Песнь Серафима

      В момент, когда, казалось бы, думать больше было не о чем, когда опасность скреблась острием возле сердца, Куникудзуси в отдалении услышал хруст. Глаза тотчас перебросились с собственного отражения в воде на женщину, стоящую за стволами деревьев. Ее силуэт был знаком и перестал быть тенью, едва слуха коснулись быстрые шаги. - Отойди от моего сына, дьявольское отродье! - воскликнула Миюки, занося над головой тени какую-то корягу.       Сумирэ застыл, наблюдая за тем, с какой яростью его мать била приставшего к нему демона, как жуткий женский силуэт распадается на клочки теней, не в силах собраться. Мессия почувствовал не то шок, не то облегчение, но расслабляться было рано.       Кашель снова свел судорогой тело и заставил склониться над водой. Очередной сгусток чего-то темного упал в воду, расплываясь темными витыми линиями. В этих странных очертаниях Куникудзуси начал видеть новые картинки: сотни тысяч огней, собранные под гулкой речной гладью, смертный марш тысяч людей. Но еще более явно он чувствовал волнение за того, кто находился рядом с ним. Но кто там был? Он не должен был на это смотреть. Все живое оказалось бы в опасности, если бы он шагнул навстречу огням. - Бежим! - воскликнул голос со стороны.       Миюки оторвала сына от берега воды и перекинула его руку через свои плечи, оттаскивая дальше. И, хотя она не могла не обратить внимание на несколько глубоких круглых ран в его спине, для начала нужно было спрятаться, и спрятаться как можно лучше. В ином случае, их бы ждала неминуемая смерть. Но как на зло Куни не шевелил ногами. Женщина не знала, может ли он идти нормально, но нервы дребезжали на пределах своего накала. На том берегу реки - странные тени, позади - практически восстановивший тело демон. - Возьми себя в руки, - прокричала женщина, встряхивая сына. - Давай! Соберись! Нужно бежать!       От крика над самым ухом видение постепенно начало покидать голову, а тело впитало в себя новую дозу адреналина, стоило только услышать смешки позади. Ноги наконец начали слушаться своего хозяина, и, стараясь поспевать за матерью, парень побежал вперед.       Среди десятков деревьев показались запалы замшелых камней. По ним, словно вены, расходились темные полосы трещин, через которые прорастали темные корявые ветви кустарника. На первый взгляд здесь не было места для того, чтобы спрятаться, но Куникудзуси резко остановился, чувствуя, что что-то не так.       Он не мог не слышать широкие шаги нагоняющей их тени, хруст листвы и сломанные ветки под ногами, пронзительный смех. Если он так и будет дальше здесь стоять, их схватят, но за камнями раздался стук и звук бубенцов, заставивший округлить глаза. - Чего ты встал?! - крикнула Миюки, резко оборачиваясь. - Туда! - кинул в ответ Сумирэ и подбежал к каменному завалу.       Он хотел начать разбрасывать булыжники в стороны, но внезапно пальцы провалились в тень, коей оказались эти самые камни. Лишь на секунду его сковал страх неизвестности, но думать было некогда. В каком месте должно было быть опаснее, чем здесь?       Заметив, как сын ни в чем не бывало забежал внутрь камней, Миюки пару раз глубоко вздохнула. Ей прямо навстречу шла высокая тень женщины, покачивающая головой и вновь расплывающаяся в улыбке. Излучаемый свет касался черной земли, освещал вздымающиеся вверх клубы пыли от ее шагов и холодом дотягивался до носков перепачканных ботинок.       Сквозь женщину прошел разряд тока, и она в пару широких и быстрых шагов так же залетела в камни, замирая от чувства, будто ее поглотила пасть какого-то огромного чудовища. Может быть, это был конец, но если ее сын зашел туда, то, как мать, она не имела права на отступление. Она обязана вытащить их обоих отсюда, чего бы это ни стоило.       Зажмурив глаза, женщина тяжело сглотнула, но, ощутив под ногами плотную поверхность и коснувшееся кожи тепло, она распахнула их. Осмотревшись по сторонам, Миюки приоткрыла рот от удивления. Вокруг были деревянные стены, впереди - алтарь, на котором дымились палочки благовоний. По обе стороны от него находились бумажные двери, а над ними висели красные листы оберегов. Такой же когда-то гадалка завернула в обшитый вышивкой мешочек и отдала ей, чтобы отгонять от сына нечисть. Это место ей было знакомо. Это был молитвенный зал, в который они с Куникудзуси собирались попасть. Даже ровные ряды бумажных фонарей все еще освещали красные стены.       В этом месте не чувствовалось такой явной опасности, но расслабляться было рано. - Ма... мама... - приглушенный голос заставил вспомнить о том, что сын так же находился здесь.       Сумирэ лежал на полу, пытаясь сжать ладонью пол. Адреналин постепенно отступал, возвращая боль на свое место. Он практически мучался в агонии от оставленных ран, но не они были причиной того, насколько ему сейчас было плохо. Жар охватил все тело, сознание вновь начало двоиться, подбрасывая то, чего на самом деле не существовало.       Лежа на холодном полу, Куникудзуси чувствовал кожей, как песок, занесенный сюда на голых ногах, впивался в кожу. Старые подранные татами требовали чистки, но никто из жителей дома не собирался этим заниматься. Казалось, вот-вот - и наконец будут сочтены его дни. С каждой секундой состояние менялось: то жарко, то холодно, грудь сковало сильным кашлем, но единственное, что парень смог услышать на свою мольбу о помощи это: - Не лежи тут. Вдруг твой отец вернется! - голос вовсе не был знаком Сумирэ, но этот крик заставил напитаться яростью и гневом. - Заткнись! Он никогда больше не вернется! - крик, скованный хрипотой, надломился, и из груди вырвался новый приступ кашля. - Помоги мне! Хотя бы сейчас! Перестань смотреть в чертово зеркало! Мама! - Куни, что с тобой, сынок? Ну же, тебе нужно одеться.       Из видения мессию выдернуло так же резко, как он попал в него. Согнувшись от боли, он попытался подняться, но нежные женские руки заставили лечь обратно, помогли раздеться. Глаза, замутненные поволокой следили за тем, как Миюки отрывает от своей рубашки ткань, осторожно прижимая ее к глубоким ранам, из которых все еще шла кровь. - Мам, не нужно... Это же твоя любимая... - Да как ты можешь! - всхлипнула женщина, вытирая скользнувшие по щекам слезы рукой. - Я должна остановить твою кровь, Куни, куда мы попали? Что это за место?       Смотря на то, как его мать расплакалась, парень проглотил тяжелый ком. Молиться. Нужно было помолиться за то, чтобы с ними все было хорошо. Но, несмотря на все свое желание, он не мог этого сделать. Все выученные молитвы растворились в воспоминаниях и больше не казались чем-то хорошо подходящим ситуации. - Я не уверен, что это... - парень престал пытаться поднимать голову, упираясь щекой в пол, стараясь не дергаться от сильного нажатия, с которым женщина пыталась остановить кровь. - Скорее всего ловушка призрака. Я в них и раньше бывал. - Как? - вздохнула Миюки. - Господи, сколько же ты настрадался, сынок, почему ты ничего не рассказывал маме с папой? - Вы не верили, - практически со злостью выплюнул он, но тут же осекся.       Куникудзуси все еще было неприятно от того, что он не мог ни с кем этим поделиться. За все прожитое время он действительно пару раз оказывался в странных пространствах, где не было людей, но до сегодняшнего дня стоило лишь дождаться, когда нечисть решит переместиться куда-то еще, чтобы остаться в живых. - Прости... Прости нас с отцом, мы ведь хотели только лучшего для тебя, - всхлипнула Миюки, опускаясь ниже, чтобы осторожно обнять сына, но тот зашипел, заставляя ее опомниться. - Я бы тоже не поверил, - вдохнул он в ответ. - Прости... Мне не нужно было просить тебя отвести меня сюда. - Нет-нет, не извиняйся. Нам главное выбраться отсюда живыми! - уже чуть более воодушевленно ответила она, после чего продолжила аккуратно прикладывать ткань к ранам на спине.       Тяжело вздохнув, мессия прикрыл глаза. Его нестерпимо клонило в сон. Казалось, усталость уже выливалась за края тела, окутывая все вокруг. Сознание понемногу уходило в глубины души, рылось в ней, словно отчаявшийся человек, потерявший смысл жизни, выкорчевывал темные всполохи заложенного внутри них.       Он спешил по большому холлу второго этажа величественного замка. Высокие стены, резные стены, украшения, расположенные прямо на специально заказанных подставках. То тут, то там вазы, причудливые статуэтки, картины, различные артефакты, но смотреть на них Куникудзуси не горел желанием. Более того, каждый раз смотря на все это великолепие, он раздражался все сильнее.       "Все это рано или поздно сослужит службу... А вот эта часть является главным барьером", - хотелось закрыть уши, чтобы не слышать слов Вассаго. Его уже тошнило от него и его рвения создавать все на человеческий манер. Принц ада, как же - скорее сборник рухляди из мира людей.       Глубоко вздохнув перед входом в зал, он постучался в высокую деверь, после чего тут же зашел.       Темнота пространства озарялась десятком факелов, на выставленной лоджии разместились генералы, тут же обратившие свой взгляд на вошедшего. - Эребос, подойди ближе, - проговорил тяжелый женский голос, пустивший по телу волну усталости, но отказаться он не смел.       Подойдя к самому началу лестницы, демон остановился. Ему нельзя было подниматься наверх, и он не смел этого делать перед той, кто вызывал в нем забытое чувство страха. Она давила своей энергией даже сейчас, не позволяя забыть о том, кто именно собрал всех присутствующих. - Ближе, - холодно произнесла она.       Несколько раз перекинув взгляд с начала лестницы на темный силуэт, скрытый чертогами памяти, Куникудзуси все же сделал шаг навстречу, а затем и следующий. Он не знал, можно ли это было назвать неловкостью, но для чего его позвали сегодня? Он жил по правилам, не выделялся, не нарушал спокойствия и старался выполнять все приказы, насколько бы они сумасшедшими ни были. Просто потому что жил тут на правах не истинного "Эребоса", а на правах чудом избежавшего тюрьмы заключенного. Никто тут ему не доверял и не должен был доверять. Так с чего бы подобная честь упала в руки одному из обычных приближенных? - Для чего вы позвали меня? - сложил он руки на груди, стараясь игнорировать свое желание отступить назад, как только безликая тень встала со своего трона. - Началась жатва. И ты будешь следить за мессией от ада, - сурово произнесла женщина, вытягивая вперед руку.       В ней оказался свиток и небольшой круглый хрустальный камень. Он сверкал, отражая блики факелов, мерцал приглушенным светом. - Каэдэхара Кадзуха. Найди его. Он наш мессия, остальные сведения о нем ты получишь по прибытии на место. Все будет в докладном листе, - объяснила она.       Практически выругавшись про себя, Эребос принял в руки предметы. Может быть, его хотели окончательно свести с ума подобным? Это был чистый приговор к казни, тем более что появляться в мире людей - бередить старые раны. Этого не хотелось от слова совсем, но голод и вспышка желания к поглощению эмоций взяли верх. Но в любом случае отказаться он не мог. - Как прикажете, - кивнул демон, принимая в руки предметы. - Я не возлагаю на тебя особых надежд, но, если ты провалишься, сам знаешь, что наказание будет соответствующим.       "Черт возьми, где Кадзуха? - спросил сам себя парень, приоткрывая глаза. - И где я?"       Он привстал на руках, осматриваясь вокруг, переставая что-либо понимать. Что это за красная комната, почему вокруг кружила энергетика призрака наивысшего ранга и почему в углу сидела женщина, закрывшая глаза и зарывшаяся рукой в темные пряди волос? Какого черта происходило?       Резкая вспышка света перед глазами привела Куникудзуси в себя. Он почувствовал, как его собственное дыхание сперло. О чем он сейчас думал? Почему не вспомнил собственную мать? Вероятно, просто не отошел от очередного сна о своем прошлом, а возможно... - Неужели он до сих пор живет во мне? - спросил сам себя парень, прикладывая руку к груди, где стучало сердце.       Нет, нет, нет, он точно не был демоном, и в нем не было абсолютно ничего демонического. Что было в прошлом, то и должно было там остаться. Если бы он действительно был демоном, то не стал бы мессией от рая. Нужно было помолиться и прогнать этот удушающий морок с головы, но смешки, раздавшиеся с обратной стороны помещения заставили его оглянуться.       Там никого не было. Лишь темная дверь, из щели которой виднелась лишь мгла. Ничего больше. Но смех продолжал нарастать. В панике от тона собственного голоса, исходящего вовсе не из него, Сумирэ закрыл уши руками. - Оставь меня в покое! - воскликнул он, заставляя проснуться Миюки, которая встрепенулась, тут же подбегая к сыну. - Что? Что такое? Тебе пока нельзя вставать, - запричитала женщина. - "Верно, тебе нельзя вставать. Не ломай наше тело", - проговорил голос у самого уха.       Куникудзуси закричал, пытаясь заглушить его, но того больше и не требовалось. Вокруг все стало тихо. Настолько, что можно было сойти с ума. Но не сошел ли он уже с ума? - Верно, я просто сошел с ума, это все объясняет, - прошептал себе под нос Сумирэ, перебрасывая взгляд на женщину. - Мам, я ведь не демон? Я не демон, верно? - О чем ты говоришь? - тихо выдохнула Миюки в ответ, беря сына за ладони. - Что тебе приснилось? Ты ведь такой светлый мальчик. Ты не можешь быть демоном, - она попыталась успокоить сына, но тот внезапно засмеялся.       Утонув в этом приступе истерики, Куникудзуси мог вслушиваться лишь в то, насколько же тон его голоса походил на тот, что он слышал минутой ранее. Точнее и быть не могло - это смеялся не демон, а он сам. Он сходит с ума, понемногу, но сходит. - Погоди... - парень задержал воздух в груди, отодвигая в сторону пряди своих волос.       Миюки молчала. - Кадзуха... Каэдэхара Кадзуха, - имя чувствовалось на языке так сладко и приятно.       Оно вовсе не подходило демону, который вызывал в Сумирэ вспышки желания убежать от него настолько далеко, насколько это было возможно. Каэдэхара Кадзуха - кленовая роща с десятью тысячами листьев.       Куникудзуси практически почувствовал, как его зрачки расширились. Этот странный демон, преследовавший его, был его же мессией в прошлом. Но что случилось, почему он стал демоном? Почему продолжал таскаться за ним всюду, вызывая все больше и больше странных чувств и эмоций? В груди сжималось от его имени, постоянная тоска по кому-то сосредоточилась лишь на тоске по одному ему. Странно, невыносимо, неправильно. Он теперь не демон, он мессия от рая, но почему это чувствовалось на языке, как божественная мана? Смешно. - Куни, про кого ты говоришь..? - нерешительно спросила женщина, не решаясь даже повысить свой голос.       Она впервые ощутила страх перед собственным сыном. Он ничего не делал, просто сидел. Раны на спине перестали кровоточить, но вместе с тем с его смехом, со странной улыбкой, которая теперь расплылась на лице, внутри Миюки разлилось тревожное предчувствие. - Ни о ком. Забудь, что я сказал, - расплылся в довольной улыбке парень.