Проклятое благословение или Благословенное проклятье

Что должен чувствовать человек или монстр, очаровано вглядываясь в своё отражение ночью в день совершеннолетия? Ничего такого, скажете вы? Ну ночь и ночь, что в ней особенного? Как будто счётчик цифр при смене способен каким-то магическим образом изменить характер или жизнь. А если я скажу, что может? Что если какая-то сила, движимая чем-то под названием судьба, одаривает или проклинает каждого, за редким исключением, в эту самую ночь? Родственная душа, какая занятная концепция… Она несёт с собой «вторую половинку», того или ту, кто сделает тебя счастливым, поймёт твоих мозговых тараканов и разделит с тобой свою, вашу жизнь. Звучит идеально, не так ли? Мысль, что в мире есть кто-то, предназначенный специально для тебя, что есть ориентир, способный отыскать этого «кого-то» из миллионов других. Но ведь ничто не бывает без загвоздок, оговорок и подводных камней. Да, гравировка того самого имени даёт бесспорный ориентир, своим ярким цветом вселяя надежду и позволяя чувствовать себя не одиноким. Но как быть тем, чья отметина вдруг посерела? Или уже таковой появилась? Кого бы не подготовила судьба, он или она были уже мертвы, — во втором случае мог иметь место быть феномен, что подходящий кандидат ещё не родился. Даже если вы ещё не встречались, словно от души отрывается значительный кусок, оставляя после себя лишь осколки и опустошение. Горе тем, чья метка посерела, ибо они никогда не смогут найти успокоения, пока не угодят в холодные объятия смерти. Весьма неоднозначная штука, да? А теперь накладываем эту концепцию родственных душ к мультивселенной и заглянем в ответвления феллов. Начинает твориться полная жесть, чем-то смахивающая на гонения ведьм. Рюрик не знал, что ему ожидать от своей метки. Его родители не были соулмейтами. Инк в виду отсутствия у себя души, и кто знает, что побудило его отца когда-то спутаться с художником, чтобы получился вот такой результат. Хотел бы он тоже избежать этого беспорядка, но наличие в клетке рёбер перевёрнутого сердца намекало, что стоило-ка ему пойти со своими желаниями в какое-нибудь путешествие, на три знакомых буквы там. Ровно в полночь после прошедшего дня рождения начинает невыносимо зудеть ключица. На секунду он даже пугается, когда белую кость начинают высекать алые линии. Лишь позже понимает, что это не кровь, а цвет метки. Ха-ха, спрашивается откуда у него вообще возьмётся красная кровь? Но навязчиво жжёт как глубокий порез. Даже в темноте, даже таким маленьким, витиеватым, — отчего-то смутно знакомым, — шрифтом Роллер может безошибочно прочесть своё проклятье. Прямо там, на его кости, как какое-то породистое клеймо, выведено — Лотос Дез. Что за шутка, а? Как такое вообще могло произойти? Рюрик подготовился к незнакомому имени, никогда не собираясь искать его обладателя, а по возможности и вовсе избегать. Так вот какие они, насмешки судьбы? Его соулмейт — не то, что учится с ним в одной школе, а в одном классе! Более того… Это как раз тот самый тихоня, которого он с ещё парочкой хулиганов периодически любит задирать. (Глупо конечно, но холодное, лишённое эмоций лицо этого отличника так и просится на столкновение с кулаком). Рюрик делает глубокий вздох, аккуратно разгибая пальцы, вытаскивая фаланги из дерева туалетного столика, оставляя восемь глубоких дырок и две царапины. (Зачем ему туалетный столик? Не спрашивайте, мальчик любит возиться с яркими красками, а тени — те же краски. Противники этого утверждения всегда могут познакомиться с его кулаками, ногами или ножом). Стоит полагать, кроме первичного впечатления, всё должно идти согласно его планам. Лотос старше на несколько месяцев, раз уж он не стал поднимать эту тему… Рюрик тоже не намерен обращать на насмешливое вмешательство судьбы в его личную жизнь внимания. Хм-м, теперь некоторое изменение в Дезе стало понятным. Нет, конечно, его лицо осталось всё таким же раздражающим с этой ледяной аристократичностью, что-то, что, пожалуй, никогда не изменится, но… Роллер способен распознать убийственные взгляды, которые на него бросают. Это спасло его от нескольких, слишком частых, нападений со спины. Да, ему просто стоит благополучно забыть об этих чёртовых кровавых буквах и жить дальше. В конце концов, его даже не интересовали отношения. Куда забавнее было запугивать окружающих и править своей маленькой империей. Рюрик знал, что это не продлится долго, но, пока есть возможность, стоит ей наслаждаться, не так ли? Это хорошее отвлечение от родительских вопросов о том, чем он собирается заниматься после окончания школы. Он не знал, понятно? Но уж точно не собирался следовать ни за одним из них. Работа местных «божков», беготня по альтернативным вселенным звучала так утомительно. Даже разобравшись со своими мыслями по этому поводу, Рюрик ещё несколько часов ворочался в кровати, стараясь найти подходящую позу для сна. Чёртово клеймо отвратительное саднило не хуже колотой раны. Вот ведь! Этот чёртов Лотос! Даже находясь на другом конце города умудрился так бесить, что аж зубы скрипели. На утро не стало лучше. Блин блинский, неужели из-за отвержения метки есть негативные последствия? Надкостница вокруг буквенной вязи стала только более чувствительной и раздражённой, сменяя чистый белый цвет блёклым переливом золотистого и оранжевого. Почему он раньше не слышал о такой подставе?! Ха-а… Потому что не вдавался в подробности. Чёрт, вот уж действительно собственная беспечность укусила его за задницу. Интересно, если Роллер будет думать не о том, что отказывается от соулмейта, а о том, что просто пока не готов, — и никогда не будет готов, не с Лотосом из всех людей и монстров, — к отношениям? Судя по тому, как колющая боль мурашек пробежала по метке — такой способ не прокатил. То, что Палетт решил прийти в школу было не иначе как чудом, — и напоминанием-угрозой от отца. Будь в этом его воля, он бы предпочёл внезапно уйти на больничный, перевестись или закончить этот филиал детских и подростковых страданий экстерном, — три раза «ха!». Но бездушного Инка не проняли его драматические излияния разных аргументов, но вот принесли язвительное внимание ПаперКата. Так что. Унылое серое небо. Весенняя слякоть. Невыносимый зуд ключицы. Раздражающий гомон прохожих, сменяющийся адскими криками учащихся. Смотря на обшарпанные ворота и здание за ними, видя творящийся хаос… Палитра предпочёл бы развернуться и уйти, чтобы прошататься до вечера по проулкам и заброшкам, может быть, покурить… Если бы Инк не попросил этого ублюдка Ката проконтролировать его во время учебного дня! Ноги бы его здесь не было! Ну, ничего. Хотя бы выплеснет своё раздражение, спустив пар на парочку «боксёрских груш», но не на Лотосе. Больше никогда не на Лотосе. Стоит держаться от него подальше, а лучше вообще забыть о существовании этого тихони. Рюрик пересёк двор, сохраняя гордую осанку. Ничто не могло поколебать его самоуверенный образ. Никаким чёртовым душевным меткам не дано изменить его. Правда, как истинный ранимый трус, которым он являлся в глубине души, но всячески это отрицал, Палетт и не подумал заявиться в класс, направляясь прямиком на крышу. Он просто не выспался, понятно?! А не пытался решить нависшую над головой проблему путём её полного избегания, нервно поджав хвост. Было бы чего бояться! После отдалённо прозвучавшего звонка к уроку, стало как-то спокойнее и живописнее. Вид с крыши открывался… Честно говоря, дерьмовый, но во всём можно найти какую-то толику красоты. Например, как безмятежно под дуновением лёгкого ветерка осыпается с тлеющей сигареты пепел. Палетт опёрся предплечьями на перила, ограждающие, — хреново между прочим, просто невысокие стальные балки, через которые можно без труда перелезть, — край крыши, крутя в пальцах никотиновую палочку, не поднося к губам просто размеренно вздыхая резкий, сладковато-тёрпкий, отвратительный запашок, и без неё чувствуя на корне языка некую тошнотворную горечь. Почему? Почему он чувствует этот липкий страх, сковывающий суставы? Он не может бояться этого неудачника! Сын Бога Смерти? Ха! Ботаник даже ни разу не дал отпор, сколько над ним не измывайся. Но, стоит отдать должное, Лотос хоть раз плакал или умолял о пощаде? Словно не воспринимал их всерьёз… Ну вот опять! Опять эти мысли об этом грёбаном ублюдке! Он, что теперь полноправно прописался в черепе Роллера без возможности выселения? Палитра издал полный досады стон и потряс головой, будто пытаясь изгнать дурацкие мысли из головы. Если честно? Нихрена не помогло. — Так и знал, что ты будешь здесь. Помяни чёрта, и он появится… — Я, кажется, запирал дверь, — цедит Рюрик, туша сигарету о перила и просто сбрасывая окурок вниз, позволяя гравитации и ветру определить его дальнейшую судьбу. — Да, ты сделал это, — всё тот же лишенный эмоций, словно у пустой куклы, как порой бывает с Инком, когда пустоголовый забывает принять краски, голос, чьего обладателя невозможно не узнать. Итак, может Палетт и не был особо умным, но даже он может сделать выводы. Либо Лотос с самого начала караулил его на этой самой крыше, либо у него был альтернативный способ сюда подняться. Роллер даже не знал, какой из вариантов его напрягал сильнее. То, что тихоня так хорошо знает и предугадывает его, чтобы устроить засаду, или то, что тот целеустремлённо потрудился каким-то образом обойти запертую дверь. На самом деле, оба варианта не несли за собой ничего хорошего. — Разве это не значит, что я хочу побыть один? — злобно рявкнул Рюрик, призвав свою главную защиту — нападение и агрессию. Младший, но определенно всё более высокий, — сомнительный повод для радости, но пусть будет, — скелетоподобный монстр развернулся, не желая подпускать ранее всерьёз не воспринимаемую опасность к себе за спину. Будем честны, он не был хорошим монстром, да, не насиловал и не грабил, как некоторые мешки с мусором, но и врагов-недругов нажил предостаточно. С чего бы Готу не быть одним из них? — Нет, это значит, что ты убегаешь и трусливо прячешься в своей норке, — впервые на памяти Палитры, Лотос тонко усмехнулся, отказавшись от своей безразличной маски. Вот он стоял, сложив руки за спину. Всё такой же мелкий и щуплый в своём фирменно дурацком мешковатом плаще. Весь закутанный в тёмную одежду, аки посланник смерти, с парочкой вкраплений цвета в гардеробе виде ярко-алого ремня и такого же оттенка шарфа. И этот пробирающий взгляд кровавого зрачка на фоне выбеленного лица… Жуть да и только. — Да как ты смеешь! — рычит Роллер, сжимая ладонь в кулак при посягательстве на свои защитные стены инстинктивно желая нанести удар первым, но потом спохватывается… Он ведь решил больше не затевать с этим чучелом драк, раз уж пресечение контакта не сработало. — Слушай, ботан, мне откровенно нет до тебя дела, так что свали-ка ты по хорошему, а? Такие, как ты разве вообще пропускают уроки? — О, такие, как я? — глумливо повторил Дез, по-птичьи склоняя голову на бок, хищно прищуривая глазницы. — Но разве ты знаешь меня, Роллер, чтобы делать такое смелое утверждение? Лучше бы он не знал, что «ледяной принц» имеет эмоции. От этого вдарить по кукольному личику захотелось только сильнее. Тот бы выглядел совсем иначе с парочкой выбитых зубов. И справедливость бы восторжествовала, и на душе стало бы легче. — Не смей называть меня так, ублюдок! Роллер мой батя, я не настолько стар для этого дерьма. И мы не «лучшие подружки», чтобы знать друг друга и делиться секретиками! — вспыхнув, накричал на одноклассника Палитра, и в его резком голосе звучали пронзительные нотки потерянного контроля над эмоциями. — И вообще, то, что ты делаешь — жутко! Ты что, маньяк какой-то?! — Ты ведь видел её, — скривившись на срыв младшего, скорее утверждал, чем спрашивал Лотос, как-то моментально объявившись в чужом личном пространстве, прижав указательный палец к тому самому участку ключиц, болезненно надавливая. — Мою метку. Должен понимать, что к чему. — А что к чему? Эта писанина совершенно ничего для нас с тобой не значит! — высказал своё мнение Рюрик, вздрогнув из-за стремительных действий старшего монстра. — Что-то ты не спешил подходить ко мне с признаниями, когда на тебе пролезло моё имя. Отстраниться бы, да сзади перила уже болезненно, за неимением лучшего слова, вгрызаются в поясницу. Это получается что? Он самолично загнал себя в угол, убаюканный мнимыми безопасностью и контролем? Почему назревало такое смутное ощущение надвигающегося звездеца? Вот, Инк, какая из тебя мать? Не прислушался сегодня к его опасениям? А может, этот неадекватный его прямёхонькой дорогой и с крыши скинет, оскорбившись явлением родственной души. Спрашивается, чего медлил раньше? Кто знает. Палетт в мыслительных цепочках психов не разбирался. Может быть, ждал, чтобы он понял, за что именно собираются убивать. — Ничего не значит? Мне вот кажется, что она значит очень многое, Рюрик, — прыснул мрачным смехом Гот, сокращая те жалкие крохи расстояния и практически вжимаясь в свою добычу, очерчивая острой фалангой через одежду вязь метки, словно точно знал её расположение и протяжённость. — Ты бы мне поверил без доказательств? Твоя метка находится в довольно… Специфическом месте. Боюсь, меня бы осудили за домогательства. Палетт почувствовал натуральный озноб, который ему не внушал даже отец, разочарованный его интересами и стремлениями, точнее отсутствием вторых. Кем был этот мальчишка, ненамного старше, чтобы внушать ему такой страх? Даже смотря снизу вверх он не мог не чувствовать себя в ловушке. — Резонно… Но разве ты сам не говорил, что мы друг друга совсем не знаем? — прошипел Роллер, пытаясь оттолкнуть наглеца, но сталкиваясь с неожиданной силой в этом кажущимся тщедушным тельце. Лотос не то, что не сдвинулся, даже не покачнулся! И, видимо, его тщетные попытки отвоевать себе немного места вызвали у того гнев… — Нет, это ТЫ не знаешь меня, а у меня было достаточно времени, чтобы изучить тебя, — сочащимся мрачной патокой голосом сообщил Гот, распахивая массивные, ранее спрятанные в иллюзорной магии крылья, словно стремясь затмить своему соулмейту весь остальной мир. Хотя, почему словно? С их черной массой Гот стал казаться гораздо опаснее. А в сверкающем свежей кровью взгляде можно утонуть, без возможности оторваться от странного гипнотического соблазна. — И… И что же ты такого успел наизучать? — честно признаётся, что заикался в этот момент Роллер, стискивая пальцами перила, больше не смея притрагиваться к пугающему созданию. В данный момент охотно верилось, что этот тихоня будущий Бог Смерти. Причём не только по праву рождения… Холодный, мрачный, пугающий. — То, что ты высокомерный, не блещущий умом, невыносимый, снаружи грубый, но внутри трусливый и ранимый, — покровительственно усмехнувшись, беспринципно начал расписывать Лотос, сжимая в ладонях чужие подвздошные кости и притягивая его ближе, окуная в свой могильный холод. — Эй! — тут же разозлился Палетт, но, получив грубые щипки, покорно заткнулся. Что ж, слова Гота действительно не были ложью. Тем не менее, Роллер бы предпочёл услышать её, чем детальный разбор своей личности. Ему бы хотелось ткнуть нахального ублюдка в то, что он полностью ошибается по всем пунктам, но… Дез ведь знал, что говорил правду, а он действительно слишком жалкий, чтобы протестовать перед этой ранее хорошо скрытой угрозой. — Да, ты именно такой. Капризный малыш Рюрик, жаждущий внимания, — лукаво мурлыкнула младшая Смерть, удовлетворённая послушанием соулмейта. — Ещё я знаю, что ты куришь, чтобы казаться крутым среди кучки отбросов, которых даже не считаешь друзьями, а на самом деле терпеть не можешь запах никотина, но зависимость очень цепкая вещь, не так ли? Поэтому и покупаешь эти переслащенные ароматизаторами тонкие сигареты, — снисходительно проворковал он, перемещая руку с облюбованного таза и оттягивая воротник водолазки, замечая завитки первой буквы своего имени. — Хорошо хоть ума хватило вовремя соскочить с наркотиков. А ещё ты любишь собак, пару раз замечал, как ты подкармливаешь и тискаешь их в переулках, — беззаботно закончил Гот. — Л-ладно, чувак, было действительно жутк-ко, давай остановимся н-на этом? — то наливаясь румянцем, то бледнея, выдавил Роллер. — Ты сам захотел услышать, — мелочно усмехнулся Дез, пожимая плечами, словно сталкерство за своим одноклассником, своей родственной душой, не было для него чем-то странным. — Уже жалею об этом… — смотря на старшего новым взглядом, сглотнув вязкую слюну, опасливо ответил Палетт. Как оказалась, Лотос был тем самым тихоней, который может в один прекрасный день прийти в школу с чехлом от гитары, но в нём будет совсем не музыкальный инструмент. Где этот ПаперКат, когда он так нужен?! Как сдавать его родителям — так со всем потрохами! А как раз в год во время голубой луны, пока рак свистит на горе, понадобится его помощь? Прямо ситуация абсурд: «Кто такой ПаперКат?» — Жалей — не жалей, а от судьбы не сбежишь и не спрячешься, Рюрик, — с намеком на нежность сказал Лотос. — Не затирай мне речи про судьбу! Я с ней не согласен! Не хочу отношений в ближайшем будущем, уж точно не с тобой! — сорвался Палитра, посчитав чужие слова насмешливой жалостью. Сколько раз ему читали эти снисходительные проповеди? Инк с Дримом не были соулмейтами, получился он! Инк даже не родственная душа с Эррором, но это не мешает им иметь прекрасный для их ужасного мира брак, свидетельством которого, прости небо, был этот раздражающий младший брат. Только, видимо, слова он произнёс не те, какие должен был. Дезу они совсем не понравились. Первое правило общения с психопатами? Не перечьте им, не провоцируйте. Что сделал Рюрик? Разумеется, закатил истерику и поступил в точности до наоборот. С одной стороны, он ведь не психиатр разбираться в тонкостях чужой душевной организации, с другой… Звоночки понять был должен. Гордость и характер взяли своё. — Значит, ты отказываешься от меня? — вкрадчиво спросил Лотос, смыкая крылья вокруг предначертанного партнёра. — О, звёзды, да! До тебя, наконец, дошло? Мне не нужна эта метка, мне не нужен ты! — дрожа от страха, но продолжая упорствовать, ответил Палетт. Это глупость или смелость? Кто знает. — Плохо. Для тебя. Потому что я не отказываюсь ни от тебя, ни от твоей метки, Рюрик Роллер, — холодно отчеканил Дез, дёргая чужой воротник, наклоняя к себе и принудительно целуя, раскусывая дожидающуюся своего часа капсулу с сильным снотворным, проталкивая его в рот неподготовленного к такой подставе соулмейта. — Больной ублюдок! Что за дерьмо ты мне дал?! — практически взвизгнул Палетт, через силу оттолкнув, вернее, ему позволили оттолкнуть, Лотоса, начиная кашлять от неприятной горечи во рту и горле. — Всего лишь снотворное. У меня есть к нему иммунитет, а вот у тебя нет, — холодно улыбнулся Гот, галантно придерживая постепенно обмякающего одноклассника за поясницу, не давая свалиться на пол. Всё-таки глупышка его вторая половинка. Дез не собирался причинять Рюрику боль. Без необходимости как таковой. Просто… Забрать своё. Будучи полукровным Богом, как он мог противиться судьбе и отказываться от такого столь милого подарка? *** Пробуждение было таким же хреновым, каким можно его представить, когда подозрительный тип накачал тебя тяжёлыми препаратами. Тело ощущалось таким разбитым. А ведь ещё утром Рюрик думал, что хуже стать уже не может. Сколько времени прошло с того момента, как его нокаутировали? Папер уже заметил пропажу? Честное слово, он не собирался сбегать! Мало того, что тело чувствовалось так, будто по нему хорошенько проехались катком, так ещё и мысли дурацкие лезут! Какая Палетту может быть разница до прогулов, когда его похитили?! Роллер с трудом продрал глазницы, осоловело моргая, пытаясь прогнать противную дымку то ли из черепа, то ли от взгляда. Угх, напоминало тот самый отходняк, после которого он испугался и перестал баловаться наркотиками. Подросток надеялся больше никогда не столкнуться с этим. Палитра попробовал собраться в кучу и сесть. Не было времени предаваться дурным воспоминаниям глупых решений. Нужно было понять, где он находится и попытаться свалить, пока… Пока всё не стало ещё хуже, чем уже было. Стряхивая тяжёлое одеяло и аккуратно переворачиваясь, подпирая себя руками и плавно поднимая голову. Рюрик понял, что… Шокирующий контент. Во-первых, он абсолютно голый, как в момент своего рождения. Во-вторых, на его шее есть что-то, скорее всего ошейник. В-третьих, он прикован максимум метровой цепью к изголовью кровати за этот самый «аксессуар». Вот же ж полная жопа. Может ли случиться такое, что ночью он просто сильно впечатлился и теперь ему снился лихорадочный кошмар? К чему эти намёки, отец? Всё равно не собирается впахивать во имя баланса, наследник из него никудышный. Именно поэтому?! Но нет, происходящее не было сном. Его разум просто не мог подкинуть такой нереальный сценарий. Ха-ха, забавно, что это стало самой настоящей реальностью. Так все эти слухи о том, что отец Гота похитил и удерживает своего соулмейта оказались правдой? Не на пустом месте сформировались ведь специфические замашки. В своих стенаниях Рюрик не заметил Лотоса, пока тот не встал, считай, у него перед самой носовой косточкой. У-у, больной. Как можно иметь такое холодное выражение лица, сотворив с ним такое непотребство в традициях дрянных фанфиков? — Ты у меня дома, в моей, хотя теперь уже нашей комнате, — догадываясь, какие вопросы могли крутиться в голове у Палитры, произнёс Гот, присаживаясь на край кровати. Он схватил младшего за плечо, не давая упасть из неустойчивого положения или, что более вероятно, не позволяя отстраниться от себя, наоборот, притягивая ближе, насколько это позволяла длина цепи. Вид чёрной кожи с вставками маленьких рубинов и гранатов, опоясывающей шейные позвонки пленника вызвал у будущей Смерти маленькую довольную улыбку, от которой Роллер почувствовал озноб. — Вот, выпей воды, — оторвав взгляд от привлекательного образа, попросил Лотос, вытаскивая из внутреннего нагрудного кармана мантии фляжку, откручивая крышку и приставляя горлышко к губам соулмейта. — Ты пробыл в отключке пару часов, наверняка хочешь пить. И чья была в том вина? Кто принудительно отправил его в царство отца, накачав подозрительной дрянью? Не надо теперь тут строить из себя сестру милосердия. — В воде что-то намешано, не так ли? — нахмурился Паллет, подозрительно щуря глазницы. — Даже если и так, разве у тебя есть выбор? — усмехнулся чужой недоверчивости Дез, однако, не подтверждать, не опровергать сказанное не стал. — Итак, мы делаем это по хорошему пути или плохому? Выпьешь сам или… — Сам! — перебил Рюрик, злобно смыкая клыки на горлышке фляжки и делая агрессивный глоток, по собственной глупости же, спеша отделаться от нервирующей заботы, в итоге давясь и кашляя, отчего струйки воды потекли по подбородку, падая на одеяло. — Ах, ну вот, а я хотел напоить тебя через поцелуй. Какая жалость, что ты внезапно решил проявить покорность, — огорчённо цокнул Лотос, ставя фляжку на прикроватную тумбочку, вместо неё поднимая салфетку и вытирая воду с подбородка и шеи, прижав трясущийся в кашле комок костей к своему боку. Рюрик же разочарования ублюдка не разделял, несмотря на боль в горле. Разве тому не достаточно было украсть его первый поцелуй?! — Прости, это был твой первый раз? Мне очень жаль, — нет, ему совсем не было жаль судя по довольной морде и кончику алого языка, скользнувшему по тонким губам, словно вспоминая то насильственное соприкосновение, несущее горечь наркотического порошка. — И нет, этого не достаточно. В дальнейшем нас ждёт множество поцелуев и куда более… Интимных вещей, — усмехнулся он, любовно очерчивая большим пальцем больше не спрятанную душевную метку на ключице, положив ладонь на плечо. Идиот, это же надо было сболтнуть такое вслух и не заметить! Не стоило делать Гота ещё более самодовольным, чем он уже был. Кто-нибудь закройте тайник валерианы, — спасите Палетта, — от наглого кота. Рюрик почувствовал досадное жжение румянца на скулах, когда была поднята тема чего-то помимо поцелуев. Он ведь не маленький, должен догадаться, что стоит за этим намёком. Осознание собственной наготы стало как никогда острым. Он крепче сжал одеяло в кулаках, подтягивая его до груди, запоздало пытаясь спрятаться. Ха! Как будто его сопротивление что-то значит перед неестественной силой Деза. — Мои отцы это так не оставят! Лучше бы тебе просто отпустить меня, и тогда я, так и быть, сделаю вид, будто ничего этого не было, — попробовал торговаться Рюрик. Ранее ведь уже говорилось, что он не был особо умным? Его слова только рассмешили и разозлили Лотоса. Словно непослушный питомец опять увёл лакомый кусочек из хозяйской тарелки. Вкусненько? Но ведь только сам себе хуже сделал. Владельцы ведь не просто так запрещают тащить в рот всё, что привлекательно лежит. — С твоими родителями вопрос уже решён. Ты мой, Рюрик. Даже не надейся оставить меня одного, — снисходительно, как будто разговаривая с глупым ребёнком произнёс Гот, с лёгкостью вырывая одеяло из сжатых пальчиков соулмейта и отодвигая в сторону, открывая своему взгляду побитые кости. — Для такого трусливого создания ты слишком часто дерёшься, — фыркнул он, острыми кончиками фаланг отслеживая череду старых и свежих ушибов, иногда надавливая на особо яркую ссадину, чтобы услышать шипение. — Ох уж эта гордость. — По крайней мере, я не притворяюсь дохлой рыбой, пока меня бьют, а даю отпор. Никто не смеет смотреть на меня свысока! — не смог сдержать язык за зубами Роллер, перехватывая руку полубога за запястье и пытаясь оттолкнуть от особенно болючих местечек. Лежать вот так разоблачённым перед полностью одетым монстром очень напрягает и смущает. Особенно зная о планах, которые он вынашивает на твои кости. Короткие изучающие прикосновения по карте драк на его теле приносили уколы боли, оставляющие за собой странное жгучее тепло. И это при том, что сам Гот холоден аки Смерть. — Тогда, я полагаю, нам повезло, что я ниже ростом, — тонко усмехнулся Дез, лёгким жестом отмахиваясь от хватки Рюрика, опрокидывая его спиной на кровать и коленом раздвигая бёдра, внимательным взглядом замечая колебания чужой магии, окропившей красивым переливом суставы и уже взволнованно клубящейся бесформенным туманом в тазовых костях. — Если тебе принципиально, я не против позы «наездника». — Чего? — прохрипел стыдливо Палитра, вздрагивая от встречи с мягкой периной и подушками, можно сказать, наивно хлопая глазницами на такое «щедрое» предложение. Смысл которого бедняга даже не понял, что рассмешило Лотоса только ещё сильнее. Ах, его сокровище это что-то с чем-то. Ради вот таких вот выражений мордашки можно было и простить парочку грехов. — Ладно, мысль не для первого раза, — пожал плечами Гот, отодвигая в сторону до какого-нибудь следующего раза фантазию о заливающемся слезами соулмейте, который бы самостоятельно трахал себя его членом. Может, Палетт и не улавливал нюансов, но вот слова про «первый раз» понял кристально чисто, заливаясь ярким румянцем. Казалось, ещё немного и пар из ушных отверстий повалит, настолько он был смущён. Вес ошейника стал ещё более ощутимым. Страх и безысходность сковывали крепче цепей. — Не смей, я не согласен! — нервно прорычал Роллер, вжимаясь в подушки, словно они могли скрыть его от палящего взгляда будущей Смерти, хотя дарили лишь некоторое утешение. — Да, знаю, и меня это огорчает, — кивнул Лотос, тем не менее, прижимая одну ладонь к боку рёбер, аккуратно поглаживая-пересчитывая их, пока вторая проникла под крестец, перебирая маленькие чувствительные отверстия. — Тогда, может, тебе стоит остановиться? — всхлипнув от незнакомых ощущений интимной ласки, просипел Паллет, нервно царапая пальцами простынь. — Хмм… — словно бы действительно задумался над предложением младшего Дез, но зыбкие надежды тут же были разрушены вонзившимся в одно из крестцовых отверстий кончиком фаланги. — Я так не думаю. Ты дурак, что продолжает отрицать связь между нами, делающий всё хуже и вынуждающий меня пойти на подобный шаг. Рюрик позорно вскрикнул, кинув на Лотоса обиженный взгляд. В той фляге определённо должна была быть не просто вода. Его тело не могло, не должно было реагировать на нежелательные прикосновения столь отзывчиво. Чужая понимающая ухмылка только злила до слёз, когда собственная магия всё больше предавала, окутывая драгоценным мерцанием кости. Нет-нет-нет-нет, это не могло происходить. Невозможно. Не с ним. Но холодные, изучающие ласки ледяных рук не давали поверить в собственную ложь отрицания. Это происходило. Прямо сейчас. С ним. И тело Палетта предательски реагировало на чужой могильный холод, словно распаляясь для того, чтобы отогреть его владельца. — Н-нет… Нет… Ха-а… Не надо… — приглушенно всхлипнул Рюрик, запрокидывая голову, чтобы не дать пролиться слезам. Он бы не доставил ублюдку такого удовольствия. Ведь не доставил бы? Душный ком встал в горле. Пал уже не мог понять, почему ему хочется разреветься больше. Потому, что сейчас с ним сделают, или из-за того, что родители отдали его Лотосу. Дрим… Что ж, он мог ожидать такого от Дрима, периодически ловя разочарованные взгляды того, но даже Инк? Неужели он настолько выбивался из «идеальной» семьи, что тот избавился от него, как только представилась возможность? — Надо, дорогой, надо, —ласково оглаживая шрамированную скулу, мурлыкнул Гот, которого вполне удовлетворяла отзывчивость соулмейта, пускай пока что только физическая. Родительская практика доказывала, что как бы строптива не была одна из сторон, судьба никогда не ошибалась в своём выборе. Дез просто надеялся, что Роллер достаточно труслив, чтобы прекратить сопротивление, пока оно не зашло слишком далеко. — Ты меня пугаешь… Хватит… П-пожалуйста… — хрипло просит Рюрик, жмурясь и трясясь. Благодаря своим массивным даже в сложенном виде крыльям, маленький монстрик отбрасывал на него тень, психологическую в том числе. Накатывает чувство неотвратимости, которое было очень трудно принять. Только душа на близость гудит, в отличие от разума, радуясь второй половинке, бросая между рёбер цветные отблески. Палетт начинает задыхаться от собственного жара. В комнате всегда было так тепло? На этом фоне холодный Лотос кажется ещё привлекательнее… И тот только рад прикасаться к извивающемуся соулмейту, забавляясь его метаниями между отрицанием-принятием. — На тебе моя метка, ты станешь моим, — отмахивается от чужой мольбы Дез, оцарапывая дорожку крестцовых отверстий, спускаясь вниз и сжимая копчик, растирая фалангами милый нежный хвостик, добиваясь большего количества отрывистых стонов. Когда будущая Смерть убирает свою руку, Палетт обманывается собственной душой, окутывая кости псевдо-плотью. Конечно, это защитило его чувствительные кости, но! Всё стало только хуже. Ладони снова вернулись, оглаживая его женские изгибы в поисках новых рычагов воздействия. К своему стыду, Роллер должен был признать, всё тело было одной сплошной эрогенной зоной, пока эти прикосновения принадлежали его соулмейту. Лотос перебрался выше, садясь на живот младшего монстра, отмечая мягкость. Холёный Палетт действительно обладал мягким телосложением, о чём свидетельствовала пара складок на талии, переходящей в пышные бёдра, даже небольшая грудь была привлекательной. Ну точно изнеженная свинка. А его цвета? Переливы благородного желтого и оранжевого, почти медного, в местах слияния объединяющиеся в розовое золото. Действительно драгоценное сокровище. Рюрик «пугается» чужого алчного взгляда на своё тело. (Этот жаркий озноб не страх, глупый). Возможно ли для скелетоподобных монстров утратить контроль над мочевым пузырём? (Это не то чувство, врушка). У них вообще есть мочевой пузырь? От ощущения прохладного веса на себе он ощутил между бёдер небольшое количество влаги. (Это смазка, дурак). Витки самообмана прервал поцелуй, сначала невинный и изучающий, короткое соприкосновение. Ему даже понравилось чувство, оставляющее в губах лёгкое покалывание чужого прикосновения. Неосознанно, Палитра облизнулся и только потом понял, что сделал, услышав над собой сдавленное рычание. Один короткий поцелуй перерос в ещё один, а потом в ещё и ещё. С каждым новым соприкосновением губ контакт продлевался, словно им не могли насытиться и всякий «глоток» делал голод только невыносимее, пока один такой поцелуй, наконец, не был углублён. Роллер хныкнул, ощутив холод языка Лотоса на своих губах, покорно поддаваясь вторжению, закрывая глазницы, совсем не замечая, как его руки направляют наверх, скрещивая запястья и перехватывая их одной ладонью, вжимая в подушки. В тот же момент чужая магия скользнула внутрь рта, по-хозяйски изучая новую территорию и сплетаясь с золотисто-медным языком в тесном танце, вырывая из его обладателя всё больше приятных слуху звуков. Что ж, они оба не могли целоваться, но Гот восполнял эту часть целеустремлённостью и готовностью к практическому обучению, а Палетт млел под его напором, беспечно отвлёкшись от происходящего. Позже он будет винить в этом недостаток кислорода, упорно игнорируя его бесполезность для скелетоподобного монстра. Убедившись, что Роллер не собирается отталкивать, Лотос отпустил его руки, обернув запястья собственным шарфом, вместо них схватив ладонями в горсть мягкие груди, массируя теплую, а для него почти обжигающую плоть, периодически пощипывая соски, от чего те вскоре затвердели, словно два украшения из розового золота. Стоны Палетта становились всё более жалкими, — милыми, — чем больше игрались с этими участками его тела. Тем временем жаркая спираль в его животе становилась всё настойчивее, стекая патокой в пах и рассылая по ослабшему телу волны тепла. Рюрик был совершенно беспомощен, толком не понимая, что с ним происходит, от чего столь бурная реакция. Душа словно ушла в разнос, стимулируя магию, перегревая кости и отяжеляя разум. Он только смог разочарованно проскулить, когда полукровный бог разорвал поцелуй, под злобный смешок осыпая укусами столб шейных позвонков, спускаясь к ключице. Если раньше Роллер думал, что его собственные прикосновения к родственной метке болезненные, то короткий мазок холодного языка словно прогнал по его бренной плоти ток. Это… Это ощущалось так хорошо, так правильно, в один момент полностью снимая дискомфорт, от которого он никак не мог избавиться. Теперь же Гот вырывал у него вскрики отнюдь не боли, вылизывая и покусывая изящную вязь букв. Когда это закончилось? Палетт полностью потерял чувство времени, извиваясь под небольшим, но несдвигаемым весом будущего Бога Смерти. Момент, когда тот двинулся ниже, оставив его плечо чрезвычайно чувствительным к малейшему сдвигу воздуха стал долгожданной передышкой. Даже на экто-плоти укусы заставляли лишь беспомощно шипеть и вздрагивать в сравнении с соулметкой. К смущению Палитры, Гот весьма довольно зарылся лицом в груди, облюбовав нежный кусочек псевдо-плоти между ними, прихватывая клыками и вылизывая кожу, будто намереваясь добраться до рёбер и трепещущей под ними души, чтобы окунуться в её жар. — П-подожди… — беспомощно прохрипел Рюрик, сжимая бёдрами бока холодного монстра, выгибаясь и судорожно хватая ртом воздух. — П-подожди, Лотос, это… Это много… — Если ты уже скулишь, то что же будет дальше? — усмехнулся Дез, садясь и отстраняясь от груди, оглаживая пухлые бёдра, наслаждаясь их тёплым давлением на себя. Красноречиво намекая на продолжение, он качнул бёдрами, вжимаясь пахом в мокрую промежность соулмейта и бесстыдно потираясь, давая прочувствовать своё скрытое под брюками возбуждение. — М-можно мне воды? — отведя взгляд, робко попросил Роллер, с чем-то вроде ужаса осознавая размеры грядущей проблемы. — Конечно, сокровище, — мягко фыркнул Лотос, подбирая с прикроватной тумбочки флягу и прислоняя горлышко к пересохшим губам Палетта, приподняв его голову ладонью для более удобного угла. Палитра не торопился, делая осторожные глотки. Ах, если бы вода была способна унять этот пожар в его животе и груди. Смысл опасаться? Если там что и было, он уже однажды выпил это. Хуже уже не будет… — Может, ты отпустишь меня? — чуть позже, наблюдая, как соулмейт убирает фляжку обратно, осторожно спросил Рюрик. — Нет, моё сокровище, — рассмеялся нежно Лотос, ставя руки по бокам от младшего монстра, мелочно кусая его за сосок. — Ай! П-попытаться всё же стоило… — буркнул Палитра, смущаясь собственных мыслей о том, что проявляя эмоции, ублюдок выглядел очень даже красиво. — Твои попытки сбежать огорчают меня, — дразняще усмехнулся Гот, словно в извинении, проводя языком по ранее пострадавшему соску. — Ч-что ты соб-бираешься делать?! — практически взвизгнул Рюрик, когда Дез спустился вниз, с лёгкостью закидывая золотистые бёдра к себе на плечи сжимая ладонями изгиб, где они переходят в ягодицы, большими пальцами подцепляя и раздвигая внешние половые губы. — А на что это похоже? Собираюсь попробовать тебя на вкус, — заявляет такое Лотос с самым наглым выражением лица, даже капельки не краснея от собственного бесстыдства, пока Рюрик был готов провалиться под землю. Роллер давится собственным стоном, широко распахивая глазницы и до предела выгибая позвоночник. Трясущиеся пальцы судорожно комкали не затянутый толком шарф. Первое соприкосновение с холодным языком шокировало как физически, так и морально. Он не мог поверить в то, что Дез опустится до такого, вылизывая его киску так, будто она была каким-то лакомством, периодически прихватывая ртом малые половые губы и нежно посасывая головку клитора. Заимствуя тепло Палитры, наглец быстро согрелся, что сделало прикосновения менее яркими, но более комфортными для обделённого плотскими утехами девственника. Рюрик понял, что свою «угрозу» соулмейт исполняет со всем старанием, то лаская его киску снаружи, то проталкивая язык в доселе никем нетронутое лоно. Не было никакого способа подавить стоны и совладать со своей дрожью. Гот творил с ним невообразимые вещи, заставляя разрушаться и плавиться, желать большего. С каждым замысловатым, словно следующим схеме мазком языка, Роллер боялся того напряжённого кома, зреющего в его животе. Псевдо-мышцы дрожали и сжимались, пока бёдра скручивало судорогой. Если бы Палетт мог видеть себя со стороны… Извивающийся, с золотисто-медным от удовольствия лицом, считай, самостоятельно раскачивающий бёдрами на лице будущего Бога Смерти, — сделайте особенный акцент на последнем и почувствуйте немного богохульства. — Что?! Н-нет! Куда ты?! — взвыл Роллер, заплаканно смотря на довольного Лотоса, в последний момент отстранившегося, жестоко оборвав подступающий оргазм. — Я ведь говорил лишь о «снятии пробы», — садистски ухмыльнулся Дез, большим пальцем собирая с подбородка смазку, а потом одним движением счищая её с него языком. — Может быть, мы продолжим это как-нибудь в другой раз, не делай такое выражение лица, сокровище. Мне хочется заставить тебя плакать. Роллер сглотнул, услышав такое признание. Оно пугало, но как-то очень неправильно. От этого испуга в предвкушении сводило низ живота и бёдра. Небольшая демонстрация кроваво-красного языка не помогла, напоминая, сколько удовольствия дарила ему маленькая штучка. — Видел бы ты себя сейчас, — вкрадчиво мурлыкнул Гот, оглаживая уже глубоко любимые, такие мягкие и податливые к прикосновению бёдра, спустив их с плеч к талии. — Такой красивый, такой мой… — с довольно мрачным, сдержанно-собственническим восторгом произнёс на выдохе он, вставляя в податливую дырку лона сначала один, а потом и второй палец, растягивая стенки и края входа, от чего смазка щедро потекла по белым костям. Палитра зажмурился и отвернул голову. Зря, такая глупость. Это только сильнее заставило его сосредоточиться на ощущении вторжения и скольжения, со всеми чавкающими звуками, сопровождающими движение. Вжимаясь в постель, он мог лишь беспомощно следить за тем, как к паре добавляются ещё пальцы, через дискомфорт растягивающие стенки киски. Чисто рефлекторно Палетт попытался пнуть Лотоса, когда тот задел какую-то особенную точку внутри, заставляя его вскрикивать и выгибаться. Его ногу тут же перехватили под коленом, раздвигая почти до боли в суставе. Оставалось лишь скулить и просить прощения, немного позже, при опасной ухмылке сына Смерти осознавая собственную ошибку. — Тебе хорошо, сокровище? Я нашёл правильное место? — самодовольно проворковал Лотос, безжалостно стимулируя найденное сладкое пятно, упиваясь по-милому жалким видом соулмейта. Палетту не стоило отвергать его. Не после того, как он так долго ждал этого момента. Неужели было так сложно хотя бы попытаться? (Непринятие отказа — это не ок. Но это фанфик, так что… Пляшем дальше) В это время Рюрик не мог выдавить ни слова, задыхаясь в стонах. Да, кажется, в ответе вопросы и не нуждались. Его тело было инструментом, на котором могли мстительно играть, постепенно стачивая разум ласками, подобно тому, как вода шлифует камень. Роллер ожидал это, но всё равно было чертовски обидно, когда Дез опять отступил в последний момент, обрывая накатывающее удовольствие и оставляя лишь пустоту разочарования. Было постыдно, как пристрастен он к чужим прикосновениям. — Ты кончишь только на моëм члене, понятно? И хорошенько запомнишь своё место, кому ты принадлежишь, — усмехнулся Гот, расстёгивая ширинку, раздвинув полы мантии и растирая золотистую смазку по своему алому неону. Палитра захныкал, ощутив холод прижатой к его киске магии. Глупышка всё ещё не мог до конца поверить, что это происходило с ним. Бежать было некуда. Слёзы сами собой покатились по вискам, когда крупная головка была втиснута в лоно, минуя тугую плоть входа. Тонкие, изящные пальчики Гота были совершенно несравнимы с размерами члена. Совершенно несправедливо. Даже со всей эластичностью магии, зажатый Рюрик просто не мог справится с его размером, испытывая боль, и в какой-то момент по красной магии скользнула скупая струйка крови. — Нет, слишк-ком много! Лотос, хват-тит! П-прошу тебя! Я не выдержу! Н-ну хочешь я буду умолять? Мне это не нравится! — запинаясь и давясь словами, паниковал Роллер, заливаясь слезами, почувствовав жгучее жжение боли в дополнение к дискомфорту растяжения. — Рюрик, как ты думаешь, — несвойственно ласково мурлыкнул Дез, протянув руку и погладив по залитой слезами скуле. — ты заслуживаешь пощады? Разве ты когда-нибудь слушал умоляющих тебя людей и монстров, над которыми ты со своими прихлебателями издевался? К ним ты проявил пощаду? — он подкрепил свой слова очередным толчком, двигаясь под намеченным углом, чтобы задеть найденную ранее чувствительную точку внутри, порочно смешивая с болью физическое удовольствие. — Так скажи мне честно, заслуживаешь ли ты большего снисхождения? Кажется, я был достаточно терпелив и мягок с тобой, моё сокровище. Палетт не мог ничего возразить на эти уничижительные слова. Ведь над тем же Готом он издевался ни один раз, решив оставить того в покое только по своим корыстным целям. Он действительно ужасен. Но разве не таков весь их окружающий мир? Он просто был таким же жестоким и злым, чтобы не оказаться на другой стороне издевательств, как самый настоящий трус. Лотос хочет его даже таким? Отвратительным, порочным и жалким? Словно почувствовав его моральное крушение, Дез довольно заурчал, просовывая руку между спиной соулмейта и кроватью, подхватывая его чуть выше поясницы и поднимая вверх, придерживая за ягодицу и упираясь крыльями в постель для устойчивости. От новой позы младший монстр понемногу насаживался на член, утягиваемый собственным весом вниз под нужным углом. Каждый момент был абсолютно невыносим, особенно с осознанием, что без поддержки Деза он бы просто упал. Рюрику вовсе не хотелось узнать, какого это, резко насадиться на неон. Беспомощно закинув связанные шарфом руки за голову Лотоса, Палетт мог полагаться только на его силу, поскуливая на малейший сдвиг, при котором прохладная магия каждый раз потирала то предательское местечко внутри, от которого поджимались на ногах пальцы, по телу проносились разряды, а перед глазницами вспыхивали искры. — Мне жаль, мне очень жаль, прости, прости, прости… — надрывно плача не столько от физической боли, сколько от морального удара, сипло тараторил Палитра, прижимаясь к соулмейту, скрещивая дрожащие ноги за его спиной, полностью повисая в руках меньшего монстра словно коала. — Ш-ш, моё драгоценное сокровище, я здесь. Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы заслужить моё прощение, — нежно ворковал будущий Бог Смерти, неторопливо осыпая поцелуями подставленную прямо перед лицом грудь. — Я… Я твой, пожалуйста, Лотос. А ты мой… Ты мне нужен, умоляю, — отбросив истоптанную гордость, ужасно желтея лицом, словно кто-то нанёс на него золотую пудру, сдался Рюрик, стягивая с рук шарф и обнимая старшего. — О чём ты просишь, сокровище? — довольно пророкотал Дез, надавливая на мягкую плоть сильнее, совершая последний рывок и усаживая партнёра на себя, греясь жаром его тела. — Х-хочу… — тут надо было просить остановиться, прекратить это безумие, но… — Я хочу, чтобы снова было хорошо. Пожалуйста, не делай мне больно. — сделал свой выбор Палетт, жалко всхлипывая и отводя взгляд. — Больше никогда, пока ты сам не захочешь этого, — заверил соулмейта Гот, массируя его бедро и лишь слегка раскачивая тазом, незначительно растирая членом тугие стенки лона, чтобы они быстрее расслабились. Рюрик сомневался в том, что когда-нибудь захочет, чтобы ему причинили боль, но согласно кивнул. Нынешний, считай, черепаший темп успокаивал его, удовольствие не было таким навязчивым, а скорее мягкими волнами, сопровождаемое небольшим вливанием прохладной маны, залечивающей те повреждения, нанесённые карательным проникновением. Стало хорошо и комфортно, после внушаемого страха, окутывая чувством безопасности. Ощутив его расслабленность, Гот начал постепенно увеличивать размах и скорость толчков, безжалостно атакуя чувствительную точку, намереваясь исполнить свою угрозу. Роллеру оставалось лишь покорно стонать, цепляясь за меньшего монстра, терпя крушение от удовольствия, ощущая подступающий оргазм. Он чувствовал себя чем-то податливым, словно пластилин, который Лотос формировал по своему желанию. Больше ему не было отказано в разрядке. Уловив усиливающуюся пульсацию лона, Дез переместил руку со спины на живот, скользнув по мягкой плоти ниже и надавливая на выглядывающую из-под защиты складки плоти головку клитора, массируя её в такт своим толчкам. — Кончи для меня, моё сокровище, — утробно проурчал будущий Бог Смерти, жадно наблюдая за соулмейтом, получающим удовольствие из его рук. Вот так, больше никто не сможет, не посмеет заставить Палетта чувствовать себя так хорошо. Только он один из множества людей и монстров. — Л-лотос! А-ах, спасибо, спасибо, спасибо… — бессвязно бормотал Палитра. После двух жестоких обломов оргазм был особенно ярок для неискушëнного Роллера. Словно одной устной команды Лотоса было достаточно, чтобы вытолкнуть за грань, лопнув в нём тугую, болезненно впивающуюся в нутро спираль возбуждения. Заплакано постанывая, младший монстр стиснул Деза в объятиях, к величайшей радости того, практически душа мягкой грудью. Сокращения мышц вокруг члена рассылали по телу волны удовольствия, ослабевая суставы и конечности. Гот уложил обмякшего партнёра обратно на простыни, с мимолётным вздохом облегчения снимая давление со своих крыльев, разминая затёкшие кости, прежде чем сложить их за спиной. Между тем взгляд его был больше сосредоточен на том виде, как расслабленная киска течёт смазкой, выпуская из своей мягкой, тёплой хватки член. Он почти поддался соблазну вонзить магию обратно и закончить начатое, но были кое-какие планы, которых стоило придерживаться. Рюрик смущённо пискнул, когда его перевернули на живот. Что этому садисту ещё было нужно? А потом он увидел этот огромный, — давайте помнить о том, что это лишь воображение свинки, там чуть больше среднего, — всё ещё возбуждённый член прямо перед своим лицом. Вопрос отпал сам собой, но он всё ещё не мог поверить в требуемое, непонимающе поднимая взгляд. — Что? Это не сложно, моё драгоценное сокровище. Просто будь поаккуратнее с зубками, — усмехнулся вальяжно сын Смерти, покровительственно поглаживая соулмейта по голове и подталкивая его ближе. — Я тоже хочу кончить, было бы справедливо. Младший скелет думал иначе, вновь смотря бесхитростным взглядом на чужую магию, перепачканную в его смазке и крови. Смаргивая слёзы, неловко упираясь ладонями в бёдра Гота, он все же придвинулся ближе, робко облизывая головку языком, тут же кривя личико от вкуса. Тот был слишком странным, чтобы выразить словами, но деваться было некуда. Собрав в кулак ту небольшую долю имеющейся у него храбрости, Палетт… Покорно, хоть и неумело вобрал в рот головку, прислушавшись к совету и стараясь держать зубы подальше от нежной плоти. Скулы жёг румянец, стоило услышать от Деза мягкую похвалу, произнесённую сбивчивым голосом. К собственному стыду, Палитре нравилось, когда с ним нежничали и хвалили. Даже вес и привкус члена на языке больше не казались такими противными, если его ещё раз назовут хорошим мальчиком. — Я помогу тебе, хорошо? Просто расслабься и не забывай про зубы, — насладившись инициативой и мордашкой Роллера, мурлыкнул Лотос, придерживая его голову за загривок и раскачивая тазом, самостоятельно толкаясь в жаркий ротик, с каждым толком погружаясь чуть-чуть глубже. — А сейчас сделай вдох и не паникуй. Рюрик, конечно же, сделал, как ему было сказано, испуганно смотря на соулмейта. Мог ли он подумать, что в следующий момент, на его вдохе головку нагло протолкнут в горло, давя до тех пор, пока его губы и носовая косточка не прижмутся к тазовым костям. — Вот так, хороший мальчик, моё сокровище. Чёрт, твоё горло не хуже киски… — возбуждённо произнёс будущий Бог Смерти, свободной рукой утирая навернувшиеся на чужих глазницах слезинки. — Кстати, посмотри сюда. Так мило, не правда ли? Лотос любовно провёл пальцем по седалищной тазовой косточке. Под прикосновением яркой драгоценностью переливалась золотисто-медная соулметка, выведенная красивым художественным почерком, который Палетт использует лишь в комнате наедине с собой, разительно отличающийся от того поддельного убожества, что он демонстрирует остальным. К-какого хрена вдруг стало так тепло на душе, а вместе с тем и стыдно? Его ключица казалась скорее открытой, раздраженной раной, позорным местом, наглядно демонстрируя отношение. Неужели, если бы не отвержение, чужое имя на его костях тоже выглядело бы так красиво и правильно, а не тяготило сырым клеймом? — Ах, моё сокровище, я тоже считаю твою метку очень красивой, но, всё же, не надо плакать, — заворковал Гот, успокаивающе потирая макушку партнёра, при этом полностью бесстыдно не прекращая раскачивать тазом, с наслаждением толкаясь в гостеприимный рот и горло, предвкушая собственный оргазм. Хоть он и успокоивал Палитру, но вид чужих слёз посылал разряды возбуждения прямо в его член, подталкивая на вершину экстаза. Эти дрожащие и сверкающие подобно сокровищам зрачки-звёздочки, виновато-умоляюще-стыдливо взирающие на него с зарёванного и румяного лица… Запрещённый приём, но без промедления действующий. — Звёзды, моё сокровище, я сейчас! Возьми всё, что я тебе дам, ладно? — предупредил Лотос, прикусывая губу и притягивая голову вздрогнувшего Палетта только ближе, вжимая носовой косточкой в пах, ещё пару раз толкаясь в испуганно сжимающееся горло и обильно кончая. — Мнгх, к-какой хороший мальчик… Мыши давились, но продолжали жрать кактус… А, ой, не то. Рюрик давился, но глотал терпкую жидкую магию, униженно чувствуя, как её излишки вытекают из уголков губ. На мгновение он испугался. Семени было ужасающе много, а Гот словно и не намеревался останавливаться. Член подрагивал, порциями извергая всё больше спермы. На самом деле, все происходило не дольше пары десятков секунд, прежде чем Дез сжалился и освободил рот младшего монстра, развеивая магию и застёгивая штаны, приводя сбитую мантию в порядок, пока Рюрик кашлял под боком, сгибаясь и прижимая ладонь к нижней половине лица. — Я сниму это, поэтому и впредь оставайся хорошим мальчиком. Будешь воспитанно себя вести, и я обязательно подарю тебе собаку, обещаю, — миролюбиво сказал Гот, отстёгивая от ошейника цепочку и успокаивающе поглаживая партнёра по спине. — Кстати, для прояснения вопроса, в фляжке была самая простая вода. Роллер заторможенно кивнул, униженно краснея на комментарий насчёт воды, догадываясь, что отрицательный ответ не примут. В голове мысли словно перемешались в кашу, сбивая его с толку. Уже нельзя быть ни в чём уверенным, но он точно не хотел снова расстраивать Гота. — Используй слова, моё драгоценное сокровище. Я хочу тебя услышать, — ласково подтолкнул родственную душу будущий Бог Смерти. — О-обещаю, что буду… Хорошим мальчиком, — едва сдерживаясь, чтобы от стыда не отвести взгляд, сипло произнёс Палетт. — Молодец, — выдохнул Лотос, смотря на младшего с тихим восторгом и мрачным обожанием, заставляя бедняжку испытывать… Чувства, которые тот не мог идентифицировать. Слишком щемящие и мягкие, чтобы принять их. Слишком комфортные, чтобы отмахнуться и отрицать. Палитра проводил явно неохотно оторвавшегося от него соулмейта взглядом. Его просто вот так оставили? Без цепи и не запирая дверь? Почти оскорбление, если бы он ещё мог наскрести у себя гордость и оскорбиться. Рюрик завернулся в одеяло, пряча лицо в коленях и не замечая нового присутствия в комнате, пока рядом деликатно не откашлялись. Бедняга вздрогнул, почти подпрыгивая из положения сидя, пугаясь внезапной близости с кем-то. Подняв взгляд, он столкнулся с устало выглядящим старшим скелетоподобным монстром, явно старавшимся не демонстрировать свою побитость этой жизнью, но смутно проглядывающая за белыми глюками расплавленная глазница и как свежие, так и подсыхающие потёки крови на подбородке сводили на нет всю его работу. — Привет, пацан. Имя Геноцид. Я отец этого мелкого ублюдка, — с ощутимой хрипотцой явно от долгого молчания, представился незнакомец, ставя аптечку и небольшую миску с теплой водой и полотенцем на прикроватную тумбочку. — Вот, вытри лицо и то, что ниже, — посоветовал он, выжав мягкое полотно от излишней влаги и протянув его комочку под одеялом. Палетт не мог перестать пялиться. (Нет, не по тем причинам, по которым у меня уже был фанфик, фу, нельзя, выбросьте эти мысли). Колючий, неприветливый вид, эти страшные раны, украшенный красными камнями черный ошейник с золотой именной биркой, но в основном усталость и увечья… Его тоже это ждёт? Пускай Лотос и обещал… Паника и страх поднимались к горлу. Покраснев и забрав полотенце, Рюрик начал оттирать лицо, неспособный унять дрожь и чувствуя подступающие слёзы. — Э-э, ты чего ревёшь, пацан? Рюрик, бля… Блин, ну хватит, никто не умер, в самом-то деле, — хоть он и казался грубым, но при виде слёз ребёнка явно заволновался, забирая ткань из слабой хватки и начиная самодовольно неловко, но как мог мягко вытирать чужое лицо, при этом поглаживая свободной рукой по макушке. — Тише-тише, не разводи сырость. Роллер икнул, приваливаясь к старшему монстру, потянувшись к малейшей ласке. У него уже скулы саднили плакать, тонкая надкостница там была раздраженной и болезненной, но это было так сложно остановить. Он так напуган и запутан, нуждаясь в утешении. — Ладно, — обречённо вздохнул Фелл, понимая, что ничего не может поделать с этим водопадом. — иногда плакать даже полезно, — успокаивал он то ли себя, то ли подростка, утирая… Определённые биологические жидкости с нижней половины лица и шеи. — Лотос мой тот ещё говнюк, весь в своего папашу. Да, в принципе, эти Боги все какие-то двинутые на голову, — рассуждал ровным голосом старший, отложив полотенце обратно в миску, не решаясь вытаскивать ребёнка из его кокона и лезть ниже, для блага их обоих. — Они видят некоторые вещи иначе, чем мы, особенно Дезы. Для них родственная душа это начало и конец света, и они склонны очень остро реагировать. Рюрик всхлипнул, прикусывая язык. Да уж, действительно, очень «острую» реакцию Гота он ощутил на себе. Прикосновения старшего монстра были успокаивающими и мягкими, несмотря на его несколько грубый тон и ненавидящий всё и каждого вид. Мазь, которую он наносил на истёртую ошейником шею и истерзанную соулметку приятно охлаждала… К его стыду, напоминая о прикосновениях будущего Бога Смерти. — В-ваша глазница… Это муж с вами сделал? — набрался смелости спросить Палетт. Да, невежливо, но… Ему нужно было знать. Если уж «любовь» Дезов приводила к таким увечьям, он не остановится ни перед чем, чтобы сбежать отсюда, хоть у самого от страха дрожали колени. — Ах, это… — в сухом смущении фыркнул Геноцид, в последний момент отдёргивая свою потянувшуюся прикоснуться к расплавленному краю руку. — Нет, это была моя собственная глупость. Видишь ли, когда я встретил папу Лотоса, то тоже был, мягко говоря, не в восторге, — судя по скупой клыкастой ухмылке, это было большим преуменьшением. — Надо ли говорить, что подвал мне совсем не понравился? Итак, спустя несколько попыток, мне удалось сбежать, — тут он уже вздохнул, возвращаясь к обрабатыванию ссадин подростка. — Это было ужасно. Метку не зря некоторые называют проклятьем. Словно навязчивый зов. И в какой-то момент в своём упорстве, я… Вколол себе дозу человеческой решимости. Не спрашивай откуда у меня взялась эта дрянь, лучше бы тебе никогда с ней не сталкиваться, пацан. Больно было пиздец, я буквально плавился изнутри. В таком состоянии меня нашел пернатый ублюдок, видимо, пришедший пожать мою душу или ещё какое их божественное дерьмо. Геноцид закашлялся, не раскрывая рта, чтобы не пугать ребёнка большим количеством крови. Он никогда не был любителем много поговорить, признательный Риперу за ублюдскую способность каким-то образом понимать его без слов. Но бедняга выглядел так, будто вот-вот бухнется в обморок, а он не хотел усложнять сыну взаимодействие с соулмейтом, поэтому счёл нужным как успокоить, так и прояснить этот вопрос. Может хоть на его опыте пацан удержит себя от подобной глупости. — Больше я не видел смысла бежать. Каждая секунда жалкого существования будет сосредоточена на том, как вернуться, — переведя дыхание, закончил старший монстр, накладывая на шею Роллера бинт, чтобы ошейник не стирал мазь и не ухудшал ссадины. — Мой небольшой рассказ прояснил твои мысли, пацан? — На самом деле… Только больше запутал, мистер Геноцид, — честно признался Рюрик, отводя взгляд и комкая спрятанными под одеялом руками старый алый шарф, находя некоторое заземление в его фактуре. Часть его испытала облегчение, что Лотос не соврал и правда не собирается его калечить, а другая была в тихом ужасе от услышанного. Что это за связь такая, что сводит с ума и, словно удавка, тянет к родственной душе? Да уж, их Богиня Судьбы, видимо, была той ещё жестокой стервой. — Ничего, — вздохнул Геноцид, потерев макушку подростка. — у тебя ещё будет много времени, чтобы разобраться. На самом деле, времени даже больше, чем смертный знает, что с ним делать. Лотос не уходил далеко, прислонившись к двери в коридоре и слыша весь разговор. Мысль о том, что Палетт боялся, что он способен его искалечить причиняла боль, но… Гот понимал, что поступил ужасно и откуда шёл чужой страх. Увидев второго родителя, он вздохнул и вернул на лицо спокойное выражение, разглаживая невидимые складки на мантии и остро ощущая отсутствие родного красного шарфа, оставшегося где-то на кровати. — Как ты? — безэмоциональным тоном спросил сына Рипер, зависая рядом с ним, как всегда используя для передвижения в помещении левитацию, а не ноги. — Физически и магически лучше, но всё ещё не уверен в правильности этого поступка, — вздохнув, ответил Гот, понимая, что Жнец видит его насквозь и потирая грудину, вспоминая ужасные вспышки боли, что донимали его всю ночь. — Как прошёл разговор с родителями Рюрика? — А как он мог пройти? Они не против, пока парень остаётся цел и в безопасности, даже не пришлось угрожать, — усмехнулся Смерть, явно испытывая разочарование насчёт последнего пункта. — Инк изъявил желание навестить сына как можно скорее. Я убедил его подождать пару дней. — А что насчёт Дрима? — Ублюдок сказал, что «мальчишка был сплошным разочарованием, скатертью ему дорога», — явно цитируя, прорычал Бог Смерти, стискивая ладони в кулаки. — Ублюдок… — согласился с родителем Лотос, делая заметку никогда не оставлять Палетта с Хранителем Позитива наедине. — Нужные поступки не всегда бывают правильными, цветочек, — со всей мягкостью, на которую он был способен, произнёс Рипер, положив ладонь на голову сына, аккуратно потирая, даже после стольких лет боясь, что под его прикосновением член семьи просто превратится в пыль. — Я предпочту не ждать, пока паршивец соизволит вытащить голову из тазовых костей. Может быть уже слишком поздно. К тому же, ты сам говорил, что он уже имел склонность к наркотикам. Не хочу, чтобы вы закончили как я и Геноцид. Не чувствовать ног — отстой, откат душевной связи — хреновая вещь. Лотос виновато опустил голову, наслаждаясь редкой лаской от Жнеца. Отец хорошо это скрывал благодаря балахонам и созданному образу ленивца, но вся семья знала, что он был парализован ниже пояса. — Ты понимаешь меня? — уточнил Бог смерти, поднимая мордочку сына за подбородок и заставляя смотреть в свои пустые глазницы. — Да, пап. Я сделаю всё, чтобы Рюрик больше не вредил нам обоим, — решительно кивнул Гот. — Моя ты умница, — проурчал довольный ответом Жнец, почёсывая сына под подбородком, словно котёнка. — Ну папа! — смущённо взвизгнул бедняга, оказавшись объектом птичьих привязанностей отца. Остальные дети перекрестились в его честь и запрятались в свои углы, чтобы не попасть под вспышку гиперзаботы редко тактильного и ласкового Бога Смерти, единодушно отдав тому на откуп самого старшего брата.