Ао’нунг содрал с конца своей косы заколку, чуть зашипев от боли. Украшение упало на постель и янтарные, с бежевыми прожилками, острогранённые камни, что так прочно были вставлены пластину, посвечивали среди складок зеленоватого, льняного покрывала своим мутным блеском. Нетейам только настороженно проследил за этим движением, немного расстроившись из-за такого небрежного отношения. Потом он, конечно, попытается успокоить себя, оправдывая супруга эмоциональным состоянием, тем самым задушив маленькую обиду на корню. Но сейчас, на’ви мог лишь удручённо смотреть, как его меткайин распыляется всё сильнее.
- Ты слышал это? - Ао’нунг, едва не крича, обратился к нему и его хвост со свистом резанул воздух, - Они согласились. Серьёзно, и это наша победа?
- Ма’Нунг, всё не так просто. Теперь речь идёт не о войне, а вымирании. Не только солдаты RDA, но и невинные дети, старики, женщины. Все они в опасности.
- Как и мы! Мы были в опасности всё это время. А теперь, их, несчастных, должны пожалеть и принять у себя? Я не верю, в то, что сейчас услышал. Не может быть всё настолько сумасшедшим.
Треснула стукнутая кулаком стена дома. Соломенный переплёт, что зигзагом рос к верху, образуя центр крыши, скрипнул под натиском удара Ао’нунга. Меткайин опасливо осмотрел стену. Ему бы не хотелось, чтобы из-за этих демонов ещё и пострадал построенный когда-то для них с Нетейамом дом, итак слишком долго пустовавший без хозяев.
- Отец едва вернулся домой. И твой тоже. Мы так долго сражались, терпя тоску и лишения. И что теперь? Нетейам, что нам теперь делать? Взять да и отдать им наших лидеров? Конечно. Их убьют там, в этом гнезде, и тут же нападут на нас, когда мы ослабнем.
- Ты прав, Ао’нунг, это слишком опасно для оло’эйктанов,- Нетейам потёр себя по голове, немного почёсывая корни волос. Скребсти короткими ногтями по напряжённой макушке было приятно и расслабляюще. Как раз для измотанных к чёрту нервов.
- Им ничего не мешает взять их в плен. Но и простых на’ви они вряд ли воспримут всерьёз. Ты действительно прав, мой дорогой, всё становится только сложнее, даже после окончания войны.
За стенами послышались шаги. По звуку было похоже на группу молодых меткайинов, подростков. Они так ловко парировали шутки, что направляли друг на друга, смеялись и хлопали по плечам. Ао’нунг немного выглянул в окно, пропускавшее вечерний свет в тёмную комнату. И правда, на его застывших от резкого воспоминания глазах четверо совсем юных парней шли по песку. Их тонкие, пока ещё невысокие силуэты окутывал мягкий холодный свет заката, а кучерявые волосы шелестели, играясь с вечерним бризом. Один из них, задорный весёлый паренёк, держа в руках корзину с фруктами для предстоящего праздника, прыгнул на торчащий по пути булыжник, затем на другой и так до самого большого из всей дорожки рассыпанных по песку камней. Вдыхая в себя сладко-солёный морской воздух, он забвенно закатил глаза. По счастливому выражению лица можно было сказать, что юноша поймал момент настоящего счастья и покоя, давно не посещавший его.
- Корзину не вырони! – крикнул ему Ао’нунг через окно. Парень и его друзья резко обернулись в сторону голоса сына оло’эйктана, испугавшись от неожиданности. Прижав уши, мальчик действительно чуть не уронил свою ношу, но вовремя сподхватившись, взял её покрепче, стыдливо улыбнувшись лидеру воинов. Последний прыжок и он вновь оказался среди своих друзей. Вернулись громкие дразнительные шутки, разговоры и смех.
- Ты помнишь Ротто?- провожая взглядом, уходящую вдаль компанию, Ао’нунг прикрыл отяжелевшие веки,- А Нашви и Онгу?
Нетейам молчал. Ответ застрял на языке, стоило только действительно вспомнить тех друзей Ао’нунга, которым он когда-то хорошенько набил синяки за то, что обижали Кири. Он помнил, как они косо посматривали на него и, особенно, на его сестру. Даже после принятия в клан. Помнил, как опасливо сторонились парня и старались выглядеть наиболее вежливо, когда Нетейам стал официально супругом сына вождя. Только на боевых границах океана, он смог как-то сблизится с ними, обучая стрельбе и обороне. Постепенно, с каждой поддержкой, с каждой победой и защитой их общение становилось теплее. Как настоящие боевые товарищи, в каждом бою они могли уже положиться друг на друга, и в каждом вечере, когда воины отдыхали после сражений, они вместе пели или танцевали возле костра, укромно спрятавшись в наземных пещерах скалистого рифа.
Последнее, что Нетейам запомнил о тех троих ребятах, так это то, как он лично омывал их тела, вместе с телами других погибших.
- Мы ведь также... Мы с детства были вместе. Также таскались из угла в угол по деревне, рыбачили или работали вместе с взрослыми.
- Ао’нунг?
- Их больше нет. Нашви, Ротто, Онгу – их нет. Я знаю, нашу дружбу вряд ли можно было назвать настоящей, скорее это была просто свита избалованного засранца. Но мне так тяжело не видеть их в деревне. Каждый раз, когда прохожу мимо их домов, постоянно ловлю себя на мысли, что я жду их появления. Жду, что они выбегут ко мне, предлагая какую-нибудь ерунду, вроде пойти поиздеваться над твоим братом,- Ао’нунг грустно ухмыльнулся, - Онгу будет пытаться идти быстрее всех, а Ротто смеяться над Нашви и над тем, как он причёсывается по пол дня.
- Ты скучаешь ним? – Нетейам бросил парочку деревяшек в ещё не зажённый костёр.
- Да! Я тоскую по ним и тому времени, Нетейам. И мне не нужно, чтобы они мне вновь заглядывали в рот. Только бы просто видеть их, хотя бы.
Затрещали сухие ветви старого дерева, когда cинекожий на’ви развёл огонь. Ярко-жёлтые языки пламени тут же осветили комнату. Уже погрузившись в сумрак, она полностью открыла свой вид, из плотных стен, увешанных крючками-держателями для орудий и одежды, широкой кровати-гамака, висящего посреди двух несущих балок и тонкого ковра, на котором, словно круги по воде, вился узор.
- Я знаю, как тебе тяжело, Ао’нунг. И я знаю, как тяжело придётся вновь, если мы не пойдём на соглашение.
Его слова закончились с треском самой большой ветки. Но Нетейам мог поклясться, что треснула не только она, смотря как Ао’нунг замер всем телом. Теперь, боль и непринятие были отчётливо видны в серо-голубых, с желтоватым бликом огня, любимых глазах.
- Сейчас моя очередь сказать, что ты прав, верно?- с досадой Ао’нунг качнул головой,- Знай, это не так просто принять.
Подставив левую щёку теплу, исходящему от костра, Нетейам улыбнулся. Ему ли не
видеть, как это действительно тяжело. Даже не только для Ао’нунга. Вытянув к нему обе руки, Нетейам в пригласительном жесте подозвал его к себе, желая как можно крепче стиснуть в объятиях.
- Я знаю,- Нетейам чмокнул мужа в щёку, когда тот медленно прильнул к нему, сев рядом. Осадок, накопившийся после всех тяжёлых и неприятных разговоров, что случились за день, стекал с души, стоило Ао’нунгу обвить его своими руками за плечи.
Когда-то, Нетейам будучи совсем мальчиком, не понимал, зачем его родители так часто обнимаются, по поводу и без. Что-то особенного в постоянном тисканье он не видел. Да, он мог порой обнять маму, отца или брата с сестрой, но не так долго и часто мальчик это делал. Младшая сестрёнка, Тук, стала сама прыгать к нему на ручки, и в такие моменты Нетейам чувствовал себя чем-то вроде опоры для неё, ответственным защитником и старшим братом, что всегда даст чувство безопасности и поддержки. Так выражалась его тактильность, и он был вполне спокоен в её рамках. Но, только уже касаясь Ао’нунга, прижимаясь к нему и принимая его горячее дыхание на себе, Нетейам понял, почему его родители порой не могли оторваться друг от друга. Прикосновение любимого, как и в целом чувства к нему, совершенно другие, особые, непохожие ни на что другое. Прикосновения, предназначенные только ему.
Нетейам повторил свой поцелуй в щёку, затем поднялся до виска Ао’нунга, перешёл на его лоб и после спустился к уголку губ, дрожащих от перенапряжения, медленно таявшего от ласки. Повернувшись, Ао’нунг и сам ухватил губы Нетейама, мягко целуя.
- Я пойду, помогу родителям,- отпустив мужа, Ао’нунг погладил большими пальцами по его скулам, - А ты?
- Пока тут посижу,- ответил Нетейам и перед тем, как Ао’нунг встал со своего места, он на прощание чмокнул его в пястье, отпуская руку супруга,- Позови меня, если тебе понадобиться моя помощь.
Оставшись один, Нетейам аккуратно поправил горящие угли. Тяжёлая каменная кочерга, что винтом закручивалась на конце, заставляла их чуть ли не пищать от нажима. Смотря на огненные прожилки серых кусочков угля, на’ви погружался в свои мысли, что застали его внимание, сразу как Ао’нунг опустил за собой палантин. Что теперь будет? Прав ли был отец и вожди кланов, что пошли навстречу небесным людям? И что теперь станет с родными землями? Ворох, состоящий из всех этих вопросов, тревожно засел внутри головы. Каждая мысль вызывала страх и отчаяние. Нетейам подумал, что сейчас было бы неплохо, вернись он к Ао’нунгу и спрятавшись опять в его заботливых и тёплых руках. Однако, это больше похоже на поведение маленького беззащитного ребёнка, нежели воина. И от реальности так точно никуда не деться.
Ветер, прохладный и промозглый, вторгся в комнату, хлопнув занавеской. Он неприятно лизнул открытую спину мужчины, пройдясь от тонкой поясницы до лопаток. А после опасно качнул пламя костра, дунув прямо на него.
- «Даже не думай,- поднявшись с пола, Нетейам поспешил к окну,- Я только согрелся».
Он подошёл к оконному проёму и начал развязывать петли занавески, установленные по бокам. Перед тем, как распустить последний узел, Нетейам по привычке оглядел пространство перед домом. Серый пляж был пуст, ведь все меткайны наверняка сейчас у дома оло’эйктана. Только море, тёмное и холодное, накатывало на берег маленькими волнами, шурша пеной в абсолютной тишине. Сквозь облака, стадом толпившимися на небе, виднелось солнце, клонившееся за горизонт. Качнулась в стороне высоченная пальма и плоский широкий лист тёмным силутом упал на песок, плавно приземляясь на ветру. Нетейам мог бы стоять так хоть до самой ночи, но любование природой прервали колкие мурашки. Вдохнув напоследок свежий вечерний воздух, он занавесил окно и поспешил обратно к костру.
А что будет с Ава’атлу? Тса’хик ни под каким предлогом не пустит их сюда, будь это мольбы целой цивилизации или дуло автоматов целой армии. Да и остальные жители деревни не захотят терпеть демонов на своей земле. А если их поселить на необитаемые острова? А разве есть такие? А вообще, где селить этих несчастных, виноватых в смерти собственной Матери, людей? Ну, прилетят они сюда, и что дальше? Они же не смогут попросту дышать здешним воздухом. Или на грани вымирания, уже не так важно, что всю оставшуюся жизнь тебе придётся ходить в маске? Но тогда, сколько же им масок понадобиться сделать? И это если не брать в расчёт рождение новых людей. Тогда получается, на Пандоре надо будет им строить свои заводы по изготовлению масок, да и других предметов быта. Ведь вряд ли они так просто откажутся от всех тех развитых технологий. Которые, впрочем, и привели их к катастрофе.
Нетейам больно ущипнул себя за переносицу, пытаясь предотвратить появление головной боли, что уже маячила где-то на горизонте. Эйва, это же сколько отходов с них будет? Мужчина помнил, как выглядят эти горы непонятного, пластикового, дурно пахнущего мусора, встречавшиеся на каждой вражеской базе. Солдаты RDA, словно в насмешку над Пандорой, марали не разлагаемыми остатками своей жизнедеятельности океан. Тёмно-фиолетовые маслянистые пятна горючих смесей противно растекались в солёной воде. Мёртвые животные, отравленные химикатами, ожоги, появлявшиеся при каждом прикосновении к грязи. Ао’нунг едва ли не плакал, когда на его глазах, как и тысячи других в косяке, умерла рыба, изрыгая из себя чёрные пузыри.
- Её ведь даже не съешь теперь,- шмыгая носом, кричал Нашви,- Они и вправду демоны.
А если научить их обращаться с природой? Помочь жить здесь, не нанося вреда? Их учёные придумают какой-нибудь способ пустить в массы биоразлогаемые детали, как уже делают живущие здесь люди и производство не будет больше загрязнять среду. Пусть живут на отделённых территориях. Или же среди на’ви, в частности тех, кто согласился бы пустить их на свои земли. Сложно сказать, где именно небесным людям стоило бы находиться на Пандоре. Но станут ли они слушать? Захотят ли изменить свой устоявшийся уклад и даже если захотят, то как долго он продлится?
В дом вошёл Ао’нунг, прервав ведущий в никуда поток мыслей. Он уже хотел окликнуть супруга, но остановился на полпути. Вид одинокого, сгорбившегося над пустотой Нетейама, комочком греющегося перед костром, вызвал жалость. Тьма, воцарившаяся незаметно в комнате, будто бы обволакивала мужчину. Она угрожающе давила на него со всех сторон, ждала, когда огонь погаснет, чтобы сожрать живьём в своей холодной пучине.
- Нетейам,- Ао’нунг нежно погладил дрогнувшего от неожиданности на’ви, защищая собой от этого страшного мрака,- Пойдём, там уже почти все собрались.
Шелест лент встречал гостей дома оло’эйктана Тоновари, что спешили поскорее начать торжество в честь прибытия героев. Из инструментов, которыми управляли некоторые меткайны, лилась музыка, что так весело и радостно грела острые ушки на’ви своей вибрацией. Эти звуки изумрудных, длинных флейт, обтянутых кожей барабанов, сияющих молочным блеском музыкальных костей, отдавались на крепких стенах дома, наполняя его торжеством. Дабы дополнить их, деревенские певцы собрались в группу, усевшись рядом с алтарём. Прекрасные, ровные голоса мужчин и женщин взметнулись от самого пола, до купольного потолка, разливаясь после по стенам и за пределы жилища. Тут же выпрыгнули в центр танцовщики. Гибкие тела, обвитые разноцветными бичёвками, листями, цветами и даже лоскутами шкур, кружились вокруг друг друга, изображая собой сцены из прошедших сражений. Воины, могучие и сильные, стучали тяжёлыми кулаками по своей груди. Выпученные глаза и язык, что устрашающе извивался меж белых клыков, как бы отпугивал врага, которого изображали измазанные зелённой краской чучела. Махая крыльями, сделанными в виде алых широких вееров, скреплённых краями по бокам и внутренней стороне рук, танцоры изображали боевых цураков, шипя и качая бёдрами, словно длинным хвостом. Они хватали набитых трухой, и от того смердящих, соломенных «небесных людей», отрывали их головы и тут же бросали в костёр. После, раздавался громкий, неудержимый воинственный клич, поддерживаемый также зрителями представления. Они сидели тесным полукругом, любуясь танцем воинов-победителей. Кто-то уже приступил к еде, неся своим соплеменникам и себе праздничную пищу, а кто-то успел пригубить и кавы, с увдовольствием расслабляясь на мягких настилах.
Тоновари и Ронал сидели на таких, прямо под алтарём. Оло’эйктан звучно смеялся и хлопал в ладони, одаривая танцоров, певцов и музыкантов своим вниманием. Но натянутая улыбка выдавала настроение мужчины, стоило ему взглянуть на Ронал. Её хмурый вид расстраивал меткайина, хотя он и не особо был удивлён. Каких сил ему стоило уговорить жену прийти на праздник, одна Эйва знает. И теперь Ронал, будто бы не замечая ничего вокруг, без намёка на удовольствие или радость, сидела чуть поодаль от мужа. Тиара, ворочавшаяся на её коленях, в отличие от матери, улыбалась отцу и с настоящим восторгом наблюдала за представлением.
- Моя милая,- немного склонившись к жене, прошептал Тоновари,- Тебе не нравится?
-Нравится,- отчеканила Ронал, поправляя дочери волосы.
Тоновари не знал, что ещё мог бы сказать. Стиснутые губы его женщины, что так раздражённо отвернулась от него, выбили все слова. Оло’эйктан мог бы сейчас попросить её хоть немного улыбнуться, но он же знает, что это сравнимо с просьбой цурака не кусаться.
К его облегчению, в дом вошли Ао’нунг и Нетейам, держа друг друга за руки. Супружеская чета была встречена всеобщими окликами, хлопаньем и радостными возгласами. Им тут же преподнесли чарки с кавой и усадили рядом с алтарём, где сидели и остальные члены семьи Салли.
- Вот он где! - Ло’ак стукнул своего брата по плечу, чуть покачиваясь на месте. Потерев место удара, Нетейам сконфуженно посмотрел на парня: затуманенный взгляд, растянутая кривая улыбка и вялость движений. А ещё резкий, исходивший от Ло’ака запах, как будто бы кто-то разлил слишком много кавы за начало вечера.
- Ты что, уже пьян?- Ао’нунг изогнул свою бровь, перекидываясь взглядами с остальными. Сидящая рядом Цирея только пожала плечами, пока Ло’ак опрокидывал очередную порцию напитка, облокотившись на девушку. Старшего сына оло’эйктана разозлила такая наглость в отношении сестры, но Нетейам успел успокоить его, придержав за предплечье.
- Моя вина, брат! Я слишком много выпил, пока мы вас ждали,- на’ви скосил свой взгляд в сторону отца,- Пап, ну хоть сейчас, не смотри на меня так. Они сами виноваты, нечего так долго мять друг друг за...
Угрожающее шипенье меткайина и Ло’ак, что испуганный пролемур, сжал плечи, отползая подальше от Ао’нунга.
- Молчу, брат, молчу!
Джейк Салли сидел в стороне, в непривычном одиночестве без Нейтири. В отличие от Тоновари, он так и не смог уговорить свою жену прийти на торжество и теперь был абсолютно один, перед своими удручёнными отпрысками. Только Тук поддерживающе гладила отца по руке, заботливо глядя в его грустные глаза.
- Девочка моя,- Джейк обратился к младшей дочери, - Поиграешь с близняшками? Им наверное очень скучно без тебя.
Проследив за обеспокоенным взглядом отца, Туктирей увидела, как один из её старших братьев уже какой раз за вечер наливает себе кавы. Общая напряженность при виде такого, что явно чувствовалась девочкой, заставила её согласиться на предложение.
Всё таки Тук была уже достаточно взрослой, чтобы понять, ради чего её просят уйти. Или ради кого.
- Пап, да пусть с нами посидит. Сколько можно из Тук делать сиделку для малышни?,- отхлёбывая из чарки, Ло’ак поморщился, оборачиваясь к старшему брату - Нам и одной супер-няни здесь хватает. Да, Нетейам?
- Тебе не кажется, что уже достаточно?- не вытерпев, Ао’нунг дёрнул Ло’ака за руку,- Вечер только начался, а ты уже не в себе.
Ло’ак только засмеялся в ответ, чем вызвал негодование мужчины. Татуированные мышцы дрожали от приступа, пока Ло’ак из последних капель самообладания прикрывал свой рот рукой. После он и вовсе закрыл лицо, разминая веки. Это немного улучшило его самочувствие. Сквозь пальцы, на которых виднелись многочисленные шрамы и порезы – мелкие напоминания о прошедших сражениях – он осмотрелся вокруг. В танцующем мессиве из тел и их тёмных теней выделялась своей тёмной, с прямыми и широкими полосами, кожей Тук. В этой высокой, стройной девочке, чьи косички шуршали на круглых плечиках, он едва узнал сестрёнку. Она так резво и весело кружилась среди танцоров, копируя их движения, что некоторые меткайны захотели тоже присоединиться к танцу, вставая со своих мест. Убрав с лица руку, Ло’ак повернулся к брату, наливавшему по чаркам кавы для всех. Ао’нунг жевал взятый с деревянного блюда кусок лиллового рыбного филе, поджаренного под фруктовым соком, не забывая при этом настороженно обмениваться немыми знаками со своей сестрой. Цирея только печально вздохнула, когда брат кивнул на Ло’ака, не скрывая раздражения.
- Говоришь, я не в себе? – прервал их Ло’ак- А кто из нас в себе? Кто ещё не спятил в этом безумстве, а?
- Ло’ак, о чём ты?- Цирея, в попытке успокоить мужа, аккуратно положила ладони на его ногу. Но тот словно не слышал, продолжая ехидно смотреть на Ао’нунга и по-скотски радуясь этому громкому стуку плоского хвоста, выдавашего нарастающее напряжение хозяина.
- Парень, с тебя достаточно сегодня,- вмешался Джейк, немного подвинув перед собой девушку,- Пройдись лучше по берегу, подыши воздухом.
- Не надо мной командовать, отец! – Ло’ак выставил перед собой указательный палец,- Мы теперь не на передовой. У нас
пе-ре-ми-ри-е-е!
Разведённые в сторону руки и откинутая назад голова, из рта которой так неприлично вырвался хриплый голос привлекли внимание собравшихся меткайинов, в том числе оло’эйткана и тса’хик. Поняв, что это последняя капля в итак огромной чаше его терпения, Ао’нунг отдёрнул от себя Нетейама и, прямо перед своими родителями, схватил Ло’ака за предплечье. Прервав скромные извинения Джейка перед вождём и жрицей, он стащил его сына с настила и потянул вверх, чтобы поднять на ноги. Но тот,сквозь ругательства аж сразу на двух языках, активно сопротивлялся, чуть ли не кусаясь.
- Ты что, рыбья рожа!? Отпусти меня!
- Тебе который раз говорят – хватит! – пыхтя, Ао’нунг сдунул с лица выбившуяся из прически прядь волос,- Я тебе покажу, как язык распускать!
Приложив ещё больше усилий, он толкнул его в сторону выхода, едва не сбив с ног невнимательных танцоров. Прекратилась музыка, как и пение. Стихли разговоры, перешедшие на настороженные перешёптывания. Жители Ава’атлу опасливо смотрели на двух воинов, так прославившихся своими подвигами, и не могли понять, что произошло между ними. Взрослые прижимали к себе детей, дабы те случайно не попали под горячую руку, некоторые даже уводили их подальше от маячившей на горизонте драки.
- Сын,- Тоновари встал со своего места, вцепившись взглядом в Ао’нунга,- Что происходит?
Его жена, будто вышедшая из оцепенения, последовала за ним. Всё это время, она пыталась как-то абстрагироваться от происходящего вокруг веселья, не выдерживая осознания, чем скоро всё это должно закончиться. Но шум, что создали эти двое, привлёк внимание. Желтоватый подол травянистый юбки мягко зашелестел по полу, когда Ронал подошла к центру происходящего.
- Ваш оло’эйктан спросил вас,- невзирая на более низкий рост, женщина горой нависла над пьяным Ло’аком, одним тоном своего голоса приводя мужчину в чувство,- Что происходит?
- Простите нас,- протиснулся между ними Нетейам, пытаясь обратиться не только к лидерам клана, но и к другим на’ви,- Мой брат выпил лишнего. Сейчас мы его уведём.
- Нетейам,- не унимался Ло’ак, возмущённо глядя ему в спину - Ты не устал быть в каждой бочке назойливой затычкой? Я и сам могу за себя ответить.
Слова, так неосторожно брошенные, стали пусковым механизмом для действий. Ао’нунг, шипя от злости на мужчину, начал буквально вытаскивать его из дома, крепко сжимая свои руки на шее Ло’ака. Пальцы одной из них сильно ухватились за основание косы, вызывая у на’ви протяжный болезненный стон.
- Вот сейчас ты и ответишь, лесной гадёныш,- процедил меткайин и наконец, переступил порог, едва не сбив на пути навесные украшения. Нетейам поспешил за ними. А затем и Рея выбежала из дома, крича их имена. Тишина дома позволила услышать за стенами громкую ругань и споры, но и те постепенно стихли, оставив меткайинов одних.
Тоновари подал сигнал музыкантам, не став ждать возвращения родных. Вновь вернулась музыка, песни. Меткайны разошлись по своим прежним местам, однако шок от только что случившегося, продолжал читатьтся на их лицах.
- Папа,- Тук подошла к отцу,- Они будут драться?
Джейк посмотрел на свою дочь, кругленькое, ещё детское личико которой выражало страх за брата. Она тяжело дышала, пугливо смотря в сторону выхода, и рвалась тоже выйти следом. Щелкнула в полёте тёмная ракушка ожерелья девочки, когда Джейк остановил Тук.
- Нет, милая. Я сам пойду и посмотрю, хорошо? Ты пока побудь тут.
Девочка послушно закивала, принимая волю отца. Убедившись, что дочь его услышала и не ринется смотреть, как её брат дерётся в пьяном бреду, Джейк оставил Туктирей, побежав к выходу.
- Это называется «разочарование», Тук,- Ронал подошла к ребёнку и поправила скошенное на бок ожерелье,- Оно часто посещает нас в этой жизни, к сожалению.
- Мне кажется, что вы тоже «разочарованы», - Тук подняла на тса’хик глаза, в которых едва проглядывались сдерживаемые слёзы,- Вы ни разу не улыбнулись. Так не понравился праздник? Или вы грустите из-за того, что нам сказали оло’эйктан и мой папа?
Ронал отрицательно закачала головой, радуясь проницательности и ловкости Тук. Она знала, что её не весёлый вид привлёк внимание, в силу статуса, но Ронал не заметила, что девочка тоже наблюдала за ней, хоть и не в открытую. Сиреневая шаль с небрежными, наспех завязанными петлями по краю, накрыла плечи Тук, когда тса’хик приобняла её.
- Тиару и Та’ару скорее всего уже заждались тебя, моя милая девочка. Ты ещё не устала играть с ними?
- Нет,- ответила Тук,- Мне правда нравится с ними сидеть. Так я себя не чувствую самой маленькой. А давайте сходим к моей маме, раз вам не понравилось здесь? Она дома и, похоже, тоже грустит.
В центр прыгнул цурак, топая ногами. Веерное украшение, изображавшее плавник, царапало пол, шурша игольчатыми краями.
- Посмотрим, милая Тук. Я пока подготовлю кое-что для твоего явно перебравшего брата.
Разговаривая, они ушли поодаль от остальных. Ронал подозвала к себе близнецов и те радостно залюлюкали при виде своей старшей подружки. Женщина решила подождать, пока Джейк Салли не вернётся обратно в дом, дав понять, что всё хорошо. А дети отвлеклись на сладости, хрустя ломтиками кокоса и ярко-жёлтых, пятнистых фруктов. С удовольствием съедая кусочек за кусочком, они и не заметили, как Ронал на языке жестов говорила с Тоновари. Оло’эйктан как и прежде сидел возле алтаря и, стараясь сделать это более незаметным для других, водил руками и пальцами в воздухе, пытаясь донести до жены слова.
-« Почему ты там?»
-«Потому, что я так хочу»
-«Вернись, прошу тебя. Наше место тут»
-«Мне тяжело там. Тяжело быть рядом с тобой и знать, что мы скоро расстанемся».
Голубая флейта мягко заиграла в стороне. Барабаны, трубы и кости молчали, давая своей сестре выступить первой. Тоновари знал эту мелодию. Её играют только в честь семей, в которых кто-то недавно погиб насильно. Когда Ава’атлу было ещё далёким от войны местом, голубая флейта начинала так играть, на похоронах съеденных зверьём или хищными рыбами на’ви. Теперь же, песня посвящалась не вернувшимся с войны, оставшихся навсегда среди волн и рифов меткайинов. Ни танцы, ни смех, ни даже потребление пищи или питьё напитков не разрешались в это время, так как нужно было, прежде всего, почтить память воинов. К флейте присоединился глубокий голос одной из старейшин. Напевая, она благодарила Великую Мать за подаренную жизнь. После обращалась с благодарностью за жертву уже к самим воинам. Обещала, что они навсегда останутся в памяти своего народа, что будет чтить их подвиг. Завершающий куплет состоял из перечисления имён тех, к кому обращались, дабы те услышали их через Эйву.
По телу Тоновари пробежали мурашки, когда он понял, насколько длинный это список. Он мысленно, искренне благодарил Эйву за то, что среди этих имён не оказалось имя сына, его супруга, а также остальных детей Салли и самого отца семьи. Последним мужчина поблагодарил за себя, и просил защитить их и после, если вновь наступит нужное для этого время. И отчего-то, Тоновари казалось, что это время наступит очень скоро.
Вот вернулся в дом и Джейк. Спокойное лицо мужчины, в силу возраста, или же прожитого, имеевшее парочку морщин, выражало слабую озабоченность и волнение. Но Тоновари знал, что если бы всё было плохо, то Салли выглядел совсем по-другому, а потому немного успокоился, понадеявшись на ответственность старшего сына. Переглянувшись с оло’эйктаном, Джейк тихо, стараясь не нарушить святость песни, прошёл в сторону алтаря, поправляя при этом сбитые его младшим сыном краешки ковров.
В это время уже остывший без солнечного тепла тёмный пляж встречал нежданных гостей. Три силуэта, едва освещённые полифемом направлялись к воде. Их четырёх и пятипалые следы мерцали кобальтовым светом биолюминисцентных крупиц водорослей, загоравшихся сразу, стоило прикоснуться к ним. Ветер, разносивший их, и окрашивая тем самым пляж синим блеском, гнал навстречу компании пока ещё небольшие, не выше их колен, волны. Однако, холод, который он нёс с собой и сила, с которой он напирал на лица на’ви, обещали скорые изменения.
- Прекрати!- Ло’ак, словно животное, пытался выбраться из хватки Ао’нунга,- Пусти меня, ты!
Меткайин оттолкнул его от себя, уронив прямо в набегающие на песок волны. Серая в темноте пена захлестнула мужчину с головой, охлаждая пыл. Завязка, держащая волосы Ло’ака, лопнула от удара, и распустившиеся тёмные длинные волосы разлетелись концами по мокрому песку. Лесной на’ви сплюнул остатки солёной воды, пытаясь подняться. Слабо держась на четвереньках, он тяжко дышал над песком, отдающим холодом и запахом морской тины.
- Пустил,- Ао’нунг выставил перед собой руки ладонями вперёд, как будто отгораживаясь от сделанного. Подбежавший к ним Нетейам принялся оттаскивать брата подальше от воды, приподнимая его.
- Он же захлебнётся!- прикрикнул на супруга Нетейам, усадив Ло’ака рядом с сырым от ночной влаги булыжником. Острые грани неприятно впились в спину, когда парень облокотился на него, ловя взором огромное, обсыпанное звёздами небо. Приятно порой залюбоваться этими яркими, искорками-точками, окружавшими массивный полосатый Полифем. Но не когда всё так сильно кружится перед глазами.
- Водички попить, ему не помешало бы, Нетейам,- Ао’нунг присел на булыжник, смотря на супруга,- Он чуть ли не испоганил отцу вечер. И назвал тебя затычкой.
- Назойливой затычкой,- послышалась слабая поправка из под булыжника,- Я бы попросил.
- Я не понимаю. Он никогда не вёл себя так,- сказал Нетейам, - Может в клане Типани принято так быстро напиваться?
Послышались скорые шаги. Обернувшись, мужчины увидели, как к ним, сквозь темноту шла Цирея, стараясь найти рядом с ними своего супруга. Не найдя его, она начала оглядываться по сторонам, пока Ло’ак, лёжа за камнем, закатывал от тошноты глаза.
- И где он? Он что, успел убежать куда-то?
- В таком состоянии? Вряд ли – Ао’нунг большим пальцем указал назад и Цирея, проваливаясь стопами в песок, обошла булыжник. Широко распахнутым глазам девушки предстала картина полуразвалившегося на земле парня, зачем-то хватавшего себя за косматую, испачканную голову. Узор биолюминисцентных веснушек выдавал ломаные движения хвоста, метавшегося из стороны в сторону. Было видно, насколько резко и сильно Ло’аку становилось плохо.
- Эйва! Ло’ак, что с тобой? – Цирея кинулась к мужчине, ощупывая его лицо и плечи,- Что вы с ним сделали?
- Ничего! – развернувшись, ответил Ао’нунг, с непонимаем смотря вниз,- Я опустил его в воду, потом Нетейам усадил его сюда. Он был нормальный...
Раздался противный, хлипкий звук рвоты. С земли поднялся резкий, кислый запах и Ло’ак, то ли простонав, то ли прокашлявшись, отвернулся от Циреи, чтобы та не видела его в таком состоянии.
- Ну,- продолжил перебитый этим смрадным действием Ао’нунг,- относительно нормальный...
Вид парня, уже полностью распластанного в позе мёртвой морской звезды, не понравился никому. Было принято всем вместе принести его обратно в дом, и Цирея, омыв сначала лицо мужа от отсатков изрыгнутого сока, помогла Нетейаму поднять брата и взвалить на плечи. Сквозь пелену своего полусознания, Ло’ак пытался что-то сказать, но выходило лишь скупое и жалкое мямлянье. В это время Ао’нунг шарился вдоль мелководья, участка, где недавно лежал Ло’ак, чтобы найти его завязку для волос. Светло-зелёные, голубые, и даже ярко-жёлтые подводные огни корраллов, что горели чуть поодаль от пляжа, хорошо помогали в поиске, и Ао’нунг заприметил слева от своей ноги уже уносимую мелкими волнами рванную верёвку, так ритмично качавшуяся в воде. Движения тёмной ткани, изнизанной коралловыми бусами, оставляли следы по дну в виде мелких дорожек, и меткайин ухватился за один конец, вытаскивая украшение.
- «Совсем истрёпанная»,- подумал мужчина и, стряхивая с находки капли воды, пошёл в сторону дома.
На удивление, оказалось, что тса’хик уже ждала их, сидя в отдельной комнате. Рядом была и Тук, изучавшая приготовленные для брата лекарства, разложенные на полу, возле тоненького сухого покрывала, постеленного заранее. Ло’ака поскорее уложили на него и жрица принялась осматривать мужчину, изучая ухудшающуееся с каждой секундой состояние.
-Нетейам, Тук, нужно позвать ваших родителей,- помыв руки в миске с водой, Ронал искала взглядом первую в порядке её метода лечения смесь,- Не хорошо, если их тут не будет.
Остаток вечера прошёл далеко не лучшим образом. Ло’ак, конечно же вернулся в сознание, но первым, что он услышал после отключки были громкие слова матери, осуждающие чуть ли не каждого мужчину в семье Салли. Без церемоний, даже перед вошедшим в комнату Тоновари, она хлёстко проходилась по сыновьям и мужу, вставляя просьбы Эйве не оторвать им всем хвосты. Ло’ак был обвинён в незрелости, которая ,похоже, останется с ним на всю жизнь, Джейк в халатности и безразличию к своим детям, а Нетейам получил претензию в свой адрес за то, что не смог уследить за младшим братом. Услышав подобное, Ао’нунг вышел вперёд, заслоняя супруга.
- Нейтири,- он прижал кончики своих ушей при встрече с яростным взором женщины, однако не отступил,- Ваш Ло’ак уже слишком большой, чтобы мой муж продолжал быть его няней. Никто не заставлял его пить без остановки в одну глотку. Ни я, ни, тем более, Нетейам.
- Он прав, мам,- слабым голосом поддержал Ао’нунга Ло’ак, разлепив опухшие глаза,- Это всё моя вина. Мне не стоило так поступать.
Слева от него сидела Цирея, принимая мисочку пахучего порошка из рук матери. Она знала, что отравление кавой не смертельно, но очень болезненно и тяжело переносится даже взрослыми на’ви. Слава Эйве, лечить такое было просто, всего-то нужно вывести излишек из организма. Вот поэтому она разбавляла в чашечке новую порцию мочегонной смеси, растёртую из трав Ронал, представляя, как мало этой ночью проспит супруг.
- Что-то случилось, брат? Ты обычно никогда так много не выпиваешь...- Нетейам подошёл к Ло’аку, присев рядом с Реей. По просьбе девушки, они приподнял его голову, чтобы та смогла влить лечебную жидкость в рот. Травянистый запах смешался с запахом вытешненной еды, что хранилась бурой массой в глубокой миске, итак закрытой от зловонного аромата плотной деревянной крышкой.
- Я...Я потерял над собой контроль,- ответил Ло’ак, едва Рея протёрла ему губы влажной чистой тряпкой,- Мне так хотелось хоть чем-то отвлечь себя, но я не мог. Даже еда не лезла нормально. Простите меня, я испортил всем праздник. Просто...Очень тяжело. Простите меня за это. Мне очень стыдно, но из головы никак не выходит мысль, что я зря всё делал. И мой Винд тоже зря...Я знаю, нам придётся, но...Мне действительно стыдно, простите...
Не выдержав, Ло’ак спрятал лицо в ладони, согнувшись напополам. Мелкая дрожь тут же тронула его тело, и по тяжелому выдоху Нетейам понял, что его брат плачет. Переживший так много, оставшийся, слава Эйве, в живых, но потерявший икрана, оторванный от семьи и, уже дважды за свою жизнь, от дома, Ло’ак жалко плакал у всех на глазах, выглядя скорее забитым и беззащитным проигравшим, нежели гордым и несокрушимым победителем.
Успокоив и вновь подняв вместе с отцом на руки, Нетейам увёл брата в дом к родителям. Класть его на гамак было слишком опасно, могло укачать, поэтому Ло’аку пришлось ночевать на полу, пока сверху, лёжа в гамаке, за ним наблюдала Рея, держа мужа за руку.
...
Растегнув серую, шероховатую пуговицу, Нетейам снял с себя пояс, освобождая из его охватывающего плена косые мышцы торса. По немного вспотевшей, тёплой коже плавно прошлись кончики чужих пальцев, разминая её и разглаживая маленькие вмятинки, следы от твёрдой ткани.
- Мне так жаль,- Нетейам погладил супруга по плечам,- Твой отец, наверное, сильно рассердится.
Покачивающийся из стороны в сторону гамак, на котором Ао’нунг сидел перед мужем, заскрипел, когда Нетейам расположился на коленях любимого. Его хвост обвил чужую голень, мягко щекоча кончиком щиколотку, и меткайн чуть слышно зашипел, дёрнув ногой.
- Честно, я понимаю его, кроме его идиотских высказываний в твою сторону. Да и остальные, думаю, поймут. Главное, только ты не бери на себя всё это.
Потухший костёр тлел под тяжёлой крышкой. Темнота, теперь полностью заполнившая пространство, уже не была чем-то страшным и жутким, а скорее уютным и интимным. Спрятавшись в ней, мужчины обнажали свои тела от одежды и её шелест, слово падающие на землю листья, смешался с шумным дыханием обоих.
- Не буду, - Нетейам прильнул к мужу, сжимая в руках его длинные кудри,- Просто, я, видимо, ещё не отвык от этого.
- И не отвыкнешь, пока твоя семья будет всё взваливать на тебя.
- Ты про мою маму? Брось, она просто была разозлена. Тем более знаешь, Салли...
- За своих горой,- продолжил вдруг за него Ао’нунг, закатив глаза,- Да, знаю. Но «быть горой» не означает огребать за всех. «В каждой бочке затычка» - хоть бы спасибо сказали.
Уткнувшись носом в его макушку, Нетейам засмеялся. Ему нравилось, когда супруг заступался за него, правда всегда оставался страх, что по итогу им влетит обоим. Что поделать, у Салли было принято отвечать друг за друга, помогать и следить, чтобы всё было хорошо. Так учил Джейк, строго и четко. Раз ты старший, значит умнее, сильнее и ответственнее, а потому ошибки младших отчасти и твои, так сказать, не доглядки. И Нетейам почти всю жизнь принимал это спокойно, пока не связался с этим строптивым. Ао’нунг, будучи постоянным свидетелем претензий в сторону супруга, долго терпел. Да и Нетейам с ним обсуждал это много раз, мол не стоит лезть, у них так заведено и т.д. Но видимо сегодня наследник клана меткайинов решил, что с них достаточно.
Хватая губами маленькую бусинку затвердевшего соска, Ао’нунг с нажимом ласкал его языком. В руках мужчины в сладостном спазме выгнулось тело, царапая полосатые плечи и шею меткайина. Нетейам развёл ноги, усаживаясь как можно теснее на мужа. Его колени крепко обхватили грудную клетку Ао’нунга, цепляя в жаркое, гладкое кольцо.
Ао’нунг тут же уложил его на кровать, накрыв собой. Сквозь тяжёлые поцелуи ударило острой волной блаженства установление связи кос, мелькавшее в темноте лилловыми отростками. Их свет мягко отражался на простыне, уже сбившейся под ритмичными движениями Нетейама. Мужчина обнимал супруга одной рукой, целуя на лбу дорожку из маленьких огоньков, а другой водил по его уже влажной от возбуждения плоти, так крепко упиравшуюся в чужие пальцы.
- Перевернись,- прошептал Ао’нунг, привстав на локте, и Нетейам послушно выполнил просьбу, ложась на живот.
Натянутая под телом согретая ткань трещала. Скрипели жалобно петли серо-зелёного гамака. Вторя им, на’ви протяжно застонал, когда в него начали медленно входить сзади, гладя основание синего хвоста. Ао’нунг заключил в ладонь кулак мужа, в который тот так старательно прятал свои стоны. Укус-поцелуй-укус. Так он пробирался с одной лопатки на другую, оставляя следы. Косички неприятно мешали, закрывали чувствительную заднюю сторону шеи. Меткайин, не останавливая движения своих бёдер, убрал волосы супруга, чтобы по-звериному впиться в неё, вызывая жалобный всхлип. Двигаться было достаточно тяжело, из-за неустойчивости опоры. Инстинктивно скалясь, Ао’нунг приподнял себя вместе с Нетейамом, не разомкнув при этом зубы. Он резко уложил ладони мужа на балку дома, служащую креплением для навесной кровати.
- Я так скучал по тебе,- царапая дерево короткими ногтями, Нетейам как можно шире развёл ноги, отводя бёдра назад. Ао’нунг безостановочно вбивал себя в супруга, всё быстрее наращивая темп. Стараясь проникнуть как можно глубже, он таял от жара, встречавшего его внутри. Так тесно, тепло и хорошо.
- Я тоже скучал,- он прижался к его мокрой спине, изгибаясь ради более тесного контакта,- Больше никуда без тебя.
Половина ночи прошла для них в занятии любовью. Закончив, они обессилено упали на гамак, не расцепляя рук и связь. День и правда был очень тяжёл, так пусть хотя бы ночь будет легка и приятна. Стараясь не портить настроение, Нетейам отогнал от себя полезшие на ночь мысли, и расслабленно выдохнул, пока Ао’нунг тёрся щекой об его вздымающуся исцелованную грудь.
***
Джейк сидел на краешке помостка, перед домом. Уже который час он не мог уснуть, мысли, колкие и тревожные, не давали покоя. Пытаясь успокоиться, он монотонно болтал ногами по воде, рассматривая многочисленные полипы, кораллы и стаи причудливых рыбок, которые отплывали как можно дальше от его ступней.
- Доброй тебе ночи, Джейк,- Тоновари прошагал к нему по мокрой деревянной дорожке.
- Доброй и тебе ночи, Тоновари,- ответил мужчина, выглядывая в темноте силуэт оло’эйктана, - Прости ещё раз за выступление Ло’ака. Я поговорю с ним, как он поправится.
- Не стоит, мой друг. Я простил его поведение уже давно.
Скрип дерева и оло’эйктан сел рядом со своим товарищем, опустив свои массивные ноги в воду. Пёстрые рыбки, и так прятавшиеся от Джейка, пугливо разбежались в воде, стоило мускулистым голеням преградить им путь.
- Ты уже принял решение? – спросил Джейк, сквозь распущенные дреды, опустившиеся на лицо. Попытаясь убрать их, мужчина заметил, как в одной промелькнула белёсая полоска волос. Это уже забытые, человеческие гены давали знать о скором и неминуемом старении.
- Да, и я спрошу у тебя всего лишь один раз, в надежде, что ты не откажешь мне. Мы бок о бок сражались вместе всё это время, и я думаю, что могу доверить тебе самое ценное, что у меня есть.
Что-то бесшумно, быстро и незаметно капнуло с тёмного неба. Одна капля за другой разбивалась о помост и тела мужчин, сгорбившихся над освещённой биолюминисценцией морской водой. Синекожий на’ви поёжился, когда по его пояснице щекотно прокатилась одна из капель, прячась в складках набедренной повязки.
- Прости, что не смогу и в этот раз быть рядом. Но я обязательно буду заботится о твоей жене и детях. Обещаю.
Тоновари улыбнулся другу. По его татуированному лицу, маскируясь под резко начатый дождь, стекала солёная вода.
-
