Неверный род

Миша улыбался, и все тревоги Дженсена таяли. Этот день, который начался так плохо, мог стать лучшим в его жизни. - Так что там? – Дженсен дернул Мишу за рукав, привлекая к себе внимание. Любопытство грызло его изнутри, заставляя почти подпрыгивать на сидении. Миша отмахнулся, не отвлекаясь от дороги: - Сам увидишь. Потерпи, немного осталось. - Еще десять миль… - недовольно надулся Дженсен и уставился в окно. Но тут же продолжил: - Это что-то большое? Что-то живое? Что-то красное? Миша только кривился, покусывая нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, но сохранял молчание. - Оно из стали? Или из пластика? А может… Нет, не говори мне… Нет, скажи! - Так говорить или нет? Но учти, если я скажу, то никакого сюрприза уже не получится. Дженсен, сам не свой от переполняющих его эмоций, на мгновение замер. - Не говори. Боже, зачем ты вообще начал этот разговор? – Вволю повозмущавшись, он в отместку включил радио на полную громкость, и начал подпевать. - Нет-нет-нет, - Миша строго посмотрел на него и выключил звук. – Смотри, мы почти на месте. И тут проселочная дорога в очередной раз сделала резкий поворот, за которым показалось озеро и небольшой охотничий дом, возле которого они и остановились. Со стоном Дженсен вылез из машины и с удовольствием потянулся. - Здорово. И тут на плечи легли теплые ладони, а ухо обжег шепот: - Потом полюбуешься окрестностями. Низ живота налился приятной тяжестью. - Веди. И Миша повел: в дом, и дальше, вниз, по скрипучей деревянной лестнице, в самую тьму. Щелкнул выключатель, холодный свет озарил большое помещение. Гладкие стены, выложенные простой белой плиткой, серый наливной пол, стол с инструментами и подвешенное на крюке тело. Дженсен задохнулся от восторга, когда, подойдя поближе, встретился взглядом с расширенными от ужаса карими глазами. Жертва замычала – мешал кляп – и задергалась в каких-то макабрических конвульсиях. Рука сама потянулась к теплой загорелой коже, коснулась твердых напряженных мышц живота, а потом скользнула выше, задев сосок. - Ну как? – Миша легко удерживал дрожащее вырывающееся тело. – Как он тебе? Дженсен очнулся от благоговейного ступора: - Идеален. – Влюблено посмотрел на бешено бьющуюся жилку на виске. – Он как картинка. - Тогда бери его. В руку привычно лег скальпель, и потекла кровь. Солнце садилось, окрашивая озерную воду ярким багрянцем. - Я хотел бы остаться здесь навсегда, - лениво прошептал Дженсен, жуя травинку. Миша хмыкнул, но серьезно сказал: - Тогда мне пришлось бы тебя убить. Дженсен обернулся, вглядываясь в его потемневшие глаза. - Да, - согласился он, сглатывая вязкую слюну и касаясь поцелуем прохладной щеки. - Какой чудесный мог бы быть конец.