***
В деревне Аару всё было более чем мирно. После того, как почти все предыдущие мудрецы были свергнуты и отправлены в изгнание, часть благ города Сумеру и порта Ормос начали проникать и в пустыню, где по-своему текла не только жизнь, но и модернизация. В частности своё применение здесь нашли некоторые выпускники Кшахревара, Вахуманы и Амурты, которые как проводили свои исследования, так и занимались более практической работой. Часть пустынников также поддерживала развитие деревни, выполняя роль внешнего барьера, тем более сейчас, когда защитница деревни не может стоять на границе порядка в одиночку. Она была грациозна в любом своём действии не важно был ли это допрос, ежедневный обход территорий или же обычная прогулка. Смуглая кожа отдавала бронзой и розовым золотом в лучах солнца, а тёмные волосы напоминали о таинственных пустынных ночах, в которых было не только золотое украшение в виде луны сзади, но и диадема с уреем спереди, украшенная сапфиром, под цвет одного из его глаз. Сейчас на ней было длинное платье свободного кроя из льна с длинными, но при этом широкими и свободными рукавами из шифона, из которого был сделан и низ юбки платья, в оттенках от иссиня-чёрного с вкраплениями белого, как звёздное небо, но светло-сапфирового, как камень на свету. На шее виднелся достаточно усех из золота, по виду напоминающий переплетение тончайших нитей, на одной руке достаточно массивные браслеты и перчатки, а на другой — гидро глаз бога. Она — потомок царя Дешрета, никогда не ощущавшая его благословения будучи защитницей деревни, сейчас могла ощущать крупицы силы, которые защищали её, хотя в её положении всё совершенно иначе воспринималось. Она была окружена защитой не столько духовной, сколько физической, и, по правде говоря, её слегка утомляло такое внимание к своей персоне, но ничего с этим поделать не могла. Возвращаясь к своему скромному жилищу с берега водохранилища, её поймала Дэхья, которая несколько раздражённо выдохнула, расслабившись, найдя её. В глазах пламенной гривы проскользнула нотка облегчения. — Кандакия… — она выдохнула, — Ты видимо никогда не меняешься. Хотя с одной стороны это даже неплохо, — Дэхья усмехнулась, подходя ближе и кладя свою ладонь на округлившийся живот подруги. — Надеюсь, этому ребёнку достанется твой характер. — А-ха, — легонько рассмеялась женщина, приобнимая свой живот, — Возможно, она чувствует всю вашу заботу обо мне и о ней, поэтому и спокойна… — но ей не дали договорить, как её перебили. — Точно, что тебя искала-то. В общем, он приехал. Беги скорей! — Дэхья помохала ей вслед, — Только будь аккуратнее, — были кинуты слова в догонку. Кандакия действительно была не только уважаемым человеком в пустыне, но и ко всему прочему многие считали её везучей. У неё было всё, о чём могла мечтать девушка: хороший муж, какое-никакое состояние, а скоро ещё и ребёнок. Причём её беременность протекала достаточно спокойно без всевозможных эмоциональных качелей или гастрономических извращений. Самым тяжёлым был сильный токсикоз, который сошёл почти на нет благодаря травникам из Амурты. Быстрым, насколько позволяло положение, шагом она добралась до дверей своего дома. Зайдя внутрь, первое, что она сделала — сняла обувь, как заметила на небольшом столике для всякой мелочи уже ставший родным шлем в форме головы шакала, а на крючке — знакомое пальто. Лёгкая, тёплая улыбка появилась на её лице. Девушка прошла дальше в сторону кухни и заметила у окна знакомый, уже ставший родным, силуэт мужчины, который лишь обернулся на её очень тихие шаги. Со стороны они смотрелись необычно: она была его выше и крепче по телосложению, но казалось, что сие — обычная мелочь, которая не имела никакого значения. Больший смысл приобретали духовные связи и во многом понимание друг друга. В отличие от Академии, многие в деревне если не знали, то всё равно догадывались об их отношениях, которые, к слову, были формально узаконены по всем нормам той же Академии и по традициям пустыни. Мужчина подошёл к ней, целуя ей ладонь — таким его не видел почти никто и никогда, только наедине он мог так проявлять свои чувства к жене. В свою очередь она попыталась его обнять, а он и не сопротивлялся, но позже он склонился над животом, робко прикасаясь к нему, пытаясь не доставить дискомфорт. — Как вы тут? — спросил Сайно, улыбаясь так, как он делал только при ней одной. — Мы в порядке, — звук её спокойного голоса разнёсся по тихому помещению, в котором слегонца потрескивал камин, — Ты надолго? — она подняла обеспокоенный взгляд. — Я скучала. — Где-то на месяца три, если не будет форс-мажоров. Смогу встретить нашу малышку, когда она решит появится и понянчить её, пока ты будешь восстанавливаться, — он выпрямился и подвёл её к дивану, чтобы Кандакия села, а потом и сел сам. — Я кстати тут кое-что привёз. Кавех очень подсобил. — он достал из сумки, что стояла на полу, коробку средних размеров, из которой вытащил подвес для кроватки в виде кольца, по краям которого были звёзды, а в центре — луна. Помимо дерева кармафала в качестве материалов были медь и серебро, а на некоторых звёздах — позолото. Достаточно лаконичная вещь, но при этом аккуратная. Кто бы мог подумать, что любовь Кавеха помогать всем, особенно детям, а также хобби к поделкам не только выведут его из долгов, но и станет хорошим дополнительным заработком для мужчины. — Какая прелесть, — Кандакия взяла в руки подарок, который всё ещё поддерживал её избранник. — А почему ты думаешь, что у нас будет девочка? — Просто предчувствие. Но я не расстроюсь, если это будет мальчик. — Сайно усмехнулся и полез обратно в сумку, доставая ещё подарки. Так, у Кандакии появилось ещё пара-тройка украшений для волос, браслеты различных вариантов, некоторые из которых были диковинками из Натлана, а также ткани для одежды девушки и будущего малыша в самых разных цветах, чтобы уже конкретно пошить под определённых людей. — Зачем так много? — заливной женский смех разносился по комнате. — Это ещё не всё, — усмехнулся он в привычной манере, — Но не буду сейчас с тобой спорить, иначе это будет двое на одного, — и с этой шутки, в которой доля правды, смеялись уже оба. Обычные шутки Сайно. Она любила их, не важно были ли они смешными или нет, главное, что он расслаблялся после сутками напряжённой работы. Кандакия любила видеть искренне счастливые лица людей вокруг, и ей хватало этого для личного счастья. Скоро несомненно в её жизни будет ещё один человек, чья улыбка и смех заставят её сердце трепетать по-особому.***
Всё началось ночь через неделю после прибытия Сайно в деревню Аару. Было позднее утро, когда мужчина с покрытой тонкой тканью головой, которому запретили входить в его собственную спальню, сидел на крыше их дома, поджав к груди одно колено, смотря куда-то в пустоту. Находиться в доме для него если было не пыткой, то испытанием, которое он бы прошёл, если бы не мешался повитухам, врачам и Дэхье, которая пообещала ему присмотреть за Кандакией. Его жена была отнюдь не слабой женщиной, но волнение за её жизнь никак не отпускало мысли Махаматры, учитывая что её мать умерла в родах. Тёплый ветер нежно обдувал его со спины. Бури сегодня быть не должно. В голове было слишком много мыслей, чувств и воспоминаний. Это было ночью в один из праздников в пустыне, когда он узнал, что станет отцом и тогда эта мысль просто удивила его. Нет, он прекрасно понимал, чем они занимались и какие могли быть последствия, но также такой фактор как возраст тоже подталкивал его к суждениям о том, что у них будет простая жизнь, где он бы её навещал, оставаясь пока он в пустыне, а затем обратно возвращался в тропические леса. Они никогда не говорили о продолжении рода, но и не использовали многие из представленных в Тейвате видов контрацепции. Сайно понадобилось время, чтобы осознать тот факт, что Кандакия носила его ребёнка под сердцем, его кровь и плоть, понять свои чувства к тому, что росло в ней и осознать хочет ли он быть назван папой в будущем. Чем больше проходило времени, тем больше матра изучал пособия для молодых родителей и по уходу за беременными, в чём ему помог уже состоявшийся папаша и по совместительству добрый друг — Тигнари, и в какой-то момент он понял, что ребёнок в чреве матери это ещё один человек, за которого он желает взять ответственность и за которого будет готов убить всех и даже пойти против всех, если это понадобиться. Но всё же мысль об отцовстве его и страшила: каким он будет отцом и как быть хорошим отцом. Своих родителей Сайно не помнит, но он вспоминал своего старого напарника Таджа, который решил последовать за сыном, он видел, какие отношения у других семей с детьми, однако представить себя в этом амплуа он не мог, просто не представлял. В момент, когда он ответил своей жене, что желает быть отцом, он просто решил довериться ей, так как он не в одиночку пройдёт сей путь, хоть и отличный от её собственного. Пару месяцев назад он впервые задумался об отставке и уходе с должности генерала Махаматры чтобы быть всегда рядом, а не появлятся и исчезать постоянно, видеть как дитя растёт и познаёт окружающий мир, учить и наставлять её. Сайно всё же склонялся к выводу о том, что лучше иметь дочь, похожую на мать, особенно глазами, однако если у него будет сын, мужчина тоже не растроится, просто для него будет сложнее, ведь потом его волей-неволей придётся учить самооброне, где он опасался перегнуть палку. Будучи погружённым в свои мысли, электро копейщик не сразу заметил подошедшую к нему женщину с железной перчаткой в виде когтей. Она похлопала его по плечу, улыбаясь во все зубы. Он обернулся, словно выпав из транса и не понимая происходящего. Дэхья сразу поняла суть его выражения лица, отчего ещё больше рассмеялась. Солнце поднялось в наивысшую точку на небе, отбрасывая тень собеседницы ему на лицо. — Ну что, поздравляю, папаша, — эти слова произвели на Сайно эффект холодной воды. Он резко подскочил, но в его глазах читался, наверное, самый главный вопрос. — Она в порядке. Беги к ним, только постарайся не шуметь, — последние слова пропали где-то на ветру от резких движений матры, который стремительно помчался в сторону спальни в доме. Едва он успел открыть двери, как слышал радостные возгласы женщин, принимавших роды и заканчивавших убирать после всего, а затем тихое «Поздравляем». Всё было так медленно в его представлении, будто время почти остановилось. Сняв всё, что было у него на голове и оставив ткань на столике, он подходил к закрытой спальне, слыша стук своего сердца и каждый шаг почти босых ног. Волнительные секунды до ощущались как долгие часы ожидания. Был ли это страх? Возможно, но это был не тот страх или волнение, к которому у него был почти что иммунитет из-за работы. Дверь открывается от лёгкого движения руки, а перед ним стоит всё та же кроват, закрытая балдахином пастельно-небесного цвета. Было тихо, что он мог слышать глубокое, спокойное, но вместе с тем тяжёлое дыхание женщины и доселе неизвестный ему звук. Сайно аккуратно подошёл к кровати со стороны, где как он предполагал, лежал новорождённый, так как сама девушка была не в центре, а чуть сбоку. Подрагивающей рукой он отодвинул ткань балдахина, и тут он увидел то, что его поразило до глубины души. — Их… Двое? — дрожащим голосом, будучи ошеломлённым, — Два по цене одного? — случайно вырвалось из него. Он сел на край кровати, пытаясь дотянуться до своей жены, целуя её в лоб. Всё его тело пробирала некая волнительная дрожь, доселе неизвестная. — Спасибо… — Это двойняшки — два мальчика, — она наклонилась к каждому, дотронувшись носом до их лобиков. Братья лежали бок о бок, их головы были на уровне материнской груди. Сайно всматривался в их сморщенные личики, пытаясь осознать реальность, которая была быстрее него. Такие хрупкие и беззащитные, но уже любимые своей матерью и отцом. Мужчине сложно было признавать, но он боялся коснутся их, навредить им, но с другой стороны, он хотел прижать их к себе. Это заметила и Кандакия, кивком головы указывая на более дальнего малыша, — Возьми его. — на это он не знал, что сказать и что делать. Руки не слушались, а сердце билось сильнее обычного. Аккуратно, вспоминая написаное в книгах, он подложил одну из своих мозолистых ладоней под головку, а вторую — под корпус, держа его как хрустальный грааль и самое драгоценное во вселенной. — Положи его голову на сгиб локтя, так будет легче, — он всё делал очень медленно, пытаясь ни в коем образе не навредить сыну, однако тот всё же проснулся, и взору генерала Махаматры предстали его глаза, похожие на глаза его матери. Одна радужка была идентична по цвету его глазам, а другая напоминала золотые пески. — Его глаза… — за день было слишком много новых эмоций, но они были все приятными. — он склонил свою голову, едва касаясь губами открытого лобика. Уже можно было сказать, что мальчики пошли в мать: у обоих были тёмные волосы, но про глаза второго было ещё не известно новоиспечённому отцу, так как второй из двойняшек спал, тихонько посапывая. Пусть у него не было маленькой принцессы, но от этого его чувства нисколько не менялись, но факт, что у него сразу двое детей всё равно ошеломлял. — Не расстроился из-за того, что это не девочка? — вдруг задала вопрос Кандакия, прекрасно помня эмоции мужа о скором появлении маленькой принцессы. — Ничуть. Это, — он посмотрел сначала на младенца в руках, затем подле матери, — Чудо… — он выдохнул, а затем перевёл очи на измученный внешний вид жены, — Отдохни. Я присмотрю за ними… Кандакия быстро уснула от накопившейся усталости, а Сайно положил снова уснувшего мальчика к матери, беря уже более уверенно второго, который проснулся и мог в любой момент разбудить всех. Что ж, по этим двоим можно было бы сказать, что они близнецы, но глаза второго отличались от брата, но были похожи на отцовские по разрезу, а вот гетерохромия по всей видимости передавалась от матери к ребёнку: на него смотрели пара красного и синего глаз, и это завораживало генерала Махаматру получше всяких чудес света. Встав с кровати, он решил походить по комнате, покачивая сынишку в руках, который казалось смотрел в его душу. Сегодня он стал не только отцом, сегодня он принял пожизненный обет защиты двух малышей, его крови и плоти, для которых нужно было ещё придумать имена, а также докупить недостающую мебель, увеличивая всё в два раза, и заказать у Кавеха копию подвеса. Также надо было устроить через семь дней праздник, как требовали того обычаи жителей пустыни. Такая тихая жизнь со своими заботами заставляла его забыть об ужасах прошлого, но также и возводила в нём крепкое желание уберечь своих мальчиков от всего, что может причинить им вред, даже если кто-то хочет помешать их сну: «Спите спокойно, мои дорогие. Я присмотрю за вами сейчас и всегда».***
Была прекрасная вечерняя погода в деревне Аару. В последние дни не было ни одной песчаной бури, да и солнце ещё не палило как в летние месяцы, но ещё не было холодной ночной погоды. Люди гуляли и веселились, повсюду была слышна музыка, звон монет с ярмарки. По тонким улочкам разносился запах только что пожаренного кебаба вперемешку со специями и сладостью от ореховой пастилы. Казалось, что вот-вот и захолустная деревня на краю земли превратилась в достаточно цветущий город, несмотря на небольшое население. Несмотря на всеобщие гуляния, у виновников торжества всё было достаточно тихо. Новорожденные оказались на редкость спокойными сонями, которых иногда приходилось будить, чтобы покормить. Даже на состригании их волос сегодня, ни один не издал ни визга, ни плача, внимательно разглядывая происходящее. Возможно, так на них влияла аура их матери, которая редко оставляла в случае крайней нужды, а возможно присутствие отца, на чьих руках они могли по очереди спать, пуская пузыри. В последние несколько дней Сайно размышлял о многом: Кандакии идёт быть женой и матерью, учитывая некую лёгкость в обращении с младенцами, да и другими детьми, а ему её мужем — нисколько. Грозный образ, сложившийся от многолетней работы, учёбы и экспериментов делали своё дело и многие сторонились его. Иногда ему не верилось в происходящее и представлялось всё сном. Он? Отец? Обычная семейная жизнь с её печалями и радостями? Несмотря на всю очарованость в первую их встречу, мужчина только начинал своё знакомство с ними, искренне не понимая, почему детей иногда считают ангелами и милейшими существами на планете. Для него было впервые чувствовать что-то настолько необъяснимое, помимо любви к жене, для которой он мог бы перечислять дни и ночи о её чудесах и прелестях. Защитница деревни Аару была одета в длинное свободного кроя платье с парящими рукавами, которые представляли две ленты соединённые золотыми браслетами. Пояс, чем-то напоминающий верёвку, был обшит золотой нитью, как и все внешние обоймы наряда. На её голове была привычная диадема в виде полумесяца, на руках — широкие браслеты из золота, а на щиколотке — серебрянный браслет в виде тонкой цепочки с некоторыми подвесами, который подарил её муж в их первую брачную ночь, помимо основных подарков. Она стояла, облокотившись спиной на ограждение на крыше их дома, изредка поворачивая голову вниз дабы посмотреть на своих подопечных. Несмотря на звуки музыки, там где была сейчас девушка было достаточно тихо. Кандакия наслаждалась тишиной и одиночеством, в котором она могла отдаться мыслям и что-то собрать воедино. Она никогда не задумывалась о том, что станет женой и, тем более, матерью. Они с Сайно никогда не обсуждали это, ссылаясь на занятость обоих да и на возраст Сайно. Для друг друга они были опорой, сигнальным маяком среди песков и травы, бурь и водопадов, личным видом оазиса. Новость о беременность Кандакия приняла не сразу, пытаясь понять сможет ли она дать что-нибудь дитя, которое уже было у неё в чреве, да и в Тейвате было достаточно много зелий для решение сих ситуаций. Рассказать Сайно о своём положении тоже было нелёгкой задачей, не предполагая его реакции, но в какой-то момент женщина поняла, что может довериться как мужу, так и просто судьбе. Она понимала, что сможет его обеспечить необходимым материальным и духовным, а если это так и он не мешает, то почему бы не поприветствовать нового человека. Когда она увидела только что родившихся малышей, что её удивило до глубины души, но дикая усталость притупила все чувства в тот момент, она поняла одну вещь: что бы ни случилось, она хочет подарить им всю любовь, которую могла, защитить от всего. Реальность была больнее: каким бы замечательным не был муж, старавшийся помогать там, где только возможно, приход в норму был адом. Первые дни она толком не могла делать ничего без посторонней помощи, да и привыкать просыпаться и засыпать по графику ребёнка с выполнением дел по дому тоже было тяжело. Человек привыкает ко всему, говорят. Наверное, так оно и было в её случае. Тем не менее потомок царя Дешрета считала, что ей повезло: не у каждой роженицы есть няня и помощница по дому, которые забирали часть обязанностей, — на этом настоял Сайно, аргументируя тем, что лучше иметь гладкий период адаптации к новой жизни, чем нырять в неё с головой. Краем глаза она замечала, что ему тоже приходится несладко, но не сказать, что оба о чём-то жалели или же были несчастны. Напротив, эти хлопоты со всеми своими трудностями приносили в жизнь много интересного. Послышались едва заметные шаги босых ног, но женщине было уже ясно, кто приближался. Сайно шёл достаточно расслабленным шагом в своих обыденных чёрных бриджах, но в белой широкой рубашке с длинными рукавами, отделанные манжетами с золотыми нитями. У выреза рубашка была не затянута, от чего недлинные концы болтались по сторонам. Он выглядел немного уставшим, но не потерявшим своего приподнятого настроения. Кандакия выпрямилас и наклонилась, отвечая на приветственный его поцелуй. В каком-то смысле, её муж действительно напоминал шакала, который усердно борется за то, что ему принадлежит. Это заключалась в его жестах, движениях и даже в желании скрыть от потенциальных угроз всё, что может стать для него ультиматумом. Но не в этот день. Сегодня ничего не угрожало, как и в последние пару недель, благодаря многим группировкам пустынников, собранных как авторитетами обоих, так и известностью Дэхьи. Он встал подле неё, прикрыв глаза и вслушиваясь в постепенно удаляющиеся голоса. Молчание. Нет, оно не было неловким, скорее настолько непривычным спустя всего лишь пару месяцев, учитывая, что большую часть её беременности генерал провёл в джунглях Сумеру, выполняя свою работу и выслеживая потенциальных нарушителей законов. Кандакия немного дёрнулась, вспомнив о тех, кто сейчас находился внутри, и хотеля было уже поспешить внутрь, но её остановила ладонь, накрывшая её запястье. — Не переживай, они только заснули, — его тихий и расслабленный голос разливался словно мёд. — Если они проснутся, то мы их услышим. — она расслаблено выдохнула, поднимая свой взор на небо. Они не пересекались взглядами. — Как ты себя чувствуешь? — Я в порядке, — ответила она и замолчала, было столько, о чём бы она хотела поговорить, но не решалась. — Что-то не так? — Сайно знал эту привычку своей жены, так неоднозначно заканчивать предложения. — Что-то болит или же ты устала, моя двуокая госпожа? — решив приподнять ей настроение. — Нет… Просто задумалась, — выдох. Что ж, им действительно стоило поговорить о многом. — Происходящее сейчас иногда мне кажется лишь сном. — он понимал о чём пойдёт речь с полуслова. — На самом деле, когда ты сказала, что носишь моего ребёнка, я не знал, что сказать, сделать или как отреагировать, — он опустил голову, всматриваясь вдаль. — Я боялся, не ведая будущего, что буду плохим отцом, особенно если это будет мальчик… — А тут сразу Барака и Дакарэй, — она слегка рассмеялась, — Как ты сказал, «Два по цене одного»? — Да, — он усмехнулся, — Но, признаться честно, разговор с Тигнари сильно повлиял на мою точку зрения. И в какой-то момент я решил просто довериться тебе, — он посмотрел ей прямо в глаза, — Зная, что даже если я не смогу стать достойным отцом, то у ребёнка будет хорошая мать, а я… Смог бы в крайнем случае наблюдать издалека. — У меня были схожие мысли — довериться тебе, а дальше будь что будет. Но пугал меня больше всего процесс родов, — она глубоко выдохнула, — Моя мать погибла так, и я не хотела для малыша такой же участи. Но, — она приблизила своё лицо к нему, — Я ни о чём не жалею. — Кандакия чмокнула его в нос. — А ты? — Нет, — снова завлекая её в поцелуй, но уже более буйный. — Можно сказать, что я — счастливчик. У меня есть дом, семья, деньги… Однако в чём-то ты права, я хотел бы иметь дочку, но не опечален двумя мальчишками, правда ловить придётся их в два раза больше, — он рассмеялся. — Возможно через пару лет у тебя появится и принцесса, но не сейчас. — женщина выпрямилась, — Пошли поедим, пока никто не проснулся. С этими словами она зашла внуть, а Сайно смотрел вслед, задумываясь о том, что ещё никогда не был так доволен своей жизнью как сейчас. Может, ну его эту работу Махаматрой? Не проще ли жить обычной жизнью? Нет. Уйдя сейчас, он не сможет быть уверенным в безопасности и светлом будущем не только для своих детей, но и для всех детей пустыни и джунглей. Сейчас он осознавал те моменты в работе матр, которые не понимал ранее, но о которых говорил Тадж, однако теперь у него было своё сокровище в пустыне, которое он поклялся защищать.