Подари мне апельсин

— Эрен, Эрен. — Над головой раздаются громкие, пронзительные голоса друзей. Эрен оборачивается и видит, как к нему бегут Микаса и Армин. Им лет по двенадцать, на Армине нелепо большая соломенная шляпа, а Микаса зачем-то повязала шерстяной шарф, хотя уже весна и все дети давно поскидывали тёплую одежду, бегая в майках и подвёрнутых штанах, радуясь долгожданному теплу. Мир вокруг словно нарисован акварелью. Они стоят посреди поля, усеянного белыми и синими цветами. Дует лёгкий ветерок, принося свежесть и запах моря, йода и прелых водорослей. По голубому небу плывут белые облака. Солнце светит так ярко, что невозможно разглядеть ничего вокруг кроме друзей и цветов, но Эрен знает, что по одну сторону от него находится лес с высокими — высокими деревьями, а по другую — стена. Он поджимает плечи и переступает с ноги на ногу. Ему не нравится стена. Он точно не знает почему, но уверен, что в ней нет ничего хорошего. Каменная и холодная, она отбрасывает длинную ледяную тень, замораживая всё живое даже самым жарким летом. Эрен хочет отвернуться от стены, его морозит, и солнце совсем перестаёт греть. Он обнимает себя руками и хочет убежать, но ноги не двигаются ни на шаг. — Эрен. — снова зовёт Микаса, появляясь перед ним из ниоткуда. — С днём рождения. — Смущаясь, она протягивает к нему ладони, на которых лежит апельсин. Эрен никогда не видел апельсины, но знает, что это он, большой и яркий, как солнце на детских рисунках. В его руках апельсин неожиданно тяжелый, теплый, с приятной на ощупь бугристой коркой. Эрен гладит плотную шкурку, пытаясь подцепить её короткими ногтями. Получается не сразу, требуется несколько попыток чтобы наружу брызнул ароматный сок. Эрен облизывает пальцы, и язык обжигает солнечная кислинка. Он быстро снимает оставшуюся кожуру и аккуратно, нежно, чтобы не раздавить, разламывает сочную мякоть на дольки. Часть отдает Микасе, часть Армину, часть оставляет себе. В воздухе разливается незнакомый сладкий аромат. Он кружит голову и заставляет слюну скапливаться во рту. Эрен подцепляет тонкую белую пленку и, отделив от мякоти, отправляет в рот. Пленка горькая, сухая и совсем не вкусная. Эрен выплевывает её на землю и берет дольку мякоти. Теперь во рту лопаются маленькие пузырьки из которых течет сладко-кислый сок. Он жжет язык и губы, прыгает во рту множеством маленьких искр, согревая. Эрена распирает от радости и восторга. Это самое вкусное, что он когда — либо пробовал. Лучший подарок, о котором он мог только мечтать. Доев, Эрен слизывает с пальцев остатки кислого сока, щурясь от удовольствия. — Спасибо. — Он благодарит друзей, обнимает и обещает их защищать. Они единственные, кто у него остался в этом мире. От сильных чувств начинают слезится глаза, и Эрен трет лицо, утирая невольные слёзы. Через минуту начинает чесаться кожа. Краснеют руки, зудит шея и щекочет в носу. Эрен чихает и тяжело дышит, будто только что пробежал десять штрафных кругов на тренировке. Солнце светит всё ярче, исчезают лес и стена, друзья и поле. Теперь Эрен качается на волнах, совсем лёгкий, практически невесомый, достаточно чтобы взлететь. — Эрен, Эрен, — в тёплом солнечном свете, растекающемся вокруг, как яичный желток, раздается мягкий урчащий голос. Эрен оборачивается в поисках того, кто говорит, но вокруг ничего нет, ни поля, ни волн, ни света. Ничего. Ухо огладило чужое дыхание, и сквозь тягучее марево сна послышался шепот. — Эрен, просыпайся, ты на работу опоздаешь. Твой телефон скоро разорвётся от будильников. Эрен тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок, с головой зарываясь в одеяло, спасаясь от яркого утреннего солнца и попыток Леви вытащить его из тёплой уютной постели в холодный и жестокий мир. Матрас рядом прогнулся, и на Эрена опустилась приятная знакомая тяжесть. Леви распластался по нему как кот, и обнял одеяльный кокон. — С днём рождения, Эрен, — со всей нежностью и любовью на которую был способен, шепнул Леви. Из груди теплой волной разлилась радость, прокатываясь по позвоночнику от макушки до кончиков поджавшихся пальцев ног. Он выглянул из своего укрытия, щурясь сонными глазами и улыбаясь, обнял Леви через одеяло, провел ладонями по рёбрам и бокам, скользнул на поясницу. — Ты опоздаешь, — напомнил Леви, выпутываясь из объятий. — Завтрак уже на столе. — Леви, — позвал Эрен, хриплым со сна голосом. — М? — Подари мне апельсин. На секунду глаза Леви сделались широкими от удивления. Он замер, бросив все попытки выбраться из цепких рук, и замер, сидя у Эрена на животе. — Ты дурак? У тебя аллергия. — Поэтому я никогда сам не куплю себе его, но я хочу — сегодня мой день рождения. И если ты мне его подаришь, я смогу съесть его, потому что это подарок от тебя, — с серьёзным видом аргументировал Эрен. Он говорил тихо и спокойно, смотря прямо в глаза Леви. Много лет назад с таким же видом и таким же голосом он просил у родителей собаку, стараясь казаться серьёзным и ответственным. Леви потрепал его по волосам и встал, направляясь к шкафу, по пути скидывая домашние штаны. — А если с тобой что-нибудь случится? Сдохнуть захотел? Эрен приподнялся на локтях, наблюдая, как Леви скидывает майку и роется в шкафу, то вставая на носочки, то наклоняясь. — Я возьму его с собой, съем на работе, мои друзья — коллеги меня спасут. — голос Эрена становится ниже, он смотрит не отрываясь, завороженный зрелищем. Леви в ответ фыркает, натягивая узкие чёрные джинсы. Те, в которых, по мнению Эрена, его задница смотрится особенно хорошо. — Знаю я этих друзей. Косметолог, стоматолог и патологоанатом. Как они тебе помогут? — Не ворчи. Я как будто снова в универе, говоришь, как мои преподаватели. Курица не птица, стоматолог не врач, — возмущается Эрен, продолжая рассматривать всё, что ему показывают. — Таблетку выпью. Леви надевает любимую чёрную толстовку, быстро целует Эрена в губы и скрывается в коридоре, гремя там ключами. — Ты куда? — кричит Эрен в коридор, всё ещё не желая вставать с кровати. — За апельсинами. Мягко стучит закрываясь входная дверь, в замке щёлкает ключ. Эрен падает обратно на подушки и широко улыбается, потягиваясь и жмурясь. Сегодня его день.