Скажи, красавица

Геи. Односложное слово беспричинно падает на слух, и выкинуть из головы его так легко не выходит: хоть поллитровку без козырька об табло разбей. То ли от того, с какой наглостью на ВДНХ фраер с микрофоном попутал и протолкал порожняк про голубарей. То ли потому, что это Башка, по-братски хватая за предплечье в синем олимпосе, со сноровкой профессионального суфлера надежно просипел на ухо, едва задевая губами дужки раковины:             «пидоры». В падике Ржавый сидит с соской Хадыженского, по-царски разведя ноги и лузгая семечки куда-то дальше ровных лакированных туфель. Кулаки приятно саднят с зелено-розовой коркой — за такие вопросы ноги без затей не уносят, если только из последних в разных местах из мяса не торчит кость. За честь не жалеют размаха. Кореш вольготной походкой пробегает по ступенькам мимо разрисованных маркером больнично-зеленых стен и присаживается рядом. Весь музыкальный, как автомат в игровом клубе; правда, только Ржавый в курсе, что тот виртуозно исполняет скрипку, ведь пацаны не поймут. У каждого есть пунктики. — Бон суар, месье Башка, — предъявляет Ржавый, передразнивая на французский манер. Обмениваются вечерами, оба давят довольную лыбу, травят шутки над пацанами, как полюбилось. — Че в падике, Ржавый, а не с Шакирой? Снова её духи вкатал? — Да какой, че ржешь. Весь день малярил окна, матушка вот запрягла. Сижу второй час, еле выветривается. Он затягивается «Русским стилем» в белом фильтре; Башка, овеянный клубами сизого дыма, перебирает струнами «Красавицу» Фактора два. Эта и "Вахтеры", как водится, покоряют любую; попса галимая, но оно только бы до постели дело дошло. Игра проворных смуглых пальцев завораживает; Ржавый знать не знает, почему именно сегодня акцентирует на этом внимание. «Скажи, красавица, чего не нравится…» Ржавого вдруг гвоздем добивает осознание: Башка единственный, кому за внезапный поцелуй, всласть вдоволь натренировавшись, он не втащит. Это основа, вот-вот нащупываются трафаретные резные шляпки. Последнюю сижку в пустой протершейся пачке они делят одну на двоих. Молчат одухотворенно, о чем-то своем, и всё проясняется без слов. О таком не говорят, такое делают, проламывая несчастный диван-раскладушку в гостиной. Башку из головы внатуре нереально выкинуть. Будь Башка телкой, дело у них пошло быстрее.             Будь Башка телкой, Ржавый прожил бы с ним всю жизнь.