Песнь Серафима

      Тихая задорная песенка лилась в узком коридоре морга. Кафельные стены отражали ее, оглушали округу эхом. Сейчас это место пустовало. Никто бы не посмел, чувствуя внутри преддверие смерти, выходить из своих кабинетов. Страх расстилался по полу, заполнял, как дым при пожаре, высушивал легкие, заставлял думать о том, что же заставляло сидеть на месте, усердно контролируя каждую свою дрожь. — Мессия заболел, а второй на то смотрел, третий снадобье искал, а четвёртый помогал; пятый помер, но шестой его поднял! — напевая, смеялся девичий голос.       Тонкие пальцы, загрубевшие, покрытые темной корочкой гниения, коснулись ручки железной двери, впуская таинственную посетительницу внутрь.       Ее встретил мрак. Аромат бездушных оболочек осел на ее языке сладким сиропом, скрашивая все пребывание в этом мире. Свет коридора осветил белые дверцы отсеков, где лежали старые-добрые друзья. И сколько же времени прошло с момента, когда девушка в последний раз их видела? Это было так давно, что и не вспомнить. Но мрак, холодком ползающий по коже на манер червей, ей совсем не нравился. — Где же, где же мой клиент? — вновь пропела себе под нос Ху Тао, поджигая над своей ладонью синий всполох демонического огня.       Она тихо подошла к «квартирам» мертвецов, постукивая в каждую дверь, словно надеясь, что ей ответят. Хотя на самом деле ей отвечали. Трупы издавали свои предсмертные крики прямо в голове, позволяя различать, кто и от чего умер. И наконец, девушка стукнула по дальней двери во втором ряду: — «Наконец-то это закончилось», — раздалось над ухом, и вестница смерти похихикала, дергая ручку. — А вот и ты, — улыбнулась она, следя за тем, как тело, повинуясь движениям ее рук, выезжает из своей кабинки.       Скрытый за плотной тканью труп с биркой на оголенных ступнях. Совсем юный школьник. И сколько же его ждало впереди, если бы он не был перерождением бывшего генерала, не стал мессией и не встретил на своем пути нечисть? Хотя такого не могло произойти. Рано или поздно госпожа смерть пришла бы за ним, не дала жить долго. И теперь же мягким касанием стягивала края полотна, открывая себе вид бледного лица, растрепавшихся темных волос, глубокой раны на животе.       Ху Тао коснулась тонкими длинными ногтями охладевшей кожи, наклоняясь ближе к трупу Куникудзуси, заправляя пряди за его ухо. — Как печально, действительно печально, что убила тебя не я, — вздохнула она, тихо шепча ему на ухо. — Знаешь, а ведь это в крайней степени несправедливо!       Смерть подскочила на край платформы, занимая место рядом с мертвым телом. — Эй, Эребос, может, все же отдашь мне мою печать? — спросила она, постукивая по тени Куникудзуси, лежащей рядом с его телом. — Она ведь все равно разрушена, ну же! А я взамен дам бесплатное место на кладбище! Ты ведь знаешь, что у меня потрясающий выбор! — посмеялась девушка, покачивая ногами в воздухе. — Как же долго я тебя ненавидела… Но ты вдоволь развлек меня. Было приятно наблюдать за твоим сумасшествием, смертью, борьбой с самим собой. Теперь ты в полной мере ощутил мои страдания в твоих тенях. Эх… Если бы не мой новый друг, я бы никогда не смогла из них вырваться!       Девушка все продолжала рассказывать, не получая ответа, постукивала по столу так, словно вот-вот получит ответ от покинувшей тело души, но вновь и вновь слышала лишь тишину. — Я выгляжу как сумасшедшая, — вздохнула она в конце концов, вытаскивая из кармана шорт небольшую колбу. — Конечно же, сама я не смогу отделить образцы твоей тени, но вот Дотторе услужливо предложил мне свою помощь! Не волнуйся, я всего лишь заберу тело на время, а после самостоятельно выкопаю ямку и похороню со всеми почестями! О… А представь, как романтично будет парное захоронение! Какие же у вас отношения с Кадзухой? В любом случае для него у меня так же многое припасено, — похихикала Ху Тао, пронзая своими пальцами остывшее тело.       Постепенно оно распалось на тонкие пушинки золы и само уместилось в колбе, поднесенной прямо к образовавшейся кучке праха. — Теперь твое тело будет у меня. Ох… надеюсь, Дотторе позаботится о тебе на Небесах! Будет нехорошо, если ангелы узнают, что тебя не отпели, — задумчиво проговорила девушка, но после лишь мотнула головой, пряча колбу обратно в карман.       За день неустанных поисков верующих и их очищения измоталась не только ведьма, но и оба священника. Обойти несколько учебных заведений, затем навестить квартиры семей, еще несколько групп встретить прямо на улице — все это было крайне тяжело, но — что самое ужасное — практически бесполезно, о чем Катарина сказала лишь к вечеру.       Сидя на одной из детских площадок, девушка покачивалась на качелях, упирая взгляд в темное небо. Где-то далеко, за пределами облаков, а может быть, и вовсе в мире за гранью человеческого понимания существовали ангелы. Молились каждый день, следили за сохранением мнимого баланса, и пусть Снежнева не любила ничего из того, что связано с верой, но все же хотела понять, в какой же момент рай начал перетягивать на себя одеяло. Сколько бы она ни спрашивала об этом Итто, тот отвечал, что так же ничего не знал, хотя и застал большинство первородных демонов. Все они как на подбор — владельцы единственного греха, падшие ангелы, серафимы, херувимы, престолы. Но уже тогда происходили столкновения. По словам бывшего генерала, заменившего слишком рано погибшего истинного Вельзевула, прежние битвы были еще более яростными, ровно до момента, пока Бог не создал жатвы, в которых все играли, не прибегая к силам. — Катарина, почему все бесполезно? — окликнул задумывающуюся девушку Син Цю, сидя на лавочке возле качелей. — Мы можем сколько угодно лишать людей веры, закрывать к ней доступ, но не сможем уберечь всех людей, — вздохнула ведьма, переводя свой взгляд к священникам и… — Итто… Ты ведешь себя как ребенок, — заметила она.       Демон сидел на детской горке, обдумывая то, как лучше будет с нее съехать. Естественно, его тело не помещалось в канавку, предназначенную только для совсем маленьких, а потому, не найдя иного выхода, он присел на корточки и съехал вниз на ногах, закономерно пролетая кубарем еще пару метров. — Ха-ха-ха! Да ладно тебе! — воскликнул он, отряхивая свои шорты и заодно поправляя волосы.       Священники уже устали думать, как реагировать на подобное поведение одного из генералов. Он вел себя, как ребенок-переросток, иного определения сложно было дать. И хотя иногда его слова кололи неприятной правдой или наполнялись практически животной жаждой крови, но в большей степени единственное, что делал Итто, — это смеялся. — И ангелов станет больше… — решив не реагировать на выходки демона, следователь вздохнул. — Сколько ведьм осталось в живых после предыдущей жатвы? — поинтересовался он, все еще надеясь, на то, что их будет достаточно для того, чтобы остановить распространение веры. — Из бессмертных около двадцати, но скорее всего, так или иначе, они уже почувствовали колебание в соотношении сил. Из тех, кто станет бороться и не будет прятаться, скорее всего можно выделить только девятерых. Четверо являются членами организации моего отца. Четверо… Естественно, включая меня и папу. Раньше было больше, — Катарина тяжело вздохнула. — Мои сестры, братья, мама и бабушка. Если бы ангелы не начали проводить инквизицию и не застали нас врасплох, выжило бы больше.       Не найдя, что можно было на это ответить, Син Цю замолчал. Кажется, теперь он чуть лучше начал понимать эту неотесанную северянку. Вряд ли он бы смог вести себя спокойно, если бы пережил столько же, сколько она. И хотя следователь перестал чувствовать неприязнь к чернокнижнице, но вот Чун Юнь точно был другого мнения. — Верующие ведь слушаются нас, священников. Мы просто можем приказать им обходить стороной те или иные места ваших поселений, — вклинился в разговор экзорцист, крайне нехотя принимая правду о том, что без ведьм им будет трудно поддержать мир в равновесии. — И сколько вас таких добродушных? — усмехнулась Катарина. — В прошлый раз именно священники искали нас с помощью различных методов и вели людей сжигать наши дома. Вы, возможно, и сможете повести за собой часть людей, но что скажете насчет остальных частей? Вы можете гарантировать полную безопасность ведьм? Ты ведь и сам нас недолюбливаешь, тогда что говорить о других? — спросила ведьма, поднимаясь с качелей.       Она подошла к лавочке, на которой расположились двое парней, и осмотрела их еще раз, замирая взглядом на следователе. Поймав на себе его вопросительный взгляд, Катарина вздохнула. — Син Цю, правильно? — переспросила она, сильно удивляя священника тем, что, кажется, впервые назвала его по имени. — Прежде чем я уйду, хотела бы поговорить с тобой лично без слушателей.       Ведьма перекинула предупреждающий взгляд на Чун Юня, который явно собирался воспротивиться, после кивнула Итто и отошла за одно из деревьев, стоящих неподалеку.       За весь прошедший день, проведенный в компании священника, Катарина почувствовала, что с ним было что-то не так. Возможно, она лишь надумывала себе, но по сравнению со всеми священниками этот парень был чересчур рационален. Порой даже слишком. Он изменил свое отношение к ней так же крайне быстро, как ветра меняют свое направление. С одной стороны — было неплохо, что они смогли найти общий язык за столь короткое время, но вот следовало ли оставлять подобного человека в компании истинно-благословленного? — Что ты хотела? — спросил Син Цю, пройдя вслед за девушкой.       Катарина несколько секунд молчала, облокотившись на дерево спиной. Ее волосы трепал легкий ветер, и он же заставлял все вокруг дрожать. Парень не знал, как точно определил это, не то по острому суровому взгляду, не то по атмосфере, застывшей в воздухе, но разговор его ждал явно несильно приятный. — Дай мне свою руку, — проговорила ведьма. — Зачем? — спросил следователь, но все же протянул раскрытую ладонь вперед, не ожидая подвоха.       Внезапно одним четким движением девушка проколола подушечку его пальца и до того, как Син Цю успел одернуть руку, сняла своим пальцем выступившую каплю крови. — Зачем ты это сделала? Ты же не собралась меня проклинать или что-то такое? — всполошившись, начал спрашивать священник, но Катарина даже бровью не повела, вытаскивая из заднего кармана шорт белую со всех сторон карту. — Хочу заглянуть в твое будущее. У меня есть некоторые опасения, поэтому я хотела это проверить, прежде чем что-либо говорить, — объяснилась Снежнева, размазывая кровь следователя по картону.       Заинтересовавшись данным процессом, Син Цю подошел на шаг ближе, заглядывая в карту, которая неожиданно начала темнеть, вырисовывая какие-то символы, затем сложила их в рисунок. Красная личина дьявола, в руках которого были черепа, смотрели точно в глаза священника. Он почувствовал, как по его телу пробежалась толпа мурашек. Отчего то перед глазами запестрило, а в душе появилось странное ощущение неправильности. — Мне жаль, — вздохнула ведьма, убирая карту обратно в задний карман шорт. — Тебе стоит поискать другого напарника, если не хочешь запятнать душу этого экзорциста. — Тебе это карта подсказала? Что это значит? — недоверчиво спросил следователь, складывая руки на груди, пытаясь закрыться от этой внезапно полученной информации. — Дьявол, искушение, зависимость, желание. Признаюсь честно, гадания — не моя специализация, за подробностями тебе лучше обратиться к настоящей гадалке. Но ты влюблен в своего друга, я права?       Слова Катарины отдались эхом где-то на глубине сердца следователя. Он почувствовал, как внутри него начинает закипать кровь, окрашивая щеки в розоватый цвет. — Влюблен? Это похоже больше на шутку! Как я могу любить, тем более парня? Истинным священникам, приближенным к верхушкам Ватикана запрещаются все плотские утехи, — тут же запричитал священник, уже собираясь возвращаться к Чун Юню, но ведьма остановила его, заставляя замереть на месте. — Я говорю полностью серьезно, Син Цю.       От ее голоса парень дрогнул, разворачиваясь лицом к девушке. В ее глазах и правда не было ни капли шутки. Можно сказать, что это был взгляд встревоженного человека, действительно обеспокоенного его судьбой. А ведь с утра она на него орала и материла на чем свет стоит. — Как говорят у нас в Снежной, он «чистейшей души человек». Но если эта фраза применима к тем, кто просто помогает всем, добр, умеет поддержать и тому подобное, то Чун Юнь в прямом смысле чист душой настолько, что может заставить верить кого угодно. Если бы у него было больше опыта, вполне возможно, что смог бы победить Кадзуху. Ты же, напротив, обычный человек, которому не чуждо все людское. Ты можешь стать причиной того, что его душа окажется запятнана, — проговорила ведьма, равняясь с парнем, пару раз постукивая по его плечу ладонью. — Может быть, в иное время это бы не сыграло роль, и ты бы просто мог помочь ему перестать распространять вокруг себя этот священный свет. Но в нашем случае… Если что-то пойдет не так и ад решит призвать всех всадников апокалипсиса, он может стать островком надежды.       Заметив, что парень опустил взгляд в пол, Снежнева лишь усмехнулась и по-дружески хлопнула его по спине. Спонтанное желание сделать это вызвало и в ней самой какое-то странное отрицание. Не стоило забывать, что Син Цю все еще принадлежал к священнослужителям, хотя и казался не настолько плохим человеком. — Ну… Если в итоге разочаруешься в вере, можешь найти меня. Не думаю, что у нас есть смысл продолжать зачистку, поэтому завтра я скорее всего не вернусь. Надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, — улыбнулась Катарина, оставляя следователя наедине с самим собой. — Не недооценивай мою веру в бога, — ответил ей парень, даже не оборачиваясь на звук отдаляющихся шагов.       «Влюблен? Разочаруюсь в вере? Что вообще это было? Почему она внезапно решила, что мне нужно отказаться от совместной работы с Юнь-Юнем?» — спросил сам себя Син Цю. Он почувствовал, что в сердце закралось смятение. Внутри сворачивало от мысли того, что он должен оставить экзорциста и найти кого-то другого. Но разве это можно было назвать любовью? Скорее уж просто дружеской симпатией. В конце концов они выросли в одном приюте, учились в одной семинарии, а потом пошли работать в одно место, и в конце концов, пусть их иногда и разделяли по воле случая, но чаще всего и выполняли задания они вместе.       Когда следователь все же решил обернуться, заметил, что ни Катарины, ни Итто не было, а к нему навстречу шел Чун Юнь, недовольно поглядывающий на место, где остался небольшой рисунок с пиктограммой, сделанный прямо на песке. — О чем она с тобой говорила? — спросил экзорцист, внимательно рассматривая эмоции, отражающиеся на лице друга, но тот достаточно быстро натянул на себя улыбку и завел руки за спину. — Да так, просила передать тебе, чтобы был осторожен с плохими людьми, — посмеялся парень, стараясь быстрее начать идти в сторону церкви. А учитывая все пройденное за день расстояние, идти придется долго. Жаль, что ведьма заранее их не «подбросила». — Да она скорее мне в лицо это скажет, чем через тебя начнет передавать, — заметил экзорцист, в пару шагов нагоняя напарника и перехватывая его руку. — Син Цю, случилось что-то серьезное?       Следователь вздохнул. И правда, плохую отговорку он придумал. Пальцы подрагивали от нажима чужой руки, заставляя отвести взгляд в сторону и наконец начать понимать. Кажется, не воспринимать слова Катарины всерьез было бы действительно глупо. — Прости, это был личный разговор, я пока не могу рассказать, — вздохнул следователь, отнимая свою ладонь. — Пойдем домой, наверное, все уже ужинают, — улыбнулся он, продолжая идти дальше вперед как ни в чем не бывало. Хотя на сердце уже начали скрестись кошки.