Давай засияем ярче звезд

You know it, I am full of scars But I'm okay because you are here to hold me tight Thank you, I'll be here only for you I'm here for you. -Boys Planet — 난 빛나 (Here I Am)-

Каждый раз, когда они смотрят на эти стулья с номерами, по телу невольно проходит дрожь, что сковывает не только мышцы, но и, кажется, дыхание. Каждый раз они сидят под прицелом дюжины камер, что глаза невольно разбегаются от огромного количества мигающих красных точек. Сидят в безмолвном ожидании и полном неведении, какой ранг им предписало глобальное голосование на это выбывание. Вообще, все эти рейтинги такая плавающая и непредсказуемая вещь… На тебя часто наводили камеру — поздравляем, тебя хотя бы заметили среди огромной толпы невероятно талантливых трейни. Некоторым такой чести испытать даже не снилось. Тебе досталась песня, подходящая голосу — вообще замечательно. В таком случае тебя точно запомнили, и можно потешить себя сомнительной надеждой, что рейтинг на немного вырастет. Ну а если ты не считаешься интересным для операторов, то придется смириться с судьбой средней паршивости на этом шоу. Количество голосов уж точно не взлетит, а благодаря неудачным и, вернее сказать, жестоким склейкам отснятого материала со всеми твоими промахами, тебе знатно помогут опуститься на самое дно так, что едва удастся не пробить его головой. Скажите, а как вообще можно находиться в таких условиях, когда практически весь мир, зная только то, что попало на экран, решает, рядом с какой цифрой тебе сидеть, и определяет твое будущее? Даже звучит паршиво. Как из присутствующих в этом зале парней может получиться сплоченная команда, когда они вынуждены соревноваться друг с другом буквально во всем? Даже обретая друзей, ты никогда не можешь знать, когда придется пойти против них из-за образования очередных временных юнитов и отбивать свое место под солнцем, чтобы всё-таки засиять. На съемочной площадке находятся участники разных возрастов не только из самой Кореи, но также из Китая, Японии, Таиланда и Америки. К тому же, у каждого присутствующего свой опыт стажировки. Да уж… Пытаться сиять среди почти сотни парней со всего мира, мечтающих о ярком будущем айдола, звучит как что-то воистину непостижимое. Как-то даже не верится, что в конце прямой трансляции их останется всего 28…Все настолько непредсказуемо, что на каждое новое объявление о выжившем сердце самостоятельно заводит метроном, размеренный стук которого бесповоротно отсчитывает секунды до столь близкого «конца». Ведущий называет имя за именем, прерываясь на время заслуженных аплодисментов и на ненужные самим участникам паузы, а недотянувшим до черты достается лишь звонкая тишина. У последних…еще немного, и сожмется кулак из отчаянного желания не позволить вырванному из души разочарованию застелить глаза поплывшим пятном. Нельзя. Еще одно глупое правило проигравших, которое требует промолчать, когда горло готово производить звуки разной частоты. Запрещено. Особенно на камеру. Не участники устанавливают требования к проведению шоу. Не профессионалы выбирают более достойных участников в голосовании. Не справедливость побеждает этот блядский фаворитизм. Так или иначе, парням не держали у виска пистолеты, пока они добровольно подписывали контракт с подобной прожженной от уже тлеющей в смирении с безысходностью дырой. В объятиях светлого помещения, белый цвет которого разбавляют серые пиджаки с голубыми или светло-розовыми галстуками, что чуть удушающе обхватывают шею, достаточно холодно, несмотря на огромное количество людей. А из-за глухого волнения растет желание перемотать время вперед, чтобы долее не испытывать жгучий спектр ощущений. И вот, даже удача, что ты сегодня останешься на шоу, не гарантирует наверняка фееричный дебют. Счастье каждого здесь сидящего — это в итоге оказаться на заветных креслах с цифрами от одного до девяти, которые даже выглядят приличнее обычных пластмассовых прозрачных стульев, прикрепленных к ступенчатому возвышению. Именно за возможность сидеть там все трейни изнашивают свой организм и проходят через мясорубку потери новообретенных на шоу друзей, благодаря которым имелась возможность хоть как-то оставаться на плаву, не позволяя бездне окончательно задушить и убить в душе потенциал. Когда нераскрытыми остаются лишь пограничное двадцать восьмое место и четыре с начала рейтинга, борьба ощущается особо напряженной. И нет, это не касается обладателя рубежа «выживания». Каждый в курсе о выгодности положения верхушки, что простилает более-менее уверенную дорогу к дебюту. Каждый мечтает о таком преимуществе, но также наполняется немыслимым беспокойством от одной мысли о нем, ведь… Забравшись так высоко, существует лишь единственный путь — вниз, и нужно уметь падать, чтобы суметь вынести такой исход. — Я раскрою четырех кандидатов на первое место, — объявляет приглашенный ведущий Ли Минхек, и большинство людей уже в курсе, кто это будет. — Сон Ханбин, Хан Юджин, Чжан Хао и Сок Мэттью. Пожалуйста, выйдите вперед. Завистливые взгляды устремляются в самый центр съемочной площадки, стоит обладателям высоких мест глобального проекта покинуть блок ожидания и приблизиться к ступенькам заветной зоны Топ-9. После оглашения баллов голосования на четвертую позицию даже у вышедших кандидатов непроизвольно отвисает челюсть. Цифры сумасшедшие…не верится, что кому-то из них было уделено столько колоссального внимания. А это даже не «медь», «серебро» и «золото». Сок Мэттью. Да…все абсолютно непредсказуемо. Разве не этот парень блистал на прошлом выгоне в качестве обладателя второго места? Хоть иметь такую позицию все равно здорово, но, так уж вышло, что звездные создатели на этот раз решили, чтобы глобальный участник упал на две позиции. И в этом уж точно нет его вины или наличия недостатков, за которые парень в ближайшем будущем изъест себя морально, чтобы после чуть не до потери сознания продолжать усердные тренировки. Кандидат третьей строчки бьет свой рейтинг, переваливший уже за шесть миллионов, чем вызывает бурную реакцию. Верно, Хан Юджин отлично постарался, чтобы зайти так далеко, будучи около самой вершины в столь юном возрасте. Теплые объятия со своими старшими, а после парень взбирается по белоснежным ступеням, дабы присоединиться к заветному Топ-9, оставляя центровых участников K и G групп. — И вот так мы встретились, — произносит Ханбин, и Хао, слегка улыбаясь и мотая головой в стороны, не может поверить, что они действительно собираются разделить первые два места. — Теперь мне осталось объявить лишь одно место, — говорит ведущий Ли, держа в руках карточку с заветными именами парней, на чьем месте мечтает оказаться каждый в этом зале. Краем уха слышен проходящий по помещению шум по поводу того, останется ли первое место прежним или изменится. Безусловно, все хотят знать имя временного победителя, у которого за плечами появится огромнейшее преимущество. — Я не ожидал, — честно признается ведущий, — что увижу этих двух красавчиков, стоящих рядом. Они очень похожи. По росту. По характеру. По упорности, с которой они пробили себе путь наверх. Кто знал, что, встретившись на шоу в Сеуле, эти парни станут друг для друга очень близкими людьми? — Вы были трейни на первых местах из группы K и группы G после выступления с заглавной песней шоу, — продолжает ведущий, озвучивая великий момент из самого начала проекта. — Вы впечатлили нас всех. И вот снова, вы встретились как кандидаты на первое место. Один из вас займет первое место, а другой — второе место. Перед тем, как мы узнаем, кто из вас займет трон, — камера с приглашенного гостя перемещается на пару мгновений к переглядывающимся парням, после чего снова возвращается к говорящему, — я хотел бы поговорить с каждым. Трейни Сон Ханбин. Вы с Чжан Хао, с которым у вас великолепная химия, стали претендентами на первое место. В баттле двойных позиций в команде «TOMBOY» первое место занял трейни Чжан Хао. Ты уверен, что сможешь защитить свое первое место в Топ-9? — Я приложил к этому все возможные усилия, поэтому сомнений у меня нет, — уверенно заявляет Ханбин, пытаясь не обращать внимание на ноющие от старательной подготовки к прошлой миссии мышцы. — Тогда трейни Чжан Хао, — обращается ведущий к привлекательному китайцу, который вопреки участия в шоу с преимуществом по большей части у корейцев, стоит сейчас рядом с таким же измученным, как и он сам, младшим. — Ты поднялся вверх по турнирной таблице. Как думаешь, сможешь ли ты занять первое место в Топ-9? — Прошло три месяца с того времени, как мы выступили с заглавной песней. Удивительно и ново, что мы с Ханбином встретились в такой позиции. Я сейчас очень счастлив. Раз я поднялся до этого места, я брошу себе вызов и попытаюсь занять первое место. Многим могло показаться, что такими словами Хао собирался бросить конкуренцию Ханбину, но точно не этим двоим. — Трейни Чжан Хао. Может, есть что-то, что ты бы хотел сказать Сон Ханбину?

⭐️ There's a sign in my heart, I couldn't let it pass by When our eyes have crossed, I could read your mind Your face, your eyes, surely, I have seen you I am you, hello, look at me, yes, me, yes, me. ⭐️

Честно…масштабы этого шоу просто ошеломительные! Или как еще назвать локацию, где пройдет первая миссия стажеров с Сигнальной песней? Подходящих слов даже не находится. Сцена сияла сама по себе от ярких голубо-розовых подсветок, возвышаясь в центре подобно некой пирамиде и тянувшись к диодной звезде, что свисала с потолка. Подобный концепт раскрывал суть проекта, для наглядности показывая зрителю его интернациональность: голубой — цвет корейских участников, а пастельно-розовый — глобальных, прибывших с разных концов мира. Вместе эта палитра создавала единство между парнями и показывала, что сцена была открыта для каждого, ведь не важно на каком языке кто говорил, музыка — вот единственный язык, который воистину объединял. Чтобы понять, кому какой ярус занимать, парни по одиночке представляли свое исполнение песни перед профессионалами творческой индустрии, начиная со сфер вокала и рэпа, заканчивая танцами. Все просто: на именных бирках красовались заработанные звезды, определяющие нужную ступень. Естественно, если приклеено четыре звезды, то ты будешь блистать на самой вершине с большим количеством экранного времени, если меньше, то, увы, займешь место ниже. Насчет участников, не имеющих звезд от слова совсем, можно будет в принципе не упоминать, ведь они будут вовсе находиться вне сцены. Голос постановщика репетиции попросил всех подняться по очереди на сцену. Чем ближе стажеры находились к сверкающей звезде, тем больше искрилась под ее сиянием надежда на дебют, хотя даже невозможно предположить, что может приготовить уже завтрашний день. И вот он…центровой участник, что был удостоен исполнять ключевой момент песни. Под Сон Ханбином включился подъемник, что поднял его к заветной звезде ближе всех остальных. Этот парень стал первым в самом начале проекта и будет в лучах всеобщего внимания на первой официальной видеозаписи, что разлетится по всем просторам сетевой паутины. Чжан Хао бессовестно соврет, если скажет, что ни капли не завидовал этому парню. Может…самую малость. Несмотря на то, что он занял первое место среди глобальной группы участников, на так называемую «убийственную часть» был все же выбран лидирующий по итогам миссии заглавной песни трейни корейской группы. А Хао…просто вынужден стоять совсем рядом с ним в качестве проигравшего. Жестоко? В точку. Однако, для него это огромная мотивация стараться еще сильнее, чтобы однажды сместить соперника. Соревнование, ничего больше. Шоу на выживание — это не то место, где нужно точить на других зуб. Если ты проиграл, значит, был недостаточно хорош. А что это значит? Конечно, не конец света, а вот напоминание работать усерднее, чтобы с каждым днем улучшаться — это да. И ладно еще он бы танцевал в общей массовке, так вот незадача, будучи центровым глобальным стажером, ему придется петь в бридже вместе с Ханбином, да еще и провести с ним индивидуальные съемки к интро! Нет, Хао ничего не имеет против этого парня, однако им придется тренироваться бок о бок, а Ханбин…кажется таким далеким что ли? Они толком не общались с самого запуска проекта, а тот факт, что Сон сразу продемонстрировал высший пилотаж на старте во время индивидуальных самопрезентаций с живым исполнением, невольно заставлял опустить собственную планку особого энтузиазма и начать опасаться подобного рода противника. Из-за отменных способностей корейского участника, Хао было тяжело напоминать себе, что тот и вовсе чуть младше него, ведь это звучало как-то…неподходяще. Хотя кто такой Чжан, чтобы разбираться в совершенно незнакомом взрослом человеке, до которому ему, как до этой самой звезды над головой? До этой репетиции каждый практиковался самостоятельно, поэтому предстоящей основной задачей были слаженные тренировки на отдельных ярусах пирамиды, а после, через несколько дней, всех участников вместе. По окончании технической проверки сцены всех распределили по разным огромным комнатам для практик в соответствии с количеством звездочек на именной табличке. По началу все шло как нельзя лучше — все-таки не зря наставники присвоили парням столь высокие оценки. Все было просто превосходно до наступления темноты, когда буквально за день уже был отрепетирован идеальный синхрон, а трейни с жуткой усталостью разбрелись по своим комнатам, чтобы непременно принять душ и наконец упасть на кровать в полной отключке. Не успел Хао выйти из комнаты практики, чтобы избавиться уже от этого ощущения вкуса проигрыша в работе над собой, ведь за сутки, казалось, в движениях не изменилось абсолютно ничего, как к нему обратился Ханбин. — Постой, ты можешь ненадолго задержаться? — попросил его парень, вытирая мокрые от пота лоб и шею небольшим голубым полотенцем, после чего вешая его на плечо. И что это были за нотки в его голосе? Напоминало легкое беспокойство, но с какого перепугу такое будет испытывать тот, кто точно знает, что выложился лучше всех? Уж явно не ему стоит беспокоиться насчет дебюта и так себя изматывать на тренировках, что не хватает лишь ведра, чтобы выжимать взмокшую одежду Сона. Чжан Хао вообще достаточно уверенно себя чувствует в корейском языке, но сейчас почему-то не находит нужных слов, какие можно было бы произнести в этой ситуации. Нет, он не какой-то глупый робкий человек, который будет бояться конкуренции. О ней даже в принципе не шло речи. Просто он настолько сегодня устал, что, казалось, пересохшее горло молило поскорее покинуть комнату и выпить целый литр воды, а не отвечать на слова Ханбина, при этом еще сильнее мучая стенки горла. — Если ненадолго, — все-таки выдавливает из себя Хао, а затем предательски закашливается, успев закрыть рот рукой, чтобы этот противный звук не отражался слишком гулким эхом в неловко повисшей тишине. Ханбин просит жестом подождать и отходит к стене, возле которой на полу валялась смятая тканевая черная сумка, а затем наклоняется и достает оттуда неначатую бутылку воды. Серьезно, которая эта бутылка по счету и сколько еще всего помещается в этой сумке? Даже к тренировкам этот парень подходит с основательностью высшего уровня. Вернувшись к нему, Сон протягивает воду и внимательно заглядывает в глаза, чтобы дождаться согласия со стороны. — Спасибо, — еще раз кашлянув, принимает вещь из чужих рук Чжан и делает первые спасительные глотки, сразу отводя взгляд в сторону. — Лучше? — снова это непонятное беспокойство в голосе. — Да, — коротко отвечает Хао, желая поскорее отмахнуться от…всего… но больше от чужого любопытного взгляда. — Ты что-то хотел от меня? — А…прости, не ожидал, что ты так хорошо говоришь на корейском, — осекается Ханбин, искренне удивляясь качеством произношения. — Если бы знал, то подошел бы раньше, а не стал поджидать подходящего момента. — Почему мое произношение должно было тебя остановить? — интересуется Хао, прокрутив в голове несколько сюжетов, что были один бессмысленнее другого. Ибо при чем здесь это? Неужели такой птице высокого полета было не под силу хотя бы попытаться преодолеть рубеж какого-то жалкого языкового барьера? Возможно, у Чжана странное представление об этом человеке, но он был не единственным, кто считал так же. Все-таки именно Сон Ханбин произвел громкий фурор на открытии проекта, даже добившись своими умениями небольшого танцевального баттла в вакинге с именованной королевой этого стиля танца на территории Кореи — Джо Хевон, известной в профессиональных кругах как Лип Джей. Даже похвалу получил от нее и других наставников… Ну как человек, у которого даже в преддебютное время выходят профессиональные выступления не хуже опытных айдолов, словно он сам уже добился всего и дебютировал, может держаться в стороне от него из-за неуверенности в чужом корейском, а сейчас так осторожно подступаться, словно это Хао здесь местная знаменитость на шоу Boys Planet? Это странно, потому что с другими иностранцами он вполне дружелюбен. Да что там говорить, он дружелюбен почти со всеми, кроме него. Чжан Хао и не особо нужны эти «все». Он не из супер-открытых людей, которые любят идти на контакт со всем миром. Ему было достаточно быть близким с парнями из его агентства YueHua Entertainment, а также с другом из Китая Чен Куанджуем. А тот факт, что придется пересилить себя и попробовать выйти на контакт с человеком напротив, видимо, был неизбежен. И нет, естественно, Хао мог взаимодействовать с окружающими его участниками, но когда сейчас дело принимает оборот пребывания один на один с малознакомым человеком… Организм сковывается. — Поверь, оно бы не остановило. Я просто…не хотел между нами изначально недопонимания, поэтому спрашивал у Олли некоторые фразы на китайском, чтобы с тобой поговорить нормально. А раз это не понадобится, то…честно какое же облегчение, — поправляет взмокшую челку Ханбин, слегка улыбаясь. — Китайский язык со всеми этими тонами — не моя стихия. — Ты спрашивал у Олли слова? — переспрашивает Чжан, хотя четко слышал, что ему сказали. — Чтобы поговорить? О чем? — Во-первых, я уже хотел наконец познакомиться, а во-вторых, нам с тобой вроде как нужно вместе порепетировать бридж, — произносит Сон и протягивает свою руку. — Ты же не против узнать друг друга получше? — Не против, — говорит Хао чистую правду, хотя никогда бы не предложил сам из-за принципа не навязываться к людям, которым ты можешь быть попросту неинтересен. Но, если Ханбин изъявил желание…то, почему бы и нет? Если им придется ошиваться вместе ближайшую неделю, то уж лучше установить поверхностное любезное общение, чтобы ни ему и ни парню не было жутко неловко отмалчиваться по углам съемочной площадки. — Отлично! Мое имя ты знаешь, как и я твое, — весьма самоуверенно произносит Сон и даже ничуть не ошибается, ведь Чжану хорошо известно его имя. — Тогда давай хорошо подготовимся, чтобы завтра на съемках достойно справиться. Хороших снов, — немного смеется Ханбин, протягивая старшему руку. — Спокойной ночи? — чуть вопросительно желает Хао в ответ на такое пожелание, в душе поражаясь, что для кого-то может быть вот так просто завести знакомство. Он даже чуть не отправился поскорее в комнату, чтобы как следует все обдумать, как вспомнил о бутылке, что сжимал в другой руке. — Мне стоит отдать, — протягивает он воду Ханбину. — Забудь, можешь взять, — убеждает его парень, не убавляя приподнятого настроения и, взявшись за бутылку так, что получилось накрыть пальцы Хао, спокойно отодвигает от себя обратно. — Тебе она нужнее.

⭐️ All day, all night long, I need you like breathing Let me take control of your shining heart Come and hold my hand, two is better than one Me plus you. ⭐️

— Итак, парни, теперь переходим к видеоматериалу, который нужно будет успеть отснять, желательно, до конца дня, — сообщает режиссер обоим актерам интро, на что получает удивленную реакцию парней от осознания, на что их подписала победа в своих группах K и G. — Да, все именно так, как вы услышали. Надеюсь, вы хорошо выспались и не будете играть на камеру с кислыми лицами, когда уже стемнеет. Есть вопросы? Чжан Хао хотел было задать единственный, очень интересующий его вопрос, касающийся такого долгого времени съемки, но, когда поднимает руку, ему и стоящему рядом в полном недоумении Сон Ханбину буквально впихивают в руки небольшую папку, наполненную листами, после чего мужчина закатывает глаза от медлительности и несобранности новичков, на всякий случай комментируя: — Это сценарий. Около сорока минут на изучение, пока мы будем в дороге. Я понимаю, что это ново для вас, но вы же наверняка смотрели какие-нибудь сериалы? Так вот, почитайте и попробуйте представить себя актерами, что чувствуют каждую малейшую эмоцию. Безусловно, на локации будет присутствовать съемочная группа, которая подскажет в случае чего, но, согласитесь, всем будет легче, если вы хотя бы мысленно потренируетесь и покажите эмоции друг другу. Верно? А теперь по машинам. Если бы им кто-нибудь удосужился сказать, куда они едут, то было бы легче на душе забираться на дальнее сидение огромной черной машины, походившей на микроавтобус, только с более низкими потолками. А так, в мыслях Хао мигала сирена, словно его похищают в неизвестность, как в этих самых сериалах особого жанра с наличием маньяков-убийц. Может, следует буквально воспринять совет режиссера и, вжившись в роль главного героя, сбежать? К сожалению, становится слишком поздно, когда Ханбин забирается в конец автомобиля и подвигает его, чтобы сесть, при этом захлопнув за собой дверь и перекрыв путь к выходу. Здесь гораздо теплее, чем на улице, поэтому парни сразу расстегивают куртки и остаются в одинаковых темно-синих свитерах с логотипом Boys Planet, что им выдали с утра. В салоне автомобиля были затонированы окна, чтобы нельзя было увидеть, что происходит внутри. Света из-за этого тоже было мало несмотря на то, что был только полдень, однако Сон находит сбоку от себя выключатель и включает светлую световую ленту по периметру крыши. Такое чувство, что искусственное освещение ничуть не помогает исправить ситуацию из-за того, что черный салон будто поглощает собой все освещение. Или просто, может, из-за огромного обилия белого цвета в отделке и мебели их общежития вместе со съемочной площадкой, они перестали воспринимать что-то более темное. На сидениях спереди стояла куча коробок разных размеров, а на полу были разбросаны пакеты с реквизитом. Секция с водителем и еще одним передним креслом была предусмотрительно отделена стеной от пассажирских мест, лишь по середине стены было маленькое плотно задвинутое окошко. Вообще, от временного общежития трейни отправилось пять таких машин с большой группой стаффа, но съемочная команда решила засунуть парней один на один вместе со всем необходимым инвентарем. Место направления все еще неизвестно, а с собой из привычного лишь небольшие сумки с вещами первой необходимости, которые пришли на ум при фразе «отправляемся завтра». Может, они едут в оснащенную всем нужным студию, и эти вещи вовсе не понадобятся, но Хао решил все же собрать сумку с вечера, как делал всю свою жизнь при поездках куда-либо, как сделал то же самое и Ханбин. Решая обратить внимание на листы, что им дали, они погружаются с головой в расписание и сам сценарий на сегодняшний день в надежде найти хоть какой-то нормальный ответ. Сидят в такой тишине минут пятнадцать, зарабатывая только еще больше вопросов. — Надо же, так мы едем сниматься в поле, — обрывает прежнюю атмосферу Сон, продолжая вчитываться в текст. — Точнее, ты будешь сниматься. Боже, что они выдумали делать на таком холоде пол дня? Если бы Чжан знал… Но он несколько раз перечитал бумажки, в которых просто говорилось насчет концепта интро о какой-то выдуманной звезде, чей свет смогли увидеть лишь двое, о звезде, что помогла этим двум людям из разного времени, что бежали за ней, как за мечтой, повстречать друг друга и засиять вместе. Видимо, им с Ханбином уготовано стать на один день этими людьми и показать их историю. Только с какого перепугу с этой всей звездной темой они должны ехать на поле, припорошенное декабрьским снегом при свете зимнего солнца? Он тоже должен бежать за «звездой»? По полю?! — Сегодня действительно холодно, — на камере никому точно не нужна верхняя одежда, поэтому Хао при мысли, что ему придется быть без пуховика при такой температуре, на рефлексе натягивает рукава свитера на ладони. — Надеюсь, мы сможем закончить раньше. — Это уже от тебя зависит, насколько быстро ты управишься. Ханбин смотрит на действие Хао, а затем берет одну его руку в свою, накрывая сверху и снизу сильными ладонями. Чжан замирает на пару мгновений и внимательно фокусируется на чужих руках, что с приятной теплотой держат его собственную. Даже вены на них и выпирающие костяшки становятся отчетливо заметными от того, как крепко сжимают его ладонь. Хао не уверен, что должен делать, ведь такого рода действия для него носят довольно интимный характер в том плане, что прикасаться к себе он разрешает лишь самым близким, да и то, его друзья так часто не делают. — Что ты делаешь? — Руки холодные, — игнорирует вопрос Ханбин, отмечая колоссальное несоответствие температуры между ними. — Тебе и правда холодно. — В машине тепло, и…скоро согреюсь. Может, ему нужно попробовать мыслить проще? Ведь что плохого в Сон Ханбине? Он кажется приятным и умным парнем. Да и, впрочем, Хао не сильно против физического контакта, это…довольно приятно. Честно, его друзья особо не отличались любовью к тактильности, поэтому у Чжана не было возможности делать все, что хотелось на основе чистых рефлексов. Ведь Хао любил подобный контакт, который мог говорить лучше любых слов, и когда эти самые слова вовсе не нужны, чтобы ясно все понять. Вот такой способ общаться, когда ты простым прикосновением словно считываешь мысли другого. Ханбин своим теплом сглаживает нервозную атмосферу, и Хао, по правде говоря, не хочет, чтобы от него отстранялись, наконец избавившись от дымки тревожности. — Я в курсе, что в машине тепло, но скажи, это от нервов? Ты переживаешь? Что этому человеку от него нужно? И…гораздо более важный вопрос, почему Хао не реагирует с отторжением на чужие жесты? Разве они не заговорили впервые только на днях? Да, он немного переживает и организм просто реагирует по-своему, но почему это волнует малознакомого человека? — Думаю, в моей ситуации это нормальная реакция, — прикрывает на пару секунд глаза Чжан, откидывая голову на кресло, и собирается наконец прийти в себя, думая, наверное, все-таки вытащить руку из чужой хватки, как Ханбин произносит: — Я тоже волнуюсь с тех самых пор, как поднялся с кровати. Нас будут показывать в центре «Here I Am», в начале видео вообще индивидуальное интро и мы должны на записи выложиться по полной. Это также мой первый раз, и я сильно боюсь ошибиться, так что я тебя прекрасно понимаю. — Ты преувеличиваешь, ты не сможешь ошибиться, даже если постараешься. — Вот так и говорят мне все, — с какой-то грустной улыбкой отвечает Сон. — Я уже, если честно, сбился со счета. Хао искренне не понимает, что сказал не так, раз это вызвало изменение настроения у парня. Вроде же ничего особенного. — Я не понимаю, — честно признается он. — Ну, знаешь ли, эта реакция со стороны в мою сторону, что у меня нет права допустить ошибку, что общество заклеймило меня яркой идеальностью. Но я же тоже человек и имею право на эту самую ошибку. А что все будут делать, если я ее все же допущу? Мне кажется, что это погубит все, чего я добивался, да и по классике любимчики шоу постоянно меняются, и те, кто были таковыми в самом начале, к концу меняют свой статус до неузнаваемости на противоположную сторону, — младший наконец выпускает его руку и начинает смотреть куда-то под ноги. — Извини, что ты это слушаешь, я обычно не говорю о проблемах, просто время непростое и…ах, забудь, я не знаю, что на меня нашло. — Нет, послушай, я правда не имел в виду ничего такого, — Чжан отрицательно машет руками и головой, и на такое слегка детское движение Сон чуть усмехается, потому что выглядит это мило. — У тебя есть отличный настрой на победу и свой индивидуальный цвет, который хорошо заметен окружающим. Конечно, вокруг полно талантливых участников, и, хоть мы не знаем, что может быть уже завтра, разве не лучше сосредоточиться на своих особых сторонах и сделать их более заметными? Конечно, Хао обратил на Ханбина внимание еще в самый первый день, когда тот ступил на сцену в зал, заполненный многочисленными стажерами. Аура знаменитости — вот какая исходила от него, и это было заметно каждому. И, честно, из всех трейни с разным опытом, находившихся под сильным давлением на проекте, Чжан не думал, что у этого парня могут быть проблемы касательно самоуверенности, после той решительности, с которой он вошел на проект и выступил, чем заслужил высокую похвалу наставников, которые удостаивали ей не каждого. Стабильный вокал, отточенные движение, чувство ритма и такта, хорошая экспрессия, вижуал и очарование — Хао восхитился всеми этими качествами, пока наблюдал за выступлением со своего места. Казалось, всем стало ясно, что, если Сон Ханбин не ослабит свои обороты, то с прочной уверенностью доберется до финала. У Чжана не наблюдается в принципе проблем со зрением и слухом, тогда почему тот парень, которого он видел тогда, так отличается от тех слов, что он слышит из чужих уст? — Ладно, глупо было мне начинать…это мои проблемы, забудь, проехали. Да уж, сомневаться в себе при таких способностях — вот, что есть неподдельная глупость. С какого такого перепугу Ханбину могло прийти подобное в голову? Такие данные просто так невозможно утерять, и на крайний случай можно рассмотреть обходные пути, пользуясь методами неожиданных экспериментов, которые никогда не оставляют публику равнодушной. Можно придумать еще много всего, но как же… Как это напоминает Хао его самого… Когда происходят значительные перемены и ты начинаешь впадать в некое отчаяние из-за того, что в голове отсутствуют любые идеи как двигаться дальше. Он тонул в своих заботах, пока старался придумать как еще усовершенствоваться. — А мы с тобой похожи, — находит лично для себя Хао, заключая, что не такой Ханбин и далекий от него и между ними есть чуть больше, чем просто первое место в своих группах K и G. — Ты о чем? — Я тоже взваливаю все на себя, но, обычно ничем хорошим это не заканчивается. Мне тоже тяжело дается участие в этом шоу. Здесь настолько завышенные требования и буквально все зависит от оценки. Один шаг не туда, и ты глубоко провалишься. Только сможешь ли выползти из этого — это уже хороший вопрос. — Я считаю, что ты справишься, — спокойно произносит Ханбин. — Твое выступление было на уровне. Особенно высокая нота и дополнительное выступление со скрипкой. Извини, я не хотел заставлять тебя копаться в моем спутанном клубке, с которым и сам постараюсь управиться. Просто сказал, что было в голове. — Говорю же, что взваливаешь на себя, — усмехается Хао, наблюдая всю эту напористую серьезность на лице напротив, которому явно не подходило каменное выражение. Улыбка ему шла больше. — Ханбин, а что мешает тебе думать также и поверить в себя? — Потому что я не могу увидеть себя в финале. Мне кажется, что еще немного и я сломаюсь. Ладно, нужно признать, что каким бы непоколебимым и спокойным не казался Сон, внутри него, по всей видимости, выходил за берега бушующий океан, добавляя резкие всплески в довольно мягкий характер. — Ханбин, сейчас я вижу обычного парня, который боится проиграть ничуть не меньше меня самого. И это не проблема. Не нужно этого стыдиться и накручивать себя. — Я знаю, но это все равно не может заставить меня по щелчку пальца думать иначе. — Давай так. Как насчет того, чтобы попробовать довериться друг другу и помочь? — предлагает Хао вариант решения. — Сможем поработать сообща и поможем расширить собственные возможности, прислушиваясь к мнению каждого. Как тебе? — И ты готов на такое пойти, даже если, как только началось шоу Boys Planet, мы все стали конкурентами? — Погоди-погоди, — Хао останавливает парня в недоумении от того, в какие дебри младшего ведет фантазия. — Я не отрицаю, что мы все соперники, но это не значит, что из-за подобного я не буду с кем-либо общаться или не могу поддержать. — Мне нравится твое предложение, — не врет Сон, однако колеблется из-за того, что старшим по причине доброго характера вполне может руководить жалость в отношении него, — только…правда, тебе это будет нормально? Я к тому, что ты казался довольно замкнутым. А сейчас я будто вижу перед собой другого человека. — Ты же меня не знаешь. Да, я не люблю идти на близкий контакт, потому что мне в общении важно сильно открываться, а если это люди не моего типажа, то смысл с ними сближаться? Но, как я уже сказал, у нас есть что-то общее, поэтому я более чем уверен в том, что предлагаю. Это не что-то запредельное. — Спасибо, хен, — искренне благодарит Ханбин. — Я же могу тебя так называть? — Конечно. Хао действительно думает, что ему самому не помешает кто-то приблизительно одного возраста, чтобы общаться. Он обычно был всегда самым старшим в компании, хотя по внешности на первый раз трудно было это определить, и поэтому обладал авторитетом хорошего старшего и понимающего лидера, как ему говорили другие стажеры из YueHua. Однако, как бы Чжан не привык к подобной позиции, все равно хотелось поговорить о волнующем его самого, а не пытаться вывезти свои проблемы в одиночку по причине того, чтобы не показывать слабину и не разрушать дух трейни своего агентства, с которыми он присоединился к шоу на выживание. Он понимает Ханбина. Знает, что крик в пустоту не является выходом из подавленного состояния. Ему тоже не хочется ошибаться — слишком много сил было поставлено, чтобы попасть на проект и обрести некое подобие шанса на дебют. Станет ли легче, если они будут ошибаться вместе? Если будут совершать опасные промахи наедине друг с другом, а всем остальным показывать лучшую, исправленную совместным трудом, версию себя? Только у Хао есть одна просьба к Ханбину: — Давай будем предельно честны касательно всего и проявлять доверие. Лишь в этом случае Чжан готов подпустить на близкое расстояние этого человека. И когда Ханбин кивает, то Хао наклоняется к нему и обнимает спереди, чтобы будто закрепить все, о чем они говорили. Ханбин действительно переживает тяжелое время, и он не ожидал, что кто-нибудь решится ему помочь. Большинство участников на шоу пришли уже своими сформированными компаниями, а у него из знакомых был только Мэттью. Все же лучше, чем ничего, ведь с этим парнем они были хорошими друзьями. Но опять же, несмотря на одинаковые типы личности, Ханбину все-таки приходилось в этой дружбе брать на себя ответственность, подобно старшему брату. Он безумно ценит Мэттью, однако на единственных отношениях с ним, Сон вряд ли вытянет все свои камни, мешающие быть готовым идти до конца. Ему так надоело действовать в одиночку, что в объятиях Хао ощущалась поддержка, из которой не хотелось выбираться. Ханбин очень надеется, что между ними у Чжана не возникнет такого понятия, как «старший брат», ведь он готов отдаваться настолько, чтобы они были на равных. — Интересно, что мы начинаем дружить только потому, что нас вынудили сниматься вместе, — Сон прижимается к Чжану и цепляется за его синий свитер от избытка накопившихся эмоций, что шли вразрез с комфортной волной, которой накрыл его Хао. — Ты буквально сейчас на втором месте после меня. У нас по четыре звезды, мы стоим рядом в Сигнальной песне, между нами всего год разницы, но мы до этого ни разу не пытались заговорить друг с другом. — Я не считаю странным то, что мы познакомились не сразу, — первым слегка отстраняется Хао, заглядывая в чужое лицо, понимая, к чему тот клонит. — И меня бы не вынудило заводить общение общее расписание, если бы я сам этого не захотел. Что пытался найти Сон в этих глубоких карих глазах, на которые небрежно спадала пушистая челка? Он сам не заметил, как начал тонуть в уверенности, льющейся оттуда и заряжающей его самого. — Тогда у меня есть тоже одна просьба, — убежденный словами Хао, Ханбин решает сразу стереть черту, которая может обрисоваться позже. — Не против, если я буду говорить с тобой неформально? Я хочу довериться на одинаковых правах, а не как жалкий младший. Давай избежим этой никому не нужной ответственности. — Хорошо. Все равно в тебе тяжело видеть тонсена. — Да брось, — возмущается Ханбин и подносит к лицу Чжана указательный палец, перестав зажимать ткань его свитера. — Всего один год. Мы почти ровесники. — Вот и я о том же. Погоди, — Хао вспоминает, что клал в сумку две баночки колы zero, поэтому полностью отодвигается, лезет за ними в сумку и протягивает одну Ханбину. — Хочешь? — Тебе тоже нравится эта кола? — улыбается Сон, принимая прохладную баночку. — У нас правда есть что-то общее. — Давай поможем друг другу приложить все усилия, чтобы показать звездным создателям лучшее выступление, на которое мы способны, — открывает Хао свою колу и поднимает в сторону Ханбина. — Я согласен, — проделывает парень то же самое и аккуратно стукает банкой о чужую, чтобы случайно ничего не пролить на сидение. Между ними заметно спал прежний барьер и даже дышать что ли стало легче. Как же все-таки Ханбину шла улыбка — Хао сам не мог удержаться каждый раз, как младший ее показывал, пока предлагал идеи, как лучше вжиться в концепт, и тоже смущенно улыбался, иногда заливаясь смехом от перехода на личные истории из лагеря Boys Planet. Чжану показалось, что они были знакомы вечность, ведь манера общения Ханбина сильно располагала к себе — настолько он мог светиться, даже будучи вне сцены. Хао был удивлен, когда Сон рассказывал, что часто приходит в комнату к Мэттью, который, на минуту, спит на втором этаже его собственной кровати общежития. Чжан после тренировок часто поздно уходил гулять по кампусу с Куанджуем и, видимо, поэтому никогда не заставал у себя Ханбина. К тому же Сон тоже из-за этого думал, что старший его избегал. Ничего смешнее Хао в жизни не слышал. Погруженные беседой насчет предстоящих съемок, к которой они все же решили вернуться, будучи в более приподнятом настроении, чем были изначально, парни не заметили, как прибыли на нужную точку. Действительно пустое поле рядом с небольшим лесом. Интересно, как такие места вообще находят, учитывая, что оно располагалось буквально в пустыре и даже в широком радиусе не было населенных пунктов? Сначала Хао переоделся в выданную одежду под американский стиль старшеклассников с этой самой верхней кофтой на кнопках и с различными нашивками, которые носили в фильмах парни из какой-нибудь футбольной команды. Было дико холодно разгуливать среди деревьев на пару с оператором, и он сильно хотел натянуть свою куртку, которую предусмотрительно носил с собой в руках Ханбин и маячил перед глазами. Бегать по полю в такой легкой одежде оказалось в самый раз, если бегом вообще можно было назвать то, что после коротких дистанций к нему подлетали визажисты, чтобы скорее подправить прическу и несильный макияж. Зато это хоть как-то заставляло тело не окоченеть окончательно. Как только они заканчивают с этой частью, и режиссер объявляет о перерыве на обед, Хао спешно подбегает к Ханбину, быстрее накидывая куртку, после чего Сон подает ему бумажный стакан с горячим только что заваренным чаем, который принес из фудкорта. — Тебе нужно согреться, — Ханбин, подождав, пока он сделает несколько глотков, приближается и накидывает на его голову капюшон белого худи, что было поддето под коричневый американский бомбер, а затем снова берет за руку и ведет к поставленным столам с едой. Рамен средней остроты помогает согреться еще сильнее. Хао съедает целые две порции, утомившись от нескончаемой беготни, а после уже, честно говоря, не хочется делать ничего. Прошла уже почти половина дня, а снять удалось лишь начало. Теперь понятно, во что будет потрачен весь день, если ближе к вечеру вся команда направится в арендованное для съемок здание, где предстоит записать часть Ханбина. Режиссер был прав, и, в лучшем случае, им бы всем управиться хотя бы до полуночи. — Хао хен, ты в норме? — интересуется Сон, разглядывая красные кончики пальцев, которыми Чжан снова берет стакан чая и отпивает. — Я собираюсь умерееееееееть, — скрипя голосом, протягивает он, делая самое измученное лицо на свете, чем вызывает громкий смех Ханбина. — Прости, прости, — все не может перестать хохотать Сон, заставляя остальных членов съемочной группы за другими столиками неподалеку заинтересованно обернуться на звук, гадая, что могло вызвать подобную реакцию. Хао от этого только снова вымученно вздыхает и закрывает себе лицо капюшоном, опустив голову вниз. — Прекрати, — бьет он по спине Ханбина и выходит как-то по-детски, ведь удар не причиняет никакой боли. У него слишком сильно замерзли руки, чтобы ударить посильнее. — Если ты совершишь здесь мое убийство, то знай, у нас будет много свидетелей, и некому будет потом таскаться за тобой с этой курткой, — Сон тычет пальцем в воротник хена, а затем поднимает указательным пальцем его подбородок. — Правда что ли? — Хао усмехается и щипает надоедливого парня за бедро, на что тот притворяется, словно ему вставили нож в спину, протянув наигранное «ай». Как жаль, что единственный, кто сегодня умрет, будет все же Чжан. Серьезно, найдите ему того гения, кто додумался еще и нарядить его в классический черный выглаженный костюм с белой рубашкой в декабре и вручить скрипку. Он согласен, что интересным ходом была идея показать отличительные яркие особенности центровых, выделивших их на показательных выступлениях и позволивших сиять на сцене, но почему мучаться на холоде со скрипкой должен именно он, а Ханбин будет выполнять некоторые связки из таттинга в закрытом помещении? Mnet явно хочет его спровадить сразу в больницу с простудой, чтобы очередной китаец не светился на проекте и не мешал корейским участникам пробиваться на вершину в собственной стране. Хотя нет. Фотографирующий его Сон Ханбин, после того как Хао закончит играть на скрипке под завывание ледяного ветра, умрет все же раньше. Чжан пытается расслабиться и представить, что не окружен в данный момент десятками камер, ловящими разные углы, и быть таким, каким он обычно бывал во время всех выступлений с игрой на скрипке. Конечно, от него не требовалось в действительности исполнять музыку, ведь звук все равно не будут записывать, но он все равно решил сыграть более расширенную версию «Весенней сонаты №5» Бетховена, чем тогда отрывком продемонстрировал в начале проекта. Просто, чтобы наконец закрыть глаза и пропасть в звуках натянутых струн, поющих под движениями смычка. Из стороны в сторону. Зажимая, согласно нужным нотам, каждую струну. Нежная красота, непринужденное изящество и жизнерадостный характер изречений, прозрачно раскрывающиеся в мелодии, в которой воистину хотелось утонуть. Каждой клеткой он чувствовал исходящие от инструмента вибрации, что проходили сквозь тело. Открытую кожу кистей, шеи и лица начинают обжигать снежные хлопья, что опускающиеся с все более нарастающей частотой, как и нарастает интенсивность неразрывного чувства прекрасной сонаты. Последний раз Хао ведет смычок, а затем открывает глаза, устремляясь прямо в огромный объектив камеры. 나 여깄어. Вот он я. И после сигнала оператора он выдыхает, выпуская горячий пар в воздух, в котором кружились снежные цветы. Получилось с первого дубля. Сон Ханбин не двигается с места, продолжая стоять, прикрыв рот в подлинном восхищении. У команды тоже подобная реакция, даже кто-то вдали даже ему аплодировал, но Хао это не сильно волновало, ведь он снова мчится в сторону парня, чтобы забрать свою куртку. — Зачем ты меня снимал? — задает вопрос Чжан, кладя скрипку на стол возле них и, плотно застегнув молнию пуховика, поглубже засовывает руки в карманы. — Хотел оставить на память, — Ханбин протягивает руку к чужим волосам, чтобы смахнуть с макушки белые хлопья, и пытается подобрать хоть какие-либо слова. — Хао хен, ты был невероятен, — с нескрываемым изумлением отмечает Сон и в его глазах действительно разгорается восхищение. — Спасибо, — смущенно отвечает Чжан, приподняв уголки губ. — Вообще я не должен был ничего делать, но, вроде всем понравилось и… — Шутишь? — удивляется Ханбин, кладя обе руки на плечи старшего. — Это не то слово. Ты буквально сразил всех наповал. — Стараюсь не уступать тебе? — с легким предположением, вспоминая, что у него была такая же искренняя реакция на выступление Ханбина, все еще смущается Хао. — Ты ничуть не уступаешь. Ты действительно сиял. Как и в первый день. В надежде, что мы с тобой найдем друг друга, невзирая на время, преодолевая преграды и вселенную. Возможно, это мы бежим друг к другу со скоростью света. Ты. Я. Мы… Сияем.

⭐️ Together with you and me, who are alike And in the name of «Us» I will make you smile, I will make you safe Turn on the light, it's our showtime We are shining. ⭐️

И вот, через несколько особо тяжелых недель, они снова рядом. Хотя…и не разлучались вовсе. Честно, из-за распределения команд по воле случая, Хао не ожидал что они когда-нибудь окажутся в одной. Поэтому Чжан даже закрывает себе ладонью рот, когда Сон Ханбин, будучи на первом месте в рейтинге и обладающий по правилам возможностью выбрать команду самым последним из всех выживших, приближается к табличке с песней «TOMBOY» и встает прямо напротив, хитро улыбаясь. Еще немного, и от осознания, какая сила будет у их команды на этой миссии, снесет голову. Чтобы подразнить его, Ханбин, решая, кого бы ему оттолкнуть, чтобы суметь занять место четвертого человека в группе, поднимается на возвышение и проходит перед самым носом, прошептав довольное «ну вот мы и встретились». А затем извиняется перед другим выбранным участником и, заменив того собой, становится рядом с Хао. Осталось лишь усердно натренироваться, чтобы заполучить преимущество и выступить на M Countdown. Чжан очень хотел это сделать, ведь в прошлый раз, несмотря на вложенные в «Kill This Love» силы, не смог даже с тем составом из G группы. Вообще, за все время после миссии с заглавной песней, они с Ханбином очень сблизились. Парень стал часто появляться в его комнате лагеря, которая со значительным сокращением стажеров сменилась на более просторную, вмещающую лишь троих человек. Сон обычно приходил довольно поздно, зная, что ни он, ни Чжан долго не могли уснуть. К счастью, соседи Хао всегда отключались и спали как убитые, поэтому вдвоем они могли подолгу лежать рядом на его кровати и обсуждать что угодно. Общение «от вежливых друг с другом знакомых» переросло во что-то большее. Более личное и крепкое. Хао готов признаться, что стал сам зависимым от Ханбина, постоянно протягивая ему руку при любом удобном случае и сокращая расстояние, что, казалось, они склеивались вместе в буквальном смысле. Хао действительно не думал, что найдет что-то «свое» в этом парне. Не предполагал, что он будет столько значить для него. Что ему будет не хватать присутствия Ханбина рядом с собой. А ведь, если бы не самая первая миссия, то они могли бы и не заговорить друг с другом вовсе. Сейчас же ему стало даже не хватать этих поздних встреч, которым мешали тренировки по разным залам и участие в записях закадровых видео со своими командами. Хоть Хао не особо любил съемку жизни в лагере, в любом случае становилось комфортнее и приятнее, если он слышал мягкий голос Ханбина поблизости. Но, такие выигрышные дни редко наблюдались. С Соном он стал вести себя более смело и открыто, показывая свою милую натуру и теплый впечатлительный характер. Даже на общем мероприятии по танцевальным баттлам, когда всех разделили на трибуны с корейскими и глобальными участниками, Чжан забыл о том, что это запись для зрителей, а не просто веселые развлечения. Тогда Хао очень хотел выйти на импровизированную сцену вместе с Ханбином, но, какими бы ни были его желания, все равно все шло по задуманному плану сценаристов и созданному ими заранее порядку состязаний, естественно, с изначально нужными для них стажерами. Было очень неловко, когда, при просмотре вышедшего через несколько дней в сеть эпизода, камеры записали его небольшой разговор с Кейтой, как он хочет сразиться с Соном, а затем и то, как Ханбин заметил его внезапную атаку движениями таттинга с места и выполнил ответную. Еще и максимально приблизили их двоих, стоило Хао послать парню воздушный поцелуй через зал, намекая о желанном вызове, а Ханбину отправить свое фирменное сердце, которое он специально придумал на концовку выступления с «Love Me Right». Чертовски неловко. Ханбин после этого его дразнил, прося в шутку снова тот забавный воздушный поцелуй. Дурак. Сидя на полу в обособленном кругу с ним, Пак Гонуком и Ли Хвитэком, уже ощущалась сила их итоговой команды. Воистину асы своего дела. Казалось, разобрать позиции будет довольно легко, и при любом раскладе они окажутся в выигрыше, учитывая отменные навыки каждого, но убийственная часть… Хао очень хотел ее исполнить. Эта песня так ему нравилась… Даже на всеобщем предварительном прослушивании треков перед их выбором для миссии, Чжан уже представлял и надеялся, что будет исполнять ее на сцене, показывая взрывное бунтарство, какое раньше зрители и наставники не могли увидеть. Он считал, что это будет отличным шансом выделиться и привлечь всеобщее внимание. Ради песни, которая ему нравилась, он не был готов отказываться от убийственной части. Даже будучи первым в G группе, Хао не смог исполнить ее во время «Kill This Love», отдав эту возможность Кейте. Конечно, тогда он возложил на себя обязанности лидера, помогая товарищам по команде и поддерживая их. И, не в последнюю очередь, из-за оказанной им помощи они, единственные из всех глобальных участников, смогли занять первое место в групповом состязании K против G. Мало того, что заветная партия в «TOMBOY» звучала превосходно, так еще он сильно желал прилепить фиолетовую наклейку звезды себе на кофту. Хоть раз побыть на роли ключевого исполнителя в самом центре сцены и побороться за звание участника, что исполнил песню лучше всех, чтобы получить преимущество в дополнительных голосах и продолжать пробивать заветное место в дебютный состав будущей группы. Проблема дебюта остро стояла в голове, учитывая жесткую конкуренцию и правила шоу, которые не щадили никого за малейшую ошибку и лишнее сказанное слово на камеры. Пятое место Хао было шаткой границей на середине состава будущей группы, что должна состоять лишь из девяти человек. Даже если места выше также не гарантируют мягкую подушку безопасности, в любом случае они выглядели более устойчиво несчастной цифры «пять». Преимущество в надбавке баллов не помешало бы для спокойного сна. Хотя, о каком спокойствие могла идти речь в шоу на выживание? Наивно было предполагать, что эту партию захочет себе только Чжан. Попробовав по очереди, все за исключением Гонука, исполнить нужные строчки, в итоге обладателем желанного стал Ханбин. Конечно, было немного грустно, но так было решено честным голосованием. Да и то, они же в любом случае одна команда и идут к победе общими усилиями. Вдобавок, это же Ханбин. А он такой замечательный, что Хао принял подобный исход. Как бы то ни было, опасно высказывать и показывать недовольство на камеру, будучи иностранным участником. Неизвестно, как сотрудники Mnet могут это отредактировать. Он бы мог честно поделиться своими чувствами, однако это бы переиначили по-другому, поэтому, лучше смириться и помалкивать. Более того, необдуманное поведение, как и один камешек, брошенный на гладь озера, может разрушить стоячую воду и создать бесчисленную хронику ряби. Подобное могло повлиять не только на самого Хао, но и на Ханбина, выставив того жадным до внимания членом команды, кому наплевать на чувства других. Какая бы была статья…страшно даже вообразить. Это явно не тот повод, ради которого нужно рвать душу, давать волю эмоциям и класть на все то общение, что было между ним и Соном, чего он ни за что не хотел. Впрочем, позиция быстрой рэп-части тоже выглядела весьма привлекательно. Наверное, она могла бы ему подойти, если основательно попрактиковать корейское произношение. Попробовав исполнить ее самостоятельно, Чжан осознал, что это было не так легко, как могло казаться на первый взгляд. Хоть в знаниях и в практике корейского он был достаточно успешен, все же, чего-то не хватало. И раз…рядом был человек, которому можно было довериться, то почему бы не попросить о помощи? Снова тот любимый голос, который пробирался под кожу, пока медленно произносил слова для него у самого уха. Ханбин разбирал каждое, объясняя, как те или иные слоги должны звучать в быстром потоке речи. Застенчивые улыбки и ничтожное расстояние между телами — они оба словно существовали отдельно от всех, склонившись над одним листком и повторяя все заново до тех пор, пока у Хао не начало достойно получаться. — Ты должно быть кореец, — сделал ему комплимент Сон, гордый результатом своего подробного урока. — Неужели? — Хао улыбался похвале, довольно дразня и прижимаясь к Ханбину еще ближе. Это ему и нужно было. Уметь звучать как настоящий кореец, отбросив в сторону свой акцент. Ведь если он хочет дебютировать в Корее, то просто необходимо вообще избавиться от фонетического нюанса. Невероятно, что после двух дней практики, даже наставники по вокалу Ли Сокхун и Им Ханбель высоко оценили его произношение. Мастер Им вовсе захотел оставить Чжана в Корее, украв при этом его паспорт, на что Ханбин шепнул тихое «я тоже». Если бы все было так просто… Итог, задержится ли Хао в Корее, зависел только от дебюта по окончании шоу. В противном случае он думал вернуться в Китай и продвигаться там — еще одна причина, почему Чжан старался ни к кому сильно не привязываться помимо парней из YueHua. Будет слишком тяжело расставаться, учитывая, что Хао, если и решает подпустить кого-то близко, то искренне открывает свою душу нараспашку. Что станет с ним, если вдруг их с Соном разлучат границы, он предпочитал не думать и не соскакивать с данного этому парню обещания. Следовало сосредоточиться как следует на миссиях, нежели думать о еще не мелькающей на горизонте возможной личной проблеме. На оценке стажеров, как стоило ожидать, все ребята имели завышенные ожидания — а подобным соответствовать весьма тяжело. Будь Чжан на их месте и увидев выход настоящих асов, он бы тоже сидел в полном предвкушении. Четыре главных туза должны были сокрушить все после нескольких недель тренировок. Язык не повернется сказать, что они плохо выступили, однако, участники дали им второе место, обосновав, что до конца эти самые ожидания оправдать им не удалось. После оценки Пак Гонук по порядку читал вслух листы каждого стажера с так называемыми «пожеланиями и предложениями». Все они были похожи — с одинаковым упоминанием второго места, от чего тело до чертиков сковывало и заставляло беспокоиться, ведь они должны были быть уверенной командой победителей, а не теми, кому не доставало особенного цвета до ожидаемой взрывной реакции. Но волновало не только это — настоящим неожиданным поворотом для всех было частое: «Стажер, который нуждается в улучшении: Чжан Хао». Даже Гонуку становилось неудобно продолжать это зачитывать вновь и вновь, видя, как атмосфера нагнеталась. В особенности со стороны Хао, который сидел, поджав к груди колени, и кивал, молча принимая оценку стажеров. Его имя, как приговор, было написано на каждом листке в одной и той же графе для худшего выступающего. Он согласен, что ему не хватало уверенности, что он меркнул на фоне остальных и не так выделялся, но…разве все было настолько ужасно? Три недели словно канули в бездонную пропасть и не увенчались никакими успехами, раз он не смог добиться должного внимания зрителей к себе. Казалось, он не приносил команде никакой пользы. Хао не лидер, которым был в «Kill This Love», не ведущий танцор, как Ханбин, не настолько хорош в вокале, как Хвитэк и даже не разносторонний Гонук, у которого отлично выходило все, за что тот не брался. Тогда что он может в такой команде? Очередной прогон танца. Сидя у стены, он смотрит на свое отражение в зеркале во всю стену зала практики и не имеет ни малейшего понятия, что делать и что конкретно нужно менять. Как именно необходимо действовать, если он не улучшается? Если времени становится все меньше, а ожидания людей продолжают расти? Так вот что чувствовал Ханбин, когда оказался под таким же видом давления… По-хорошему, нужно для начала подняться и снова присоединиться к общей тренировке. Однако теперь, после оценки участников, игра идет по-другому, и эта мысль продолжает вгрызаться в сознание. — Хен, что ты делаешь? — присаживается на пол рядом с ним Ханбин, а после, видя, что тот глубоко погружен во что-то и не реагирует, повторяет свой вопрос еще раз. — Хен, что ты делаешь? Ты в порядке? Хао сидит, поджав к себе ноги, а после осознания вопроса, наклоняет лицо к плечу, в попытке закрыться, как делал раньше, и отрицательно мотает головой. Глупо будет давать волю слезам, когда Сон искренне проявляет беспокойство? Когда сейчас больше всего на свете хочется закрыться с ним в комнате и действительно заплакать. — В последнее время у меня нет никаких идей, — Хао пытается говорить через плотный ком в горле, что пробкой перекрывает душу, которой правда страшно за будущее. — У меня было так много идей, когда я был лидером. Но в этой команде у меня их нет. Мои мысли, — указывает пальцем он на свою голову, с которой куда-то подевалась заколка в виде разбитого сердца, — продолжают блокироваться. Плевать. Он не собирается сейчас искать эту заколку. Иронично, что она упала где-то во время танца, но без нее сердце Хао само начинает надрывисто трескаться напополам. — Хен, давай потренируемся вместе, — предлагает Ханбин, действительно беспокоясь о состоянии Хао, и поддевает пальцем его прядь на затылке, снова привлекая к себе внимание. Этот пустой взгляд, наполненный безысходностью. Когда Хао пел, Ханбин думал, что у него все хорошо получается, ведь после практики над произношением и похвалы мастеров у него было отличное настроение. Возможно, остальным трейни со стороны лучше видны малейшие несовершенства, поэтому осуждать их критику — просто бессмысленно. Однако, принять изменение позитивного настроя на близком лице удавалось с трудом. Ханбин понимал это стремление к самосовершенствованию в купе с глубоким разочарованием в себе лучше, чем кто-либо другой. Разве не у самого такие же проблемы? Ах, как же они похожи. Как же Хао хотел просто выйти из зала практики и забыть, что всю эту ситуацию записывают камеры. От бесконечно мигающих красных точек спасает лишь то, что Сон не перестает играться с его прядью, пока смиренно ждет ответа на свое предложение. Любимые прикосновения…пусть даже и не совсем явные. Это ощущение заботы и искреннего беспокойства. Ханбин просто взял и подступился к его холодной отрешенности, и Хао не мог даже думать об отказе на предложение о тренировке. Весь остальной вечер они не отходили друг от друга ни на шаг. Подшучивая время от времени, Сон предлагал ему различные идеи, показывая, что можно улучшить любую, даже самую незначительную вещь. Милые дурачества сводили все былое напряжение на нет, а спокойный ритм их парного разбора всех движений заново приводил голову в порядок. С наличием опыта тренера по танцам, у Ханбина хорошо получалось руководить людьми. Чжана сильно забавляло, когда он особенно увлекался и начинал бесконечно жестикулировать, считая, что так его лучше поймут. Нет, это не столько помогало, сколько знатно забавляло, поэтому Чжан покорно смотрел и не нарушал чужое рвение. Эта решительная энергия помогала Хао воодушевиться и начать придумывать собственные идеи, которые сразу же оценили Гонук и Хвитэк. Выход. Из любой ситуации всегда есть выход. Хао был правда благодарен Ханбину за то, что помог его отыскать. Такое чувство, что когда он с ним, то сияет особенно ярко.

⭐️ I shine when I'm with you, I'm shining Just like I have been dreaming, I'm shining At a much higher place, I'm shining, shining Wow, shining, shining, shining, shining, shining, yo. ⭐️

Почему он борется в одиночку? Почему на этот раз сам замыкается и не делится своими переживаниями с хеном? Похоже, у Сон Ханбина проблемы в восприятии своих же принципов. Или он просто достиг своей точки невозврата. Прошло всего пару дней, как все идеи были одобрительно восприняты всей командой, а общий рисунок и синхрон четко отработан. Каждый раз по закону тренировок после такого каждый участник обособленно практиковался, включая в выученные движения частичку себя и настраивая необходимую экспрессию лица. На самом деле, попав в команду «TOMBOY», парни оказались в достаточно выгодном положении. Всего четверо участников на целую песню и огромную сцену, где отлично будет просматриваться каждый. Как только парень начал практиковаться, все, начиная с выражения лица и заканчивая движениями, шло не так, как того хотелось. Такое чувство, что то, что он может показать, так или иначе не будет отличаться от того, что уже было продемонстрировано из миссии в миссию. Как долго такими темпами он будет продолжать держаться в Топ-9? Сколько еще зрители будут продолжать выбирать именно его, когда количество участников, за которых можно проголосовать, уменьшается с каждым разом? Аудитория может попросту забыть о нем, если он не сможет выделиться в этом задании, а еще хуже — если он разочарует свою существующую группу фанатов. Хочется верить в обратное, но, если быть честным с собой, то его явно не погладит никто по голове за провал. В руке бутылка воды, глаза направлены строго на свое отражение в зеркале — Ханбин пытается привыкнуть к тому, что на выступлении придется возиться с микрофоном, ведь их песня находится в разделе вокала и рэпа. Раз танцы здесь не играют ключевую роль, то отыгрывать придётся голосом и лицом. Но как подбирать нужное настроение для мимики, если он тонет? Пробивает дно все больше и самолично заковывает себя там, не в силах сосредоточиться и отыскать корень неудач. Ну же, Сон Ханбин, включи мозги. Уже все закончили свою практику и разошлись по комнатам, но почему ты до сих пор не можешь ничего сообразить? Разве не ты сам помогал Хао хену справиться с подавленным состоянием? Когда-нибудь его точно погубит дотошный перфекционизм. С таким делом мало будет обратиться к Чжану, не втягивая того в свою бездну, из которой тяжело вынырнуть. Он обещал себе, что не будет заходить с Хао настолько далеко, когда у того тоже не самые светлые дни. Старшему незачем заглядывать в эту личную пропасть. То, что этот парень рядом уже делает настроение Ханбина чуточку лучше. А со своими заботами он как-нибудь справится. К сожалению, чистая правда, что он может находить выход для других, но не для себя. Как ему следует с этим бороться? Может ли он это сделать или продолжит смотреть своей бездне в глаза, не в силах обогнуть точку застоя? Чем больше он выступает, тем больше люди ожидают от него. Чем больше он практикуется, тем сильнее приедаются движения и появляется желание поменять все к чертям. Ханбин привык себя менять. Он живет в таком ритме уже давно. С его страстью к сцене и лишним весом в более раннем возрасте было очень тяжело пробиваться в направлении танцев. Мало кто на него заинтересованно смотрел, когда он посещал открытые мастер-классы, несмотря на ту эмоциональную подачу, с которой он старался выступать. Это Корея, и, как ни крути, одну из самых решающих ролей играет внешность. Особенно, если ты покушаешься на дорогу в ту же сторону индустрии, что и безумно талантливые айдолы. Потребовалось сильное упорство, чтобы довести свое тело до идеала и начать занимать законное место в первых линиях. Он поражал собой аудиторию, увлеченно участвуя в талантливой сформированной группе танцоров по направлению ваакинга и таттинга, будучи почти всегда единственным парнем среди многих девушек. Теперь, после тяжелых усилий в самосовершенствовании, уже красивым и спортивно сложенным парнем. В то же время Сон усердно начал заниматься вокалом, где тоже преуспел. Подобные танцы здорово развили его легкие, поэтому в вокале он с легкостью осваивал программу в быстром темпе и, достаточно разработав голосовые связки, мог с успехом вытягивать высокие ноты. Но как быть, если уже все, чего он пытался добиться стало совершенно? Он отчаянно хочет показать, что стал лучше. И тоже, как и остальные трейни, хочет совершенствоваться, поэтому делает все возможное, чтобы подготовиться к непростому выступлению. Поэтому все продолжает пристально смотреть на свое отражение и пробивать взглядом глухую стену, которая никак не поддается ударам. «Нет, это не имеет смысла» — думает Ханбин, когда снова ошибается. Когда он прекращает пытаться и садится на пол, снова читая текст песни в попытке найти необходимое настроение, в голову начинают со звоном отдавать болезненные пульсации. Организм Сона буквально подает первые крики о передозировке с усердием и просит сделать наконец перерыв. Остатки здравого смысла пытаются убедить, что энергии на большее не хватит. Слишком тяжелая песня. Слишком тяжелый характер Сон Ханбина, который искрит упорством. Главное, чтобы не произошло короткое замыкание, что может вмиг положить конец амбициям, организовав полное истощение. Что, если он не покажет улучшения в выступлении перед звездными создателями? С подобным опасением Ханбин все-таки заканчивает свою индивидуальную тренировку и выходит из зала. Это его очень беспокоило. В ту ночь в общежитии всем казалось, что он в плохом настроении из-за усталости. Нет, дело не в этом, просто у него действительно много чего на уме. Пока Сон сидел на лестнице в коридоре, он чувствовал сильное разочарование и стыд. Ханбин не думал, что в столь поздний час кто-то его застанет в таком виде, но Умути, проходя мимо и решив перекинуться парой слов, все же заметил подвешенное состояние младшего. От нежданного внимания к себе Сон закрыл лицо рукой, пытаясь сдержать слезы. Ханбин был благодарен Умути за то, что тот тактично не стал расспрашивать подробности, почему же «номер один» проекта сидит в таком виде на холодных бетонных ступенях почти в темноте. Одиноко скатывающаяся по щеке слеза говорила громче любых слов. О нет, почему он плакал?.. Надо было давно отправиться спать, но Сон продолжал задаваться вопросом, сможет ли показать, что стал лучше в этом сложном выступлении? Разве подобное чувство безысходности не встречается на пути каждого айдола через тернии к звездам? Его сильно беспокоила новая миссия, однако нельзя было вот так киснуть. Поэтому он предпочитает все же вернуться к себе и попробовать нормально уснуть, чтобы начать следующий день с более свежим настроем. Однако этот план отходит в сторону, как только Ханбин слышит приближающиеся шаги со стороны коридора и мгновенное дерганье металлической ручки двери. Около двух часов ночи Хао отворяет дверь, держа в другой руке зубную щетку с остатками мятной пасты, когда видит то, что явно не планировал перед сном. Младший в полном одиночестве сидит на кровати при тусклом освещении светильника над постелью, выглядя при этом настолько измотано, что в голове Чжана с невероятной скоростью возникали все новые вопросы. Почему он узнает обо всем вот так? Когда в комнату вернулся Умути, Хао уже был готов выключить свет и спокойно дочистить зубы в ванной, перестав ждать своего соседа, к которому его подселили после первого объявления о выживших. Когда ему рассказали, что Ханбин в подавленном состоянии плакал на лестнице, то он сразу быстро прополоскал рот и отправился искать человека, что ни в коем случае не должен был оставаться один. Чжану все равно на то, где сегодня проводят ночь соседи Сона, его волнует лишь то, что происходит с младшим, раз тот даже…не рассказал ему ничего. Глупый… Снова хочет казаться сильным. Ему хочется наконец разобраться в чем дело и, стоя в дверном проеме, прекратить игру в гляделки в натянутой атмосфере, будто Сон сделал что-то плохое и сейчас стыдится этого с невероятной силой. Однако все перестает иметь смысл, стоит лишь Ханбину молча протянуть в воздух руку, желая ощутить родной физический контакт. И Хао, плотно заперев за собой дверь, словно на чистых инстинктах подходит к чужой кровати и цепляется за теплую, чуть влажную с тыльной стороны, ладонь. — Спасибо, — говорит Ханбин и, отпуская внутри все на свете после необходимого прикосновения, прикрывает глаза. Он просто так его благодарит? За то, что он просто пришел к нему? — Ты благодарен? — озвучивает свои мысли Чжан, после чего решает немного сменить русло настроения в попытке больше расположить Ханбина к открытому разговору. — Тогда сделай мне массаж, — приходит первое в голову, чтобы хоть как-то разрядить странную обстановку. Ханбин как-то иронично усмехается, опустив вниз голову, и Хао искренне не понимает причины. — А что, ты не хочешь? — осторожно интересуется Чжан, будучи готовым даже уйти, если младший того попросит. Но он не хочет никуда уходить. Хочет лежать рядом хоть всю ночь напролет, пока Ханбину не станет лучше, в чем бы ни была причина подобного состояния. — Нет. Я сделаю тебе массаж, — произносит Сон и свободной от успокаивающей хватки ладонью потирает один глаз, что уже припух от бывших слез. Но только стоит ему это сделать, как новая волна внезапно накатывает с новой силой. — Я собираюсь стать официальной плаксой Boys Planet, — надрываясь, все же выпускает редкие слезы наружу Ханбин, не в силах справиться даже с глупыми эмоциями. Хао, быстро отпускает руку и заходит в ванную Сона, чтобы просто небрежно кинуть в раковину зубную щетку, а затем вернуться обратно. Без лишних раздумий он садится на кровать перед Ханбином и загребает в свои объятия, позволяя младшему уткнуться носом в изгиб шеи. — Ну же, — Хао начинает чувствовать, как соленые капли касаются его кожи и утекают куда-то под белую футболку. — Ханбин, что случилось? — спрашивает он, запуская пальцы в чужие волосы и делая осторожные массирующие движения головы. Ему остается только напряженно выдохнуть, когда Сон сильнее льнет к нему, обвивая руками его талию, и начинает слегка подрагивать, выпуская все, что накопилось за последнее время. Чжан верит, что у Ханбина было много проблем, о которых тот не любил говорить. Он тогда предпочитал оставаться рядом, будучи готовым поддержать в любую секунду, в любой момент, когда Ханбину будет плохо. Ему жаль, что он узнал о его состоянии глубокой ночью и до сих пор не имеет ни малейшего понятия о том, что же произошло. Хао готов сделать что угодно, лишь бы Сону не было плохо. Существует тысячи таких же парней и девушек, что проходят через тернистый путь к сцене. Все они чем-то похожи, у каждого есть трудности, разочарования и отчаяние. Тысячи людей, которые не знают друг о друге и продолжают бороться в одиночку. Тем не нужны чужие страдания… Если же говорить о них двоих, то Хао не все равно на Сон Ханбина, ведь он не просто один из тысячи парней, не один из девяноста восьми участников очередного шоу на выживание — на самом деле он единственный…в целом свете… Лучезарный характер, забавный юмор, море целеустремленности, яркая улыбка и красивые темные глаза, пусть сейчас и немного припухшие — когда они перестали быть друг другу чужими? Наверное, с тех пор, как Хао перестал просто смотреть на него, как на одного из тысячи… Самого главного невозможно увидеть глазами, а сердцем — им можно. Верно? И пусть Ханбин продолжает сидеть в его объятиях и тихо плакать, Хао сердцем понимает все. Кому нужны глаза и слова, когда существуют трепетные чувства? Сколько они так просидели? Хао может сказать только число ударов чужого сердца, которые превосходно слышались с такого близкого расстояния. Чжан, честное слово, уже давно забыл об обещанном массаже, если бы Ханбин не напомнил. Он хотел отказаться, так как после всего, это все-таки было лишним, однако Сон настоял на своем. И Чжан не в силах сопротивляться — главное, что Ханбин хоть немного отвлечется, как сам заявил. Наверное. Если ему так легче. Ощущать на спине сильные руки слишком приятно, чтобы не думать о повторном массаже когда-нибудь еще раз. Ханбина больше не трясет — тот и действительно немного успокаивался, пока усердно разминал плечи. — Я разрыдался, когда увидел, как ты входишь в прачечную, — нарушает тишину полумрака комнаты Сон, вспоминая их мимолетную встречу сразу после окончания его тренировки. — Ты всегда заставляешь меня плакать. Между ними натягивается нить неловкости. Что Ханбин имеет в виду и как должен ответить ему Хао? — Это…плохо? — Нет, — качает головой Сон. Просто приятно знать, что кто-то искренне утешает меня. А как могло быть иначе? Они же договорились стать друг для друга опорой. — Ладно, — говорит парень, когда встает с Хао, закончив предоставлять свои услуги массажиста. — Спасибо тебе, Ханбин, — в полном расслаблении произносит Чжан, поднимаясь на руках в сидячее положение. — Я более благодарен тебе, — Ханбин снова протягивает Хао руку, а после крепко сжимает, словно старший мог исчезнуть в любую секунду. — Большое спасибо, и…подожди немного. Парень тянется к полу за сумкой, перегибаясь через край кровати, и вытаскивает то, что им сейчас очень даже нужно — две баночки любимой колы без сахара. С той поездки в машине они часто ее пили вместе, что это стало неким ритуалом, который был знаком лишь двоим, ведь то, что для остальных было не более чем напитком из супермаркета, для них обрело определенное значение зарождения близкой связи. И никто не хотел нарушать немного странную традицию. — Я бы сейчас предпочел пригласить тебя на выпивку вместо нашей безалкогольной газировки, но правила… — Что ты, это в самый раз, — Хао с радостью забирает колу и ощущает, как внутри груди разливается невероятное тепло, затрагивающее каждую клеточку организма. Ведь это их личный способ создать приятную иллюзию дома среди нескончаемого стресса на Boys Planet. — А так, мы еще обязательно успеем напиться. Надеюсь, от радости за предстоящий дебют. Снова щелкающий звук открывашки и шипение выходящих газов. Звучит как свобода от многочисленных камер и от обязательств на шоу…и как атмосфера, которую могут разделять лишь они вдвоем. Хотели бы они однажды попить колу, когда все переживания будут позади, а впереди будет виднеться сияющее будущее. — Чуть не забыл, — снова ныряет к сумке Ханбин и достает из маленького кармана ту самую заколку в виде эмодзи разбитого сердца, которую Хао потерял во время одной из тренировок и больше не видел. — Твоя заколка. Нашел ее на полу и сразу же подобрал. — Надеюсь, ты внутри не трескаешься так же, как это сердце, — благодарно принимает Хао свою вещь обратно и убирает на тумбочку пустую баночку от газировки. — А если это так, то я бы очень хотел, чтобы мы не давали этому когда-нибудь случиться. Вместе, Ханбин. Понимаешь? — Извини, что не рассказал тебе первым, — опускает голову Ханбин и, поставив допитую колу к другой банке, неловко крутит на указательном и безымянном пальцах серебряные кольца. — Ничего, — Хао накрывает руку младшего своей, а затем вовсе сплетает с ней замок. — Можешь сделать это сейчас. Мне важны твои чувства, а не порядок, в какую очередь ты о них говоришь. — У меня снова неприятности, потому что мне не нравится ничего из того, что я собираюсь показать в нашем выступлении. Но я уже немного успокоился. Индивидуальные тренировки давят. — Ты явно переутомился. Если слишком долго будешь концентрироваться на одном, то вскоре прожжешь дыру, — Хао поднимает свободной рукой его подбородок, а затем взъерошивает Ханбину волосы, словно тот был маленьким ребенком. — Уже поздно, давай постараемся хорошо отдохнуть, а завтра снова потренируемся вместе. Как тебе? — Хао хен, можешь никуда сегодня не уходить? Все равно мои соседи решили оставить меня в покое и ушли ночевать в другие комнаты. Наверное, так жалко я выгляжу, — усмехается Сон, поджав губы от правдивости ситуации. — Уверен? Я тоже думаю, что тебе бы не помешал покой. — Хао хен, — обращается к нему он с полной уверенностью в собственных словах, — мне стало спокойно, как только ты ко мне пришел. Пока…ты хочешь остаться, мне не о чем волноваться. Говоря о термине «родственная душа», стоит сказать, что его достаточно часто употребляют вокруг. Правда состоит в том, что настоящая связь подобного рода очень редкая. Такие души не являются иллюзорными зеркалами, в которых можно различить лишь светлое позитивное отражение. Это вполне реальные зеркала со всеми изображениями красоты недостатков. Хао заглядывает в глубокие древесные глаза Ханбина и видит там себя. Сильного духом, несовершенного, искреннего. Так и должно быть. Он не хочет никуда идти. Зачем куда-то уходить, если Чжан уже вошел в жизнь этого парня так легко, как будто всегда жил там? Просто…не верится, что Хао приехал в другую страну, пришел на проект, чтобы осуществить свою мечту стать айдолом и вдобавок нашел такого чудесного человека, который теперь понимает его с полуслова. Жизнь воистину непредсказуема. — А помнишь, — спустя пару минут говорит Хао, вспоминая самое начало пересечения их путей и добавляя атмосфере нотки ностальгии, — как мы впервые начали замечать друг друга, когда в «Here I Am» на бридже делали парное движение? — Да. Ты тогда все стеснялся меня касаться, а я считал, что ты меня избегаешь, — наконец-то мягко улыбается Сон, потирая большим пальцем ребро чужой ладони. — Тогда…ты был таким далеким, — задумывается Чжан, честно признаваясь и доставая из сундука воспоминания первого впечатления о парне. — Почти недосягаемым. Мы были незнакомцами. Предполагал ли он тогда, что такой яркий человек будет сиять еще ярче рядом с ним? Ни за что. Хао тогда хотел с ним познакомиться несмотря на то, что они, будучи из K и G групп, были, по сути, противниками, что по правилам шоу первые этапы должны соревноваться друг против друга. Хотел, но, скорее всего, самостоятельно сделал бы это слишком поздно, если бы Ханбин не подступился первым. Сначала бутылка воды, затем банка колы zero. Они действительно странные. Он слишком сильно привязался к этому человеку и, зная, кого обрел сейчас, хорошенько огрел бы по голове Чжан Хао из прошлого, чтобы тот не упускал нужный поворот судьбы. — А что сейчас? — интересуется Ханбин, даже когда знает, что с тех пор все изменилось. Они оба изменились. — Сейчас я не боюсь тебя коснуться, — уверенно отвечает Хао. — Не боюсь теперь так же, как в бридже, провести по твоей руке под те строки. Не боюсь посмотреть прямо в глаза, — он поднимает руку выше, на затылок парня, а затем на щеку, после чего Ханбин ластится к его ладони, на секунду прикрыв глаза. «Ты знаешь это, у меня полно шрамов Но я в порядке, потому что ты здесь, чтобы крепко обнять меня Спасибо, я буду здесь только ради тебя Я здесь ради тебя» — Хао хен, я здесь. Всегда рядом. — Я тоже, Ханбин. Они смотрят друг на друга, а затем Чжан обхватывает ладонями лицо напротив и наклоняется, утягивая в долгий нежный поцелуй, передавая этим мягким губам всю свою ласку. Кажется, само время замирает от некого страха за то, имеет ли он право такое делать. Все тело пробирает тихое блаженство, а ощущение медленного дыхания на своей коже вовсе сносит голову. Не много ли он берет у Ханбина? Стоит Хао наконец чуть отстраниться, чтобы с опаской прочесть чужую реакцию, как Ханбин вырывает собой все лишние мысли и сам зарывается в его пушистые волосы, сразу же возвращая поцелуй. Парень вовсе изменяет былую хрустальную атмосферу, когда запускает внутрь язык, как только Хао чуть приоткрывает от удивления рот, однако тут же расслабляется, позволяя жадно исследовать все внутри. Младший тягуче проводит языком по верхнему небу, а затем слегка сминает верхнюю губу, томно выдыхая и напрочь удаляя из жизни Хао любые звуки, кроме тех, что производят они сами. Они рядом. Сливаются в жгучем поцелуе еще глубже, хотят стать еще ближе, ведь дольше не могут существовать по отдельности. Хао отчетливо ощущает со стороны стон желания, что током прошибает его горло, когда сам немного неуверенно забирается руками под белую кофту с длинным рукавом Ханбина и, скользя полукругом по талии, поднимается подушечками пальцев по сильной спине. Если они две половинки разбитого сердца, совсем как на этой заколке, то лучше пусть станут единым сердцем, из которого будут процветать надежда и умиротворение, а не сыпаться хрупкие, до боли острые, осколки. Парни наконец отстраняются друг от друга, и Ханбин утыкается лбом в его плечо, продолжая медленно дышать в попытке прийти в себя. Руки Хао, тщательно исследовавшие чужую спину, замирают от проясняющегося ощущения голой кожи под ними. Что они вытворяют? Казалось, всего один невинный поцелуй начинает заходить явно не в ту степь, ведь от обычного покалывания на губах внезапно хочется чувствовать больше. И Сон словно слышит его мысли, когда тянется навстречу и нежно целует маленькую родинку под глазом, когда опускается на скулу, а затем, отодвигая ворот футболки, ведет влажную дорожку от шеи к выпирающим ключицам. Хао не думает — просто стягивает кофту с младшего, отбрасывая куда-то в сторону, чтобы наконец удобно устроить ладони на его талии и откинуть назад голову, открывая больший доступ к шее и стремительно тая под набирающей обороты чувственной лаской. Ворот одежды начинает ощутимо впиваться в кожу от сильного натяжения из-за того, что Ханбин порывисто опускается все ниже. Сон поочередно меняет томные поцелуи на легкие укусы, наконец отпуская ворот и давая волю своим рукам бродить вверх и вниз по груди. Хао окончательно доходит до предела, когда парень оставляет шею и прикусывает место около колотящегося сердца прямо через ткань футболки, заставляя его шумно растянуть выдох и осторожно опрокинуть Ханбина назад прямо на подушку, все так же придерживая за талию. У Ханбина татуировка выше локтя одной руки. И еще одна, на шее, которая вечно была скрыта под одеждой и лишь иногда была заметна с очень близкого расстояния, когда парень ослаблял галстук и расстегивал несколько верхних пуговиц белоснежной рубашки, что была частью официальной формы на шоу. Чжан знал о ее существовании, но не мог разглядеть полностью, а спрашивать в лоб из любопытства не хотел. Теперь же, ему открывается вид на аккуратный ряд из Солнца, звезды и месяца Луны, набитых минималистичными чёрными тонкими линиями. Звезда посередине так напоминала ту, висящую под потолком во время съемок Сигнальной песни, к которой Сон был ближе всех, а также идентичным было оформление кресла для трейни, занимающего первое место в рейтинге. Младший сияет точно так же, даже если считает, что его потенциал гаснет, как некоторые небесные светила. Хао знает истину. Знает, что Ханбин будет сиять вечность. Смотря на невероятно красивого младшего под собой, внимательно проходя взглядом по подтянутому телу, что он все еще сжимает в своих руках, внутри Чжана пожаром разрастается новое чувство. В глазах обоих огромное желание насмотреться друг на друга, выловить каждую эмоцию, витающую в раскаленной искрами комнате, и навсегда сохранить в памяти момент, когда они приблизились друг к другу настолько, насколько совершенно не ожидали. Хао нависает над Ханбином и подается вперед, чтобы оставить сладкий поцелуй за ушком, от чего младший жутко смущается до покрасневших ушей, чей цвет позволяет распознать тусклая настенная лампа, будто не Сон до этого настойчиво вытворял вещи, от которых у Чжана не на шутку срывало крышу. Легко поцеловав в переносицу, Хао кладет ладонь на бархатную щеку, чтобы, отстранившись и проведя большим пальцем по нижней губе, приоткрыть чужой рот и запустить в него язык, коснувшись им другого. Он ловит красивые стоны, стараясь вырвать их как можно больше. Чтобы следующий был намного слаще предыдущего. Чтобы самого Чжана от каждого звука новой частоты насквозь прошибала дрожь. Ему удается остановиться, когда Ханбин сам отстраняет его за плечи и снимает с него мешающую и абсолютно никому не нужную футболку, добавляя ее к компании своей кофты на полу. Ханбин поражается столь тонкой талии хена, не в силах удержать себя от того, чтобы в восхищении щекотно, до расцветающих мурашек, провести по ней пальцами. Честно, Хао не думал, что все может так далеко зайти, и он не сможет договориться со своим датчиком тормоза. Не думал, что, попробовав переступить черту, будет не в силах вернуться обратно за незримую линию. Не знал, что Ханбин пойдет навстречу и станет отвечать с не меньшей жаждой. Не собирался портить своим необдуманным порывом все, что было между ними за все время проекта, когда Сон, пытаясь лечь поудобнее, сгибает колено и упирается им в его пах. — Ханбин, скажи, если мы не должны, — Хао не имеет понятия, куда себя деть и как успокоить поднимающийся через любую разумную границу жар. Он правда боится. И этот страх отрезвляет лучше некуда. Сон поджимает свои припухшие, пылающие от поцелуев губы, давая себе время оценить обстановку и подумать. — Хен, я… — еще пуще краснеет лицом младший. — Не думаю, что готов сделать это сегодня. Отрезвляет и выстреливает прямо в висок. — Извини, я дурак, — закрывает глаза Чжан, не в силах разглядывать такого притягательного парня прямо под собой. — Даже не спросил у тебя. Я не имел права вот так просто поцеловать тебя и… — Ты самый настоящий дурак, — Ханбин нежно запускает пальцы в волосы старшего и сам приподнимается к его лицу для мимолетного поцелуя. — Я буквально сейчас провалюсь под землю от стыда за то, что ты меня вынуждаешь сказать, — делает глубокий вдох. — Кажется, ты мне нравишься. Больше, чем просто друг. Боги, шепните Хао, что он не спит в данную минуту. Или закопайте сразу же в сырую землю, если это проекция дремоты. — Значит, я не один это чувствую? Я тоже думаю, что ты мне нравишься. — Ты никогда не один. Всегда вместе, помнишь ведь? — снова коротко целует Ханбин, словно запечатывая признание обоих. — И я не отказываюсь от такого расклада в том…о чем ты явно подумал, — указывает он глазами на выпуклость под тканью шорт. — Просто за сегодня это…слишком для меня, понимаешь? Я никогда раньше…уже молчу про отсутствие сексуального опыта, но у меня никогда не было отношений, поэтому я не готов вот так сразу конкретно перешагнуть несколько ступеней. — Но тебя что-то еще волнует? — спрашивает Хао, заметив жутко растерянный взгляд, словно существует какая-то важная недосказанность. — Но это не отменяет факта, что мне тоже, как и тебе…хочется этого. Поэтому, — Сон тщательно подбирает верные слова, борясь с тем, чтобы по привычке не прикрыть уши или лицо от сильного смущения, — могу я предложить альтернативное решение, не доходя пока прям до постели и…помочь тебе? — Ханбин тянется и кладет руку чуть выше кромки чужих шорт, немного поддевая ее пальцами. — Если ты хочешь, конечно. — Ханбин, ты уверен? — и дело не в том, что Хао не хочет. Просто все еще не уверен в том, что младший добровольно предлагает подобный шаг навстречу. — Это может быть…ты не должен делать то, что тебе не нравится. — Как я узнаю, нравится ли мне это, если я раньше не делал такого? — усмехается Сон, снова проходя коленом по чужому возбуждению. — Пока ты не против, я хочу попробовать сделать это. И Хао не против, пока это Ханбин. Пока это человек, которому он готов бесконечно доверять все переживания и рядом с кем сияет ярче даже самой яркой звезды. Он разрешает Сону уложить его на спину и избавить от черных шорт. Младший на пробу проводит рукой вдоль ствола через ткань боксеров, чтобы после вовсе полностью спустить их, немного раздвинуть чужие ноги и провести мокрую дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра. А затем и вовсе склониться над требующим внимания местом и накрыть его своими безумно мягкими губами, сразу доведя до основания и вышибая из Хао возбужденный стон. Неумелость движений чужого языка кружит разум до потери пульса. А осознание того, что Ханбин никогда раньше ни с кем… Внизу живота взрывается рой маленьких бабочек. Разве можно чувствовать столько всего из-за одного человека? Чжан сильно выгибается, когда Ханбину удается найти нужный ритм и крепче сжать его за бедра, двигая горячим ртом и выталкивая из полутемной комнаты весь воздух. Вместе с часто вздымающейся грудью и гулким прерывистым дыханием, в ушах Хао отчетливо слышен его собственный пульс. Ханбин тянется к его лицу и требовательно целует налитыми ярким цветом губами, давая старшему ощутить тот же вкус, что он так старательно изучает внизу. Целует, а затем вновь опускается, чтобы довести дело до конца и победно ухмыльнуться, облизнув свои губы, довольствуясь ответной дрожью, Ханбин обессиленно падает в объятия хена и слушает оглушительное биение сердец, что работают в унисон. Хао играючи перебирает пряди каштановых шелковистых волос и сполна наслаждается весом чужой головы на своей груди, кажись, забывая обо всех проблемах на свете. — Хао хен, если у тебя не получится дебютировать, то ты вернёшься в Китай и будешь продвигаться уже там? — через некоторое время спрашивает Сон. — Я предпочитаю надеяться, что у меня все получится. Но в противном случае…да. — Полагаться на хрупкую надежду… — задумывается Ханбин. — Скажи, если я могу что-нибудь сделать. Я…не думаю, смогу ли тебя отпустить. — Кроме нее ничего больше нет. Итоговый состав группы неоднозначен и непредсказуем до самого финала, — сжимая Сона в объятиях, он находит его руку и переплетает их пальцы. — Но, как бы то ни было, я приложу все усилия, чтобы добиться того, зачем сюда приехал, и чтобы пробыть с тобой так долго, как смогу. — Я тоже буду сильно стараться, — шепотом отвечает Ханбин. — Мое предложение все еще в силе, так что завтра снова потренируемся вместе и я взгляну, что у тебя там не получается. И, честно, я, кажется, серьезно влип, когда влюбился в тебя. Не представляешь, как я перепугался, когда в столь поздний час вернулся Умути и рассказал о твоем состоянии. — Хен, — Ханбин поднимает голову, смотря на лицо Хао в нескольких сантиметрах от себя, — ты, может, и был первым, кто влюбился, но я влюбился сильнее тебя, — а затем донельзя широко улыбается и смущенно смеется, утыкаясь носом обратно в грудь. — Не думал, что когда-нибудь захочу с тобой поспорить, — подхватывает настроение Чжан, а после нежно касается губами макушки Ханбина. Из чего бы ни были сотканы их души, они — одно и то же.

⭐️ 우린 빛나. ⭐️

Дайте ему просто уже наконец провалиться под землю от радости, что они занимают первые два почетных места в глобальном голосовании. С этих позиций мечта стать айдом кажется намного реальнее. Для Хао, бывшего до этого на пятом месте, в особенности. — Трейни Чжан Хао. Может, есть что-то, что ты бы хотел сказать Сон Ханбину? — задает вопрос ведущий Ли Минхек. Ханбин взволновано выдыхает от осознания высоких рейтингов второго голосования, а затем ярко улыбается от подвернувшегося момента услышать, что может выдать Хао в прямом эфире на глазах у всего мира. И Чжану, на самом деле, много есть чего сказать. О том, как шоу помогло им повстречаться на жизненном пути, как он многому научился у Сона, как нашел собственное утешение в этом прекрасном человеке. Ханбин так сильно помогал Хао, что исключительно заслугой младшего является то, что ему удалось замечательно выступить с «TOMBOY», заняв первое место и получив необходимое преимущество в голосах. Он точно не скажет на сотни камер о том…как он сильно полюбил Ханбина. А в остальном, потребуется слишком много времени, чтобы высказать, что именно тот принес в его жизнь — Хао действительно не хватит всех слов благодарности. Много чего произошло с начала проекта, поэтому Чжан решает оставить все пережитые моменты только для их личного разговора. Сейчас он думает лишь о светлом будущем, которое хочет разделить на двоих. — Давай дебютируем, чтобы мы смогли каждый день пить колу zero вместе. Должно быть, для всех это прозвучало как очаровательная забава, но для них это показатель готовности уверенно биться за место в дебютном составе. Ханбин тянется и ненадолго сжимает руку Хао в своей, принимая этот вызов наперекор всем сложностям судьбы и тлеющей надежде. — Наконец, кто же из двух трейни осветит зал победной улыбкой? Сейчас мы раскроем того трейни, кто занял первое место во втором составе Топ-9. Результат мог быть непредсказуем. Многие считали, что Ханбин снова займет это место, хотя не упускали факта наличия у Хао преимущества в голосах, как победителя «TOMBOY». — Трейни на первом месте получил в общем 7 043 213 балов. Трейни на втором месте получил в общем 6 128 945 баллов. Разница в их баллах составляет 914 268 баллов, — по залу проходят звуки удивления столь большими цифрами и столь ничтожной разницей между на их фоне. — Кто же из двух трейни займет первое место во втором составе Топ-9? Кто же из них сиял ярче всех? Кто же это мог быть? Им двоим все равно. Важно, что они главные претенденты на это место и стоят бок о бок в ярком освещении огромного помещения. — Это Сон Ханбин! Чжан Хао поворачивается к Ханбину и хлопает ему, переполняясь нескончаемой гордостью за удержание столь высокой позиции несмотря ни на что. А затем они оба тянутся навстречу друг другу, чтобы заключить в крепкие объятия. — Ты отлично справился, — говорит Ханбин своему хену и гладит ладонью по спине, собирая своей рукой ткань чужого серого пиджака в складки. — С самого начала глобального голосования Сон Ханбин всегда занимал первое место в Корее, — продолжает ведущий, голос которого звучит всего лишь фоном для них двоих. — Трейни Сон Ханбин, ты снова занял первое место в Топ-9. Как ощущения? Нехотя отстранивший, Ханбин подносит ближе микрофон, чтобы достойно ответить: — Набравшись сил от тех людей, кто поддерживает меня, я каждый день тренировок стараюсь наполнять смыслом, и каждый день становится очень значимым для меня. Хочу поблагодарить Собина, по которому очень скучаю, и нашу команду «Love me right», так же, как и команду «TOMBOY», которая сделала то, что я тут стою, возможным. И пусть здесь собрались не все участники, я искренне верю, что, увидев страсть 98 трейни на шоу, я тоже смог вырасти. Поэтому в будущем я не собьюсь с верного пути… Я приложу все усилия, чтобы остаться на первом месте до самого конца. Улыбка этого парня светится ярче всех, а Хао она поражает в самое сердце. Каждый невольно вспоминает, с чего начался их путь и скольких обретенных друзей уже не было рядом. А Чжан думает, что сделает все, чтобы они не повторили печальную судьбу ушедших. — Благодаря вам я могу становиться лучше, — произносит Ханбин на китайском, как его и учил хен по неожиданной просьбе накануне. — Звездные создатели, спасибо! Спасибо. — Трейни Чжан Хао, занявший второе место, теперь мы послушаем твою речь. Вот его время. Время показать зрителям, что они выбирали его не зря, что он будет стараться, чтобы ни в коем случае не быть списанным со счетов. — Здравствуйте, я трейни Чжан Хао. Мне еще многого не хватает до совершенства, но я сделаю все возможное и покажу вам выступления, что превзойдут все ваши ожидания. Я докажу вам, что вся любовь, которую вы подарили мне, того, несомненно, стоила. Большое спасибо, что болеете за меня! — вставляет он на японском. — Вы — моя опора, — добавляет уже на китайском, — я сделаю все, чтобы вы могли мной гордиться. Еще раз большое спасибо, — заканчивает на привычном аудитории корейском. Восторженное одобрение всех участников сопровождается громкими аплодисментами. Он оборачивается на места уже названного Топ-9, где пустуют лишь два места в ожидании своих обладателей. Каждый раз, когда они смотрят на эти стулья с номерами, в голове роем бушуют различные мысли. Кто-то недожал на выступлениях, кто-то стал жертвой несправедливости, а все остальные вновь садятся на заветные места, говоря миру о том, что игра еще не окончена. Как-то даже не верится, что их осталось всего 28… «Золото» и «серебро» должны быть счастливы, что они сейчас поднимутся по ступеням и присоединятся к участникам с высокими рейтингами. Определенно. Это мощный толчок к мечте. Это показатель того, что они все еще в игре, и готовы идти до конца, чтобы победить. Вместе. Ханбин, останавливая Хао от направления к заслуженному месту снова подходит и обнимает спереди, чтобы произнести то, что другие не услышат: — Значит…дебютируем и будем пить нашу любимую колу zero? — ухмыляясь, переспрашивает Сон, повторяя сказанные им ранее слова. — Я согласен. Давай засияем ярче звезд.

No star will shine until there is a person who will hold a black canvas behind. Ни одна звезда не засияет, пока не найдётся человек, который будет держать сзади чёрное полотно. (Уинстон Черчилль)