Еще раз, с чувством (безусловной любви)

Возможно, в каком-то смысле он этого заслуживал – за все, что делал, за все, чего не сделал. И за все, чему позволил случится. Боль – постоянная, непрекращающаяся – стала уже чем-то обыденным, так что Шэнь Цзю уже воспринимал ее как непрерывное продолжение своего укороченного тела Все шло к этому, если подумать – всю свою проклятую жизнь он ошибался, неизменно скатываясь вниз, утягивая за собой всех, кого он касается. Самым удачливым доставалась смерть, самым несчастным – отголоски его ошибок и всего, что он несет на себе. Возможно, когда-то он действительно пытался все изменить – но это было слишком давно и бесполезно. Все заканчивается здесь, на дороге, которую он построил себе сам. А его лучшее творение, апогей всех его ошибок, ненависти и грязи смотрит из темноты мерцающими глазами цвета крови и Бездны. Это отражение Шень Цзю в разбитом зеркале – расколотое, искривлённое, но похожее. Слишком похожее. Тот же самый задушенный свет, которым и он сам был когда-то. С тем лишь отличием, что агония этого света накрыла собой не одну лишь секту, а три мира. Хотел бы Шэнь Цзю свой язык обратно, чтобы сказать что-то измученному сломанному ребенку? Нет. Сейчас слишком поздно и бесполезно, он знает это по себе. Возможно раньше – но тогда он сам еще был глупцом, и не знал таких слов. Зверек был еще детенышем. Таким, которого нужно было зарубить в колыбели, чтобы избавить его и остальных от страданий. Либо прижать его к себе, спрятать под отворотом одежд, пронести в дом. Согреть его, приручить к рукам, людям, и никогда не отпускать. Шэнь Цзю не выполнил ни одну из этих задач как следует. Убивать побрезговал, а любить так и не научился. Некому было учить. Похоже это их последняя встреча – Зверь был на своем последнем издыхании, Шень Цзю понимал это по тому, насколько нервно дрожал его взгляд, насколько трепетало его дыхание, как угасающая свеча. Сломленные звери и сломленные люди не живут долго и счастливо. Они просто уничтожают вокруг себя все, до чего дотягиваются, пока не уничтожат себя. Интересно, достойна ли его душа перерождения? Вряд ли. Даже если и он родится заново, то скорее всего, в Бесконечной Бездне. Он видит блеск лезвия Синь Мо – клинка столь верного, что опускался в безумие следом за своим хозяином. И не может не думать, что это в каком-то роде прекрасно, как падающая звезда. Боль вспыхивает с последний раз и утихает навсегда. А потом просыпается. Боли нет – по крайней мере той, привычной и почти родной. Все вокруг качается и кружится, а его глаза все еще закрыты. Тело чувствуется слишком легким и тяжелым одновременно, а еще запахи. Полузабытые, теплые, слишком яркие для его носа. Все просто слишком, и Шэнь Цзю кривится. Эта не тот смертный покой, который обычно должен ожидать за чертой. - … такой недовольный, настоящий … - …так мило хмур… - … не болтайте, работайте… К запахам и ощущениям добавляются голоса – они переплетаются и перекрывают друг друга, доносятся мягко и размыто, словно из-под толщи воды. Шэнь Цзю пытается повернуться и открыть глаза, но видит лишь размытые пятна теплых тонов, пляшущие перед взором. Бордовый, золотой и бархатно-черный сплетаются в причудливые узоры, все качается и скручивается. От этой пляски цветов ему становится не по себе – он давно не видел столь ярких красок. - …те его мне… Неожиданно весь гул голосов перекрывается одним – тихим и слабым, но внезапно все остальное затихает. Этот голос… важен. Он смутно знаком Цинцю, и в то же время в этих словах он слышит что-то теплое. Неизвестное ему. - …еще слабы… - … Цзюньшан… - … были тяжелыми, Вам нужен отдых… - … я хочу увидеть его… Женские голоса звучат крайне обеспокоенно, хотя еще несколько мгновений назад щебетали над ним, словно пташки в Красном Павильоне. Но не смотря ни на что, тихий голос продолжает просить. Шэнь Цзю не понимает, почему, но ему и самому хочется оказаться ближе, и он нелепо ворочается, с каждым движением ожидая привычной боли, но так и не получая ее. -… принц тоже… -… ничего не поделаешь… Его переносят – это странно и необычно, полузабытое ощущение. Но все это происходит так нежно и аккуратно, что Цзю расслабляется. Это точно какой-то лихорадочный сон. По крайней мере, здесь тепло и нет боли. - Вот и ты, драгоценный. Эти тихие слова внезапно пронизывают его насквозь. Они наполнены любовью, такой, которая никогда не была направлена на Шэнь Цинцю. Тепло, отсутствие боли и эти слова заставляют его еще раз попытаться открыть глаза, чтобы… Он не знает зачем, но ему это нужно. Он все еще не может хорошо все разглядеть, но перед ним вьется кольцами кудрей локон иссиня-черных волос на фоне алого шелка. Цинцю зачарован – сам не знает почему. А потом он чувствует нежное касание к своему лицу – так, словно он заслуживает любви. Словно… Словно… Этого не может быть. Он никогда не видел свою мать. Нужно уснуть. Или проснуться. Он и сам не знает, что ему делать – и, пока сон позволяет, пытается запомнить эту нежность. Сон не заканчивается, после того, как он вновь «просыпается», и это немного пугает – слишком длинная мечта заставит поверить в ее реальность. Заставит потом с болью осознавать невозможность. И то, что он сейчас находится в объятьях, крепких и любящих, не улучшает ситуацию. Незнакомец не пропадает – значит, это точно не его мать – и тихо напевает что-то мелодичное и простое, без слов и смысла. Изредка он проводит пальцем по его щекам – и Цинцю все же открывает глаза, пытаясь запомнить гладкий отблеск черных кудрей на алой ткани. - Я здесь. Новый голос возникает в блаженной тишине – он звучит холодно и отрешенно. Если голос его «матери» звучит слабо и тепло, как дым над костром, то от вошедшего тянет северным ветром и тяжелым сухим морозом. - Приятно видеть тебя, Мобэй, - голос над его головой шелестит в ответ. Цзю же замирает, лихорадочно вспоминая, что это имя и титул принадлежит правой руке Зверя – и не понимает, что творится в этой странной мечте. И кто же тогда его странный хранитель, если он смеет обращаться так просто к Повелителю Демонов. - Служанки собираются сменить постель. С вашего позволения, Цзюньшань. Их поднимают – Цзю чувствует, как руки обнимают его крепче, прижимая ближе к груди, словно бы пытаясь оберегать. Его мысли же совершенно в другом месте – и на деле это уже не слишком похоже на любую из его лихорадочных фантазий. Он бы точно не смог даже представить себе того, что окажется в руках… Императора. И в окружении демонов. Возможно, Зверь все же не убил его, а все еще мучает, показывая несбыточную реальность. Как бы он не пытался, но в этот раз Шэнь Цинцю не может сдержать жалобный жалкий всхлип. - Чшшш, что случилось, драгоценный?- его касается теплая рука, пытаясь утешить. На фоне шуршит ткань и тихо переговариваются женские голоса. - Кажется, принц не слишком жалует меня, - холодные ветра вновь подают голос. Цзю ворчит, позволяя себе побыть уставшим и капризным – черные локоны щекочут его нос. Он не сдерживается и чихает – и тихий смех сбивает его с толку еще больше. - Не говори глупости, Мобэй. Он просто сердится, что ты пришел так поздно повидаться. - Хм. Шэнь Цзю хмурится – если бы ему дали слово, он бы сказал, что это явно не так. Его просто приводит в полное замешательство… все это. То, как говорит его «мать», то, как ведет себя Повелитель Демонов… Это… Это так, словно бы они… - Где твой непутевый муж, Цзюньшань? Ах, на самом деле ничего. Одним беспокойством меньше. - Он занят. Все же он все еще Пиковый Лорд. У него хватает забот. - Хм, - шорох тканей и торопливый звук удаляющих шагов затихают, и Цзю чувствует, что они вновь меняют положение в пространстве – опускаются ниже. Но холодный воздух не уходит, и он делает вывод, что ледяной демон все еще не собирается их отпускать, - Это не в твоем духе быть таким спокойным. Все еще больно? - Немного, но это сокровище стоит того, - Шэнь Цинцю чувствует, как теплые губы касаются его лба. - Это было слишком рискованно с твоей стороны, Цзюньшан. Понизить свою демоническую ци настолько это практически равносильно смерти. - Но я же все еще здесь, - Цзю слышит в голосе грустный смешок, - А если же нет… Этот Мобэй и его супруг позаботились бы о своем племяннике? - Не смей говорить так, Ло Бинхэ. Холодный голос внезапно наполняется жаром – но не это пронзает, как стрела. Ло Бинхэ – это не может быть он. Не с этим неподдельным теплом. Не с этой нежностью. Цзю стремится открыть глаза – даже с его мутным зрением ему нужно увидеть что-то, чтобы понять. - Кажется, принц хочет посмотреть на нарушителей его спокойствия. Над ним склоняются двое – размытые, нечеткие, но почему-то Шэнь Цзю ясно понимает, кто есть кто. Кристальные синие глаза ледяного демона смотрят на него оценивающе и спокойно, а рядом с ним удивительно человечным взглядом черных глаз ему улыбается Ло Бинхэ. Цзю внезапно чувствует себя уставшим и вновь засыпает, неосознанно спрятавшись в алую ткань, зажав в кулаке прядь смоляных волос. - … в норме. Приятный сюрприз, что все хорошо заживает. Но нужно постепенно возвращать баланс между демонической и человеческой ци. - Но шифу, ребенок- - Чувствует себя прекрасно и был бы весьма рад, если бы его мать оставалась в добром здравии и в мире живых. - Но- - Ему ничего не угрожает теперь. Даже четверти крови Небесного Демона достаточно для жизни в Демоническом Царстве. - Но шифу- - Если этот Владыка Демонов будет продолжать упрямиться в отношении своего здоровья, тогда этот Му Цинфан внезапно вспомнит, что он все еще является его боевым дядей, и заставит провести время до выздоровления на своем Пике. Цзю просыпается от звуков спора и недовольно ворочается – все это продолжается, с каждым разом нарушая стройную теорию о том, что это лишь сон. Хотя, если прислушаться, все выходит достаточно забавно – его спокойный и уравновешенный боевой брат отчитывает робко возражающего Императора. А еще он чувствует, что находится слишком далеко от привычных рук Ло Бинхэ и, сам не желая этого, начинает волноваться и изворачиваться. Сбежать ему не даю – что и следовало ожидать. - Ой! Кажется, он проснулся! Этот знакомый звонкий голосок. Нежный, звенящий и искренний - Нин Инъин все так же весела и беззаботна, как было слишком давно, на памяти Шэнь Цинцю. Интересно, есть ли у его «матери» гарем? Если нет, то почему здесь Нин Инъин? Он вновь открывает глаза, чем неимоверно радует свою бывшую и самую любимую ученицу. - А-Ло, он на меня смотрит! Я ему нравлюсь? - Разумеется, ты ему нравишься. Это все-таки сын Шизуна, между прочим, он должен взять от него самое лучшее. - Мин-шисюн неуважительный, так говорить при А-Ло! Мин Фань. Цзю слышит и узнает его голос, но не может поверить. Его Мин Фань, который следовал за каждым его шагом, согласный с каждым его решением, погиб в мучениях, и никто не смог его спасти. А здесь… А здесь он рядом, в присутствии Ло Бинхэ, ничуть не стесняется в выражениях и ничего не боится. - Ты тоже хочешь его подержать? Вот, иди сюда! - Инъинь! – Цзю чувствует, что его аккуратно передают из рук в руки, и незамедлительно изворачивается, пытаясь посмотреть на Мин Фаня. Он выглядит старше, серьезнее и абсолютно невредимым. - Он такой спокойный, - он звучит удивленно и немного гордо, - То, чего и следовало ожидать от ребенка Шизуна. - Он все еще занят? Этот вопрос звучит как гром среди ясного неба – тишина повисает в комнате, никто не произносит ни слова. Цзю становится неуютно даже в крепких и надежных руках, и он хныкает. Совершенно недостойно. Но он хочет оказаться ближе к алому шелку и смоляным кудрям, и не думать, кто тот «Шизун», о котором идет речь. - Наверное, он голоден. Мин-шисюн, передай его мне. - Не расстраивайся, А-Ло! – как только Цзю оказывается в надежных теплых руках своей «матери», Нин Инъин оказывается рядом и заключает в объятья их обоих, - У Шизуна много работы, но мы с Мин-шисюном освободим его от нее и отправим к тебе. Я вижу, что он тоже сам не свой, он тоже скучает! Атмосфера меняется – тишина отступает, пространство наполняется звуками. Му Цинфан не может сдержать смешок, Мин Фан наигранно-тяжко вздыхает, а Нин Инъин начинает щебетать, как утренняя пташка. - Какой же все таки он милый! - Разумеется, это же ребенок Шизуна. - Мин-шисюн, ты как попугай! - Ло-шиджи, так же я составил список продуктов для послеродовой диеты. Я уже передал список мадам Мэйин- - Видишь, какие у тебя шумные тетя и дядя, - Шэнь Цзю чувствует, как Ло Бинхэ наклоняется и дыханием щекочет его ухо, доверительно нашептывая, - Увидели тебя в первый раз и уже любят. Возможно, он уже сдался и позволяет воображаемому миру играть с ним, как ему угодно. Ведь сейчас, вместо того, чтобы размышлять о происходящем, Цзю занимался тем, что пытался поймать своими непослушными руками кончики черных волос. «Мать» совсем не помогала этому – каждый раз, когда его пухлым маленьким пальцам удавалось схватить шелковистые пряди, Ло Бинхэ нежно отнимал свои волосы, и все начиналось сначала. - Ты прирожденный охотник, драгоценный, - Шэнь Цзю только надулся на эти слова. Его слишком много дразнят. - Это естественно. Охотничьи инстинкты в нашей крови. Тихая игривая атмосфера разбивается вдребезги – Цзю чувствует, как руки вокруг него стискиваются сильнее. Ему становится неуютно и он кряхтит. Если бы его голос слушался бы, он бы постарался отчитать Бинхэ за такую неаккуратность, но только лишь прижался ближе. Как неудобно. Даже сейчас «мать» сильнее его. - Тяньлан-цзюнь. - Ну-ну, разве это поведение доброго сына? Этот Тяньлан просто пришел навестить своего внука, - звуки шагов уверенно приближались к ним. Шэнь Цзю, прижатый к груди, слышал, как быстро билось сердце его «матери». - Этот Бинхэ никогда не признавал бывшего Императора своим отцом, - Шэнь Цзю, чувствуя, как его стискивают сильнее, не сдержался и коротко взвизгнул. Еще немного, и ему станет больно дышать. - Какая ты злая штучка. Ну, ну. Осторожнее с маленьким принцем, - судя по тому, как его покачнуло, печально известный Небесный демон совершенно бесцеремонно сел на постель рядом, - И не пытайся призвать Синь Мо. В твоем хрупком состоянии это будет вредно. - Не слишком ли поздно играть в заботу? - Если бы я освободился раньше, начал бы раньше. Во внезапно образовавшейся тишине крепкие тиски объятий разжались и дышать стало легче. Шэнь Цзю осмелился открыть глаза и посмотреть вверх. В той – прошлой ли – жизни, Шэнь Цзю не знал как выглядит Тяньлан-цзюнь. Да и не предполагал, что Зверь произошел из рода другого Зверя. Но сейчас, в склонившихся над ним лицах он мог найти некоторые сходства. - Привет, маленький принц. Как приятно видеть новое дополнение в нашей оскудевшей семье. - Он демон всего лишь на четверть, - Ло Бинхэ упрямо поджимает губы. - Для Небесного демона это вполне достаточно, особенно в нашем плачевном положении. Неудивительно, что твое тело и суть так отреагировали, как только пришло наилучшее время. Су Сиянь тоже понесла тебя очень быстро. Линия Небесных Демонов по природе очень живучая. - Какой она была? – этот вопрос возник будто из ниоткуда. - Злой. Холодной – холоднее, чем твоя дорогая правая рука. Сильной. И абсолютно прекрасной, - в бодром голосе демона звенела неприкрытая печаль, - Знаешь, когда ты на меня огрызнулся, стал похож как две капли воды на нее. Ло Бинхэ испустил тяжелый вздох и покачнулся – Шэнь Цзю почувствовал, как его аккуратно придержали еще незнакомые руки. - Ложись и отдыхай, маленький Император. Дай своему непутевому отцу немного поиграть в семью. Цзю тоже зевнул, внезапно почувствовав себя в безопасности. Рядом что-то зашуршало, медленно скользя. - И в этот раз никому не удастся потревожить покой моей семьи. Не так ли, Чжучжи? - Разумеется, дядя. Стоит так же напомнить господину Шэню, что его ждут.