Fiend

      Его ужасно мутит который час. Ночь сегодня неспокойна, потому что Ë не может уснуть, хотя небо — кристально-чистое, серовато-лазурное и без грозных туч. Кислород свеж после удачной стирки людей и доброго холода листвы.       Хвануном как будто кто-то управляет — выгоняет на улицу, словно воздухом подышать; язык так говорит другим людям — язык твой враг, — крестьяне верят ему и не догадываются, что Ë на верную смерть идëт, что Хванун не в себе определённо; мозг ничего не помнит. Зловещая сила контролирует его разум.       Ноги спотыкаются о камни и сухие корни, Хванун летит к песчаной земле, но чудом ловит равновесие неряшливым выпрямлением рук и идёт прочь из деревни, минуя загоны и свинарники.       Белый свет мучает человека, истощает, и Ë прикрывает веки, чтобы не ослепнуть этой ужасной ночью. Своё пристанище тело находит у входа в лес.       Человека рвёт съеденным завтраком на избитую дорогу, засыпанную кислой хвоей и пожухлыми листьями. Хванун опирается на острый (ладони исцелованы жестокими рубцами) ствол дерева, голову кружит, и Ë вновь вырывает. Благодаря яркой луне он улавливает оранжеватый оттенок кожицы помидора, и человек ощущает себя таким противным, уставшим и перекрученным на мясорубке — его живот будто выворачивают и тянут-тянут, пока кожа не разорвётся с беспощадным хрустом.       Хвануна преследует сумасшедший смех, и Ë резко выпрямляется, ощутив чужое присутствие близко. Слишком близко — затылком ловит горячее дыхание. Липкий холодный пот стекает по лицу и шее, и ветер не прочь насладиться таким великолепным питьëм. Хванун оборачивается, но никого не замечает, и от этого ему только хуже становится — помутневший разум устаёт искать логические связи на подобный шум. Шорох ветвей где-то позади, в самой глубине коричневого леса, раздаётся очень гласно.       Лишь бы не волк, лишь бы не волк, — звенит в голове лихорадочная мысль, и Ë дыхание задерживает, когда из темноты появляется злой взор и хищный дух. Страх перебивает шкалу рационализма, и Хванун жаждет бежать, даже если упадёт, запнувшись… Это корень вгрызается в его ботинок, утягивая в зелёный мрак. Ë кричит, но хвоя-листья заполняют громкий рот грязью и остротой, на некоторое время вынуждая молчать.       Очередной смешок звучит над самым ухом, и Хванун понимает, что не может сдержать слëз — от обиды или испуга, он так и не решил.       Это хуже, чем повстречать волка. Волк просто раскромсает, выжрет людскую кровь. Здесь — по-другому.       Корни вытягивают его на долину, залитую чудесной луной, и если бы не обстоятельства, Ë смог бы насладиться волшебством этого места. Хванун раскрывает веки и видит выращенную бузину, с чёрными ягодами, как вороний взор.       — Как тебе мой дом? — зловеще спрашивает дьявол, скалясь, а у человека мурашки по коже забегáют. Ë шумно вздыхает, и демону от этого только забавней становится. Он обходит Хвануна, щёлкает пальцами, и корни выплëвывают конечности Ë, делая его свободным; но ужасная магия сковывает его движения, и крестьянин подняться не может. — А, человечек, скажешь мне?       Голова в землю утыкается, черви у лица расползаются, шепчут беги, а Хванун пошевелиться не может.       — Ужасен дом.       Отвратная ухмылка мгновенно украшает дьявольские уста.       — Величайший комплимент! — Ли наклоняется, чтобы схватить жертву за хрупкую руку и поднять. Ë задыхается, выплëвывая горечь земли, а Сохо любуется, впитывает каждую каплю страдания. Хванун полуоткрытым взглядом смотрит на чёрного мага и улавливает красивые, даже мягкие черты, но натыкается на мрачный взор, источающий красную опасность. Живот вновь выворачивают. — Я буду осторожным.       Пуговица за пуговицей слетает с петель грязной кофты, Хванун мысленно молится, так громко надеясь, что Бог существует, что поможет ему, а Сохо в лицо человеку насмехается, говорит противное: «Ты уже мёртв!» и стягивает одежду, оголяя изящную ключицу. Опустив тело, Ли прячет улыбку за чужой кожей, густо облизывая, Ë жмурится, пытаясь восстановить испорченное дыхание — воздух становится тяжелее.       Клыки впиваются в людскую нежность, и Хванун ноет, потому что Ли намеренно опускается на колени, не убирая рта, и режет-кромсает кожу, задевая твёрдый сосок и редкую дорожку волос — огромное удовольствие он получает от одного вида на мучение Ë.       Деревня, славная деревня!..       — Как жаль, что она теряет такого милого солдата, — тëмно усмехается Сохо, прижимая человека за талию и высасывая последние силы. До последнего вздоха, до последнего трепетания век, пока туловище не ослабнет и не упадёт прямо в руки дьяволу.       Ли вытирает остатки крови, поднимается с колен и подхватывает мёртвое тело, поднося к бузине; в свой дом; где человека ждёт вечный дом и желанный покой.       Сохо жадный и справедливый; он не позволит феям, живущим по соседству, украсть у него Хвануна.       Утром человека даже не собираются искать.