Кто же спасёт меня?

      — Мы так тебя превозносили, а ты что сделал? Ограбил человека! Что ты принёс нам? Страшное поветрие!       Он принёс поветрие?       — Я? — изумился Се Лянь. — Но это не я! Я только…       К этому моменту терпение толпы уже подошло к концу.       Около сотни человек, сверкая покрасневшими глазами, окружили принца. Стоящий ближе всех схватил чёрный меч. Се Лянь вмиг перестал дышать.       Полный явной неуверенности, сжимая оружие, мужчина дрожащим голосом проговорил:       — Т-ты ведь… должен заплатить за это? Ты должен искупить вину, верно?       Когда в глазах принца отразился холодный блеск клинка, его ужас достиг своего пика.       Так много людей… Если каждый проткнёт его этим мечом. Что же от него останется?       Принца посетила не только мысль о том, что его тело изрешетят в бесформенную кровавую кашу. Он намного сильнее боялся другого, смутно ощущая, что если они так поступят, то, возможно, что-то в его душе будет навсегда уничтожено.       При мысли об этом у Се Ляня вырвалось:       — Спа…       Однако он так и не успел выкрикнуть «спасите». Ледяной клинок снова вошёл в его плоть. Глаза принца широко распахнулись.       Несравнимо острый меч вынули и вонзили вновь. Следующий желающий спастись не дал принцу даже сделать вдох.       Звук, который Се Лянь запер у себя в горле, наконец вырвался наружу, огласив храм душераздирающим криком.       Этот крик был настолько надрывным, что люди, окружившие принца, перепугались. Кто-то, закрыв глаза и отвернувшись, сказал:       — Не давайте ему кричать. Поторапливайтесь, поскорее покончим с этим!       Се Ляню зажали рот, схватили за руки и ноги, а кто-то даже принялся наставлять людей:       — Держите его, чтобы не свалился. И не промахивайтесь! Если удар не смертельный, он не считается!       — Вставайте в очередь, не надо отбирать друг у друга меч! Сказал же, не отбирать! Я первый подошёл!       — Какой же удар будет смертельным? Как я узнаю, получилось или нет?       — В общем, вонзайте меч в сердце, горло и живот!       — Если не уверены, что попали куда нужно, вонзите ещё раз для верности!       — Так не годится! Ведь другим места не останется!       Вначале они сомневались, жалели принца, но эта жалость постепенно таяла, пока не исчезла совсем. Их действия стали более смелыми и уверенными. Чёрный меч, то и дело врезался в тело принца. Се Лянь раскрыл глаза так широко, как только мог, и из них покатились крупные слёзы. А в его душе застыл беззвучный крик.       Спасите! Спасите, спасите, спасите! Спасите, спасите, спасите, спасите, спасите-спасите-спасите-спасите-спасите-спасите!!!       Больно, больно, больно, больно, больно, больно… Больно, больно, больно, больно, больно, больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно!!!       Почему я не умираю?! Почему я не могу умереть?!       Он хотел бы завыть самым отчаянным плачем, на который только был способен, но из горла не шло ни единого звука. Только хрип. Наверное, его уже пронзили мечом. От боли принца охватило безумие, словно всю боль, предназначенную ему за несколько жизней, он должен был испытать здесь, сейчас.       А после ему уже никогда не будет больно. Он ничего не видел, для него весь мир погрузился во тьму, и только маленький сгусток огня где-то поблизости горел всё безумнее, всё ярче, всё сильнее. Но только никак не мог вырваться из лап безликого демона.       Се Лянь не слышал своих криков. Зато услышал другой пронзительный крик, кажется, исходящий от того призрачного огонька. И пусть этот крик слетел не с его губ, принцу показалось, что в нём ровно столько же боли, сколько он испытывал сейчас. Будто бы это и впрямь кричал он сам.       Но к тому моменту, израненный и беспомощный, он уже не мог держаться — из горла Се Ляня послышалось бульканье, а потом его сознание окончательно разбилось вдребезги. В тот же миг храм охватила взрывная волна неистово палящего пламени…       — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!       Бесчисленные голоса пронзительными криками заполнили храм. Огонь, подобно карме, несущей воздаяние за грехи, бушующим вихрем пролетел по главному залу. Никому не удалось от него спастись — призрачное пламя жаркой волной в одно мгновение превратило сотню человек на постаменте и под ним в сотню сожжённых дочерна трупов!       Когда же огонь постепенно угас и отступил, призрачный огонёк исчез, а на его месте сформировалась фигура молодого парня.       Он упал на колени перед выжженным божественным постаментом, сгорбился до земли, обхватил голову руками и издал долгий, протяжный крик неописуемого страдания.       Он не смел даже мельком взглянуть, во что превратился тот, кто лежал сейчас на постаменте перед ним. Потому что… наверняка… уже нельзя было узнать в нём человеческое тело.       В храме наследного принца пол устилали мёртвые тела.       Безликий Бай же, смеясь, подошёл ближе к телу Наследного принца и опустился перед ним, осматривая вспоротые грудь и живот.       — Перед ними ты свою вину искупил, даже не поспоришь, — хрипло посмеиваясь, говорит Белое Бедствие встречаясь взглядом с Его Высочеством, который по всей видимости ещё был в сознании, только по-прежнему захлёбывался кровавыми сгустками, потому пришлось помочь ему — пнуть под спину, чтобы принц перевернулся набок и избавился от скопившейся крови во рту.       В конце концов, они ещё не закончили…       — Теперь ты понимаешь, о чём я говорил? А совсем недавно ты даровал воду людям Юнани, отказался от предложения наслать на них проклятье, и чем же они тебе отплатили?! Бедный, бедный Его Высочество Наследный принц… Ты же даже тогда не ограбил никого. Мы-то знаем, что этот человек ушёл бы от тебя со всем, что было при нём, даже если бы там не появился кто-то из Небожителей.       Белое бедствие разговаривало с ним тем тоном, которым обычно разговаривают родители со своим неразумным ребёнком. После чего достало из рукава какое-то снадобье, и, холодными пальцами схватив принца за лицо, надавило на сжатую челюсть.       Когда лёгкий травянистый запах достиг носа принца, Се Лянь дёрнулся из последних сил, но эта жалкая попытка сопротивления была полностью проигнорирована Князем Демонов, в горло всё-таки залили прохладный отвар. Это должно было помочь прояснить сознание принца на ближайшие полчаса…       — Сейчас станет немного лучше, Сяньлэ… — от этого наигранно ласкового тона, у принца побежали мурашки по коже. Он мог поклясться, что никогда в своей жизни не боялся кого-то настольно сильно, как сейчас Безликого Бая. — А то как же продолжать веселье, когда ты в подобном состоянии?       Ах, как же хотелось, чтобы Наследный принц в полной мере осознал произошедшее и пришёл к тому же выводу, что и Бай Усянь в своё время. Нельзя доверять этим жалким людишкам, которые, столкнувшись с первыми же трудностями, воткнут клинок в грудь своему божеству.       Его Высочество прекрасен, причём прекрасен настолько, что хотелось обнимать, наставлять, воспитывать… Но, к сожалению, каждый раз при их встрече принц демонстрировал свою своенравность и упрямство так сильно, что воспитывать его оставалось только кнутом, лишь изредка применяя пряник.       — Мне больно, — едва слышно шепчет юноша, облачённый в некогда белоснежные одеяния, пропитавшиеся его кровью. — Хватит, пожалуйста…       Его сознание поглотила дикая боль, которая не позволяла нормально соображать, дышать и тем более двигаться… Только слёзы по юному изящному лицу текли непрерывно, а их и никто не пытался остановить.       Больно-больно-больно…       Почему эта страшная пытка прекратилась, а ощущения того, что тебя снова и снова протыкают мечом, остались?! Почему ему так больно, но он до сих пор не может отключиться?!       — Я знаю, Ваше Высочество… — мягко усмехается Безликий, словно слова о боли принц действительно адресовал ему. — Сейчас лекарство прояснит твоё сознание, а я преподам тебе ещё один урок. Чтобы не получилось, как в той поговорке: «Балованный ребёнок непочтителен; балованная собака непослушна».       — Ты… — в храме неожиданно раздался крик полный боли и ярости. Чья-то черная тень бросается на Безликого Бая с тем самым мечом, которым изуродовали тело принца.       Это оказался юноша в чёрных одеяниях, который замахнулся, собираясь подлететь к демону и рассечь того пополам, но его противник просто выкинул руку, и в следующий момент нападавшего отбросило назад с такой силой, что тот пробил стену храма и повалил несколько деревьев на своём пути.       Он пытался спасти Се Ляня?       Наследный принц неожиданно дёрнулся, резко попытавшись подняться, но его вновь вырвало кровью.       — Ну что за непослушное дитя? — Безликий Бай качает головой, не собираясь даже на секунду задерживать внимание на так веселящим его втором юноше. — Неужели непонятно, что с такими ранами нужно лежать и не двигаться? Кстати, перед своими бывшими последователями ты может и искупил вину… Но передо мной-то нет.       — Что за чушь ты несёшь… — шипит Его Высочество, сверкая глазами полными ненависти и презрения, в тот момент, когда крови во рту не остаётся.       — Сяньлэ, неужели ты не понимаешь о чём я? Разве твой наставник не говорил тебе о том — нельзя пытаться изменить судьбу? Ты думал, что дашь людям дожди, и твоё государство продолжит существовать — это было невозможно с самого начала… Именно благодаря тебе появился я, — существо в белоснежных одеяниях смеялось, а Се Лянь чувствовал, как его вновь начинает тошнить… — Жители Юнани, может быть, и погибли, но твоё государство просуществовало бы ещё какое-то время, а я бы так и не появился на свет. Ты не хочешь искупить свой грех ещё и передо мной?       — Тогда ты исчезнешь? — нахмурившись, поинтересовался Се Лянь, выражая своим ответом единственное искреннее желание.       — А больше ничего не желаешь? — рассмеялось существо, отходя от принца и устанавливая какой-то защитный барьер внутри храма… Что эта тварь ещё задумала? — Я больше никогда не оставлю тебя и очень надеюсь, что сегодняшний урок ты усвоишь на всю жизнь. Хочешь я покажу, что никого ближе меня для тебя не будет? Ты действительно веришь, что твоя семья и правда примет тебя любым?       — Ч-что? — кажется, голос принца всё-таки дрогнул, когда Безликий Бай, шагая прямо по обожжённым дотла трупам, подошёл к нему и поднял на руки. Зрачок принца испуганно расширился, но он даже головы поднять не успел — его уложили на алтарь для подношений лицом вниз. — Что ты, твою мать, творишь?!       — Сяньлэ, разве пристало принцу так выражаться? Ты же… — не без сарказма начинает Белое Бедствие, но ему не дают закончить, грубо перебивая…       — Ваше Высочество!       К полуразрушенному храму, спотыкаясь и едва не падая, со всех ног бежал высокий темноволосый юноша. Он попытался забежать внутрь и тотчас врезался в барьер, словно в чистое, прозрачное стекло, которое едва можно было заметить…       — Ваше Высочество, бегите пожалуйста…       Принц только сейчас понял, что где-то видел его раньше…       — А так будет даже интереснее, — хмыкнул Белое Бедствие, даже не собираясь отвлекаться на какого-то мелкого демона, пока перед ним лежало столь невинное, юное отребье. К тому же, чужое присутствие поможет сломать его драгоценного преемника ещё сильнее и до него наконец-то дойдёт — никто ему не поможет, ничто его не спасёт.       Князь демонов молча избавляется от нижних одежд принца и клянётся сам себе, что никогда не был столь близок к тому, чтобы сорваться… Так и хотелось впиться в эту кожу ногтями, разодрать её до алых полос и больше никому не позволять касаться этого прекрасного тела.       А стоило ему увидеть с каким ужасом и страхом в глазах оборачивается на него Сяньлэ… Безликий Бай чувствует, как внутри появляется острое желание взять бедняжку так, чтобы тот не смог даже на ноги встать. Следующая попытка принца дёрнуться наполнена гневом и ужасом.       — Куда же ты собрался? Сам говорил, что не умрёшь. Выдержишь ещё немного боли…       — Что ты… — Се Лянь дрожит, когда холодные цепкие пальцы с силой сжимают бедро, удерживая на месте. — Отпусти меня… Прекрати! Ты слышишь?! Прекрати сейчас же!       Так страшно принцу не было ещё никогда: сердце билось где-то в висках, дыхание сбилось, что было непозволительно для воина. Сейчас он больше походил на загнанного в угол зверька, для которого не было спасения, ибо хищник уже настиг его. В происходящее просто не верилось. Может, он бредит?! Безумно хотелось, чтобы это всё оказалось иллюзией, сном или какой-нибудь манипуляцией…       Всё лучше, чем нечестивые догадки, которые посетили разум принца…       — Расслабься, Сяньлэ, — к запаху крови, которым наполнился весь храм Наследного принца, добавился аромат какого-то знакомого масла. Однако, требование не было принято к сведению, и в следующий момент Се Лянь ещё яростнее попытался вырваться из чужой хватки. — В первый раз будет немного больно… Я даже разрешаю тебе кричать. В конце концов, может быть, сюда прибежит твой слуга и поможет тебе.       — Ты действительно думаешь, что после подобного я соглашусь быть с тобой на одной стороне?! — шипит Наследный принц и вновь слышит этот ласковый, хриплый, но одновременно безумный смех, от которого кровь стынет в жилах…       — Когда у тебя не останется никого — ты сам придёшь ко мне, — то ли обещает, то ли констатирует Безликий Бай.       В следующий момент в храме раздаётся пугающий вскрик. Впрочем, испугать этот глас мог кого угодно, кроме Белого Бедствия, что ввёл всего лишь несколько пальцев и уже добился такой чудесной для него реакции. Единственное, что действительно мешало — это тот факт, что Его Высочество очень сильно сжимался, несмотря на все свои раны.       — В-ваше высочество… — юноша, облачённый в чёрные одеяния, больше не кричал… Всхлипывал, опустившись на колени перед барьером и роняя слëзы не меньше самого Се Ляня.       — Хочешь узнать, кто это? — с лёгкой улыбкой поинтересовался Безликий Бай, ликуя от одного лишь взгляда Сяньлэ — поражённого и разбитого как никогда прежде. — Это тот огонёк, что так яростно защищал тебя и уничтожил всех, кто посмел причинить тебе боль… А знаешь, почему?       — Замолчи… — Се Лянь чувствовал, что его тошнит.       Тошнит от того, что он — бывший Бог Войны, Его Высочество Наследный принц Сяньлэ и подающий большие надежды ученик — оказался ничтожеством, которое не смогло ничего противопоставить какому-то демону. Ему оставалось лишь наблюдать, как от развернувшейся картины страдает не только он… А ещё и тот огонёк, который пытался предупредить его об опасности по пути сюда, а потом и вовсе выжег людей, обретя форму демона. Лишь бы у Его Высочества был шанс спастись.       Как же сильно он хотел умереть… Всем стало бы легче, если бы он просто исчез.       — Это — твой единственный, оставшийся на свете последователь… — тихий шёпот доносится прежде, чем существо пресекает очередную попытку принца вырваться и заканчивает с растяжкой, которая длилась не больше минуты.       В конце концов, Наследный принц должен не наслаждаться происходящим, а вернуться домой к родителям и слуге с окровавленными ногами, чтобы им всё сразу стало ясно и понятно…       — Сяньлэ, придётся немного потерпеть, — усмехается Белое Бедствие, и Се Лянь, к своему ужасу, слышит шорох чужих одежд за собственной спиной…       Очередная попытка вырваться и сбежать становится фатальной. Стоит только принцу приподняться — в следующую секунду его головой ломают алтарь и бьют о каменный пол до появления белых звёзд перед глазами.       Но от своей идеи Безликий Бай и не думает отказываться…       Одной рукой он удерживает Сяньлэ за бедро, оставляя тёмные следы и синяки, а второй — приставляет свой возбуждённый орган к сжимающемуся входу в тело. Не тратя время, безжалостно толкается в чужое нутро, вырывая из груди принца полный боли, ужаса и отчаяния крик.       Всё должно быть именно так…       Внутри Бая разливается приятное тепло, когда по щекам принца непрерывным ручьём текут слëзы, когда тот хватается руками за ступеньку, пытаясь отстраниться. Двигаться внутри невинного тела получается с огромным трудом. У Се Ляня ранее не было подобного опыта, но данный факт совершенно не останавливает демона. Когда под тобой дрожит прекрасное тело, которое не имело даже шрамов до этого дня — можно потерпеть небольшие неудобства.       — Х-хватит! Пожалуйста, хватит! — голос предательски дрожит. У Се Ляня никак не получается сдержать истерику. Сознание сжирает и поглощает ужасная резкая боль, от которой нет никакого спасения. Се Ляню только и остаётся, что молить небеса о скором завершении этой пытки…       — Прекрати плакать! Ты же не ребёнок малый… — ласково замечает Непревзойдённый, не сбивая темпа и продолжая двигаться столь же резко, грубо и беспощадно. Сжимает некогда белоснежные бедра, не обращая внимания на то, что пол под Наследным принцем уже давно оказался залит кровью.       Рыдания Сяньлэ заводили только сильнее, так что у мучителя даже мысли не возникало, чтобы остановиться, пожалеть или вовсе отпустить. Кровь от внутренних разрывов помогала двигаться более размеренно и легко. Несколько раз он даже попал по простате, но особых изменений не заметил, да и вряд ли режущую изнутри боль могла перекрыть секунда лёгкого удовольствия.       — Пожалуйста, остановись… Мне больно…! — надрывно всхлипывает бывший Бог Войны, жмурясь от невыносимых ощущений внизу живота и не оставляя попыток вырваться из лап чудовища. — Умоляю, хватит…       — Как там звучала твоя любимая фраза? «Тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве»? Так где же то блаженство?       Он не внимал его мольбам, долгое время словно бешеный зверь, врываясь в тело принца до такой степени, что у юноши уже не осталось сил на слёзы. Среди тишины храма голос сорванный и сиплый с трудом, но всё же просил прекратить.       Чувствуя приближение разрядки, Безликий Бай наклонился к макушке принца, едва заметно целуя его сквозь маску, изображающую одновременно скорбь и радость, и нежно поглаживая по волосам, на которых уже застыла кровь.       Сяньлэ по-прежнему сопротивлялся, совершенно не желая расслабляться и получать удовольствие. Поэтому, приходилось покрепче подхватывать его под бёдра, чтобы насадить на себя до самого упора и излиться внутрь, смешивая семя с алой кровью.       Какое-то время Белое бедствие не шевелится, наслаждаясь плачем принца полным боли, унижения и отвращения к самому себе.       Он должен был пережить всё, что пережил Наследный принц Уюна. Даже если самому Безликому Баю не приходилось проходить через нечто подобное. Его Сяньлэ пойдёт только на пользу случившееся с ним сегодня.       — Воспитательная мера, Ваше Высочество, — усмехается Непревзойдённый, выходя из дрожащего тела принца и приводя себя в порядок. — А Вы рыдаете так, словно Вас ни разу в жизни не пороли…       — Ублюдок! Ублюдок! Какой же ты ублюдок! — кричит юноша, стоящий за прозрачным барьером. Однако на него не обращают ровно никакого внимания.       Безликий Бай положил рядом с головой принца ножны от своего меча и ласково засмеялся.       — Это подарок для тебя. Меч тебе отдаст мальчишка, — не без насмешки в голосе, сообщает Белое Бедствие и растворяется в воздухе вместе с созданным им барьером.       Сознание принца постепенно меркнет. Он не слышит, как его зовёт юноша, облачённый в черные одеяния, который показался ему таким знакомым, и просто отключается от раздирающей тело боли.

*****

      Хунхун-эр, оказавшийся за пределами барьера, но при этом весьма отчётливо слышавший все крики, мольбы и рыдания принца, захотел ещё раз умереть… Сначала он пытался разбить барьер кулаками, потом мечом, который так и не выпустил из рук, но все попытки оказались безуспешными.       Когда рыдания принца перешли в жуткие крики, ему чисто физически стало плохо… Он понимает — окажись на месте принца кто угодно, то уже давно сорвал бы голос и потерял остатки разума. А когда слышит слова Безликого Бая про то, что принца ни разу в жизни не пороли… взрывается:       — Ублюдок! Ублюдок! Какой же ты ублюдок!       Хунхун-эр ещё раз замахивается и ударяет мечом по барьеру, но всё оказывается бесполезно… Судя по тому, что ему ещё не прилетело от этого демона — на него не обращают внимание, как бы он ни старался. Когда же барьер перед его ногами рушится, юноша решает поднять взгляд.       В самом начале, только увидев, что принц лежит на алтаре, Хун Хун-эр больше туда не смотрел, прекрасно осознавая, что никакой хорошей картины там не будет. И попытался сосредоточиться на том, чтобы разбить барьер. Но потом, услышав жуткие крики Его Высочества и понимая невозможность прорваться внутрь — только и мог, что рыдать, опустив взгляд в пол и не решаясь наблюдать за осквернением своего Божества.       — Ваше… Высочество…       Наследный принц Сяньлэ, кажется, даже не дышал… Юноша сорвался к нему, пытаясь проверить пульс и дыхание, но, не обнаружив их, к своему ужасу осознает в какую кашу, должно быть, превратились внутренние органы.       — Пожалуйста, очнитесь! Прошу Вас! Никто Вас не бросит! Я вас не брошу, Ваше Высочество! — однако его мольбы так и остались неуслышанными.