Gin and tonic

      Юнги поправляет галстук, глядя в окно, из которого открывается прекрасный вид на сад. Это место действительно хорошее. Когда ему пришла в голову идея открыть бар, Юнги не возлагал больших надежд. Но его ребята справились на отлично. Юнги тридцать три года, он давно уже не тот босяк, что был раньше. У него чистый прибыльный бизнес в сфере грузоперевозок. Никаких больше криминальных замуток, с него хватит. Он отмотал заслуженный срок и теперь ведёт себя прилежно, не лезет на рожон, платит налоги и больше не на тёмной стороне ночной жизни города. Юнги нащупывает в кармане сигареты, суёт одну между губ, подпаливает и, в блаженстве прикрыв глаза, глубоко затягивается. У каждого есть свои пороки, и сразу от всех избавиться невозможно. Юнги каждый день обещает себе больше не курить. И каждый день проигрывает битву никотину, начиная задумываться о том, что тот и станет его погибелью.       Идея открыть бар пришла к нему спонтанно. Просто как-то раз он сидел за барной стойкой, потягивал свой любимый виски, и вдруг подумал о том, что хорошо бы вот так сидеть хоть до утра. Хоть круглосуточно, и чтобы никто не мог выставить его за дверь, чтобы, в случае чего, он мог просто развалиться на диване, да так и заснуть. Простые, надо сказать, человеческие желания. У Юнги есть всё. Ну ладно, почти всё. Но деньги уж точно. Поэтому, для него воплотить свою новую мечту в жизнь не стало таким уж сложным делом. Он докуривает сигарету аж до самого фильтра. Шумно выпускает дым, и тот кольцами покидает его рот. Юнги доволен и он очень хочет, как следует отпраздновать.       Он выходит из кабинета, проходит небольшой коридор и оказывается у лестницы, ведущей на первый этаж. По периметру стен стоят столики. Диваны чёрные, кожаные. В самом центре установлены шесты. Неоново-синий освещает их, делая похожими на островки. Ладно, может быть он со своей фантазией немного переборщил. Но выглядит же круто, правда? На его лице появляется улыбочка. Он щурится, предвкушая день открытия. И именно в этот момент слышит какой-то шум, идущий из-под лестницы, где установлена барная стойка. — Вы думаете, вам закон не писан?! Можете творить, что хотите?! — кричит незнакомец, хватая первую попавшуюся бутылку. Юнги перевешивается через перила, быстро моргает, поражаясь тому, что другой мужчина может быть настолько горячим. Светлые, чуть курчавые волосы, находятся в беспорядке. Карие глаза полыхают огнём, а пухлые губы хоть и обветрены, но так привлекательны, что Юнги по инерции облизывает свои. — Рэкетиры чёртовы! Рейдеры! Сраные бандиты с большой дороги! Ты только подойди ко мне, я тебе черепушку раскрою! Мою ласточку! Мою кровинушку! Во что вы её превратили?! Блядушник! Самый настоящий блядушник! — орёт благим матом, запуская бутылку хорошего хереса в сторону охраны, которая пытается до него добраться. Раньше эти ребята сначала стреляли, а потом разбирались, что к чему. А сейчас, под влиянием Мина, боятся лишний раз вздохнуть, потому и кажутся со стороны такими безвольно-несуразными. У Юнги сердце кровью обливается. Лучше бы он ту бутылку вчера выпил. Незнакомец же не сдаётся. Забирается на барную стойку, пуская в ход теперь уже бокалы. Джинсы обтягивают аппетитную задницу, и Юнги наклоняет голову, прослеживая идеальный угол чужого тазобедренного сустава. — Я всё здесь разнесу! По кирпичику! Думали, что раз отжали чужую собственность — ответочка не прилетит?! Да я спалю вашу контору! И плевать, что придётся сесть за это! Месть того стоит, уроды!       Юнги находит взглядом менеджера, изгибая бровь. Тот начинает обтирать лоб платочком, покраснев, как помидор. Огромная туша ходуном ходит, под давлением чужого пронзительного взгляда. Юнги всё понимает сразу же. Сжимает зубы до того крепко, будто добиваясь того, чтобы они раскрошились. На его лбу вздувается вена, а руки сжимаются в кулаки. Это с виду он может казаться миниатюрным. На самом деле он весь состоит из мышц. Юнги жилистый и крепкий. А ещё, чтобы компенсировать рост и телосложение, хорошо владеет холодным оружием. Верный складной нож не раз спасал его жизнь. И сейчас он расстёгивает нижнюю пуговицу пиджака, лезет во внутренний карман и достаёт нож наружу, чтобы размяться несколько раз подкинув тот в воздух. — Я тебе что говорил? — вкрадчиво спрашивает Юнги, подбираясь к менеджеру поближе. — Чтобы всё чисто было и не придраться. — Ну так… — едва не подавившись своим языком, булькает мужчина. — И не придерёшся. Всё оформлено как надо, по закону. Не подкопаешься.       Юнги хочется проделать в его брюхе огромную дыру. Он пытается жить, как честный человек, а эти придурки всё туда же. Всё их тянет в какое-нибудь дерьмо. Ну разве сложно было найти помещение, выкупить его и сделать в нём ремонт? Чтобы ни у кого не было обид, чтобы его новенький, только укомплектованый бар не разносили по щепке. — Чтобы за неделю вернули всё, как было, — чеканит Юнги, приставляя скрытое в складной ручке лезвие к чужой шее, и несколько раз хлещет ею. — Как он скажет, пусть так и будет, ясно? — кивая на всё так же буйствующего незнакомца. — Сделаем, сделаем, — балванчиком зеркалит его движение, кивая, до смерти перепуганный менеджер. — Всё будет в лучшем виде.       Юнги бросает на него презрительный взгляд, медленно направившись вниз по лестнице. Он кладёт руки в карманы брюк, рассматривая внезапного гостя. Тот здорово раскраснелся, волосы взъерошились ещё больше. Футболка порвалась, открывая взгляду часть левого плеча и ключицу. Юнги тяжко вздыхает, замечая, сколько хорошего алкоголя и посуды перевели из-за дурости его подчинённых. — Ну хватит, — подаёт он голос. — Успокойся. Прошу прощение за это недоразумение. — Недоразумение, ха?!       Юнги наклоняется, пропуская над своим плечом бутылку дорогущего виски. У него на миг пересыхает в горле и колет в сердце. Ребята дружно выхватывают пистолеты, в готовности защитить честь своего босса. Юнги уворачивается от полетевшего в его сторону бокала, делая знак им остыть. — Мы не правы, каюсь, — подняв руки в успокаивающем жесте, говорит он. — Давай вести конструктивный диалог. Перестань вести себя как вандал. — Меня выперли из моей же кофейни! Моего здания, между прочим! Вот и весь конструктивный диалог! Да, я, мать твою, вандал! Ну и пусть! — Я же сказал, что всё улажу. Тебе всё вернут, клянусь. Это недоразумение. Просто слезь уже оттуда и прекрати истязать мои запасы.       Юнги жалеет о сказанном сразу же, как только слова покидают его рот. Незнакомец тянется за новой бутылкой, мстительно скалится, размахивается и запускает её в полёт. Наверное, он уже староват для таких разборок. Давление подскакивает, нервишки шалят. Юнги готов стать спонсором всех храмов города, когда незнакомца, наконец, стаскивают вниз. Менеджер по виду скоро станет призраком. Юнги зол на него, но следует своим принципам и даёт второй шанс. Через неделю, как и было оговорено, всё снова меняется, Юнги лишается только обретённого бара, но становится обладателем информации об одном шальном человеке. Ким Сокджин. Тридцать один год. Окончил факультет информационных технологий в местном университете, но не работал по специальности ни одного дня. Имеет талант к кулинарии, чем и занимается. Раньше, на месте планируемого Юнги бара, работала его кондитерская-кафе. Скромное, но довольно популярное место. Юнги сравнивает фото «до» и «после», и начинает смеяться, потому что эта сука переделала всё до неузнаваемости. За его, Юнги деньги. Шикарно. Юнги нравится. Сначала он хотел забыть об этом печальном инциденте, но чужая личность притягивает к себе, как магнит. Итак, спустя полтора месяца после первой встречи, он решает заглянуть к Сокджину на огонёк.       Юнги почти всегда занят, работа забирает все его силы. Быть начальником сложно. А когда тебя окружают идиоты с бандитскими замашками, сложно вдвойне. Юнги принимает душ. Хочется постоять под расслабляющими струями подольше, но на это нет времени, если он собирается попасть в «Рай». Так Сокджин назвал свой… Бар? Ресторан? Довольно странное место, где подают выпивку и десерты. Юнги смотрит на себя в зеркало, отмечая, что побледнел ещё больше. Сказывается постоянная занятость в четырёх стенах. Юнги уже и не помнит, когда в последний раз был на прогулке. Он разминает плечи, удовлетворённо наблюдая за движением мышц. Занятия в фитнес-зале трижды в неделю дают свои плоды. На его лопатке красуется длинный побледневший шрам. Юнги скрывает его, надевая футболку. Его отросшие, тёмные волосы прикрывают заднюю сторону шеи. Спереди они намного короче. Причёска хорошо выглядит, когда он зачёсывает пряди назад.       Юнги редко когда надевает что-то кроме классических костюмов. В них он чувствует себя уверенней, чувствует себя боссом. Поэтому, видеть себя в джинсах, футболке и кожанке, непривычно. Но даже он признаёт, что выглядит отлично, несмотря на то, что его возраст перевалил за тридцать.       Юнги приезжает в «Рай» ближе к семи вечера. Вывеска разбавляет сумерки своим ярко-алым цветом. Юнги планировал приехать один, но за ним увязалась тройка из охраны, своими уродливыми рожами способные распугать всех встречающихся людей. На самом деле, они не такие грозные, не такие плохие. Просто жизнь их потрепала больше, чем остальных. Юнги спокойно относится к их шрамам и к претенциозно-золотым зубам. Главное то, что они ему преданны. Иногда доходит до чего-то вроде фанатичного почитания. Это Юнги коробит, но он понимает, что всё из-за того, что он даёт им работу, крышу над головой и не заставляет кошмарить людей, пересчитывая их кости.       Юнги входит внутрь, и кивает своим сопровождающим, чтобы те скрылись и не мозолили его глаза. Внутри всё так же господствует алый цвет. Окружающее утопает в нём, плавая в этом неоне темнеющими пятнами. Здесь нет шестов, как планировал Юнги, но есть небольшой пятак сцены. Сейчас она пустует, а тихая музыка льнёт из колонок.       Юнги отодвигает стул, взбирается на него и складывает руки перед собой на барной стойке. Рядом с ним, но на достаточном расстоянии, сидят ещё несколько посетителей. Это место кажется набирающим популярность.       Юнги нескромно пялится на Сокджина, наблюдая за чужими плавными движениями. За тем, как тот встряхивает шейкер. Как одна непослушная прядь на чужом лбу лезет в глаза. Сокджин хорошо смотрится в белой рубашке. Нижняя часть его тела скрыта длинным тёмно-алым фартуком. Губы сжаты в сосредоточенную линию. Юнги облизывает свои, поднимая руку, чтобы привлечь к себе внимание.       Взгляд Сокджина темнеет, а брови начинают хмуриться. Юнги радостно скалится, понимая, что его не забыли. Сокджин не спешит подходить, и он прилежно ждёт, когда же тот пересилит себя. — Эй, я же извинился! — в конце концов, не выдерживает Юнги. Сокджин зыркает на него, напуская на своё лицо презрительное выражение. — Я могу и по-другому извиниться, — толкает за щеку язык Юнги. Сокджин едва не роняет шейкер, вызывая тем самым у Мина ухмылку. Значит, мужчины всё-таки тому не безразличны. Ну или Юнги просто хочется так думать.       Сокджин вытирает руки салфеткой, наконец-то решая подойти. Юнги начинает гадать, это потому что некоторые стали обращать на них внимание? Или мужчина заинтересовался техникой его языка? На самом деле, Юнги не такой пошлый. Обычно он достаточно сдержанный и даже холодный. Но если уж ему начинает кто-то нравится, он старается добиться своего чего бы это ни стоило. — Чего желаете? — намеренно-бесцветным голосом спрашивает Сокджин. — Виски.       Бармен кивает, ненадолго отходя. Юнги перебирает пальцами, ощупывая свои ногти на предмет заусенцев. Господи, да он, оказывается, разволновался! — Ваш джин-тоник, — ставят перед ним бокал. Сокджин мстительно блестит глазами. Юнги вскидывает брови, но не отказывается. Как говорится, не хотят отравить и то хорошо. На вкус коктейль не такой крепкий, как он любит, но тоже ничего.       Сокджин продолжает заниматься своим делом. Люди приходят и уходят. Юнги наблюдает за ним, медленно потягивая свой коктейль, который повторяет ещё дважды. Он расслаблен, теперь уже спокоен. Ему нравится атмосфера вокруг. Но её вдруг безжалостно нарушают. — Значит так, если через три дня ты нам не заплатишь, мы всё здесь разнесём, — говорит какой-то парень скривившемуся Сокджину. — Не веришь? Поверишь, когда мои ребята сравняют твой бар с землёй. Послушай, солнце, это мой район и ты будешь жить по моим правилам. Не хочешь платить — пеняй на себя!       Юнги кажется, что внутри него просыпается вулкан. Он лезет под кожанку, нащупывает потайной карман. Любимый нож оказывается в руке в считанные секунды. Юнги встаёт со своего места и вальяжно приближается к зарвавшемуся молокососу. На вид тому лет двадцать. Мелкий доморощенный рэкетир. Лучше бы прыщи со лба вывел. Юнги, краем глаза, видит, как его ребята подтягиваются ближе. Это хорошо. Не нужно будет беспокоиться об ещё троих придурках, пытающихся поддерживать грозный вид, но на деле выглядивших как рассерженные щенки. Лая много, а толку — ноль. — А теперь, давай я расскажу, как всё будет, мелкий, — вкрадчиво говорит Юнги, схватив пацана за шею и изо всей силы прижав его лицо к отполированной барной поверности. — Ты сейчас извинишься перед дядями и пообещаешь больше никогда не приходить. А если я услышу хоть от кого-нибудь, что ты и других пытаешься запугивать, я вот этим вот ножичком искромсаю тебя вдоль и поперёк, уяснил?       В расширенных глазах пацана плещется страх. Юнги его поднимает, потому что знает, как выглядит со стороны в такие вот моменты. Лезвие его ножа греется о чужую шею, и это любого выбило бы из колеи. Пацан начинает что-то нервно бормотать. — Я не слышу. — Да-да, босс, я всё понял, отпустите, — блеет тот громче, быстро-быстро заморгав. — Какой я тебе босс, таракан ты плиточный? — хмурится Юнги, надавливая ножом сильнее. — Самый лучший! Я о вас… О вас слышал. Вы — Белая Мамба. Мой кумир! Я с младшего возраста вами восторгаюсь! — Подпишите автограф, — раздаётся со стороны голосом Сокджина. Юнги сдерживается, но уголок его губы всё равно дёргается вверх. — Сваливай отсюда и чтобы я больше тебя не видел. Ещё раз услышу о тебе и… Сам знаешь. Приведи свою жизнь в порядок и не шляйся на улицах, понял? — Да-да-да, — частит пацан, отходя подальше, когда Юнги его отпускает. Чужие приятели протирают собой пол, а люди Юнги стоят над ними со зверским выражением на лицах. — Отпустите, пусть валят, — отдаёт им приказ Юнги. Суёт нож обратно в карман, расправляет кожанку, наблюдая за тем, как хулиганы смерчем покидают бар. — Бандит, — фыркает Сокджин, привлекая к себе внимание. — Я не бандит, я законопослушный гражданин, — оборачивается к нему Юнги, натягивая на лицо одну из своих располагающих открытых улыбок. — Ага. Робин-Гуд на минималках. Нужно было просто вызвать полицию, а не размахивать ножом. Ты мне всех клиентов распугал. — Я? Не может этого быть. Ты утрируешь.       Сокджин закатывает глаза, а Юнги усаживается на облюбованное место. Он несколько раз бросает взгляд через плечо, проверяя, чем занята его охрана. Из таких обычно нормальных людей не выйдет. Но куда уж их деть? Юнги за них в ответе. Не даст пропасть, поддержит, если надо, даст работу, сделает всё, чтобы те не пошли по протоптанной кривой дорожке прямиком на нары. У Юнги, можно сказать, религия такая. Он до конца будет биться за каждого, потому что все они, хоть и разные, но всё же одного поля ягоды. А за своих надо стоять стеной. Сейчас парни сидят с блаженными улыбками на мордах, попивая поданные слегка испуганным официантом алкогольные напитки. Юнги за них не переживает, знает, что те на работе никогда не напьются и не будут дебоширить. Поэтому, вновь возвращает всё своё внимание одному человеку. — Ну так что, на свидание со мной пойдёшь?       Сокджин обжигает его взглядом, скривив губы. Юнги радуется, что хотя бы в этот раз в него ничего не запустили. Или это всё из-за того, что Сокджин своё так бездарно расстрачивать не будет? Меркантильная сволочь. Юнги нравится.       Он ждёт ещё полчаса, собираясь брать измором. Сокджину под его пристальным взглядом явно неловко. Юнги даже начинает подумывать, а не боится ли тот его часом? Но быстро отмахивается от этих мыслей, потому что кроме этой неловкости не видит больше никаких признаков. — Ну так что, сдаёшься или мне ещё часок посидеть? — наконец, не выдерживает он, идя ва-банк. — Вижу же, что нравлюсь. Что мне сделать? Скажи, я готов выложиться по полной.       Сокджин вскидывает взгляд, и Юнги об этот взгляд обжигается. У него идут приятные мурашки по спине и оживает кое-что в штанах. — Завтра приходи, — в конце концов, сдаётся Сокджин, внезапно повторяя чужое движение языком за щекой, давая вполне прозрачный ответ на то, что же Юнги нужно сделать. Мин на миг теряется, а потом в голос хохочет. Он давно так не смеялся. Давно не чувствовал себя таким расслабленным. — Я не разочарую, — заявляет он, подтверждая, что его намёк в силе и будет приведён в действие. — Уж надеюсь. Я из-за тебя почти поседел. — Это неправда, ты красивый, как куколка.       В Юнги всё-таки летит бутылка. Он провожает её взглядом, мысленно зарыдав. Судя по этикетке, это была неплохая текила. Ах, и чёрт с ней. Раз уж пошла такая свистопляска, он посылает Сокджину воздушный поцелуй. Бутылка бурбона расплескивает во все стороны алкогольные брызги. Юнги и больно, и хорошо.