Там просто ужасно холодно! Я умру :(

— Я пришёл, — низкий голос с хрипотцой отразился от стен, раздавшись эхом по помещению. — Ах, Фукудзава-доно... — послышался другой голос из глубины комнаты. Более высокий и глубокий. Казалось, скрывающий что-то. Что-то низкое и греховное. — Проходи. Хм-м... Я уж было заждался. Сделав несколько твёрдых и размашистых шагов по направлению к длинному столу, Юкити остановился. — Что такое? — спросил слащавый голос. Казалось, этого человека в жизни ничто не беспокоит. Абсолютное спокойствие и беспечность, вперемешку с отвратительной безответственностью. Полная противоположность мечнику. Однако, так могло показаться на первый взгляд. Работая много лет с этим человеком, Фукудзава точно видел то, что остальные просто бы не заметили под этой маской. — Огай... Фукудзава хотел было продолжить свою суровую речь, но в это же мгновенье выключился свет. Мужчина отпрянул назад, делая несколько прыжков, паралельно кладя грубоватую ладонь на рукоять меча. Как вдруг на столе одна за другой, красивой дорожкой, начали зажигаться свечи. Они таяли и капельки воска медленно сползали вниз, застывая. — Я поражён, — спокойно, будто бы ничего не случилось, сказал Мори. — До того, как подойти к столу, ты закрыл один глаз... Неужто ты знал, что так будет? — Я слишком хорошо тебя знаю. В твоих словах слишком много этой мерзкой фальши. Порой я желаю вырвать тебе язык... — сказал Юкити, чей голос, казалось, звучал спокойно и размеренно, но был острее лезвия катаны. — О-о, это было бы замечательно! — пропел тот, удобнее устраиваясь на стуле. — Позволь объяснить, мой друг... Язык настолько восприимчив ко всему, что просто ужасно... После еды моей милой Элис мне было бы до невозможности приятно, если бы ты позволил мне не чувствительность этот ужасный привкус... Фукудзава скривился, убирая руку от ножен. Этот человек... Совсем не изменился. — Продолжаешь баловать свою ненаглядную девчонку? Что ж, если тебе так важен хороший вкус еды, то найди себе спутницу наконец, — раздражённо произнёс тот. — М, боюсь не выйдет... Меня интересуют лишь прекрасные девочки до двенадцати лет... Они же буквально нераспустившиеся бутоны! — ухмыльнулся тот. — Так и скажешь полицейскому Йокогамы... — нахмурился Юкити. — Ты очень жесток, — Огай перестал язвить и сложил руки в привычном замке, ставя локти на стол. — И всё же... Я бы предпочёл, чтобы ты присел. Насторожившись, Фукудзава вновь подошёл к столешнице, усаживаясь напротив. Он не сводил взгляда с Мори, стараясь уловить какой-нибудь подвох. — Я сомневаюсь, что ты бы позвал меня просто посидеть за столом... — напрягся тот. — О-о! Серебряный Волк, да Вы просто невероятно умны... — слащаво произнёс тот, кладя голову на замок рук. — Я позвал Вас... Услышав фразу "Серебряный Волк" в душе Юкити что-то болезненно хрустнуло. Отголоски прошлого начали пожирать его душу. Слова людей, что он когда-то убил, отражались в нём звоном тысячи колоколов, и сей грех не смоешь и литрами святой воды.

„Почему... Почему ты убил нас?!.“

Цепь глубоких размышлений разорвал хитрый смех Огая. Он знал. Точно знал, что подобным образом чуть надломит волю оппонента. Фукудзава насторожился, внимательно вслушиваясь в каждый звук, каждый шорох, как вдруг... — Эй, босс! — массивная дверь довольно шумно открылась, пуская во мрак комнаты длинную полосу света извне. — Принесли нов... А?! Что он тут делает? — взбесился юноша, заметив главу агенства. — Чуя... — хитро расползся в улыбке Мори. Фукудзава мог поклясться, что в его словах столько притворства, что ещё немного нахождения здесь и его стошнит. Как же хотелось прервать эту дискуссию... — Будь добр, зайди чуточку позже... — Но... — Ты меня не понял?.. — тон босса мафии тут же сменился. Сейчас он звучал жестоко и напористо. Настолько, что даже самый сильный духом человек стыдливо осечётся, постараясь найти укрытие. — Нет-нет... Я ухожу, сообщите, когда освободитесь, — Накахара закрыл дверь, уходя подобно щенку, получившему взбучку. — На чём же мы остановились? — спросил Огай, поворачиваясь к главе агенства. — Ах да... Цель твоего пребывания здесь... — Я весь во внимании... — нахмурился Юкити. — Что ж. На самом деле, никакой причины нет. Это чистой воды азарт, не более, — улыбнулся тот, разводя руки в стороны. — Разве это не интересно — позвать своего злейшего врага, что когда-то был тебе другом? Что же б... — Лжец, — холодно отрезал Фукудзава. — Такой любитель продумывать всё до мелочей, как ты, ни за что бы не стал так рисковать непонятно зачем. — Поразительно... — задумался тот. — Хм... Посмотри на часы — похоже уже четыре двадцать. Любопытно, это ночь или уже утро? — Не уходи от темы, — продолжал напирать Фукудзава. — Хах. Дело в том, что... — Огай выдержал театральную паузу. — Я замёрз. Фукудзава выпал из реальности. — Что?.. — То. На улице зима. Просто отвратительнейшее время. Готов поклясться, я умру, если буду выходить на улицу. И я был бы очень рад, если бы ты меня согрел... — Огай встал, подходя к его стулу. — Мне нравится твой шарфик. Подаришь? — спросил шёпотом он. Почему он так омерзительно себя ведёт? Эти вечные попытки вызвать ярость, на которые у Фукудазвы уже выработался иммунитет, всё равно действовали ему на нервы. И вопреки всем своим убеждениям и здравому смыслу, Юкити буквально срывает с себя шарф, отталкивает Огая и всовывает ему жёлтое полотно в руки. — Я убью тебя. Огай некоторое время крутит шарф в руках. Оценивает его состяниее, ткань, цвет, фактуру... Обычный шарф, чуть изношенный и потрёпанный, вероятно, от времени. Ласково проведя пальцем по ткани, тот нацепил на себя шарф, завязав его красивым узлом на шее, а после посмотрел Волку в глаза. Невесомый поцелуй остаётся на щеке мечника. И Фукудзава вновь в прострации. — Обязательно убьёшь. Спасибо...