Абстиненция.

Лунный свет бил тонкой струёй в маленькое окошко, находящееся в комнате одного из мощнейших магов Империи. С тех пор, как Ксавьер переехал в монастырь окончательно, многое в жизни изменилось. Принципы и нормы отошли на второй план, люди вокруг и вовсе перестали казаться живыми существами. Мужчина даже не помнит, какова его цель и почему он всё ещё служит церкви, зачем он находится здесь. Каждую ночь, возвращаясь в свою комнату, Ксавьер чувствовал необъяснимый поток тоски и бледные-бледные, практически не сохранившиеся воспоминания. Что-то туманное всплывало в голове, но маг ничего не мог различить среди них. Перед картинкой была противная пелена, белая, мешающая разглядеть даже очертания стоящего перед ним человека. Впрочем, подобные ситуации сегодня его не особо трогали. На задании маг поранился, но в этом не было преднамеренности, Ксавьеру пришлось защитить своего товарища, дабы тот не получил ещё более больших увечий и хотя бы смог передвигаться. Ведь на тот момент его компаньон, казалось, получив ещё одно повреждение, не смог бы более встать. И бросить кого-то мучительно умирать себе мужчина не мог позволить. Это непростительно. Маг заходит в помещение, наполненное гробовой тишиной. Только иногда постукивает моросящий дождик, этот звук вовсе не раздражает Ксавьера. Наоборот, успокаивает. Не так давно он пришёл весь мокрый с ранением. Всегда недолюбливал церковных целителей, потому лечился исключительно сам, имея должное образование. Мужчина постарался как можно быстрее вернуться в своё жилище, замкнуться и обработать раны. Да, они не огромные и как-то маг получал повреждения намного хуже, но каждый раз следил за тем, чтобы даже самые маленькие царапины заживали как можно быстрее, не охота лишний раз испытывать дискомфорт. Ксавьер скидывает с себя верхнюю одежду, бросая куда-то на пол, сейчас совершенно не до неё. Рана на руке открылась, снова кровоточит, нужно перебинтовать и ложиться спать, ведь время такое на часах, что уже начинает светать. Большинство церковных прислужников уже спали, потому и стояла такая тишина, маг мог спокойно ей насладиться, полюбоваться на город Посвящения, если бы на небольшом балкончике было что-то видно. Комната арбитра существенно отличалась от комнат стоящих ниже людей. И, конечно, зачастую ему выделяли чуть-ли не всё самое лучше в Монастыре. После возвращения из ссылки что-то поменялось. Начиная с отношения архиепископа к Ксавьеру, заканчивая отношением низшего отряда, тем, кому посвящали всю грязную работу. Воронов. Косые взгляды со временем стали исчезать и вот уже маг – один из почтеннейших людей в церкви, имеющий право находиться рядом с архиепископом, вести себя подобающим ему образом и указывать любому, кто стоял ниже по званию. И всë же он никак не мог понять, чем именно не угодил окружающим.. Ксавьер аккуратно стянул перчатку, поправил рукав так, чтобы на предплечье не осталось ничего лишнего. Глубоко вдохнув, он, предварительно положив рядом необходимое, обрабатывает ранение и пытается аккуратно перевязать бинтом. Завязал повязку он крепко, но не слишком сильно, так что она вовсе не доставляла дискомфорт. Сил, казалось, более и нет, даже не переодеваясь, тот решил улечься на кровать в попытках хотя бы ненадолго провалиться в дремоту. Арбитру Света не дозволено слишком много отдыхать, пусть тот и ранен, это некритично. А следовательно, можно и продолжать работу. Правда... Ксавьер не мог спокойно закрыть глаза и заснуть, изначально думая, что он отключится как только плюхнется в постель. Даже будучи невероятно уставшим, раненым и измученным, сон не хотел приходить. Зато его место занимали переживания и навязчивые мысли. Ксавьер стал прокручивать различные воспоминания о прошлом, осознавая, что больше половины он не помнит. Не помнит, как выглядит его мать, отец, чем он занимался по жизни и по какой причине его сослали. Помнит только кровавые сражения, пару лиц и остатки моментов, которые всё так же остаются словно заблокированными в памяти, будто их что-то блокирует специально, напросто не позволяя Ксавьеру вспомнить о чём-то важном, значимом. И вот он лежит с закрытыми глазами, не ощущая потока времени вовсе. Тело расслабилось и, кажется, само по себе уже погрузилось в состояние отдыха, пока его хозяин о чём-то бурно размышлял, не позволяя организму полноценно расслабиться. А впрочем, он и не пожалел о том, как вовремя его настигла бессонница. Вырвать из сети мыслей его смог только звук, доносящийся с балкона. На улице ещё сильнее посветлело, облака уже виднелись намного лучше, да и в принципе происходящее на улице наконец можно было разглядеть даже за преградой в виде дождя. Сначала, естественно, Ксавьер насторожился. Кто-то решил навестить его в подобное время? Уже практически утро, но ключевое слово – "практически", вряд-ли прислужники церкви осмелятся будить мага сейчас, так ещё и подобным образом. Мужчина осторожно приподнялся с кровати, пытаясь разглядеть, что за нонсенс вообще произошёл на балконе, ведь звук был ему не совсем знакомым, похожим на приглушённое приземление. Догадки оказались верны, снаружи находился тёмный силуэт, приближающийся к комнате. Ксавьер напрягся еще сильнее, понимая, что если ему захотят навредить, то должный отпор дать не получится из-за усталости и ноющей боли. Но незнакомец вежливо подошёл, без намерения выбить стекло, постучался, поправляя мокрый капюшон. Паника моментально исчезла, когда мужчина разглядел интересную деталь в чужом образе: промокшие под дождём перья, которые, как правило, крепились членам отряда Воронов на их накидки. Ничего не оставалось, кроме как спросить гостя, для чего он навестил Ксавьера. Неохотно пытаясь выйти из полусонного состояния, мужчине пришлось напрячься, чтобы подойти к двери. Его волосы в каких-то местах красиво завились, в каких-то торчали в разные стороны из-за влаги. Целая рука аккуратно открыла дверь, впуская запах дождя и холодный воздух внутрь, Ксавьер сделал пару шагов вперёд, всё равно он всё ещё мокрый Хриплым, но всё так же приятнейшим голосом он произнёс: – Что привело юного ассасина в столь поздний час ко мне? Почему юного? Ну, потому что нынешнее поколение Воронов в основном оставалось молодым. Работу выполняли в основе сироты, многие давно уже погибли. Кто-то не выдержал испытаний, кто-то не выдержал натиска. – Ксавьер. Голос звучал уверенно, не особо громко, тоже немного хрипло, но не от обстоятельств, а от влияния окружающей среды или генов. Однако, самое главное, он был до жути знакомым, будто маг всю жизнь слышал его всегда и везде. Перед сном, утром, во время опасностей, совместного времяпровождения. Показательно подняв одну бровь, маг уставился на своего собеседника. Его лицо закрывал капюшон, к тому же, тот смотрел куда-то вниз, словно боясь взглянуть в чужие глаза. Руки парня быстро потянулись к чёрной накидке, убирая с лица ткань, мешающую его разглядеть. Ксавьер остолбенел. Застыл на месте, почувствовал, как шок постепенно наполняет его разум, затмевая остальные чувства, затем прилив адреналина побуждает его сорваться с места, кинуться на Ворона, чего, к счастью или сожалению, маг не делает. – Я скучал. Тот самый шрам, что получил ребёнок с рыжими волосами при их первой встрече над правой бровью. И от прозрения и восстановления такого количества воспоминаний голова заболела. Всё произошло будто вчера. Ксавьер в своё шестнадцатилетие никогда не наблюдал такой бестактной бойни, резни, целью которой было даже не наказание. Он клялся мстить последователям ереси, но не знал, что ему нагло врут прямо в лицо как отряд, которым он командовал, так и верхушка церкви. Маг проходился по деревне, чтобы разведать обстановку. Такой ад не пожелаешь увидеть никому: горящие дома, полная разруха, трупы, будто несколько минут назад на Земле наступил апокалипсис. И среди всего этого практически невозможно было заметить ослабевшего ребёнка. Можно сказать, что тогда произошло чудо, когда Ксавьер заметил трясущегося мальчика около шести лет, лежащего под грудой коробок и немного обгоревших досок. Сделав несколько шагов в направлении малыша с огненно-красными волосами, маг остановился, взглянул на него. Это же просто ребёнок. Он ничего не сможет сделать. Он слаб, бессилен и напуган. Мужчина подходит ещё ближе, уже поняв, что мальчик давно заметил его. И именно на него он смотрит полными ужаса глазами, обнимая колени, всхлипывает, пытается сдержать слезы. – Тише, я тебе не собираюсь делать больно. Ксавьер присаживается на корточки рядом, нежно улыбаясь. Он не может оставить всё как есть, но и перечить архиепископу тоже не сможет. Как же мерзко находиться в таком положении. – Как тебя зовут? Мальчик только сильнее прижимает колени, что-то бурчит себе под нос и расслышать его крайне тяжело, но возможно. – Джулиан, значит... Посмотри на меня, Джулиан. Ребёнок без колебаний слушается, поднимает доверчивый и чистый взгляд на нового знакомого. – Прости, там где, ты окажешься будет единственным местом, куда я могу тебя отвести и где не так опасно. Когда ты вырастешь, мы обязательно встретимся. Ксавьер заметил странную натянутую улыбку, за которой скрывалась гримаса ужаса. Младший всё ещё, очевидно, боялся, поэтому маг положил руку на его голову, легонько погладив. Но ему показалось, что этого не хватает, потому было принято решение подарить объятия ребёнку, в которых Джулиан отключился почти моментально, стоило ему посидеть так несколько минут. Уснул. Бедолага, сколько же кошмара он увидел в тот день, наверняка останется ужасной травмой в детской памяти... Второй раз, когда они виделись, произошёл лишь через несколько лет. Но Ксавьер узнал его. Моментально. Алые-алые волосы, шрам над правой бровью, уже пустые, глубокие глаза, наполненные не страхом, а решимостью и горечью. Маг понимал, что не хотел портить жизнь этого ребёнка, однако не мог забрать его себе или передать в полноценную, обычную семью. Церковь была единственным местом, куда можно было отдать Джулиана на воспитание. И тогда, увидев его уже разбитым, Ксавьер сто раз пожалел о собственном решении, понимал, что лучше бы он пытался воспитать этого мальчика самостоятельно. Ему сказали, что сильнейший из Воронов будет отдан магу на сотрудничество, но тот по-прежнему имел право командовать им, поручать задания и указы. И это очень сблизило двух служителей церкви. Находясь с Джулианом почти постоянно, в нём иногда можно было увидеть ручного пса. Преданного своему хозяину настолько, что тот готов был отдать свою жизнь, лишь бы Ксавьер оставался невредим. Сколько раз у них были по этому поводу скандалы? – Ты опять не послушал меня. Ксавьер хмурится, отвернувшись от младшего. Он не мог сильно злиться на него, Джу не сделал ничего плохого, просто выполнял долг. На тот момент они работали всего полгода вместе, но Ворон приобрёл особую ценность в глазах напарника. – Ксавьер, Вы могли погибнуть, если бы я не прикрыл Вас. Мужчина сидел на самом краю кровати, не имел сил даже взглянуть на то, что случилось с телом парня. И всё же обернулся, чуть-ли не со слезами на глазах разглядывая ранения и повреждения. Младший не мог лежать под одеялом, разодранная кожа болела от любого прикосновения. – ... Ваша жизнь для меня намного важнее. Нервы не выдержали. – Заткнись! Я не смог бы простить себе твою смерть, Джулиан, ты самый дорогой человек, который у меня вообще есть в жизни! Подросток с пустыми глазами действительно был одним из немногих, к кому в жизни маг испытывал душевное тепло. Замирал и вглядывался в тощие плечи, чье положение спасало наличие приобретённые мышцы во время долгих лет тренировок. Он всегда хотел радовать Джулиана, видеть его улыбку и счастье. Тогда в комнате повисла тишина. Ассасин просто напросто не знал, что следовало говорить в таких ситуациях. У парня никогда не было близких отношений, исключительно страх перед людьми, чей чин выше, иногда уважение. Но сейчас он уверенно мог сказать, что с одной стороны не хотел видеть злости Ксавьера, а с другой не мог допустить, чтобы тот получил сильные увечья. Не мог себе позволить бросить человека, которого хотел видеть рядом постоянно, остаться с ним и не отходить ни на шаг. Джу закрыл глаза, но слышал тяжкие вздохи старшего. Он не хотел расстраивать его. На сердце больно от переживаний столь важного человека. Маг всегда был добр с ним, потому младший никогда не даст кому-то навредить ему, чего бы в итоге это не стоило. Юноша чувствует шевеление на кровати, однако глаза открыть не решается. Только когда уже чувствует чужую ладонь на своей щеке, решительность резко появляется. – Более никогда. Никогда не вреди себе, чтобы помочь мне. На моём теле раны заживут быстрее, а ты непонятно когда сможешь встать на ноги. Он легонько прошёлся пальцем по этой части лица, а затем перешёл к волосам. Поглаживания уже были такими обыденными, но каждый раз ассасин смущался, краснел и иногда даже тихо мычал от приятных ощущений. Собственные чувства описать было невозможно, для Ворона подобный опыт стал нонсенсом, ведь всю жизнь его принижали, наказывали и лишь заставляли становиться сильнее. Ксавьер же подарил мотивацию, заботу и, казалось, кусочек своей души за такой короткий промежуток времени. Сам маг чувствовал что-то особенное по отношению к младшему, ухаживал за каждой царапинкой на его теле, лечил и кормил, когда тот болел, помогал прийти в себя даже в самых тяжёлых условиях. Он осознал, что чувствует вовсе не обычную привязанность лишь после года их совместной работы. Тогда и сказал три заветных слова, широко улыбаясь и, как ему тогда казалось, краснея. – Я люблю тебя. В тот день они остались только двое. Толком таковой возможности отдохнуть не было, ведь Джулиан фактически являлся ручным псом для арбитра, а высокий чин гарантировал высокую занятость. Сам парень никогда не мог принять того, что с ним возится такой человек. Ксавьер невероятно красив, следует своим моральным нормам, имеет чувство справедливости, добрый с близкими и не чрезвычайно строгий. Сам Джу просто с ума сходил от любого прикосновения мужчины, краснел, сразу затыкался, пытаясь спрятать свой бегающий взгляд. – Я... Я.. Он закрыл лицо руками, вжавшись в край кровати. Тогда у них был выходной и никто не имел права им мешать. Всё же парень никогда не позволял себе ложиться на кровать рядом с Ксавьером без разрешения, пусть тот давно поменял её на двуспальную специально. Мага не устраивало, что Джулиан вечно вызывался спать на полу, потому что «привык». – Я тоже.. Бурчал себе под нос, дико стесняясь сказать что-либо Ксавьеру, чувствовал, как горят собственные уши. – Знаю. Потому пообещай, что ты ничего не сделаешь с собой, если меня в один день не станет. Джулиан сразу поднял голову, глядя на старшего испуганными глазами. Как это... Не станет? Разве будет смысл в жизни, если маг исчезнет? Подобным вопросом задавался и сам Ксавьер, но сам себе пообещал одну вещь: он будет хранить эту любовь внутри себя длительное время. Подросток не был первым любовником мужчины. Естественно, Ксавьер иногда экспериментировал, пробуя завести отношения с самыми разными людьми. С женщинами, мужчинами, с некоторыми была разница в возрасте. Каждый был, конечно, индивидуален, но отношения никогда не продлевались дольше двух месяцев. Приходилось думать, что магу и вовсе никто не нужен, он мог чувствовать себя замечательно и в одиночестве. Ласки от него дождаться было тяжело, практически всегда его холод приводил к скандалам. Однако, именно с Джулианом мужчина испытывал дикую нужду в том, чтобы утопить его в собственной заботе, не давая возможности и шанса на спасение. Даже как-то был раз, когда они пообещали друг другу раздобыть обручальные кольца и заключить брак неофициально. В Монии никто бы и не дал двум парням построить союз. И в тот день, когда ему сказали, что Джулиан погиб... Маг не мог поверить. Тогда ему казалось всё чуждо, каждый человек противен, в голове происходил кошмар, а на душе сплошная боль, засевшая настолько глубоко, что она не имела определённой точки, источника, болело тупо всë. Находясь тогда в комнате, он кричал, даже бил стены, раздолбив костяшки на руках в кровь. Никто не заходил к нему в течение дня. Все слышали, что происходит в его комнате, стоило лишь подойти ближе к двери. Маг, казалось, не мог выдержать этой боли. Глаза опухли, давно покраснели от слез, дышать уже было практически нечем, но при этом мужчина нашёл сил выпить. Пил залпом, не желая никого видеть, алкоголь не позволял расслабиться сильнее, горе не затушила даже литровая бутылка, только помогла уснуть после нескольких часов истерики. Голос осел, Ксавьер наверняка на следующий день будет ужасно хрипеть. Да ему в тот момент было всё равно. Никакое волнение не могло перебить потерю столь важного человека. Маг хотел заснуть и более не просыпаться вовсе, лишь бы не думать о том, как впервые увидел его искреннюю улыбку, как Джу целовал его по собственной инициативе, смущался и заботился. Он стал для него воплощением любви, счастьем в человеческом обличии. И его отсутствие... Разрушило жизнь. Перевернуло с ног до головы. Но как так вышло? Сейчас он стоит здесь. Прямо перед ним, под дождём, живой и здоровый. Ксавьер моргает ещё раз, надеясь, что это не галлюцинация и не иллюзия. Но нет, образ парня не покидал поле зрения после открытия век. – Где?... Где ты был? Сейчас именно маг выглядел растерянно, по-прежнему стоя с круглыми глазами, не мог поверить в увиденное. Джулиан улыбнулся. Слабо, устало, но именно так, как иногда улыбался Ксавьер во время ухаживаний за младшим. – От меня пытались избавиться, но я тогда выжил. Сбежал из города. Приобрёл второй дом и даже друзей.. Юноша поднял взгляд. Он выглядел абсолютно по-другому, в нем более не оставалось того запуганного, боязливого мальчика, что не допускал со своей стороны ошибок, старался соответствовать требованиям, лишь бы его не наказали в очередной раз. – .. Но не мог оставить тебя одного, Ксавьер. Не смог полюбить кого-то другого, да и не пытался. Прости, прошу, я не имел возможности навестить тебя ранее, за моей головой велась охота. Он заметно нервничал, маг это сразу подметил. Трогал накидку и перья, старался меньше смотреть в глаза, говорил тихо, без лишних слов. Мужчина промок снова из-за дождя, но даже не думал над тем, чтобы зайти в комнату. Воспоминания так резко всплыли, а сейчас он видит перед собой любовь всей его жизни спустя год после вести о его "гибели". – Умоляю, Ксавьер- Но старший не дал договорить, бросившись на гостя с объятиями. Прижал так сильно, что наверняка сдавил ему рёбра до боли. Дождь уже прекратил быть помехой, разве что кожа Джу была от него только холоднее, пусть это и вовсе не мешало магу. Он вцепился в возлюбленного, будто их в любой момент могут разлучить снова на какой-то срок, заставить страдать и скучать по друг другу. Джулиан не мог ничего сделать, кроме как ответить на объятия тем же. У него самого, казалось, могли бы потечь слезы, если бы он в принципе умел плакать. – Джулиан, Джулиан, Джулиан.. Сердце бешено колотилось, эмоции переполняли голову и даже затмевали рассудок. Маг настолько сильно любил этого парня, что погрузился в такую депрессию после ужасных новостей, что, видимо, защитный механизм сработал самостоятельно. Выкинул из головы всё, что могло напомнить о любви, даже воспоминания затмились, словно кто-то применил цензуру в сознании. – Прости, пожалуйста. Прошу, давай- И снова он не дает ему договорить, вцепившись в чужие губы. Не хотелось ни на минуту оставлять Джулиана, чувства нахлынули волной, моментально, хотелось только выразить их. Юноше ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза и ответить на поцелуй. Ксавьер кусал, целовал и наслаждался этими губами, не обращая внимания ни на боль в руке, ни на свою слабость, ни на то, что из раны снова пошла кровь. Он целовал его так нежно, пытаясь выразить таившуюся, но хорошо сохранившуюся любовь. Джу уже не так стеснялся, прикрывая глаза, но так же чувствовал всё то же тепло и частое сердцебиение, в его глазах маячил наглый блик, олицетворяющий то, насколько осмелел за прошедшее время Ворон. Он позволил себе обвить чужую шею руками, напористо целуя мага, притягивая его к себе. Ксавьер не уступал, прижимая за талию к себе чужое тело так, будто оно сделано из хрусталя. Такое же холодное и прекрасное. Мужчина слегка отстраняется, кладёт голову на чужое плечо, примыкает губами к нежной шее. Чувствует, как его гладят по голове пальцы любимого, как сильно он прижимается ужасно близко. На улице мокро и холодно, однако ни первый, ни второй не видели в этом причины оторваться друг от друга. Они не могли согреться, замёрзли сами, по-прежнему не отодвигаясь от друг друга ни на миллиметр. – Ксавьер, пойдём со мной. Я не вернусь в город Просвещения. Оставить тебя здесь не могу. Ты нужен мне. Когда тот поднял голову, прислонившись своим лбом к другому, Джу легонько потерся кончиком носа об чужой, прикрыв глаза. Он стал ласковее... Этому его научили друзья? – Разве я могу тебе отказать? Нам нужно будет о многом поговорить... Щеки полыхают неконтролируемо. Младший слишком сильно ждал встречи со своим любимым человеком. – У тебя кровь идёт. – Сейчас это неважно. Джулиан, более не оставляй меня. Прошу. – Такого более не произойдёт. Отныне мы всегда будем вместе.