Развлекаются.
Все они развлекаются, танцуют, пьют и веселятся…
Один только юноша, облачённый в чёрное, стоял поодаль всех с бокалом игристого вина, высматривая своими горящими ярко-зелёными глазами кого-то определённого в толпе народу, да только вот, меж пляшущих весёлых студентов тёмной макушки с волнами чёрных как небо ночное волос не наблюдалось. По какому же поводу Школа Ночного Ворона проводила столь масштабное торжество, хотя до праздников, привычных здешнему контингенту было ещё далеко, а до каникул было дольше, чем лететь на драконе со сломанным крылом? О, день торжества воистину казался радостным, ведь это была вечеринка по случаю отправки домой одного молодого человека, не обладающего магией, призванного однажды по ошибке. Звали этого человека Юу, казалось бы, необычное имя для существа, миру здешнему не принадлежавшего и обладатель зелёных глаз находил его воистину милым и очаровательным, смаковал он это имя на своих устах постоянно, словно бы чувствуя сладость чужой души на собственном языке, не желая избавляться от этого вкуса ни на секунду. Маллеус устало вздохнул, на миг прикрывая глаза. Где же мог быть его любопытный человек из другого измерения? Даже открыв глаза, знакомого человека он так и не нашёл. Даже его вечный четверолапый спутник отсутствовал где-то, не у кого было спросить о местонахождении Юу… Как жаль, ведь сегодня, получается, они виделись в последний раз. Маллеус волей-неволей предался воспоминаниям о том, как они с Юу пришли к такого рода отношениям, когда ты являешься для злодейской души единственным светом. Сокровищем, что хочет спрятать дракон в своей темнице и любоваться твоими переливами огней на солнце, никому боле не показывая, сохраняя, как свою величайшую радость… Действительно, как же так вышло? Маллеус глотнул вина из своего бокала и усмехнулся. До чего же был забавен этот человек… Воспоминания пьянили и, казалось, укрепляли в Маллеусе то чувство, что крепко-накрепко засело в нём по отношению к Юу. — Найди его, — велел он, махнув свободной рукой в сторону Сильвера, своего верного рыцаря, готового обратиться вороном и сослужить своему господину полезную службу. Чётко поняв приказ, обращённый в птицу юноша устремился прочь в открытое настежь окно позади своего господина, его целью было найти человека как можно быстрее. А вино тем временем всё наполняло бокал Драконии, вместе с ним и крепли воспоминания о человеке.***
— Цунотаро! Смотри, тебе очень идёт!
Смех Юу не похож ни на какой другой.
Смех Юу, он… Пьянящий, словно вино долгой выдержки.
Звонкий, но негромкий, такой манящий и таинственный, такой только можно было услышать при умелой актёрской игре, по крайней мере, Цунотаро слышал его именно таким со стороны других, но у Юу он был искренним, развивая светом внутреннюю тьму одиночества. Воистину привлекательный смех, что так нравился Маллеусу, но он никогда открыто этого не признавал, чтобы не дать слабину.
То, что Юу назвал «очень идёт» было ничем иным, как венком, созданным из кровоцветов, которые Маллеус позволил вывести учителю Дивусу. Этот вид был прямиком из Терновой Долины, их лепестки были очень ценны в медицине и алхимии. И вот, этот глупый человек, сорвал пылающие в темноте цветки, сплёл из них венок и повесил Цунотаро на голову, совершенно его не боясь, бережно обходя своими мелкими ручонками рога, стараясь их не задевать как зеницу ока.
По личному мнению Маллеуса это было бессмысленно, но Юу каким-то боком вообразил, что прикосновение к рогам может быть ему неприятно, потому относился к данной идее с неким фанатизмом.
Юу веселился, смеялся рядом с ним, и атмосфера заброшенных руин когда-то бывших чьим-то замком его совершенно не волновала… Алебастровые уста расцветали букетом улыбки, направляя её Цунотаро прямо в сердце.
Действительно…
— Эй, это как?
На голове Юу красовался магическим образом созданный венок из цветов, которые именовались алыми паучьими лилиями. Юу любил эти цветы из своего мира и Маллеус постарался воссоздать их как можно более точно, чтобы они украшали голову этого дивного человека.
— Ответный подарок.
— Цунотаро, ты такой смешной!
Воистину…
У Юу восхитительный смех, ласкающий уши Маллеуса.
***
Человек слишком мал, слаб, ничто… Ох, нет, Маллеус не может называть его ничтожным, не посмеет.
Одна только мысль о том, чтобы обидеть Юу заставляет его звереть изнутри, рычание само собой вырывается из горла, когда он видит, как несколько ребят со второго года обучения дома Саванаклоу буквально вжимают его в стену, поднимая от пола, что-то шепча и посмеиваясь.
— Твоего защитника рядом нет, что сделаешь, человек без магии?
Любят же разного рода черви нарываться на неприятности…
Кажется, их крики доходят до кабинета директора.
А Юу, едва сдерживая смех, смотрит на парящих где-то высоко ребят, у которых были заячьи уши и хвосты, а на земле сидели голодные волки, истекающие слюной по их сочному мясцу…
— Ты же не собрался их превратить в настоящих зайцев и скормить им?
— Кто знает, — отстранённо произносит Цунотаро, щёлкая пальцами и в дымке ярко-зелёного пламени один из задир всё же превращается в зайца. — Кто знает…
Оставшиеся, конечно, визжат как оголтелые, что очень забавно.
Чуть позже, пока в ветхом общежитии Юу и Грим рассказывают друг другу о том, как прошёл их день, в комнате Леоны двое третьегодок выясняли отношения почти что на тонах кровавой драки. Только вот Леона не учёл тот факт, что называть в присутствии Маллеуса Юу грязной драконьей подстилкой явно не стоило.
От луча магии, что был направлен прямо ему в голову, едва удалось увернуться.
— Ты ненормальный!
— Ага, — Дракония совсем не интересовался оскорблениями в свою сторону, но вот в сторону Юу он простить не мог. Поэтому, он швырнул ещё одну магическую стрелу в Леону, дырявя стену насквозь. Прыткий котяра в очередной раз увернулся.— Стой на месте, ты меня достал.
Не сказать, что Леона не мог бы навалять этому ублюдку, очень даже мог и его трясущиеся ноги совсем не говорили о том, что он боится вышедшего из себя Маллеуса, который только недавно скормил студентов его дома волкам.
Конечно, его обожаемый Юу об этом так и не узнал.
О, нет, Леона точно не боялся этого пылающего взгляда, усмешки, которая говорила о жажде крови… Этих свирепых ладоней с острыми когтями, меж которых мелькало кислотно-зелёное пламя.
Нет, он не боя… Чёрт с ним, он боялся вышедшего из себя Маллеуса Драконию! Боялся настолько, что даже не знал, как можно отражать его удары без риска умереть, от того только и делал, что уклонялся.
— И что у вас тут происходит? — неожиданно появившийся директор отступил в сторону, позволяя Леоне врезаться в запертую изнутри дверь помещения. — Маллеус?
— Брысь.
— Директор Кроули, он спятил!
— Почему?
Леоне на миг показалось, что в голосе директора было слышно пренебрежение. А Маллеус лишь недовольно на него глядел, всё ещё держа наготове убийственную магию.
— А, да, прости, — Кроули отступил в сторону, пропуская Маллеуса к Леоне.
— Что?!
— Знаешь, — Кроули задумчиво вертел в своих руках появившийся из дымки пламени Драконии свиток с заколдованным веретеном. — Мы ведь злодеи, так? А знаешь, кто хуже обычных злодеев?
На свитке в руках директора в темноте светились буквы с чужим именем.
«Дивус Круэл»
— Влюблённые злодеи гораздо опаснее, мальчик мой. Маллеус, заканчивай побыстрее, моё заклинание тишины не вечно.
— Хорошо.
— Вы все спятили!
***
Когда Цунотаро позвал его в башню Диасомнии, Юу даже не предполагал, что парень организует им свидание с видом на всю школу Ночного Ворона.
Парящие в воздухе свечи с пламенем цвета глаз Драконии, тихая атмосфера и пение воронов вдалеке, где-то на горизонте неизведанности за пределами территории школы.
Такая атмосфера нравилась им обоим, непринуждённость отдалённости манящего душу одиночества, холод каменных стен, тихое шипение свеч, словно бы вместо них на фитиле вертелись мелкие змеи.
Алое закатное солнце идеально гармонировало с цветами дома Диансомнии, Юу на сердце было так спокойно от всего этого и в довершение ко всему на талии покоились слегка дрожащие руки Цунотаро, прижимающие парня к тёплой груди.
— Тебе не холодно?
— С тобой всегда тепло, Цунотаро! Ты очень тёплый, — Юу смеётся, наслаждаясь видами. А Маллеус смотрит на его счастливое лицо и улыбается, ощущая себя самым счастливым во всём том грёбанном мире, что всегда был против него. А Юу… Юу развеял эту тоску и печаль, вторгнувшись в его жизнь со своими яркими красками хрупкого существования.
До чего же он маленький и хрупкий, стоит чуть надавить, и он попросту сломается!
Но нет, Маллеус лишь ласково гладит парня по бокам, стоит только рубашке чуть приподняться от порывов сумеречного ветерка и оголить бледную кожу.
Он никогда не причинит своему человеку боль.
Не посмеет и даже не подумает. Ни он, ни те, кто окружает этого человека. Иначе их будет ждать жестокая кара.
Всех тех, кто осмеет лишь прикоснуться или посмотреть…
— Цунотаро?
Юу смущённо отводит взгляд в сторону, соприкасаясь кончиком своего носа с острым носом парня. Кажется, человеку атмосфера вокруг кажется весьма… романтичной. На мрачных устах Маллеуса расцветает нежнейшая улыбка, которую он был способен подарить человеку.
— Ещё не время, мой хороший, — Цунотаро ласково трётся своим кончиком носа о нос человека, продолжая улыбаться. Юу краснеет и улыбается в ответ, просто обнимая. Человек слишком смущён, чтобы что-то возразить.
Я очень хочу, чтобы наш первый поцелуй был для тебя прекрасным воспоминанием.
***
Цунотаро ласковый, обходительный, самый нежный и любимый на свете, но местами какой-то нервный, по представлению его дрожайшего человека.
Но порой Юу замечает, что он какой-то… нервный.
— Думаешь… тебе это поможет? — парень смотрит испепеляющим взглядом на книгу, что располагалась на столе рядом с магическим артефактом, что переводил для человека древние символы о перемещении между измерениями.
— Не знаю, — Юу пожимает плечами, действительно не понимая, поможет ли ему эта книга, он из запретной секции уже все перепробовал. Маллеус заметно дёрнулся, когда вдруг снова услышал, что его человек не бросает попыток найти способ вернуться домой.
— Не злись, — да как он может?! Злиться? На Юу? О, нет, Маллеус придумает тысячу причин злиться на кого угодно, кроме своего глупого человека. — Я ведь здесь чужой.
Юу ластится, как маленький котёнок, обнимается, только жаль, что не мурлычет.
Маллеус старается выдавить из себя нежную улыбку, которая всегда успокаивала это человеческое дитя и Юу в очередной раз верит, обнимая лишь сильнее.
— Для меня ты не чужой, малыш.
— Да… знаю.
В груди было как-то пусто. Юу и сам был бы рад остаться здесь, рядом с Цунотаро, в его объятиях и…
— Оставайся со мной, — томный шёпот на ухо и вот изящные длинные пальцы осторожно берут парня за подбородок, чуть приподнимая голову. — Прошу, маленький, оставайся.
…плену сладких уст, что ласково смакуют губы хрупкого человека, пуская по коже разряды электрического тока удовольствия.
Поцелуй и правда был особенным, потому что был первым. Юу даже показалось, что на кончике его языка ощущается горечь от скорой с Цунотаро разлуки. В голове Юу, пока чужой язык вторгался в его рот, назойливо звучал сладкий голос.
— Оставайся со мной, Юу.
Юу показалось, что ему следует обдумать этот вопрос.
***
У Цунотаро горячие руки, по крайней мере, каждое его прикосновение к обнажённой коже вызывает у Юу приступ жара по всему телу, как если бы резко поднялась температура. Усмешка красит чужие чёрные губы, когда он замечает умоляющий взгляд гранатово-вишнёвых глаз.
— Позволишь мне о тебе позаботиться, дорогой?
Поцелуи осыпают ласковым дождём чужую шею, заигрывающее щиплют лёгкими укусами, оставляя тёмные метки расцветающей узорами любви. Юу стонет, сжимая в руках простыни и дрожит, жаждая дальнейших действий от Цунотаро, который не спешит присваивать такого нежного и отзывчивого человека себе, предпочитая немного подразнить, прежде чем ладони его с обнажённой груди спустятся ниже, к молнии брюк, позволяя наконец избавиться от мешающей одежды.
— Ты всегда обо мне заботишься…
— И буду заботиться, только оставайся, малыш.
Чувство, когда стоишь на краю обрыва, а позади тебя рушится мир… Такое чувство испытывал Юу каждый раз, когда слышал заветное «Оставайся». Было в такие моменты в голове Цунотаро нечто гипнотизирующе-магическое, запредельно прекрасное, умоляющее и приказывающее одновременно.
Такое чарующее и пугающее…
В свою очередь Цунотаро был до маниакального восхищения очарован человеком.
Юу его не прогнал из своей жизни, не стал презирать за то, каким был Дракония сам по себе, игнорировал разносортные слухи, просто был рядом. Он просто принял его таким, каков он был. Он подарил ему чувство истинного счастья и отпускать такое сокровище Маллеус не собирался.
Юу никуда не пойдёт, нет, не посмеет.
Поначалу Маллеусу сложно было признаться, что он влюбился. Спорить с собой он не любил, да и не хотел, поэтому первые дни сильно переживал, не зная как себя вести рядом с объектом своей влюблённости. Но всё же он признался, что без этого паренька жизнь его вечная приобретает стандартные чёрно-белые краски, которые лишь раздражали его на протяжении всей жизни. Одинокие серые будни существования и сплошь непринятие другими, заставляющее душу увядать подобно хрупкому цветку.
Любовь такая смешная штука, но вот он, хрупкий Юу в руках Цунотаро, дрожит и умоляет о большем, чем поцелуи. Его, главное, что его.
Сердце юноши пропустило удар. Звук, который, пусть и бьётся в неопределённом ритме, но определённо попадает в твой собственный ритм, словно сливается воедино с чужим дыханием едва держащего себя в руках Драконии…
Сердце его тоже учащённо бьётся.
Юу потянулся к шее Цунотаро, притягивая его к себе для очередного поцелуя, которых ему ещё и до этого было мало. Юу чертовски жаден и голоден до ласк, так же как и Дракония жаден до всего Юу полностью, помешан жестоко и беспощадно.
Цунотаро с радостью дарил сладострастные поцелуи своему осмелевшему возлюбленному, руками он блуждал по его телу, изучая, запоминая, местами задерживая свои жаркие ладони, когда Юу задерживал дыхание. Чувствительные точки Дракония запоминал, ласкал снова и снова, наслаждаясь музыкой чужих стонов.
С замиранием сердца он руками «рассматривал» прекрасное тело своего любимого, не веря тому счастью, что он обрёл благодаря этому человеку. Он вообще никогда не верил в то, что сможет в кого-то влюбиться, это было противоестественно для него.
Стоило только оголиться парня снизу, как руки Маллеуса улеглись на мягкие ягодицы парня, начиная их слегка массировать, под нежные стенания Юу, не знающего, куда себя деть от переизбытка нежности в каждом любовном жесте Драконии. Юу вскрикнул, когда непроизвольно поддался на ласку, выгнувшись, своим возбуждённым членом упёрся в живот Цунотаро, чувствуя как неприятная нега упирается острой болью в возбуждённую головку, принося некий дискомфорт. Ласок чертовски не хватало.
— Тише, мой хороший, тише, я всё сделаю для тебя.
— Цунотаро…пожалуйста…
Усмехнувшись на слабые стоны юноши, Дракония легонько поцеловал своего любимого, сразу же спускаясь губами ниже, выцеловывая каждый миллиметр нежной кожи парня, особенное внимание Маллеус остановил на сладкой шейке, под кожей которой чувствовалась пульсация крови. В какой-то момент Маллеус почувствовал какое-то звериное желание укусить, прокусить кожу, почувствовать на своих губах вкус…
Дракония слегка замедлил свои движения, не зная, что и думать на такое зверство со своей стороны.
— Ты…
Юу дрожал, но вряд ли от страха. Завидев голодный взгляд Драконии он лишь нервно усмехнулся, отводя взгляд в сторону.
— Извращенец. Фетишист.
Какого же было удивление Маллеуса, когда его драгоценный человек отбросил вороные пряди в сторону, открывая доступ к шее.
— Ты… позволишь?
— Да, я доверяю тебе.
Маллеус Дракония никогда себя не ощущал настолько счастливым, важным и… любимым. Доверие Юу — его высшая награда за прожитую жизнь.
Кровь на вкус чертовски сладкая, конечно же, у Юу не может быть иного вкуса крови. Человек дёргается и кричит, ощущая как чужие клыки вонзаются в нежную шею, а чужая ладонь нежно ласкает его возбуждённый член, словно в сладкой и желанной ласке отвлекая от неприятного покалывания в шее.
— Цун…!
— Кто из нас тут ещё извращенец, — Дракония хрипло смеётся, наблюдая за жемчужного цвета каплями на своих пальцах. — Ты кончил от того, что я глотнул твоей крови?
— Не пробуй!
Юу закрывает пылающее лицо ладонями, не в силах смотреть на Цунотаро, слизывающего со своих пальцев его сперму.
— Как я и думал, ты чертовски вкусный даже здесь…
— Перестань, — Юу протяжно стонет, ощущая себя погребённым в царстве стыда.
Маллеус же смотрит на него с пылающим взором восхищения, до чего же милой была эта смущённая сторона его драгоценного человека.
— Мой драгоценный… — мурлыкнул Дракония, вновь притягивая парнишку к себе и целуя в ушко, сглатывая сладкую на вкус кровь. — Мой маленький Юу… — жаркий шёпот на и поцелуй в кровоточащую от клыков ранку. — А раньше ты думал о том, чтобы заняться сексом с парнем?
Со мной — хочет уточнить Маллеус, но молчит.
— Нет! — поспешно ответил на вопрос юноша. Слишком поспешно, чтобы Маллеус ему поверил.
— Врёшь ведь…- Маллеус чуть отстранился, заглядывая в глаза Юу.
— Я… — Юу вновь отвёл глаза, прикусывая губу. — Только о… тебе. То есть с тобой! То есть!..
Маллеус прижал его к себе, и Юу в полной мере ощутил, насколько он возбуждён. От этого ощущения парня бросило в дрожь, но дрожь эта была сладкой, томимой и ожидающей грядущего страстного шторма.
До чего же ласкало слух Драконии то, что сказал его человек, надо же! Он думал об этом и думал о нём! Это ли не лучшее признание для него? Самое, что ни наесть, настоящее!
— И ты мастурбировал? — вкрадчиво спросил Дракония, проведя кончиком языка влажную дорожку по шее парня, слизывая тонкие дорожки бегущей сладкой крови.
— Да, — ответил Юу, уже не видя смысла отпираться, чувствуя, как румянец на щеках зажёгся чуть ярче пунцовыми пятнами. — Я был плохим мальчиком и мастурбировал на тебя, — он запустил пальцы в волосы Цунотаро, перебирая шелковистые тёмные прядки.
— А что ты делал? — с любопытством спросил тот, подставляясь под ласку так, словно от прикосновений человека зависела его жизнь. — Просто ласкал свой член, представляя себя со мной, или… — его рука легла на ягодицы юноши, чувственно поглаживая, —…не только?
— Я… — Юу глубоко вдохнул, наклоняя голову вбок, позволяя поцелуям Маллеуса вновь осыпать ласками его шею: —…пальцами…
— Вот как? — низкое томное урчание куда-то в шею, и горячее дыхание щекочущее кожу.
— Покажи мне это, — сладко улыбнулся Цунотаро, убирая ладони от вспыхнувшего румянцем лица своего человека, целуя каждую ладошку по отдельности, каждую фалангу пальца.
— Извращенец, — усмехнулся Юу, с нежностью глядя на возлюбленного. Такой ласковый, жаждущий всего его… разве можно отказать такому открыто просящему Маллеусу?
— Пожалуйста, Юу, — на губах Драконии играла хищная улыбка, а в глазах плясали развратные огни дикого желания. Он обхватил запястье юноши и притянул его руку к своему рту, принимаясь облизывать и посасывать пальцы юноши.
Под этим бесстыдным взглядом изумрудных, дьявольски завораживающих глаз, Юу всё-таки сдался и, высвободив руку из плена чужого рта, устроился на постели так, чтобы и самому было удобно, предварительно выгнав довольного Маллеуса на пол, чтобы и тому было удобно смотреть на то, что он так жаждал увидеть. На самом деле Юу нравилось происходящее, хотя его всё ещё немного смущало то, что он сейчас ласкает себя на глазах у другого, пусть и очень любимого парня: это было так непривычно для него, хотя раньше он не стеснялся вечно представлять, как он будет проводить ночи с хозяином своего сердца. Заворожённый Маллеус глядел на него неотрывно и юноша глубоко выдохнул, всё же перед ним стыдно быть не должно… Всё же он был… его любимым.
Юу улыбнулся своим мыслям, облизывая губы. Да, перед Цунотаро ему не должно быть стыдно ведь то, как он смотрит на него с нежностью и любовью, никогда ими обоими ранее не виданной в своих жизнях служило доказательством того, что всё будет хорошо.
Юноша принялся поглаживать свой вновь затвердевший от мыслей о наблюдении со стороны член, одновременно пробираясь пальцами другой руки между ягодиц и касаясь сжатого колечка мышц сфинктера.
Маллеус жадно наблюдал за ласкавшим себя человеком, за тем, как он влажными пальцами массирует свою дырочку, а потом осторожно проталкивает один палец внутрь, медленно и аккуратно, чуть поворачиваясь, давая Драконии ещё больший обзор не происходящее, свободной рукой отводя одну из ягодиц в сторону. Цунотаро разрывался от противоречивого желания: прижать Юу к кровати и грубо взять — или же, нежно держа в объятиях, осторожно проникнуть внутрь и, дождавшись, пока немного расслабятся неподатливые мускулы, плавно, медленно двигаться, выбивая всё новые и новые стоны удовольствий…
Это только больше разжигало и так уже бушующее желание взять юношу, но ведь он у него первый, поэтому Маллеус решил пока наслаждаться столь откровенным зрелищем, держась из последних сил. Даже если хочется, то нельзя, нельзя испортить первый раз такого драгоценного создания, как Юу… Быть может, если он сам однажды попросит Маллеуса быть чуть грубее, он будет, но никогда не перейдёт черту дозволенного.
Глаза Юу расширились, когда он коснулся той самой чувствительной точки. Он выгнулся на постели, протяжно застонав, невольно сильнее сжимая свой член у самого основания.
Стон послужил для Цунотаро отпускным выстрелом точки невозврата, он присел перед покрасневшим от стыда и желания юношей, отводя в сторону его руку, принимаясь ласкать его возбуждённый орган, а другой рукой скользнув между ягодиц, он немного грубовато протолкнул сразу два пальца в узкое отверстие, отчего тот слабо охнул.
Маллеус не убирал руку юноши, он просто помогал парнишке растягивать самого себя, не смея нарушать такого прекрасного зрелища своим вмешательством. Он просто… слегка ускорял процесс.
— Чшш, мой хороший… — ласково прошептал он, магией слегка подталкивая Юу в спину наклоняя к своему лицу грудью, чтобы лизнуть затвердевшие бусинки сосков юноши, принимаясь осторожно двигать его пальцами внутри его же тела. Это и смущало и заводило одновременно.
Уже скоро парень нетерпеливо начал ёрзать на своих же пальцах, неуверенно закусывая губу, словно стесняясь озвучить свои мысли вслух и попросить дальнейшего продолжения. Маллеус поцеловал его грудь в районе сердца и перестал помогать парню, позволяя тому вытащить свои пальцы из достаточно растянутой дырочки.
Маллеус мог понимать его без слов, за что Юу был чрезмерно благодарен ему.
— Цунотаро, может перейдём к более откровенным действиям?
— Ты всё же это произнес?
— Не издевайся!
Маллеус улыбнулся, опрокидывая юношу спиной на простыни, игриво сверкнув своими изумрудными глазами.
— С радостью, милый мой.
***
«Как же я тебя хочу!» мелькнуло в голове у Драконии, когда он устраивался между раздвинутых бёдер своего человека. Юноша, лежащий под ним, казался таким хрупким, таким милым и невинным, что не хотелось причинять ему вообще никакой боли и дискомфорта. Юу был разгорячён и возбуждён, гранатовые глаза застилала пелена разврата, заставляя сердце Драконии пропустить удар.
Какая чудная картина и только для него одного.
— Сладкий мой… — ласково прошептал Маллеус, осторожно проникая внутрь, как можно медленнее, едва держа себя в руках, заставляя Юу стонать от наслаждения.
Юу, кажется, хотел что-то возразить возмущённо-насмешливое по поводу «сладкого», но боль от вторжения заставила издать вместо возмущения сдавленный стон, инстинктивно обвивая ногами талию Драконии. Поначалу боль казалась острой и колючей, словно тернии, проникающие под кожу, но ласковые ладони, гладящие его тело действовали как успокоение для тела и души, позволяя расслабиться и вскоре боль отступила, уступая место удовольствию.
— Тише-тише, очень больно? — обеспокоенно спросил Дракония, замирая и принимаясь целовать лицо и шею своего человека, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений. Его пальцы обхватили член любовника и принялись ласкать, скользя по всей длине то медленно, то быстро, сменяя темп друг за другом, переключая внимание Юу на манипуляции с собственным возбуждением.
— Уже нет… Цунотаро…
Юу умоляющим взглядом глядел на него, протягивая руки к чужой шее, желая прижать Драконию к себе как можно ближе, он был слишком голоден и жаден до тактильности в данный момент и кем был Маллеус, чтобы отказать своей драгоценности в страстных объятиях истинной любви?
— Поцелуй меня, умоляю, поцелуй меня, Цунотаро.
— Для тебя всё, что пожелаешь, сокровенный мой…
Маллеус покорно прильнул к его губам в глубоком чувственном поцелуе, начиная осторожно покачивать бёдрами и ощущая, как Юу постепенно расслабляется, глубже впуская его в себя и вскоре уже подаваясь навстречу движениям, крепче обвивая его талию своими хрупкими и нежными ножками.
Ритм всё нарастал, Маллеус всё быстрее двигался внутри своего возлюбленного, лаская его рукой в такт толчкам, а тот выгибался под ним, с хриплыми стонами жадно глотал воздух ртом и беспомощно скользил руками по его груди, то и дело царапая ногтями кожу. Юу чувствовал себя чрезмерно заполненным, член Цунотаро, скользя внутри, постоянно задевал простату, заставляя сходить с ума от удовольствия, а жаркие поцелуи не давали повода для сильной передышки, буквально растворяя его в пламени наслаждения. Он ещё крепче обнял его, выгибаясь всем телом, когда напряжение начало нарастать и парни уже были готовы вот-вот…
— Цун…!
Находясь на пике удовольствия, голова была затуманена. Драгоценный человек кончил одновременно со своим возлюбленным и обмяк в его объятиях, чувствуя, как сладко кружится голова, как он словно уплывает куда-то в небытие.
— Мой хороший…
Маллеус прижимал его к себе, пытаясь отдышаться и унять бешеный ритм своего сердца.
— Я люблю тебя, мой сладкий.
Оставайся со мной, так и не прозвучало на пике царства снов, куда погрузился утомлённый Юу.
***
Тем временем на отдалённой лоджии, далеко от пиршества в честь прощания с Юу-куном. — Я думаю, тебе надо уходить как можно скорее. По-тихому. Но быстро. Лилия нервно оглядывался по сторонам, не зная, куда себя деть от переживаний. Ощущение, будто тебе смотрят в спину убийственным взглядом было настолько сильным, что казалось в любой момент ему в спину прилетит кинжал или убийственное заклинание, обещающее ему долгие муки, если он произнесёт перед Юу хоть слово. Гранатовые глаза юноши напротив сверкнули непониманием. — Ты прогоняешь меня? В голосе слышалась обида. Ох, Лилия рад был бы объяснить глупому человеку, был бы рад объяснить всё, увидеть в гранатовых глазах панический страх и отправить поскорее домой, в свой мир, откуда Юу был родом. Лилия бы рад объяснить, что дело далеко не в этом, но вот оно дуновение ветра колышет чужие тёмные волны волос и он закусывает щёку изнутри, не зная, куда себя деть от волнения. Нельзя ему тут оставаться.Нельзя. Нельзя. Нельзя!
Потому что в спину буквально взглядом, обещающим мучительную смерть смотрит он. — Послушай, я, — Лилия дрожащими руками берёт в свои ладони чужие, сжимая изо всех сил, словно бы жаждая защитить. Этот человеческий ребёнок был дорог ему как собственный сын, и он не хотел ему той участи, что была уготована глупому человеку, останься он тут хоть ещё немного. Как бы не гневилось сердце названного родителя, а он не мог всего этого допустить, поэтому его надо было отпустить. Тяжко, больно, но стоило отпустить. Ему нужно бежать, как можно скорее. Потому что предчувствие никогда не подводило Лилию: зло, нацеленной своими силами на Юу, пробуждалось с каждой секундой. — Поверь мне на слово, тебе нужно уходить…как можно скорее. Ворон, прячущийся за возвышающейся в небеса колонной лишь устало покачал головой.Везде есть глаза и уши, Лилия. Везде. Особенно у воплощения истинного зла.
Лилия вздрогнул, услышав где-то позади хлопанье вороных массивных крыльев. Огромный ворон поспешил вернуться в зал к своему владыке, сообщить, что человек был найден. — Беги, — дрожащими губами прошептал Лилия. — Как можно скорее… беги. И стоило только поднять ему взор свой, как ноги подкосились, роняя своего владельца ниц человека, чьи глаза приобрели оттенок цвета пылающей зеленью листвы. Такие красивые гранатовые глаза Юу полыхали неестественной зеленью, и воздух из лёгких Лилии будто бы пропал на какой-то миг.Он нашёл его.