Боец на полставки

Part-time soulmate Full-time problem Hold me like a grudge | Fall Out Boy

— И что ты делаешь? — спросил Хонджун, пытаясь сосредоточиться на строчках завтрашнего теста для второгодок старшей школы, а не на горячей ладони, беспардонно легшей ему на колено. — Целую тебя в щёку, — ответил сидящий прямо у него за спиной Уён и быстро чмокнул. Он влез к нему на диван под бок с час назад с обещанием тихо смотреть историческую документалку на Ютубе, а теперь вот принялся распускать руки. — А сейчас целую в скулу, и за ухом… Его губы жарко коснулись места за левым ухом Хонджуна, где клеймом горели стекающие сверху вниз чёрные буквы его Имени. По шее побежали мурашки, а пальцы на ногах поджались сами собой. Очень приятно. Лежащая на колене ладонь Уёна неотвратимо поползла выше и чувствительно сжала напряженное бедро. Хонджун прикрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул через нос. Имя «Бесстыдный» принадлежало ему по рождению, но до Уёна в его бесстыдстве Хонджуну было далеко. Пусть у него всё ещё и оставалась пара лисьих ушек — символ его невинности и чистоты, непорочным, на взгляд Хонджуна, Уён точно не был. — Отвали, — хрипло произнёс он и осторожно, но настойчиво снял его руку. — У меня экзамен утром. Потом подумал немного и, подкрепив слова Силой, решительно добавил: — Это приказ. Уён скривился недовольно и нехотя отсел. Ни один Боец не мог противиться приказу своей Жертвы. Пусть даже они не делили одно Имя на двоих и не имели прочной Связи. — У нас завтра бой, помнишь? — протянул Уён, без особого интереса разглядывая страницу учебника биологии за 11 класс. — С Беспощадными. Хонджун выругался и, потерев устало лицо ладонями, без сил повалился на диван. Из-за экзаменов в обычной школе он совсем забыл про аттестационные поединки в Магической Академии. В конце каждого семестра их проходили все боевые Пары, но, оставшись без Бойца в прошлом году, он занимался всё больше теорией в библиотеке и лабораториях, чем практикой на арене. И он, скорее всего, дотянул бы так до самого выпуска в следующем году, если бы посреди первого семестра в Академию «Престиж» не перевёли безымянного Бойца без Жертвы. И теперь этот самый Боец сидел рядом и бесился так, что в стоящем на краю журнального столика стакане вода дрожала. — У них же ни одного проигранного поединка, — безрадостно простонал Хонджун и почесал сильно зудящее место, где его собственное рыжее ушко плотно прилегало к голове. — Сан — очень сильный Боец. Тебе придётся постараться, чтобы ни один из нас сильно не поранился. — Это просто мой Ёсан — отличная Жертва, — с непонятным благоговением отозвался Уён и обхватил себя за плечи. Уголок рта его вроде раздосадованно дрогнул. — И они делят одно Имя. Хонджун бросил на него тревожный взгляд. Мой Ёсан. Он слышал, они знакомы вечность, но почему-то никогда не думал, что Сан мог стать причиной, по которой Уён в прошлой Школе остался без Жертвы. Беспощадные появились в Академии уже вместе — оба безухие, с очень крепкой Связью, а Уён перевёлся только в мае. Один. И это, в общем-то, обычная история для Бойца без Имени, о которой не принято расспрашивать. — Не хочу проигрывать Сану, — процедил Уён мрачно и принялся целеустремлённо отдирать заусенец на пальце. — Ни в чём. В боевой Системе Уён сражался с изощрённой, вызывающей у Хонджуна восторг бесчестностью и невероятной скупостью, предпочитая разбивать противника за два-три заклинания; он всегда пренебрегал Защитой Хонджуна и вряд ли осознанно вытягивал из него все Силы, априори считая их своими. Даже не имея прочной Связи, в качестве боевой Пары Уён с Хонджуном всё равно редко проигрывали в тренировочных поединках. И это была исключительно его, как Бойца, заслуга. Уён, по мнению Хонджуна, ни в чём Сану не уступал, но бой против Истинной Пары они с ним завтра наверняка сольют. И это уже будет только его — Хонджуна — вина. Спихнув тетради с дивана на пол, он одним движением дёрнул Уёна к себе на колени и, приподнявшись, тронул его пальцами за подбородок. — Мы немного укрепим Связь, — спокойно произнёс Хонджун, глядя ему в глаза, и потёрся легко носом о его теплую щёку с родинкой. — И тебе будет проще завтра тянуть из меня Силы. Вряд ли мы уделаем Беспощадных, но хотя бы заставим их попотеть. Уён моргнул согласно и склонился ниже, почти коснувшись губами губ. Хонджун отпрянул и, ткнув грубо ладонью ему в грудь, широко улыбнулся. — Нельзя. Я сам решу — когда. Уён фыркнул раздражённо, но остановился. Он нетерпеливо ждал, как ждёт пёс с лакомством на кончике носа разрешения от хозяина. Такой обманчиво послушный сейчас, такой податливый. Хонджун вдруг понял, что мог бы сделать с ним всё что угодно. Из-за нахлынувшего чувства вседозволенности его сердце пропустило удар, а потом быстро забилось в самом горле. Весь его мир сузился до тёмной точки на нижней губе Уёна, до тепла его тела, запаха. Нить их Связи низко загудела и натянулась так, что стало больно. — Может ты уже поцелуешь меня? — Уён шумно выдохнул сквозь зубы. — Я же чувствую через Связь, как ты хочешь. — Терпение есть благодетель, — хрипло проговорил Хонджун и зарылся пальцами ему в волосы. Мягкие. И пахнут чем-то сладким. — Ты взялся учить меня терпению? — Уён зажмурился от простой ласки. — Теперь? Себя. Губы у Уёна тоже были мягкие, а внутри рта — сладко. Он потрясающе целовался, неизвестно кем наученный, и у Хонджуна каждый раз сносило крышу от тупой ревности, на которую у него не было никакого права. Забывшись, он скользнул ему губами по подбородку, куснул кожу у самого кадыка, провёл языком широкую влажную полосу по солёной на вкус шее и оставил за левым ухом шикарный засос. Уён задушено всхлипнул, его глаза знакомо потемнели от похоти, а лисьи ушки задрожали от возбуждения. Опасно. Хонджун тяжело сглотнул и, придержав руку, только что задравшую на нём футболку, жёстко произнёс: — Уён. Нет. — Нет? — он насмешливо изогнул бровь и многозначительно ткнул его коленом в пах. — Всё ещё — нет? Такое уже случалось дважды. Вечер, диван, бесстыдные поцелуи перед сложным Боем на арене. Хонджуну тоже не нравилось проигрывать. Он никогда не был ханжой, да и нет способа укрепить Связь между Жертвой и Бойцом быстрее, чем близость, но… — Нет, — непреклонно повторил он и медленно сел. Голова кружилась, а сердце бешено колотилось. — Не думаю, что мы готовы. Рано. — Я уже не ребёнок. Мне семнадцать. — Я не считаю тебя ребёнком, — Хонджун криво ухмыльнулся и демонстративно коснулся своих ушек. — Просто не будь эгоистом. Он узнал, что Уён разозлился ещё до того, как тот его ударил. Их чуть укрепившаяся после поцелуя Связь сперва одарила Хонджуна ослепляющей волной обиды, а только потом его лицо обожгло оплеухой. Он задохнулся от резкой боли и даже не сразу понял, что именно Уён сделал с ним после удара. Казалось, тот в сердцах выдрал ему половину волос. — Ты охренел? — выдохнул ошеломлённо Хонджун, держась за пульсирующую и горящую огнём щёку. Назавтра там лиловым цветком расцветёт синяк, который не сойдёт и за неделю, если только Уён не останется с ним рядом на всю ночь. А он не останется. Теперь — точно нет. — Как ты смеешь поднимать на меня руку?! Уён швырнул в него чем-то мягким и почти невесомым и выплюнул гневно: — Как ты смеешь лгать мне! Рыжие ушки упали ровно между ними. Те самые, что Хонджун раз в месяц крепил себе на макушку специальным клейким гелем, из-за которого кожа под ними постоянно чесалась. Внутри всё сжалось в один миг, а потом взорвалось сверхновой, даже боль ушла на дальний план, забитая эмоциями, которыми щедро делился с ним Уён через усилившуюся Связь. Хонджун закусил губу и не с первой попытки смог поставить Блок, отделив чувства свои от чужих и повесив на них замок. В голове наконец стало вдвое тише. Прошла вечность, когда он делал это последний раз. — Так ты знал? Ему не было стыдно, и уж тем более он не собирался оправдываться или просить прощения. Он всё сделал правильно. — Уверен, все в курсе! А мне ты мог сказать! — рявкнул Уён и пихнул Хонджуна в плечо плотно сжатым кулаком. — Ты просто идиот, хён. — Это не твоё дело. Не забывайся. Ты — всего лишь мой Боец на полставки. И проблема на весь день. Уён порывисто поднялся на ноги и, распинав по всей комнате учебники, двинулся разрушительной стихией в ванную. Прежде чем дверь за ним с грохотом захлопнулась, он, взглянув на Хонджуна неожиданно холодно, тихо обронил: — Мы проиграем завтрашний Бой. *** За окном лило и гремело так, что стёкла в комнате звенели. Хонджун вздрогнул от очередного раската грома и проснулся окончательно. Он лежал на спине, укрытый поверх тонким одеялом и одетый не в свою пижаму. Всё вокруг пахло страданиями, тревогой и горькими лекарствами. Хонджун на автомате протянул руку на другую сторону широкой, рассчитанной на двоих больничной кровати и не нашёл там ничего, кроме беззвучной пустоты. И сам над собой посмеялся. Так глупо. Он кое-как повернулся на бок и охнул: каждый сустав, каждая кость, каждое сухожилие в его теле отозвались тупой болью, а виски будто сдавило тисками. За окном сверкнула молния, яркий свет резко ударил по глазам, а звуки бушующей совсем рядом грозы оглушили. Хонджун попытался залезть под одеяло целиком, как делал в детстве, и только теперь, в новой вспышке молнии, заметил Уёна у кровати. Он лежал прямо на голом полу, подтянув колени к груди и почти уткнувшись в них носом. Сильно отросшие за последние полгода волосы казались чёрным ореолом вокруг его головы, лисьи ушки чуть дрожали. Он не спал, просто притворялся, стараясь дышать глубоко и размеренно, чтобы не выдать себя. Хонджун закатил глаза и спихнул на него сверху свою подушку. — Почему ты валяешься здесь на полу? — Медсестра попросила остаться хотя бы до тех пор, пока не очнёшься, — сипло отозвался Уён и, кряхтя, сел. У него, должно быть, всё к чертям затекло. — И ты сам запретил мне спать с тобой вместе. — Я очнулся. Иди домой. Снова громыхнуло, сверкнуло. Хонджун откинул одеяло и не сразу смог подняться на кровати, чтобы ткнуть выключатель прикроватного светильника. Обмотанную туго бинтом руку свело от боли на полпути, а рёбра заныли из-за слишком резкого движения. Он зло ругнулся. За восемь минут прошедшего накануне Боя Хонджун получил Урона больше, чем получал за все восемь лет, что принимал участие в Поединках. И это только вина Уёна, нарочно слившего Бой. Он не отразил ни одной атаки, не поставил ни одного щита, только бил сам и тянул из Хонджуна Силы до тех пор, пока он, опутанный с ног до головы Ограничителями, не отключился прямо внутри боевой Системы. Они так унизительно проиграли Беспощадным просто потому, что Уён решил сделать ему больно. Маленький бессовестный говнюк. Хонджун был почти восхищён. — Ты чуть не убил меня, — прошипел он и столкнул Уёну на голову и вторую подушку. — Иди домой. С тобой мне не станет легче. Будь у них с Уёном сильная Связь, Хонджун бы оправился за сутки, просто находясь с ним на расстоянии вытянутой руки. Да что уж там, будь у них сильная Связь, он бы вообще не оказался на больничной койке. Инстинкт самосохранения не позволил бы Уёну так дурить. Уён встал на ноги и включил свет. Оранжевый свет лампы высветил его разбитые губы и переливающийся всеми оттенками фиолетового синяк на скуле. А ещё он почему-то был босиком. — Кто тебя ударил? — спросил Хонджун глухо и слез всё-таки с кровати, шагнул к Уёну ближе. — Посмотри на меня. Ну! — Какая тебе разница, — Уён задрал подбородок выше и не дал себя коснуться. — Ты — всего лишь моя Жертва на полставки. Хонджун усмехнулся. — Хочу пожать ему руку, — он ткнул Уёну точно в синяк и тут же быстро провёл большим пальцем по скуле, подкрепив намерение Силой. Фиолетовое пятно не сошло сразу — просто побледнело и сдулось, но уже на утро от него не останется и следа. — Это ведь Ёсан, я прав? И он же был твоей Жертвой раньше, до Академии. Очень беспощадно с его стороны так тебя отделать, учитывая, что вы дружите. — Ёсану не понравилось, что я сделал, — растерянно буркнул Уён и с неподдельным удивлением ощупал лицо, с которого так скоро спал отёк. — Но с чего ты решил, что он был моей Жертвой? Ёсан всегда принадлежал только Сану. — Сан принадлежит Ёсану, он его Боец, не наоборот. Твоя бывшая Жертва не научила тебя основам? — поправил его машинально Хонджун и удивлённо умолк, поразившись собственной догадке. — Или… тебя никто и не учил? Ты всегда был один? — Я никогда не был один, — ощетинился Уён и спрятал глаза за челкой. — И никогда не буду. А что, если он плохо подчинялся приказам и не ставил Защиту просто потому, что ему раньше некого было слушать и защищать? В отличие от одинокой Жертвы, Бойцы, чтобы набраться опыта, могли участвовать в Поединках в Авторежиме. Без пары. В таких Боях они весь Урон принимали на себя и, в целом, оказывались слабее раза в четыре даже Пары с разными Именами. Выиграть Бой на таких условиях практически нереально, и охочий до трофеев и признания Уён каждую секунду, должно быть, умирал от зависти, видя перед глазами удачный тандем Беспощадных. Неудивительно, что теперь он так отчаянно пытался укрепить Связь. Как же он сказал? Не хочу ни в чём проигрывать Сану? Хонджун покачал головой. То, что его отдали именно ему, — какая-то насмешка мироздания. Он — последняя Жертва в Академии, кто согласился бы на полноценную Связь с чужим Бойцом. — Иди домой, Уён, — снова повторил Хонджун устало и растрепал себе волосы. Теперь, когда он больше не носил свою накладную пару ушей, делать это — сплошное удовольствие. — Нам друг от друга всё равно нет пользы. Уён не сдвинулся с места. Он долго молчал, обгрызая с разбитой губы болячку, похожий на испуганного ребёнка, только понявшего, что за очередную шалость ему грозит наказание. Его было бы жалко, не ощущай себя Хонджун так, словно по нему накануне проехал товарняк. — Ты откажешься от меня? — У нас нет одного Имени, и я не тот кто тебе нужен, — сухо ответил Хонджун и, поёжившись от сквозняка, забрался обратно в постель. — Как только окрепну, мы разорвём Связь. Она слабая, тебе не будет больно. Уён дёрнулся, как от пощёчины. Хонджун всё ещё не снял Блок с их Связи, но и так видел, как внутри Уёна разгорался пожар из ярости и отчаяния. — От Сонхва ты так же отказался?! — крикнул он. — Использовал его и выбросил? Дождь истерично стучал по карнизу. Сердце Хонджуна сейчас стучало точно так же. Он уже год не слышал имя своего бывшего Бойца, произнесённое кем-то вслух. И меньше всего он хотел его услышать от Уёна. — Кто тебе сказал про Сонхва?.. Голос его надломился, и имя потонуло в звуке тарабанящих о стекло капель. — Никто, — одними губами произнёс Уён. Кажется, он сам вдруг перепугался своей смелости. — Тебя лихорадило и… Ты сам. Искал его. — Уйди, — Хонджун дрожащими руками натянул на себя одеяло. Мнимая видимость защиты. Никто не смеет говорить с ним о Сонхва. Никто вообще не смеет говорить о Сонхва. — Это приказ. — Почему вы, Жертвы, считаете, что можете приказывать и отказываться от нас, как от надоевшей вещи? — Хватит, — рявкнул Хонджун, разозлившись. Он никогда не считал его вещью, и уж тем более не держал Уёна на коротком поводке, слышать такое от него было, как минимум, обидно. — Где-то есть Жертва, с которой вы делите одно Имя, и, когда придёт время, ты спокойно уйдёшь, меня не спросив. — Так Сонхва бросил тебя? — Уёна буквально распирало от весёлого злорадства. До скрипа зубов хотелось его ударить, чтобы ему тоже стало больно. — И теперь ты хочешь… — Сонхва умер! — выкрикнул Хонджун, не в силах больше его слушать, и спрятал лицо в ладонях. Уён все равно рано или поздно узнал бы об этом от кого-то другого. — Он умер, а не бросил меня. Я убил его. — Что?.. Дождь продолжал ритмично бить в окно, но гроза ушла громыхать куда-то дальше. Стало гораздо тише. Морской волной накатило воспоминание, что Сонхва любил, когда на улице вот так лило, а никуда не нужно было идти. Сонхва готовил для него какао, напоминал вовремя есть и укрывал одеялом, потому что боялся, что Хонджун простынет и станет ещё несноснее, чем обычно. Сонхва во время поединков в Системе держал Защиту даже себе в ущерб и ночь после проводил с Хонджуном рядом, чтобы залечить его раны. Сонхва всегда заботился о нем, а он убил его своей алчностью. — Как и ты, он не был моим природным Бойцом. Я сильно к нему привязался и думал, если укрепить нашу Связь… — Хонджун вздохнул и провёл пальцем по месту на голове, где всё ещё можно было нащупать шрам от ушек, — то его у меня никогда не отнимут. Просто не смогут нас разделить. Сейчас, конечно, Хонджун понимал, как глупо и наивно звучит, но тогда он считал себя чуть ли не революционером, ломающим систему, хотя, на самом деле, был просто ребёнком. Эгоистичным, жадным, бесстыдным. Сонхва уступил ему, но на следующий же день принёс накладные ушки, потому что не хотел, чтобы кто-то узнал: Хонджуна могли наказать за то, что он сделал. Он испортил его, а Сонхва всё равно продолжал о нём заботиться. — В прошлом году у него появилось Имя, и природная Жертва заявила на него права. Ему пришлось согласиться, а меня вообще никто не спрашивал, — Хонджуна замутило так же сильно, как в день, когда он об этом узнал. — Сонхва умер во время разрыва Связи, у него не выдержало сердце. Меня к нему даже не пустили. Если можно было бы вернуться во времени назад, он обязательно бы всё исправил. Никогда бы не привязывал его к себе насмерть, и они прожили бы целую жизнь вместе. — Я поклялся больше никогда не укреплять Связь с чужим Бойцом. Конец истории. Его смело с места и прижало к кровати, и так израненное тело накрыло новой волной боли, и Хонджун вскрикнул, вцепившись в плечи свалившегося на него Уёна. Уён обнимал его так, будто собирался удушить и окончить его страдания здесь и сейчас, а сердце его билось в груди, как припадочное. Нить Связи возмущённо загудела, когда Хонджун закрылся от него сильнее. — Сними Блок, — прогундосил Уён ему в шею и вслепую нашарил его руку, сжал крепко обмотанную бинтом ладонь. — Я никуда не уйду. — Это что, угроза? Мне и так плохо, — Хонджун поморщился и попытался спихнуть его с себя. — Хочешь добить меня? Слезь! — Прости, — едва слышно прошелестел Уён и неловко скатился на вторую половину кровати. — Позволь мне остаться. Тебе же больно. Он подозрительно шмыгнул и быстро дотянулся до выключателя, свет потух, но Хонджун всё равно успел заметить блеск слёз в его глазах. — Ревёшь что ли? Уён замотал отрицательно головой. Он притерся к нему нос к носу, оплёл плотно руками и, видимо для надёжности, закинул на него ещё и ногу. Весь его вид выражал намерение причинять добро до конца. Что за дурак. — Спи, — произнёс Уён так же повелительно, как обычно читал во время Поединков в Системе свои убийственные заклинания, и мазнул сухими губами ему по шее. Щекотно. — С утра будешь почти как новенький. И сам тут же отрубился. Его горячее тело расслабилось и обмякло, дыхание выровнялось, а тревожная складка меж бровей пропала. Он всё-таки плакал, заметил Хонджун, его лицо медленно прочертила одинокая слеза и скрылась где-то под подбородком. Спящим, Уён выглядел настоящим ангелом. Нежным и невинными. Хонджун осторожно стёр мокрый след с его щеки и, помедлив, погладил неуверенно между чуть подрагивающими во сне ушками. — Ты угроза, Чон Уён, — прошептал Хонджун в темноте и, кое-как вытащив из-под него край одеяла, прикрыл ему босые ступни. — Ни стыда, ни совести. Что мне с тобой делать?.. Уён, не просыпаясь, вместо ответа вдарил ему по рёбрам своим острым локтем и заворочался, в очередной раз убедив Хонджуна, что спать от него отдельно на диване — верно принятое им решение. Пусть ни его позвоночник, ни сам Уён с ним не согласны. Подхватив под затылком, Хонджун аккуратно перевернул его на спину, голова Уёна безвольно откинулась вправо, по шее рассыпались тёмные пряди волос. За левым ухом клеймом горели стекающие сверху вниз чёрные буквы его, Хонджуна, Имени.