаясь к слушанию материала. «Всего-то 3» с сарказмом подумал Тэнэ, тихо смеясь и откидываясь спинкой стула на парту позади. Историк драматично рассказывал о чём-то размахивая руками и становясь в различные позы, кричал на тех, кто перебивал его — за этим было смешно наблюдать, особенно за его хмурым лицом. Сверху, по левую сторону от Тэнэ, раздается смех, потом ругань, еще больше смеха, и брюнет все-таки оборачивается, зло смотря на Кицу, которого вообще больше интересует приставание к одногруппникам, нежели новая тема. «Ничего нового» — подумалось старосте и, наверное, не только ему. Брюнет так и остался сидеть, смотря на белобрысого, утопая в своих мыслях и одумываясь, только когда замечает, что тот тоже смотрит на него. Без улыбки, странно осматривая с ног до головы раздевающим взглядом, в итоге останавливаясь на глазах. Кто-то другой, вероятнее всего смутился бы на его месте, но с Кёнигом этого не происходит. Лавэнэ же, видя, что парня совершенно все устраивает, усмехается, но лицо быстро приобретает такой же задумчивый вид. Тэнэ на это выгибает бровь, и Кица, кажется… сам смутился? Он неосознанно нахмуривается, на что Кица только тихо смеётся в ответ, скрещивает руки, ложится на них на парте, всё также смотря на Тэнэ, уже с игривой улыбкой, а Кёниг отворачивается, пытаясь скрыть такую же улыбку. «Что это было?» — вопрос, над которым Тэнэ размышлял, наверное, всю оставшуюся пару. Чего это с ним? Он всегда улыбается и слишком редко смущается, и всегда по непонятным причинам, когда вроде бы ничего такого не происходит. Вопрос был закрыт ответом: «он просто странный, вот и всё». С окончанием занятий, когда уже почти все ушли, он продолжал втыкать носом в парту, пока его сосед махал перед ним рукой. Он дёрнулся и посмотрел на того. — Тэнэ, ты чего? Все уходят уже. — Кёниг смотрит вокруг себя, понимая, о чём говорит друг, и собирается ответить, как взгляд его падает на проём двери, где стоит та же самая «милая» парочка. Только этот придурок, Кица, уже не просто кладет руку ей на плечо, а открыто обнимает за талию, что-то шепча ей на ухо. Тэнэ раздражённо выдыхает и сжимает ладони в кулаки до побеления костяшек. Губы расплываются в натянутой улыбке. Ну всё, блять. Он обращает своё внимание на всё там же стоящего Келлермана и рассеянно кидает: — Иди без меня. — Чё? Почему? — Дэмонтаниэль удивленно смотрит на него, сжимая сумку на плече. — Просто.. иди, — Тэнэ с горящими глазами смотрит на него, царапая ногтями кожу на внутренней стороне ладони и кусая губы, не понимая, что с ним вообще происходит. — Завтра пойдем вместе, хорошо? Русый, всё такой же удивлённый, отвечает: — Ладно.. до завтра. — и быстро уходит. Кёниг судорожно вздыхает и дожидается, пока уйдут точно все. Кроме одной парочки, очевидно. Ждать долго и не приходится. Конечно все хотят поскорей домой после нудных пар. Давно собрав все вещи, Тэнэ быстро шагает к выходу, пытаясь усмирить пыл и скрыть всё, что у него творится внутри прямо сейчас.И это сложно.
Особенно, когда он смотрит на них, приближаясь всё ближе и ближе. Мысли сменяются слишком быстро, и он уже не думает о том, что может произойти, когда он, наконец, добирается до них. Девушка озадаченно смотрит на него, крепче прижимаясь к Лаванэ, а тот продолжает ухмыляться, как будто всё так, как и нужно. Взгляд падает на руку парня, движущуюся ниже, прямо к её… И Тэнэ пылает.Его рука на её заднице.
И ничего уже не имеет значение. Кто-то увидит его в таком состоянии? Похуй. Она может кому-то рассказать? Всё ещё похуй. Сейчас его волнует только то, что ему нужно это прекратить. Он подходит вплотную к Кице и со всей силы хватает за руку. — Пошли. — Всё, что кидает он и выводит его из аудитории, шагая куда-то вглубь коридора. И тот поддается ему, бросая что-то напоследок девушке и путаясь в своих же ногах из-за того, что Тэнэ идет слишком яростно и быстро. Глаза горят, рука держит чужую мёртвой хваткой, сердце бешено стучит, и Кёниг не ебет, что он скажет или сделает. Главное, что он не видит их больше вместе. Странно только, что это все ещё не успокаивает. Они уже подходят к какой-то пустой аудитории, как Кица начинает трясти рукой и болезненно стонать. — Да ты чего? Можешь отпустить? Мне больно.. — Лавэнэ драматично кривит лицо, когда его руку отпускают, после чего он потирает больное место и захлопывает за ними дверь, зачем-то копошась у неё. Тэнэ не придает этому большое значение. Так даже лучше. Он отходит на несколько метров и разворачивается, мрачно смотря на Кицу. Сердце колотится так же быстро, отдавая болью в груди. От незнания, что делать и говорить, хотелось прикончить белобрысого прямо на месте. Медленно убивать, наблюдая, как жизнь покидает его глаза, а потом сбросить в какую-нибудь реку и не видеть больше его никогда и не с кем. Но не сегодня. В будущем — может быть. Сейчас нужно что-то сказать. Он уже хочет открыть рот, дабы озвучить все накопившиеся на душе, как его перебивают. — Ну? — Кица вопрошающе смотрит на него и самодовольно улыбается. Скотина. Идея все-таки осуществить все свои планы сегодня, начинает казаться идеальным решением. — Чего это ты такой хмурый? — Я.. — он запинается, готовый провалиться от своей дурацкой вспыльчивости, — Ты… ты сдал доклад? — Что? — Лавэнэ судорожно смеется и проводит пятернёй по волосам, — Какой нахрен доклад? — По.. — Господи, он чувствует себя клоуном в дешевом цирке, — По истории. — Ты затащил меня сюда, чтобы спросить, сдал ли я некий доклад по истории? — Быстро и без запинки произнес он и… Тэнэ не знает, что отвечать на это. Может, хватит ходить вокруг да около? — Нет, — Наконец с уверенностью ответил брюнет, смотря прямо в свинцового цвета глаза, — Я хотел, чтобы вы прекратили это. — Прекратили что? — Лавэнэ невинно хлопает глазками, изображая полное непонимание. — Чтобы вы прекратили лабзаться посреди университета! — Выпалил он с вновь закипающей злостью, которая с точностью оставляет след на его лице. Он не просто раздражён, он бесится. Его выводит из себя любое действие и слово, что исходит от Кицы. Больше всего приводит в ярость своя же реакция. Серьёзно, Кёниг, ты не мог просто оставить их без внимания? — Ты что, ревнуешь? — Его глаза загораются, и он начинает заигрывающе улыбаться, чем бесит только больше. Тэнэ начинает закипать. Кажется, еще чуть-чуть и у него из ушей начнет валить пар, а изо рта палить огонь. — Нет! Что за бред ты несёшь? — Он истерически взмахивает руками и смеётся. Тэнэ ревнует?! Кого? Его? Он скорее умрет, чем будет ревновать кого-то вроде Крициана. — А на что это по твоему похоже? — На то, что я не хочу, чтобы вы превращали место для учебы в не пойми что! — Тэнэ начинает подходить ближе к нему, как будто то тот не услышит его с прежнего расстояния, но даже так, ему только удобнее смотреть на него. — Да что с тобой? Мы просто обнимались. — Кица скрещивает руки на груди, не сдвигаясь с места, внимательно смотря на приближающегося парня. — Просто обнимались! — С сарказмом чуть ли не кричит Тэнэ и испускает смешок с широко открытыми глазами, полными нахлынувшим безумием, — Сука, да потрахайся ещё в коридоре с той девкой, вообще отлично будет! — не выдержав, крикнул Тэнэ, смотря прямо в глаза Кице, — Я хотел сказать, что если в правилах не написано «Запрещено вести себя как шлюха», то это не значит, что ты, — брюнет подошёл к своему собеседнику достаточно близко, чтобы ткнуть ему пальцем в грудь и посмотреть на него с ярой ненавистью в глазах, — можешь делать вид, будто тут ебанный бордель, а не учебное заведение. Староста размахнулся и вмазал покрытой мозолями ладонью прямо по щеке собеседника, а потом оттолкнул его, дабы пройти, и уверенными шагами пошёл к двери, в мыслях уже проклиная себя и его. Себя — за то, что поддался этому идиотскому приступу ревности, а Крициана — потому, что ведёт себя так по-издевательски. Хотя, а как он ещё должен себя вести в такой ситуации? Тэнэ нагло оборвал его диалог с, не дай Боже, новой девушкой, потащил его куда-нибудь подальше от неё, а потом ещё и… Не суть, просто брюнету нужен кто-то, на кого можно все свалить и не страдать самобичеванием. Дёрнув ручку двери, она почему-то не поддалась. Попытавшись ещё два раза, надавив на саму дверь ничего не произошло. — Блять, Кица, неужели до тебя еще не доперло? Да я тебе… — он не успевает договорить, ибо его прерывают. Широкие шаги эхом проносятся по помещению и к нему подходят впритык, дергают за локоть и припечатывают к стене стальной хваткой. — Лавэнэ, какого чёрта?! — пытаясь скрыть своё смущение от всего происходящего, Кёниг снова огрызается. Попытки высвободится заканчиваются почти сразу же, как и начинаются. Как-никак, а физическая подготовка у Крициана гораздо лучше. Кица дышит громко и ровно, а смотрит с несвойственной для себя серьёзностью и ещё какой-то нечитаемой эмоцией, из-за чего тело темноволосого покрывается табуном мурашек. — Заканчивай этот цирк, Кёниг. — все, что Тэнэ понял из этого «Заканчивай-этот-цирк-запятая-Кёниг-точка» это ровным счетом ничего. Он только успевает открыть рот, дабы озвучить свой вопрос, как его опять затыкают. На этот раз поцелуем. «Действительно, в пизду конструктивные диалоги» — думает Тэнэ, удивляясь тому, что даже не почти сразу, а буквально моментально смирился со своей участью быть припечатанным и зацелованным своим одногруппником, которого в узких кругах кличут шлюхой. Кица чуть ли не врезается в старосту губами, целуя с бешеным остервенением, будто бы стараясь выместить всю свою злобу и раздражение в этом поцелуе, сжимая все той же железной хваткой запястья брюнета где-то чуть выше уровня его головы. Наверное, после этого останутся синяки, но, о боже, как же Тэнэ сейчас все равно на это. Ох, лучше бы Кица вмазал ему по лицу в ответ, да посильнее, или как минимум обматерил бы. Мысли в голове Кёнига сталкиваются, врезаются и путаются друг с другом, а будто бы их и в помине нет. Он ощущает одновременно и звонкую переполненность, и звенящую пустоту. Чувствует, как душа и умение здраво мыслить медленно, но уверенно покидают его тело, давая место нахлынувшему адреналину, что практически приятно щекочет нервы. Еще не до конца исчезнувший здравый смысл на подкорке сознания кричит старосте, что это абсурд, за который ему потом будет стыдно, но Тэнэ не слушает. Староста открывает рот пошире и кусает блондина за нижнюю губу со всей силы, из которой через мгновение начинает течь кровь, после чего хватка над головой Кёнига ослабляется, и он, наконец, может освободить руки, дабы за спину притянуть Крициана поближе. Целуется Тэнэ не очень-то профессионально, но за старания и приложенные усилия твёрдая пятерка. Появившийся от красной жидкости металлический вкус только прибавляет азарта. Лопатки старосты вдавливаются в дерево, но Кица целует так глубоко и настойчиво, что приятные ощущения полностью вымещают все возможные болевые от соприкосновения с дверью. Поцелуй выходит долгим и мокрым, из-за чего в штанах у обоих постепенно становится тесно. Из уст брюнета вырывается протяжный стон, что был неожиданным для них обоих, когда Кица обжигающими губами целует чувствительную кожу шеи, не забывая кусать, но потом заботливо зализывать. Тэнэ моментально покрывается пунцовым до самых кончиков ушей, а Лавэнэ переводит игривый взгляд на него, явно что-то задумав. Беловолосый сначала припадает зубами к мочке уха, кусая, а потом спускается влажными поцелуями до ямочки ключиц, одной рукой поглаживая точку пульса партнера, а второй — бедро через ткань джинс. Если честно, Тэнэ и подумать раньше не мог, что когда-то будет прогибаться в спине от возбуждения перед кем-то, да и что у него в целом могут быть эрогенные зоны. Но когда дело доходило до Кицы — все шло наперекосяк, поэтому Кёниг смирился уже давно — в тот злосчастный вечер в баре. Резко Лавэнэ отстраняется от бледной шеи, на которой уже красуются несколько бордовых засосов, и хватает брюнета обоими руками под бёдра, перенося его на какую-нибудь ближайшую поверхность. Участь этой самой поверхности удостаивается столу препода — что ж, неплохо. Небрежно сталкивая все мешающие предметы с него на пол одним движением беловолосый вновь впивается в губы старосты, усаживая его на стол, пока сам остаётся стоять. Опираясь руками об разведённые в стороны бёдра Тэнэ, он царапает их через ткань, из-за чего темноволосый ахает, давая вновь протолкнуть язык в рот. Кёниг тонкими костлявыми пальцами приподнимает края майки Крициана, поглаживая его грудь, чуть задевая затвердевшие соски, довольствуясь тем, что его партнёр глухо стонет прямо в губы. Блондин вновь прерывает поцелуй, дабы снять футболку, а из уст Кёнига вырывается разочарованный выдох. Тэнэ также избавляется от лишнего предмета одежды, после чего Кица припадает губами к его соскам, надавливая на плечи, заставляя полностью лечь. Господи, спасибо за то, что в аудиториях хорошая звукоизоляция. — Б-блять… — рвано выдыхает Кёниг, изо всех сил стараясь вновь не застонать. Если тогда, в баре, он был полностью в стельку, то Кица ещё осознавал все происходящее, поэтому сейчас точно помнил как лучше всего доставить ему удовольствия — и этим он охотно пользуется. Царапая ногтями лопатки Крициана, Тэнэ обнимает его ещё и ногами за бёдра, прижимаясь эрекциями, что давят обоим до боли. Вновь прогнувшись в спине от нарастающего в геометрической прогрессии возбуждения, Кёниг не выдерживает и перемещает руки со спины Кицы к молнии своих джинс, но тот перехватывает их и уже второй, ёбанный, раз за пару минут припечатывает их над тёмной макушкой одной рукой. — Да ты ебанный садист… — шепчет брюнет, на что Лавэнэ только усмехается, а затем сам надавливает второй рукой на половой орган партнера. Слух старосты резко прорезает гул собственного сердца, дышать в миг становится тяжелее, а глаза закатываются от удовольствия. — Кица, п-пожалуйста… — Какой же ты нетерпеливый! — Бросает тот, вновь накрывая чужие губы своими, не ослабляя хватку внизу. — Знаешь, ты меня, конечно, бесишь, но иногда ты такой очаровательный, — Протягивая гласные в последнем слове, выдыхает он в чужие губы, смотря прямо в глаза напротив. Поцелуй за поцелуем, обжигающие прикосновения, и уже через пару минуту Кица опускает руки темноволосого, спускается ниже, все-таки расстёгивает ширинку партнера и стягивает с него оставшуюся на теле одежду. Когда он дразняще проводит пальцами по всей длине снизу-вверх, захватывает налившуюся кровью головку и растирает предэякулят по ней, сверху слышится скулёж. Когда он царапает оголенное бедро, слизывает вязкие светлые капли шершавым языком, а потом захватывает в рот пол длины, у Тэнэ не получается сдержать очередной стон, который получился гораздо громче всех предыдущих. Кица берет сразу чуть ли не до конца, отчего головка упирается в стенку горла, а старосте остаётся только кусать тыльную сторону ладони, дабы никто, мимо проходящий в коридоре, несмотря на звукоизоляцию, не услышал все подробности его половой жизни. Взяв ноги Тэнэ под коленями, Кица свешивает их себе на плечи и притягивает того за бёдра ближе для удобства обоим. В свою очередь Тэнэ зажимает голову Кицы между ног, из за чего Лавэнэ стонет, создавая вибрацию вокруг члена, на что Тэнэ охает и беззастенчиво толкается в чужой рот. И он не знает, можно ли считать это его первым минетом в жизни, ведь он не помнит, что было в прошлый раз и он ни с кем не может сравнить Кицу, но… ему определённо нравится. И Тэнэ не может не наслаждаться этим, когда Кица берёт его больше, втягивая щеки, стискивая бёдра, на которых, скорее всего, останутся синяки, но никто, кажется, не придает этому значения. Брюнет, чувствуя, как в животе нарастает знакомое тепло, протягивает дрожащую руку к белой макушке, хватает за волосы и бессвязно лепечет: — К-кица…я.. — Но на это Лавэнэ только одобрительно мычит вокруг него, и Тэнэ с глухим стуком ударяется головой об стол, зарывается двумя руками в мягкие белоснежные волосы и закрывает глаза с громким вздохом. Сжав ладонью член Кёнига у основания и слизав стекающую каплю с уретры, Кица ещё пару раз провёл губами по всей длине, после чего в глазах у Тэнэ засверкали вспышки, а горячее чувство разлилось по всему телу, и он излился прямо в чужой рот с громким стоном. Крициан же только послушно вылизал все, устанавливая своим похабным взглядом зрительный контакт с партнером. Блядство. Все мысли в темноволосой макушке разом испарились, дышать стало очень тяжело, но то, как сейчас Кица на него смотрит, заставляет возбудиться снова. Тэнэ принимает сидячее положение, что не очень то удобно из за дрожи в ногах, но лежать на столе тоже не особо приятные ощущения, и старается выровнять сбитое дыхание. Отстраняясь от органа, к которому от губ теперь вела слюна, смешанная со спермой, Кица подходит к своей сумке, что была отброшена куда-то в сторону вместе с одеждой, и под недоумевающим взглядом достаёт оттуда презерватив вместе с тюбиком смазки. Тэнэ лишь красноречиво выгибает на это бровь. Кажется, его уже ничего не удивит. — Не смотри на меня так, — с напускным драматизмом говорит Кица, вновь устраиваясь между ног у Кёнига. — Ты серьезно собирался потрахаться с ней? — Тэнэ скептично смотрит на смазку, потом на стоящего перед ним парня, и он ждет отрицательного ответа. — С ней? — Кица откладывает лубрикант, с легким удивлением смотря на сидящего. Тэнэ лишь закатывает глаза. — Да, с той девушкой. Ты так яро с ней обжимался, аж тошно было, — раздраженно говорит помрачневший Кёниг. — Нет, — Крициан вновь резко становится серьёзным, привычная улыбка исчезает с его лица, из за чего Тэнэ поеживается на столе. — Что? — Ты серьезно? — Кица приближается ближе к его лицу, между ними остаются каких-то жалких пару сантиметров, и он шепчет в самые губы. — Я ее знаю только один день, она даже не в моем вкусе. Если бы я хотел трахнуть ее, то тебя бы тут сейчас не было. — Так ты… — полное осознание всего происходящего накатывает на него, словно поток ледяной воды. Все это была лишь провокация, а Тэнэ так глупо на неё повелся. Хотя, с другой стороны, он даже не против. — Ага, — прежняя наглая ухмылка вновь заиграла на аккуратном лице, после чего их мягкие губы вновь сливаются в требовательном поцелуе. Крышу начинает сносить обоим. При каждом прикосновении языков по телам разливается ток, а воздух между лицами накаляется, опаляя жаром. Тэнэ удовлетворенно выдыхает, когда Кица скручивает его соски в пальцах и опять толкает на стол, а предэякулят начинает вновь пачкать живот. Белобрысый, не отрываясь от поцелуя, нашаривает рукой оставленный рядом на столе лубрикант, выдавливая немного холодной смазки на пальцы. Один он пристроил у сжатого колечка мышц, немного задевая чувствительную зону кожи вокруг. Темноволосый вздрагивает от непривычных ощущений, когда чувствует давление, а Кица старается целовать аккуратнее и заботливее, поглаживая дрожащие бёдра, дабы партнеру было чуть комфортнее. Проталкивая палец чуть глубже, Кица ждёт ответной реакции. — Если будет слишком неприятно — скажи, я пре— — Нет-нет-нет, н-не останавливайся… — перебивает его Тэнэ, смутившийся от своей же настойчивости. Толкнувшись по последнюю фалангу, бёдра старосты вздрогнули, по телу прошлись мурашки, но на вопрошающий взгляд блондина он только одобрительно кивнул, дабы тот продолжил. Это не особо приятные ощущения, даже наоборот — его просто долбят в зад пальцем и он не знает, что должен чувствовать. И он не может вспомнить, как было тогда. Он помнит, что было точно не плохо, но никаких воспоминаний именно об этой части. Или приятно было только из за алкоголя? Но другим же приятно, тогда с ним что-то не так? Навязчивые мысли перекрывают возбуждение и Тэнэ начинает нервничать. Что если Кица узнает, что ему неприятно и уйдет? Он точно не хочет, чтобы тот уходил или узнал, он— Тэнэ глухо стонет, когда его по ощущениям ударяют током, и он на миг открывает глаза, пытаясь понять, что это было, но чувство повторяется и он в замешательстве поднимает голову на Кицу. Тот лишь смотрит на него в ответ и самодовольно улыбается. — Лежи и наслаждайся, — Тэнэ уже хотел снова с непониманием посмотреть на партнера, но из него будто выбивают воздух и он скулит. Он чувствует, как внизу живота происходит что-то, что он не может объяснить и это странно, но определенно приятно — это новые ощущения, но он целиком и полностью за. И в нем стопроцентно не один палец, и он не понимает как не заметил, но это уже не больно, так что похуй. Тем временем движения внутри него становятся точнее и быстрее, выбивая протяжные стоны из брюнета, ноги раздвигаются шире и он не знает за что хвататься из за переполняющих со всех сторон ощущений, поэтому оставляет стиснутые пальцы на ребре стола. Третий палец погружается также незаметно, как второй, и Тэнэ помогает Кице, насаживаясь самостоятельно, растягивая себя. Кица освобождает кисть с тихим хлюпом и открывает зубами презерватив, как в каком-то дешевом порно, ей богу, наконец-таки снимает свои штаны вместе боксерами, испачкавшимися в естественной смазке, натягивает защиту и подводит головку к колечку мышц. Он аккуратно проводит пальцами по изгибу спины, оставляет поцелуи на грудной клетке и шепчет что-то вроде комплиментов, на что Тэнэ мычит в удовольствии, чувствуя, как чужой член медленно входит в него. Разумеется, возбужденный орган больше трёх пальцев, поэтому ему требуется немного времени, чтобы привыкнуть к ощущениям и усмирить бешено бьющееся сердце. Тэнэ всхлипывает, когда головка проезжается по простате, и тянет руки к шее Кицы, немо требуя, чтобы тот склонился к нему и тот охотно это делает, прижимаясь и ловя искусанные губы в долгий поцелуй. Кёниг тяжело дышит парню в губы, а затем толкается тому в рот языком, и Кица позволяет ему это, поглаживая точку пульса на шее, толкаясь в него глубже. Тэнэ отстраняется со стоном и стискивает зубы, смущенно закрывая раскрасневшееся лицо одной рукой, второй вжавшись в край стола, пока блондин вновь принимается осыпать поцелуями его грудную клетку и шею. Пульсирующие стенки приятно сжались вокруг чужой эрекции, выбивая стон из груди белобрысого, который держал себя из последних сил, чтобы не сорваться. Медленно входя по пол длины, Кица довольствуется тем, что Тэнэ чертовски возбуждающе полу-выдыхает, полу-стонет прям у него над ухом. — Т-Тэнэ, тебе точно не больно? — обеспокоено выдыхает Лавэнэ, отстраняясь от чужой груди, дабы увидеть пунцового цвета лицо с помутневшими от возбуждения тёмными глазами, прикрытое рукой, получая в ответ еле разборчивое «нет». И это была не ложь. Непривычно и самую малость было дискомфортно однозначно, но как таковой боли Кёниг не чувствовал. — Котик, прекрати прятать своё лицо, я хочу видеть тебя. Котик. Ебаный в рот. Что за пиздец. Звучит до безумия слащаво, но Тэнэ как током прошибает от такого обращения, и он мгновенно убирает руки от лица, перемещая их на рельефную спину партнера. — Вот и молодец, — Шепчет Кица, целуя сначала в нос, в обе щеки по очереди, в уголок губ и, наконец, завлекая брюнета в полноценный поцелуй. Все эти прозвища в любой иной ситуации показались бы Тэнэ абсурдными и смешными, даже унизительными, но сейчас ему было так приятно и так насрать, что он не придает этому большого значения. До чего же ты докатился, Кёниг? Староста глухо стонет, ощущая, как Крициан начинает двигаться внутри него, а потом и сам насаживается на чужой орган, пока в глазах пляшут разноцветные нолики от удовольствия, он стискивает плечи Кицы в объятьях, царапая лопатки до красных полос. С каждым толчком тело Тэнэ становилось все податливее и расслабленнее, от чего Кица позволяет себе слететь с катушек. Они простонали в унисон, как только блондин попал ровно в простату под самым выгодным углом. Начиная вдалбливаться в эту точку, они оба плавились и плыли от переизбытка эмоций. Тэнэ дрожащей рукой захватил свой член в ладонь, начиная надрачивать, а через пару секунд его руку обхватил Кица, помогая, от чего тот начал скулить, жадно хватая ртом воздух, уже не пытаясь остановить бесконечный поток стонов. Другую руку Лавэнэ кладёт на поясницу Тэнэ, фиксируя спину того на месте, и толкается в новом, еще более быстром ритме, из-за чего глаза Кёнига начинают наполнятся слезами перевозбуждения.***
Секс получился таким же ярким, как и ослепляющий солнечный свет в самый пик лета. Он, по мнению Тэнэ, вышел самым лучшим в его жизни, несмотря на то, что это всего второй раз, но, эй, он даже не помнит первый. Они оба уже оделись, просто куря в тишине. Кица — у окна, Тэнэ — на том же учительском столе. На улице уже стемнело, люди за окном проходили очень редко, а всю картину завершал только близ стоящий старый мигающий фонарь, что совсем не рассеивал темноту, а будто бы только ее подчеркивал. — Слушай, прости за пощёчину. — Тэнэ решается первым нарушить тишину чуть хриплым голосом. — А ты прости за ключи, — равнодушно бросает в ответ блондин, после чего выбрасывает окурок в пустоту улицы, подходя к старосте. — Ключи? — Кёниг недоумевая смотрит на подходящего парня, спрыгивает со стола и надевает сумку на плечо. — Я украл у тебя ключи от аудиторий. Ещё перед третьей парой, — Задумчиво отвечает тот, смотря куда-то в сторону, а затем кидает на стол связку ключей. Тэнэ молча кивает и закусывает губу до крови, кидая ключи в карман штанов, ибо продолжать разговор особо не хочется. Он начинает винить себя в том, что опять пошёл на поводу у Кицы, которому, наверняка, банально похуй на его чувства, и уже на следующий день все будет прямо как и в тот раз — они начнут делать вид, будто и не знают друг-друга вовсе. Собственная беспомощность настолько раздражает, что уже хочется биться головой об стены, лишь бы только не думать об этом. — Эй, Тэнэ, — Кёниг думал, что Лавэнэ уйдёт почти при первой же возможности, но тот лишь встал рядом, протягивая руку к его щеке и едва поглаживая большим пальцем. Тэнэ вопросительно поднимает голову на него, а тот только неуверенно тянется к его губам, целуя с непривычной нежностью и любовью, совсем не настойчиво, давая отстраниться, если что. Староста первые несколько секунд совершенно не понимает что происходит, стоит на месте как вкопанный, но потом устало улыбается прямо в поцелуй, притягивая блондина ещё ближе. Кажется, как в тот раз уже не будет.