Как призрак

У Техноблэйда есть лошадь, которая ему очень нравится. В конце концов, он думает, что легче ассимилировать с животными. С тех пор, как он вышел на пенсию, он не видел ни одного человека, кроме Фила, а Фил… ну, Фил это Фил. Они два старых бога, а может быть, просто люди, провозгласившие себя старыми богами. В любом случае, Фил знает, каково это — цепляться за человечность на оборванной нити, ужасно скользящими пальцами. Фил часто приходит. Рядом с ним легко погрузиться в уютную тишину, заварить чай и раствориться в его аромате. Смотреть на закат с Филом — это все равно, что смотреть, как умирают планеты, но в этом нет ничего страшного. Не страшно быть старым богом, когда у тебя есть компания. Немного одиноко, может быть, но не страшно. Техно задается вопросом, каким одиноким должен быть Фил, задается вопросом, почему он вообще потрудился завести детей. Он недоумевает, почему он вообще решил согласиться с этой извращенной идеей, но полагает, что любая компания лучше никакой. Животные — более легкая компания. Легче вцепиться в них когтями, чтобы удовлетворить Чат в перерывах между выращиванием картофеля и наслаждением тишиной, конечно, но также легче подружиться, когда социальная структура не сдерживает его, когда слова не имеют главенствующей роли. С этой лошадью легче чувствовать себя единым целым, с этой лошадью, которую он немного любит. Мир для Фила - это стало понятно, практически с того дня как появился Техно, с того дня, когда Фил и Техно слились воедино, как Фил-и-Техно. Но мир для Карла тоже, Техно начал думать так к тому моменту, когда он слышал четыре пары копыт, которых не должно быть рядом с его коттеджем. Техно любит животных. Техно выбирает кровь. Техно выбирает кровь, и выбирает то, что зелье силы начинет течь сквозь его пальцы, наполняя его адреналином. Зелье разбивается о снег, он выпивает его, чувствует, как сила течет по его венам, чувствует, что становится бесчеловечным. Он выбирает ухмылку, которая появляется на его губах, когда Панз глубоко вонзает меч в щит ребенка, и он выбирает кирку, которую точил часами; для добычи полезных ископаемых, сказал он себе, но считал так задолго до того, как на полу была куча крови, зуб, и Квакити, который зажал свой глаз и дико завыл. Следующие часы проходят как в тумане. Техно чувствует пятна крови, бег и страх, но не может ясно представить, что происходит, пока не просыпается в снегу, лошадиная морда с любопытством подталкивает его. Первое, что он чувствует, это боль в запястьях, кожа порвана и истекает кровью, в месте где он вырвал руки из цепей. Он подносит раны ко рту и нежно дует на них, позволяя боли очистить голову и напомнить ему, что он все еще здесь, все еще человек. Следующее, что он чувствует, это боль, которая начинается с кончиков пальцев ног и охватывает все его тело, ощущение, будто оно разрывает его внутренние органы. Черная магия. Куски резко возвращаются, яркими осколками, каждый из которых пронзает его внутренности, как нож. Руки, ноги и конечности Техно двигались сами по себе в битве с Квакити, когда тот сражался с нечеловеческой силой Клинка, в тот момент рычание, похожее на смех, сорвалось с его губ, когда Квакити громко всхлипнул. Лицо Техно глубоко прижалось к шее Карла, а его пальцы дрожали, не в силах удержать их на поводьях. Техно скатывается с коня в снег и всхлипывает, когда боль пожирает его изнутри. Он не уверен, является ли боль постоянной или это просто воспоминание о ней, но в любом случае он падает в снег, проводя минуты или, может быть, часы, трясясь, задаваясь вопросом, как Фил терпел все это. Фил. Он прибыл домой, и как только оказался там, он практически выбрасывает все из своих сундуков в поисках компаса, найдя его, он сжал компас дрожащими, окровавленными руками, боясь, что он может исчезнуть. Стрелка неуклонно указывает в том направлении, в котором, как известно Техно, находится дом Фила. В безопасности. Под домашним арестом, взаперти, как птица в клетке, возможно обеспокоенная, нервная и умирающая внутри, но в безопасности. Техно знает, что Фил может защитить себя на своей территории, но его ухо все еще дергается от беспокойства. Он пихает компас в карман. Не замечая, как стрелка начинает двигаться. Той ночью Техно часами лежит в постели, уставившись в потолок, с натянутым до подбородка бархатным одеялом. Он как-то холоден ко всему, постоянное ледяное ощущение в его венах не проходит. Стойки кровати напоминают клетку, богато украшенный веер лениво вращается, словно наковальня, свисающая над его головой. Это все так болезненно по-человечески. Он прижимает все еще окровавленные запястья к глазам и вздыхает, вырываясь на холод подышать свежим воздухом. Он оказывается в амбаре, и о, как уместно. В не самый приятный момент он вспоминает, как сидел здесь с Вилбуром, прижавшись к его плечам, прижав руки к своим ушам, и рыдал Вил, Они такие громкие. Может быть, тьма всегда была его частью. Он прижимается к своей лошади (если он должен быть животным, он должен быть в компании других; если он должен быть на грани смерти, он не должен быть один в этом стремлении), впитывая запахи и комфортное тепло амбара, судорожно вдыхает и выдыхает и, в конце концов, ложится на стог сена и позволяет своим глазам закрыться. Он просыпается просыпается от того, что фигура, греющаяся в лучах утреннего солнца, трясет его. Сначала он думает, что это Вилбур, не призрачная фигура, которая слоняется по его дому и ничего не делает, чтобы предотвратить его казнь и предлагает ему синий, а его близнец, живой и реальный, снова в этом же амбаре. Но нет, эта фигура окружена ореолом, освещена солнцем и крылата, и тогда он думает, что это может быть ангел, что, возможно, Черная магия съела его заживо во сне. В конце концов, он прав насчет этого, но его утешает мысль, что это ангел, которого он хорошо знает. «...Как ты выбрался из-под домашнего ареста?» Они возвращаются в дом, который кажется большим, пустым и слишком причудливым. Техно считает, что немного бессмысленно пренебрегать имуществом, окружать себя роскошными вещами, думает, что это дико эгоистично, дико по-человечески. «...Я человек?» Он бормочет в зеркало, обращаясь к Филу. «Да» Говорит Фил. Нет, говорит Чат, и он не знает, хвалят ли они его или оскорбляют. Может быть, ему следует снова бежать, даже дальше, чем он уже бежал, туда, где ни армия мясников, ни боги, ни младенцы никогда не смогут его найти. Он подходит к сундуку в углу, в котором находятся разорванный предмет, не соответствущий остальной части комнаты, и открывает его одним пальцем. Там находится крошечный синий плащ, слишком маленький для его собственных плеч. Это дом, напоминает он себе и напоминает себе, что все еще есть люди, которые каким-то образом заботятся о нем. Это заставляет чувствовать его намного лучше, чем он готов признать.