Китайский Дракон

Такемичи семнадцать, она любит разноцветные колготки и яркие, часто нелепые, побрякушки, пришитые или подвешенные ею в порыве (я так захотела!) к серой и безвкусной школьной форме. Она открытая, до ужаса громкая в своих желаниях и мечтах, почти несуразная, яркая и горячая, что при взгляде на неё глаза режет и печёт. В этом она вся: в вечно заплетённых в высокие, не аккуратные гульки, отвратительно покрашенных волосах, цвет которых качается между оттенком мочи и промокшей соломы; из поцарапанных коленок, небрежно заклееных разноцветными пластырями, и сменяющих друг друга с завидной регулярностью масел для губ. Она слабая и плаксивая, но её внутренний стержень даёт повод позавидовать даже самым сильным мальчишкам из параллельного класса. Такемичи такая, какой хочет быть, несмотря на все предрассудки общества, такие скучные и серые, как большинство людей, что окружают её каждый день со всеми этими кислыми лицами и трусливой натурой. Скука смертная! Для неё жизнь всего одна и прожить её она собирается так же помпезно, как проходит новый год в Китае со всеми пологающимися фейерверками и петардами, и, конечно же, с огненным драконом, на котором она проскачет голопом по нудным устоям человечества, небольшая встряска им явно не помешает. Она обещала самой себе, что проживёт жизнь так, чтобы помнить и вспоминать (если это возможно) в последующих жизнях. Дракен порой удивляется, смотря на свою маленькую, но такую энергичную девушку, ласково улыбается слушая несвязный лепет о будущем. И любит её такую, разную — рассерженную, смущённую, возбуждённую и неуклюжую. Лю-бу-ю! И когда на Рождество её милая маленькая девочка робко стучится в дверь её комнаты, переменаясь с ноги на ногу и смущённо отводит взгляд, у Кен в сердце ёкает, а после сразу же, что-то взрывается внутри, прошибая все тело вязкой, оседающей на кончиках пальцев, возбужденной дрожью. Неумолимой волной поглощает всё её существо и на глаза сами собой слёзы наворачиваются и так приятно, горячо и сладко становиться прямо под громко бьющемся сердцем. Одно дело получать подарки от друзей или девчонок из борделя, а другое от человека, который перевернул твою жизнь с ног на голову, заставил, как казалось бы не существующих бабочек запархать в животе, щекоча стенки желудка зудящим трепетом. Кен раздражённо смотрит на стоящих сзади девочек, наблюдающих за ними гиенами готовыми наброситься, словно она с Такемичи куски мяса, поэтому быстро затаскивает, под умилённое хихиканье и подбадривающие громкие крики, застывшую в дверях блондинку в комнату и предупреждающе смотрит на работников борделя. Предчувствуя, что завтра ей от них не отвертеться и у неё уже начинает болеть голова от всевозможных в скором времени расспросов, шуток и советов. Фыркнув девушка громко хлопает дверью и резко поворачивается к Ханагаки, что успела оставить яркую коробку у кровати. Глазами впивается в хрупкий женственный образ меньшей блондинки, подмечает каждую деталь и словно губка впитывает в себя. Покрасневший кончик аккуратного носика мило морщится, когда она стягивает с себя мокрую шапку и расстегивает тёплое пальто. Под верхней одеждой у неё мягкий свитер с белыми медведями, прижимающимися своими пухлыми мохнатыми бочками друг к другу — подарок Дракен, который она преждевременно вручила — широкие штаны, на несколько размеров больше отобранные у Дракен больше месяца назад, подвернуты, открывают взгляду покрасневшие от морозного ветра лодыжки. Рюгуджи хмурится, сводит тонкие чёрные брови к переносице, глядит с упрёком. Такемичи не понимающие моргает, но потом ловит, указывающий на её ноги, взгляд и ярко улыбается. — Это ничего, милая! Я так спешила, что обула первое пропавшеесяпод руку. А на улице! Там так много снега!.. Правда ветер, но это ничего. — радостно тараторит и вешает пальто на крючок, промокшие, потертые, совсем тряпошные кроссовки аккуратно перекачёвывают к двери. Рюгуджи смотреть на это без боли не может, а Такемичи смеётся, обнимая Кен за талию и скользит ледяными ладошками под её футболку, пуская противные муражки по спине от едкого холода. — Бррр, ледяная. Сколько раз говорила варежки в карман класть? — ворчит, но не отталкивает, молчит про кеды и наверняка окоченевшие ноги. — Да, да, да, прости, Кен-чан, — прижимается ближе и бурчит себе под нос, что-то о том, что Кен обязательно должна слепить с ней снеговика. — Я соскучилась. — Только вчера виделись же, — усмехается и подхватывает надувшуюся Такемичи под бёдра, неся к кровати. Целует мягко в лоб, разглаживает сухими губами хмурые брови, чмокает мягкие персиковые щёчки и ловит нежную улыбку. — Я тоже скучала, малышка. — О мама завтра вечером ждёт тебя у нас на праздничном ужине. Она приготовит такую вкуснющую курочку, просто закачаешься! А какой сливочный торт, ах жду не дождусь. Ты ведь придёшь? — Дракен тихонечко смеётся, укладывается на мягкую постель и утыкается смущенным лицом в изгиб бедной шеи, счастливо жмурится, смаргивая непрошенные слезы. Легко выдыхает: -Конечно приду. — Кен подставляет выбритый затылок под неспешные поглаживания, расслабляет уставшее за день тело и глубоко вдыхает цветочный запах Такемичи, трется своими щеками о пышную грудь младшей и успокоившись прячет в ней лицо. Такемичи не спеша рассказывает о своём дне, тихо шепчет разные глупости и приглушенно смеётся, когда в ответ Кен, что-то неразборчиво мычит и булькает. Пока ремя капает густым мёдом, оставляет их наедине, прячет и защищает от шумного внешнего мира, Дракен разморенная ласками почти засыпает, но тихий еле слышный шёпот и лёгкое похлопывание по плечу заставляют вынырнуть на поверхность. — Кен. — Да? — сонно и таким же шёпотом. — Открывай скорее подарок! Кен моргает сонно ещё пару раз и всё же нехотя отрывается от излюбленных полушарий, протягивает будто налившуюся свинцом руку к прикроватной тумбочке и ловко цепляет уголок цветастой коробки пальцами. Тянет ближе к краю и наконец переносит на кровать. Тяжелый вздох слетает с полуоткрытых губ, словно это маленькое движение стоило ей больших усилий. Она смотрит на яркую и достаточно большую коробку и усмехается нелепым наклейкам на поцарапанном боку. Жёлтые миньёны весело улыбаются и дурачатся, помятые и криво прилепленные — такие смешные. Такемичи явно старалась. И для Кен это так дорого стоит, сердце щемит от радости и, дрожащими от волнения и переполняющих чувств, пальцами она медленно тянет шелковую изумрудную ленту банта и опасливо приоткрывает крышку. Ханагаки рядом нетерпеливо возиться, елозит по простыни в поиске удобного положения и нервно закусывает губу. Потные ладошки цепляются за штанины, а глаза в упор смотрят на Рюгуджи. — Ну же, открывай… — Не торопи меня. Я может хочу насладиться моментом. — язвит Дракен, но всё-же перестаётся мяться и открывает подарок. Удивленная она смотрит на содержимое и не знает, что сказать. Чёрный, матовый, с яркими наклейками и надписями мотоциклетный шлем. Выделяющийся, точно такой же как и у самой Кендракон гордо карабкается по боку, цепляется когтями и раскрывает пасть с острыми клыками. Ярко жёлтые молнии низверженные с хмурых туч искрятся и разбиваются о холодные, причудливые и неумело нарисованные камни. Блёстки всех видов и мастей искрятся на свету, подмигиваю своим сиянием с другого бока. Разномастные сердечки, цветочки и звёздочки красуется со всех сторон, Кен уверена, что заметила рядом с хвостом Дракона маленького пухлого пингвинчика с надутыми губами и футболкой с хеллоу Китти. Кое-где виделись не стертые отпечатки пальцев Ханагаки, акрил считай и не отмоешь. То что надо. — Тебе нравится? — Такемичи обхватывает своими маленькими ладошками ошарашенное лицо Кен, нежно целует приоткрытые губы, заливаясь спелым румянцем. Чёрные глаза неотрывно рассматривают подарок и радостно сверкают, когда находят что-то новое. — Мицуя-сан помог мне подобрать для тебя шлем, без него точно бы прогодала. Но зато все остальное я сделала исключительно своими прекрасными руками. — смеётся и снова целует, поглаживая покрасневшие скулы, проводит языком по узким губам, нежно и сладко прижимается, неспешно растягивая клубящееся удовольствие, зревшее на самых кончиках губ. — Спасибо, малышка… — Кен подхватывает настроение девушки и приоткрывает шире рот, полностью беря инициативу в свои руки. Буря эмоций странно переплетаются между собой и сливаются в острую белиберду, что заставляет сердце искрится яркими красками. Она перехватывает губами юркий маленький язычок, не сильно сжимая, лижет, сосёт и прикусывает, не сдерживается. Пускает по всему телу Такемичи сладкие будоражащие кровь разряды, закручивающиеся в тугой узел возбуждения в низу живота. Пытается передать все те ощущения щемящей нежности и любви. Их горячее дыхание смешивается, оседает на щеках и шее, а слюна стекает по подбородку, рзмазывается по коже, стягивая и не приятно остужая, но они не обращают на это никакого внимание полностью поглащенные друг другом. Ханагаки жмурится от удовольствия, когда с громким чмоком они соединяются вновь и вновь, не успевая глать воздух. Такемичи обвивает Дракен всеми конечности, притягивает к себе и старается быть как можно ближе. Хочет ярче, горячее, что б кожа к коже и звезды из глаз. Одежда не приятно стискивает тело, отчего оно все зудит и просится наружу, навстречу таким нужным сейчас прикосновениям. Такемичи еле слышно всхлипывает в поцелуй от разочарования, что не может прижаться к горячей, как раскаленный добела металл, коже Кен, почувствовать её всем телом. Ощутить нежные губы на своих затвердевших сосках, почувствовать грубые пальцы внутри, там где горячо и мокро, где они и должны быть. Такемичи дёргается всем телом и стонет так громко и открыто от представленной в голове картины, как её Кен-чан будет выдаивать из неё оргазмы один за другим, пока она не превратится в умоляющую кашу. А может она разрешит наконец Такемичи вылизать её с головы до ног, в частности между ними. Голова кружится, зацелованные губы опухшие, красные и блестящие от их перемешанной слюны блестят в тусклом свете ночника. — Хочу тебя. — маленькие ручки Такемичи в спешке дёргают за края домашней футболки Кен. Тонкая ткань легко поддаётся и в одно мгновение ненужная тряпка оказывается на полу, открывая вид на обнаженную грудь с тёмными затвердевшими горошинами сосков. Ханагаки облизывается в нетерпении, сглатывая вязкую слюну, готовая прыгнуть на свою девушку и съесть её целиком. Нуждающийся совершенно преданный взгляд буквально облизывает каждый миллиметр стройного, крепкого тела, при виде которого у Такемичи дыхание перехватывает и слюнки текут о жадности, а зубы чешутся от жажды поскорее выпиться в нежную плоть. Язвительная и все понимающая ухмылка, расползающаяся по лицу Дракен, только возводит все трепетные и острые желания Ханагаки в стомиллиардную степень, бьет прямо в гулко бьющееся сердце, пуская по венам сладкую патоку, что хрен выведишь из организма в ближайшую ночь точно. — Что такое, милая? — мазолистые пальцы Дракен проходятся по мягкому дрожащему животу, впиваются в плюшевые бока, сжимая и сразу же поглаживая. Такемичи не отвечает, слишком смущенная и возбужденная, резко подрывается и наваливается всем телом на не ожидавшую такого подвоха Кен, прижимает ту к кровати и сделает крепкие бёдра. Ёрзает и смотрит широко открытыми, чистыми, голубыми глазами прямиком в затягивающие горящие адским пламенем совершенно чёрные глаза старшей блондинки. Переполняющие их чувства зашкаливают, переливаются через края, плескаясь раскаленной карамелью во все стороны — липкие, приторно сладкие, немного ванильные и как перчоное какао не похожие ни на что другое. Они обе этим упиваются, захлёбываются и тонут без права на спасение, которое им и даром не нужно. Чувствуют себя так правильно вместе, так как нужно и чтобы навсегда. Свободные. Ненужная одежда летит в разные стороны. Кен помогает Такемичи снять свитер, расстегивает милый, розовый с белыми рюшечками и тесёмками, совершенно детский и нелепый лифчик, целуя мягкую грудь, не отрывая пристального взгляда от слезящихся возбуждением глаз напротив. Тихие вздохи и частые стоны наполняют комнату, будоражит сознание плавя мозг в липкую кашицу. Такемичи притягивает голову Кен ближе, вжимает в свою грудь, наслаждаясь укусами и посасываниями чувствительных сосков. Дрожащие пальцы нервно дёргают растрепавшуюся светлую косичку и вся Ханагаки плавится под умелыми руками своей девушки. Бурлящее внизу живота возбуждение сводит с ума, от чего она хнычет и слезливые просьбы срываются с её губ, попадая прямо в затуманенный разум Кен. Они прижимаются друг к другу, переплетая пальцы, обмениваются влажными поцелуями, закрываясь в собственном мире. Нетерпеливо Такемичи спускается небрежными поцелуями вниз, помечая шею укусами и засосами, оставляя влажные следы, что тут же охолождают разгоряченную кожу. Кен не стесняясь стонет громко, хватаясь за светлые кудри Ханагаки — направляет. — Давай, Мичи, быстрей. — Дракен даёт зелёный цвет, отчего Такемичи ненадолго отвлекается от её груди и как можно скорее стягивает с девушки спортивки, подхватывая вместе с ними и нижнее бельё. Дрожащий вздох срывается с её приоткрытых губ, когда она наконец видит Кен полностью. Ханагаки облизывает пересохшие губы и неотрывно следит, как напрягается живот, лежащей девушки, красиво выделяя контуры крепкого пресса. Тёмные завитки волос и влажные нежные складки половых губ. — Я могу, правда? — хнычет девушка и проводит горячими и потными от волнения ладошками по разведенным в сторону бедрам — мягко и успокаивающе. — Конечно, детка. — Кен цепляет пальцами одну из диванные подушек и подкладывает под поясницу, устраиваясь поудобнее. Смотрит успокаивающе в глаза напротив и широко ухмыляется смущённой Такемичи. — Давай. Как тогда в той кафешке, милая. — при этих словах Такемичи краснеет пуще прежнего и прячет лицо в ладонях. — Ты обещала об этом не вспоминать! — хнычет девушка, но руки от лица убирает, опираясь ими о крепкие бёдра. — Но это было офигенно! — Всё равно. — Хорошо, хорошо! Давай действуй. — Кен игриво хлопает по сжимавшей её ногу лодошке, шире разводит ноги и смотрит, как Такемичи медленно склоняется над ней, обдавая горячим дыханием нежную кожу. Неожиданно Ханагаки несдержанно проводит мокрым и шершавым языком, раскрывая горячие складки, выбивая из лёгких Дракен весь воздух. Мягко надавливает на набухший клитор, всасывая и аккуратно покусывая, так чтобы не причинить боль — мягко и нежно. Пробует Кен на вкус и стонет от удовольствия, пуская по возбуждены окончаниям новую волну удовольствия. Такемичи ни на секунду не останавливается, цепляется пальцами в дрожащие бёдра и разводит шире. Раскрывает для себя и наслаждается тем, как Кен громко стонет и прижимается ближе, дёргается на её языке, переполненная удовольствием. — Мичи, быстрей… Да, да вот так, детка, молодец. — Ханагаки вся подбирается, стоит услышать, сорвавшуюся похвалу с уст её Кен-чан. Громкий скулеж вырывается из её груди, когда она вжимается в горячее возбуждение лежащей девушки, упирается носом в жёсткие волоски на лобке, вдыхая тонкий аромат мыла и естественного запаха Кен. Руки сами тянутся к собственной промежности. Хочется прикоснуться и наконец закончить эту горячую пытку, сводящую разум в глубокую пропасть отчаянно нужды. — Нельзя, Мичи, убери оттуда руки. Давай, детка, ещё чуть-чуть, потерпи немного. Такемичи не может терпеть. Она слишком возбуждена, чувствует как намокает ткань её трусиков, так невыносимо тяжело и горячо, что терпения не хватает и это сводит её с ума. Слезы стекают по красным щекам, смешиваются с слюной и соками Кен. Успокаивающие поглаживания по голове не помогают, а тихий запыхавшийся голос подливает масло в полыхающий адский огонь. — Ми… Звук телефонного рингтона разносится по комнате и нелепо смешивается с хлюпающими, чавкающими звуками. Кен замирает, сердито хмуря брови, пока Такемичи, не обращая ни на что внимание, продолжает вылизывать Дракен, пуская слюни и содрогаясь от собственного болезненного возбуждения. — Твою мать. — Рюгуджи раздражённо тянется за пиликающим, где-то на полу телефоном, придерживая одной рукой голову девушки. — Ты блядь издеваешься, Мицуя?! — Я помешал? — монотонный голос Такаши выводит Дракен из себя. Этот черт ведь знает, что Мичи сегодня будет у неё. — Судя по твоему голосу — да. — Да пошёл ты, хрен вонючи… Ай! Да, вот… Да! Молодец, детка. — Кен срывается с громким стоном совершенно забивая на Мицую, когда Такемичи не спеша начинает растягивать её двумя пальцами, с каждой новой похвалой, глубже проталкивая их, смешивая с языком. — Ого… Эм, не хочу тебя огорчать, но Майки с компанией аккурат направляются прямо в ваше похотливо-любовное гнездышко. Как хорошо, что мне нужно было остаться с сёстрами. — бормочет последняя фразу Такаши. — Эй, ты меня слышишь? — громкий крик полный удовольствия оглушает Мицую, заставляя покарснеть до кончиков ушей. — Кен, черт возьми! — Бля, я ж говорила не приходить. Что он опять не мог понять своим куриным мозгом. — тяжёлое дыхание смешиваемое со стонами громко разносилось из динамика. — Передай ему, что если придёт, то станет ещё на двадцать сантиметров короче! Надоедливых Майки с его попытками вынюхать, с кем же встречается его «самая близкая сердцу Кен-чин» уже в печёнке сидят. Он как маленький надоедливых глист, кем он между прочим и является, мешает и бесит, от чего хоть на стенку лезь, хоть в омут с головой. Весь трясётся от негодования и злости, что его подруга перестала проводить с ним много времени. Как маленький ей богу. Хорошо хоть Такаши молчит как партизан — не выдаёт. — Дракен, я пытался его остановить, но он так загорелся желанием вытянуть тебя из дома погулять, что его ничего не остановило. Прости… — Боже, какое глупое оправдание на этот раз придумал Сано, хотя это ещё ничего, если сравнивать с прошлой неделей. Ужас да и только. — Бля, забей. Ладно. Я разберусь. Спасибо, что предупредил. Пока. — Кен быстро сбросила, не дождавшись ни слова в ответ и бросила телефон обратно. Дрожащие от недавно пережитого оргазма ноги мелко тряслись и подергивались. Она чувствовала, какая липкая и влажная она стала буквально везде. Прилипшие ко лбу волосы раздражали отчего Дракен резко заправил их за ухо. Сидящая перед ней Такемичи отстранённо сверлила затуманенным взглядом стену, сжимая бёдра потирая их друг о друга. — Детка, все в порядке? — Я… Угу, прости.- Такемичи встрепенулась и посмотрела смущённо на Рюгуджи. — Что? Все в порядке, чего ты извиняешься? Это было превосходно! Я бы повторила, — удивлённое настроение резко сменяется игривым и Кен впивается взглядом в сжавшиеся бёдра младшей блондинки. — Но сейчас мы должны помочь тебе разобраться со своей проблемкой, малышка. — Дракен концентрирует все свое внимание на дрожащей девушке, совершенно забывая о Мицуе, звонке и глупом Майки. Такемичи ловит горящий взгляд Кен и живо снимает с себя последние остатки одежды. Раскрывает себя полностью, умоляюще глядя на старшую. — Кен… — Рюгуджи молниеносно приближается к Такемичи. Длинные пальцы грубо врезаются внутрь, раздвигают нежные стенки, аккуратно поглаживая и растягивая, отчего Ханагаки громко вскрикивает от неожиданности, дрожит и крепко сжимается. Дракен посмеивается, кусает пухлые бёдра и продолжает двигать пальцами глубоко и резко. Нетерпеливые движения — рваные и отрывистые. Короткие ногти редко царапают нежные стенки сразу же поглаживая, смешивают сладкую боль с острым возбуждением, так как обе любят. Такемичи неистово кричит и мечется на постели ни на минуту не умолкая, сжимаясь вокруг длинных пальцев. Она чувствует, что надолго её не хватит хватается за быстро движущуюся руку в немой просьбе замедлиться. Это слишком много. Слишком быстро. Все слишком. — Кен! Кен, подожди! Пожалуйста, милая! Это слишко-ом! — слезы водопадом катятся из зажмуренных век, дрожащие губы просят замедлиться, но Кен продолжает. Вкладывает ещё больше силы жёстко ухмыляясь, вид такой милой плачущей Такемичи лишь больше раззадоривает её внутренности. Громкие стоны и крики наверняка слышит весь бордель и, когда завтра Такемичи заметит все эти хитрые взгляды работниц, точно в обморок от смущения шмякнится, прямо в руки Рюгуджи. — Давай, детка, осталась чуть-чуть. Ты такая молодец, так хорошо справлчешься. — блондинка корчится на кровати, метаясь из стороны в сторону. — Нам нужно громче да, милая? Эти идиоты столпились прямо за дверью и думают, что их не заметят. Придурки. — Кен зло смеётся и надавливает свободной рукой на набухший клитор, вызывая громкий крик, почти визг из груди совсем потерянной Такемичи. Она не чувствует ничего кроме поглощающего её удовольствия. Голос Дракен слышится как через толщу воды — тихий и неразборчивый. Внутри Ханагаки все трепещет и поджимается, когда Кен делает особо глубокие толчки, выбивая ошеломляющий оргазм из потного и дрожащего тела блондинки. — Молодец, детка, ты так хорошо постаралась. Я так тобой горжусь. Дракен подтягивает ошеломленную девушку к себе на колени, обнимая, гладит пушистые волосы, пропуская их сквозь пальцы. Нежно целует красное лицо, гладит мокрую спину и нашептывает разные глупости. Не обращает внимание на тихий скрип половиц за дверью, возгласы и шипение. Полностью концентрируется на почти заснувшей в её руках Такемичи. — Малышка, давай уложим тебя как следует. А завтра с утра в душ. Хорошо? — Такемичи не в силах связать и пару слов медленно угукает и заворачивается в одеяло. — Я сейчас вернусь, ложись. — шепчет Дракен и целует девушку в висок. Накидывает брошенную футболку и натягивает трусы. Ей ещё нужно разобраться с одной маленькой и несколько большими проблемками. — Ты куда? — Я тут, спи. Сейчас приду. Через несколько минут Такемичи уже на грани сна слышит грязные ругательства и крепкие шлепки, смешанные со стонами боли и недовольства. «Кен-чан, бушует, как у ней сил на это хватает? Не понимаю. » Разнеженная и довольная она не обращает на это внимание, проваливаясь в крепкий сон, мечтая о завтрашнем дне, что она проведёт в компании семьи и единственного любимого человека.