Подобное притягивает подобное

Чуть начинало темнеть. Малый дворец все еще гудел, словно осиный улей. Ни ледяной ветер, круживший листья в траурном танце, ни потемневшее небо, сочившееся серым туманом, не пробуждали в Зоиной душе никаких смутных ассоциаций, совестливых мыслей и прочей чепухи. Впервые за день она могла отдохнуть в полном одиночестве. Все слуги и гриши носятся вкруг Алины с того самого момента, когда их спарринг закончился для нее травмой головы. По правде говоря, Зоя считала, что заклинательница Солнца и до этого была на голову слабенькой. Может, хоть мозги на место встали, если таковые имелись. Всем резко стало на нее плевать. Рядом со Старковой, все еще не научившейся вызывать солнце и сносно вести себя в благородном обществе, Зоя чувствовала себя пустым местом. Боткин хорошенько отчитал ее, прежде чем та вернулась в корпус общежитий и выдохнула с облегчением. Очередной бесплодный день подошел к концу. Небольшая комната встретила Назяленскую блаженной тишиной. Мария и Надя, скорее всего, присоединились ко всем остальным, чтобы выразить Алине сочувствие и извиниться за грубость подруги. Для Зои это не имело значения. Главное, что сейчас она может насладиться заслуженным отдыхом, прежде чем снова кануть в нелицеприятную реальность с головой. *** ─ Как служба? Не жалеешь, что примчала в Ос Альту? ─ раздался знакомый Надин голос из другого конца комнаты. Зоя сама не заметила, как уснула прямо в кресле. Видимо, день и вправду выдался тяжелым. ─ Не жалею, ─ отвечает она, пытаясь говорить как обычно. Будто никакого инцидента этим днем не произошло. Глаза Нади сузились, и Зоя смогла разглядеть в них плохо скрытую усмешку. Снова сплетни? Ничего нового. Шквальная привыкла к тому, что настоящих подруг у нее нет. Вечно все хотят выставить ее в худшем свете, чтобы на фоне показаться святошами. И сегодня им представилась уникальная возможность. ─ Жаль, что ты так скоро нас покидаешь. ─ С чего ты взяла? Надя изобразила удивление. Ей определенно нравилось тянуть этот момент. Назяленская действительно не имела понятия, что произошло за пределами этой комнаты, пока она была целиком погружена своими мыслями. Ее разрывало от любопытства и беспокойства. ─ Тебе до сих пор не доложили? ─ изумилась она с фальшивостью бездарных кеттердамских актеров, ─ генерал распорядился выслать тебя в Крибирск следующим днем. Зоя поднялась и Надя, зная, что от подруги можно ожидать любой беды, сделала пару шагов назад. Шквальная сжала кулаки и внезапный порыв ветра поднял в воздух все бумаги, лежавшие на столе, открыл дверцы шкафов и тумбочек. Все вещи мгновенно повылетали, едва не задев обеих девушек. По комнате будто прошелся смерч. Надя ахнула и собиралась окликнуть Зою, чтобы та не натворила глупостей, но побоялась попасть под горячую руку. Она уже пожалела, что решила сообщить об этом. Как известно, послов, приносящих плохие известия, лишали головы. Составить компанию Алине в лазарете ей совсем не хотелось. Назяленская не чувствовала страха. Ее накрывало мерзкое ощущение того, что она обманута, предана, и что реальность ей больше не принадлежит. Шквальная почти бежала в его покои. В душе теплилась надежда, что все это ложь, жестокая шутка. Он ведь не мог так поступить с ней. После всего того, что между ними было, просто не имел права. Обреченно поджав губы, Зоя вскинула руки вперед, вновь призвав мощный поток ветра, избавляя себя от нужды излагать причину своего спонтанного появления караульным сердцебитам. Без доклада к генералу нельзя, но сейчас ей плевать на эти идиотские правила. Она распахнула двери в его покои, застав Дарклинга за столом, изучающим какие-то документы. Как обычно. Он поднял на девушку задумчивый взгляд и снова опустил его в документы. Эти взбалмошность и суетливость ни капли не трогали его. ─ Как это понимать? ─ сбившимся голосом спрашивает она, когда убедилась в серьезности ситуации. ─ Ты о чем? ─ Не прикидывайся! ─ девушка уперла руки в бока, ─ Надя сказала, что ты высылаешь меня! ─ Так и есть. Поезжай в действующую армию в Крибирск, шквальные там сейчас на вес золота. И впредь прошу за год предупреждать о визите. Ее как будто окатили ледяной водой. Она по-прежнему стояла неподвижно и бездумно пялилась на Дарклинга, не желая принимать его слова за действительность. Он не мог так просто выслать ее из-за этой глупой ошибки. Пара ссадин на теле новоиспеченной заклинательницы просто пустяки. Назяленская в свое время выносила вещи и похуже и по-прежнему жива назло всем остальным. Дарклинг, конечно, учтивый командир, но никогда так сильно не пекся о состоянии своих подчиненных. Стычки между гришами случались часто и это не было удивительным явлением. Может, все дело в том, что Зоя ─ единственная, что ударил живую святую? А может все дело в том, что… ─ Она ведь не просто заклинательница Солнца? ─ догадалась Зоя, облокотившись обеими руками на его стол. Ей было больно делать такие предположения, но именно они казались самыми правдивыми. Алина ─ самое настоящее чудо, та, кого Дарклинг ждал сотню лет. Ее сила уникальна. А шквальных во Второй армии как грязи. С появлением Старковой нужно было понять, что он больше никогда не назовет Зою особенной, никогда к постучится в двери ее покоев «по личному вопросу», никогда не скажет, как идеально именно ей подходит синий цвет. Заклинательница Солнца должна была стать спасением для всех, но для Зои ─ оказалась неизбежной гибелью. ─ И здесь я должен начать оправдываться? ─ спрашивает генерал, не отрываясь от своих чертовых документов. Как будто сейчас они несут большую важность, чем уязвленные чувства Зои. Конечно, до ее переживаний ему нет никакого дела. Она была обыкновенной девушкой, коих Дарклинг за свою долгую жизнь повидал, наверняка, немало. Она была способной ученицей, которую он мог ставить в пример остальным, могущественной шквальной, сильным солдатом, которому мог доверить прикрыть свою спину, девушкой, с которой хорошенько развлекался в постели. Кем угодно. Но она не была той, которая могла стоять рядом с ним. Быть на равных. Шквальная сжала кулаки и поток ветра смел со стола все бумаги, что бы Дарклинг наконец-то взглянул на нее и уделил свое «драгоценное время». ─ Извините, Ваше Превосходительство, а можно задать вам один маленький вопросик?! ─ Зоя намеренно повышает голос, чтобы наконец привлечь к себе внимание, ─ почему вы считаете, что можете относиться к своим подчиненным, как к вещам без чувств и переживаний? Как к вещам, которые можно выбросить, когда вам наскучат?! Назяленская понимает, что в любой момент ее гневную тираду могут прервать сердцебиты, стоящие за дверью. Но ей все равно. Она провела здесь всю свою жизнь, столько всего сделала и пережила, что имеет право знать причину ссылки. Дарклинг спокойно встает и оглядывает беспорядок, которой устроила его шквальная. Наделся ведь, что удастся обойтись без лишних слов. Что она исчезнет из его жизни так же легко, как и вошла в нее. Он и без того позволял ей слишком много. Она очень отличалась от других гришей: по силе едва ли уступала своему генералу. И это бросалось в глаза не только ему. Многие страшно завидовали Зое, пытались строить козни, обсуждали за спиной. Дарклинг всегда преследовал цель защитить ее, преградить от трудностей этого жестокого для всех гришей мира, но никогда не говорил об этом. А когда говорил ─ она дулась и обижалась. Назяленская считала себя самодостаточной и в состоянии постоять за свое достоинство самостоятельно. Была ли она красавицей? Безусловно. Зоя всегда притягивала к себе внимание многих мужчин. Один из них наверняка мог бы сделать ее счастливой. Если бы она только попыталась открыть сердце кому-то другому… У нее было много любовников. С каждым из них она отчаянно искала утешения, а потом все равно возвращалась в генеральские покои и время вновь переставало существовать. Чувствуя его прикосновения, его вкрадчивый шепот она почти верила в то, что он любит ее. Дарклинг никогда не говорил ей о чувствах. Потому что их не было. Зоя стояла неподвижно, наблюдая как он медленно подходит ближе, словно боится спугнуть. Наверное, так врываться было слишком импульсивно с ее стороны, даже чересчур. На губах появляется нервная улыбка. Ей безумно хотелось, чтобы это скорее прекратилось. ─ Перестань кривляться, это тебе не к лицу, ─ говорит Дарклинг, кончиками пальцев касаясь ее щеки. Прикосновения такие нежные, такие знакомые, но такие мерзкие от осознания, что все это очередная фальшь. Было мерзко, что от одного лишь его прикосновения по телу пробегал табун мурашек. Зоя пождала губы, замахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Дарклинг замер. У него на щеке остался едва заметный отпечаток ее ладони. Это было неожиданно даже для нее самой. Она думала, что вот сейчас заклинатель разозлится и ей точно несдобровать. Но он просто улыбнулся, поставив Зою в еще большее неудобное положение. Ее попытка выместить свое негодование оказалась на редкость жалкой. Дарклинг крепко сжал ее волосы, затянутые в тугой хвост синей лентой и оттянул назад, зашептав: ─ Неужели ревность к сиротке из Керамзина заставила тебя растерять хватку, Назяленская? ─ Усмешка все еще не сходила с его лица. Зоя тихо пискнула от неожиданности. Ей не было страшно, совсем нет. Она по-прежнему была в себе уверена. И точно знала, что просто так отсюда не уйдет, даже если он решит сделать что-то ужасное. Но ничего ужасного Дарклинг не предпринимает. Молчание затягивается до нескольких минут. Она смотрит на его губы, вспоминая на какие восхитительные вещи они способны и не выдерживает. Назяленская приподнимается на цыпочки и, закрыв глаза, накрывает чужие губы своими. Хватка на волосах не позволяла целовать его с привычной страстью, но не мешала. Она делает это осторожно, боясь, что Дарклинг оттолкнет ее и прогонит прочь. Он не перехватывает инициативу, но стоит неподвижно. Бездействие не прибавляет уверенности, и шквальная отстраняется, не решаясь взглянуть на него. ─ Она делала это так? ─ голос звучит спокойно, но это напускное спокойствие дается ей слишком большой ценой. ─ Нет, ─ следует короткий ответ, после которого Дарклинг срывает с ее прекрасных волос проклятую синюю ленту, ─ вот так, ─ и целует так, будто ее губы были чем-то исключительным. Сама она была чем-то исключительным. Соткана из всего самого прекрасного, что только можно себе вообразить. Рука зарывается в волосы и слегка оттягивает назад. Зоя обхватывает его шею руками и прижимается крепче, не позволяя отстраниться раньше, чем они оба лишатся кислорода. Дарклинг и не думает этого делать. Вторая рука ложится на ее талию, и девушка оказывается прижата к нему слишком плотно. Слишком плотно, чтобы разумные мысли одержали верх, и она не стала совершать очередную ошибку. Она не знала было ли у него что-то с Алиной. И, по правде говоря, не хотела знать. Куда важнее то, что происходит сейчас. Сейчас он целует именно ее. И хочет именно ее. Пальцы быстро расстегивают пуговицы синего кафтана, и Зоя легко сбрасывает его с плеч, не прерывая поцелуя. Он не любил ее. Но если он не любил ее, тогда почему больше ни одна женщина не могла заменить ему этих сладких, как игристое вино, губ? Дарклинг нетерпеливо толкает девушку на кровать, ни на секунду не прекращая прикасаться к ее шее, плечам, груди… Он не любил ее, но почему тогда ничто не может заменить ему этой нежной бархатистой кожи, этих изящных плеч? Заклинатель отстраняется и запускает руки под ее рубашку. С губ слетает первый тихий стон. Дарклинг не любил ее, но ее голос был самым прекрасным, что он когда-либо слышал за свою жизнь. Ничто не могло заменить ему этих голубых глаз, которые были подобны одиноким звездам на ночном небе. Зоя была просто великолепна, изящна, как живая святая. Ни одна заклинательница Солнца ей и в подметки не годилась. Она была настолько красивой, что порой он боялся целовать ее. Дарклинг быстро снимает с себя рубашку, открывая ее взгляду подтянутое тело, нетронутое временем. Заклинатель так же красив, как и во время их первой встречи. Как и во время, когда Зои еще не было на свете. За столько времени он мастерски научился управлять чувствами молодых девушек. Зоя была одинока и неприкаянна даже здесь, в Малом дворце, среди подобных себе. Она отчаянно жаждала чьего-то признания и хотя бы малейшего проявления любви. Многие хотели ее использовать. В том числе и он. Его руки небрежно стягивают с Зоя верхнюю часть одежды, обнажая изгибы изящных плеч, ключицы и грудь, воздымающуюся всякий раз, когда губы касаются разгоряченной кожи. Он целует ее шею, оставляя багровые отметины, сжимает бедра и всякий раз с неудовольствием отмечает про себя, как неприятно касаться ее прекрасного тела через грубую ткань. Дарклинг ненавидит себя за всю ту боль, которую причинил ей. Он чувствует себя жалким, недостойным даже смотреть на нее. Но по-прежнему целует, ухмыляясь от того, как она вьется от желания. Внизу живота предательски тянет, и Зоя больше не может сдерживаться. Дарклинг несильно сжимает ее грудь, зажав сосок между пальцами. Девушка кусает губы подаваясь вперед. Святые, как ей хотелось, чтобы он остался с ней навсегда! Чтобы не пришлось больше искать утешения в других, а после от тоски тонуть в собственных слезах. Она чувствует его горячие губы, влажные следы после откровенных поцелуев по всему телу. Ни один участок кожи не остался без внимания. Ему нравилось в ней все: от того, как она двигается до того, как невольно вздрагивает после каждого смелого движения, как рдеют ее прелестные щеки. Он оставляет несколько отрывистых поцелуев на животе и стягивает, уже ставшие ненавистными, брюки, касается оголенной нежной кожи. Зоя слегка сгибает колени, устраиваясь поудобнее на черных простынях. Девушка чувствует жар от его дыхания ниже пупка и едва не задыхается, когда язык дразняще умело скользит ниже, слегка надавливая на клитор, заставляет сильнее вжаться в кровать. В порыве она запускает руку в его волосы, в очередной раз убеждаясь какие они мягкие и приятные на ощупь. Чувствует крепкую хватку на своих бедрах, не позволяющую свести их вместе. С тихим стоном, Зоя откинула голову назад и заскулила от досады, когда Дарклинг отстранился, не доведя начатое до конца. Ее рука схватила заклинателя за челюсть и потянула вверх. Дыхание стало глубоким, рваным. Она снова прижалась своими губами к его, сжав волосы на затылке, вызывая у заклинателя сдавленный стон. Зоя чувствует насколько он возбужден и намеренно двигает бедрами навстречу, чтобы как следует раздразнить. Это срабатывает. Вжавшись носом в ее шею, Дарклинг зарычал в глухом стоне, параллельно избавляясь от оставшейся одежды. ─ Подобное притягивает подобное? ─ тихий голос у уха, заставляет его действовать особенно нетерпеливо. Ладони скользнули между бедер. Она перехватывает инициативу, обвивая ими торс любовника, прижимаясь еще сильнее. Этого достаточно, чтобы Дарклинг напрочь забыл о любых нежностях и приличиях. Его касания становятся грубее и Зое это чертовски нравится. Одно движение. Уверенное, ровное и глубокое. Она кусает нижнюю губу почти до крови и старается подавить вырывающийся стон. Опять движение, но уже резче и грубее. Ногти впиваются в нежную кожу на спине заклинателя, оставляя неглубокие царапины. Дарклинг снова делает несколько глубоких толчков, не давая времени привыкнуть. Он хотел взять ее полностью. Без остатка. Зоя двигает бедрами в такт заданному темпу. Они оба забывались в беспамятстве, наслаждаясь горячими и податливыми телами друг друга. В последний раз. Еще одно движение и Зоя достигает пика удовольствия, оставляя на губах Дарклинга последний почти невинный поцелуй, когда он опускается рядом. Она прижимается к крепкой груди, осторожно гладит по щеке, словно это помогло бы заставить его передумать. Ведь так глупо и несуразно рушить все из-за одной нелепой ошибки. Еще пару минут и Зоя окончательно придет в себя. Она уйдет тихо и напоминанием о том, что в покоях был кто-то еще, будут служить лишь смятые простыни. Шквальная не спешит подниматься. Мысль о том, чтобы навсегда оставить это все просто невыносима. А сильнее всего убивает его безразличие. Она приподнимается на кровати, оглядывая комнату, будто видит ее впервые. Рука мягко касается ее плеча, аккуратно проводит по шрамам на спине, заставляя выгнуться. Когда одинокая слеза скатилась по щеке, Зоя просто удивилась. Никогда бы не подумала, что сможет позволить себе такую слабость еще и от такой глупости. Она собирается встать, но Дарклинг хватает ее за запястье, не позволяя этого сделать. И девушка совсем не возражает. ─ Хотелось бы мне, чтобы между нами не было этой пропасти, моя маленькая Зоя.