Песнь Серафима

      Информации, переданной Син Цю и Чунь Юнем, хватило для того, чтобы ввергнуть Эребоса в длительные размышления, но шум и гам, творившийся по большей части из-за Итто, не давал сосредоточиться. Везде, где был этот демон, сосредоточиться было сложно. Чего только стоило празднество, которое устроил бывший генерал после того, как Скарамучча вернулся с победой из мира людей.       Во избежание появления черных перьев ангел вылетел из здания, чтобы лечь на крышу и рассмотреть серое небо, застланное весенними дождливыми облаками Снежной. Приятный воздух, воздух свободы, которой у него не было уже на протяжении нескольких десятилетий, заставлял Куникудзуси наслаждаться каждым моментом, который он проводил в мире людей. Это еще не были его тени, но уже точно не было раем. Громкие сигналы машин со стороны проезжей улицы все это подтверждали.       «Значит Бог мертв, и в ближайшее время развернется полноценная война?» — спросил сам себя демон, переворачиваясь на собственное крыло, теперь же разглядывая низкие здания впереди. Нужно было детальнее продумать, что делать, но, как и в прошлый раз, времени не хватало. Он мог не возвращаться в рай вовсе, и его бы посчитали попросту мертвым, но если он не вернется, то аду не хватит сил на победу.       Входная дверь скрипнула, намекая о присутствии кого-то постороннего, заставила ангела привстать, оглядываясь в надежде, что то был проснувшийся Кадзуха, но нет. Катарина присела рядом с неожиданным визитером, что в ответ лишь вздохнул. — И что это за реакция? — возмутилась девушка. — Ну да, я не Кадзуха, но у меня есть вопросы. — И какие же? — спросил Скарамучча, прислоняясь спиной к бетонной стене, чтобы было удобнее видеть собеседницу. — И как там в раю?       От подобного вопроса парень приподнял брови, усмехаясь. Вот только Катарина спрашивала об этом явно серьезно, и ее алые глаза на то намекали. Ведьма смотрела вдаль, подставив руку под голову. Выглядела она крайне устало, под глазами залегли темные мешки, волосы растрепались, да и само тело похудело. — Отвратительно, — ответил Эребос с легким вздохом. — Колония — этим все сказано. Я не думаю, что дополнительные объяснения требуются. — Неужели хуже, чем в аду? — задумчиво произнесла девушка, зевая. — Не сравнивай. В аду хотя бы есть свобода, — хмыкнул ангел, закидывая за голову руки. — Если думаешь, что все написанное — правда, то ты глупа.       По лицу ведьмы скользнула сначала улыбка, а после и вылетела пара смешков. Она зачесала свои волосы назад, глубоко вздыхая, словно напитываясь силой идти дальше. — Очень смешно выглядит то, как ты себя держишь в руках, — заметила Катарина, перекидывая свой взгляд на демона, сидящего рядом. — Вы оба меня уже достали.       Куникудзуси отвернулся от поднявшейся со своего места девушки. Она пару раз потянулась, размяла плечи и еще раз глубоко вздохнула, теперь смотря вдаль не потерянно, а собранно, будто на что-то решившись.       По шагам демон уловил, как ведьма начала уходить, но остановилась прямо перед дверью, оборачиваясь. — Как Барбара? — спросила она, замирая на месте, так и не открыв дверь. — Ей не сильно везет. Крылья продолжают покрываться черными перьями. — Тогда… — Я не стану брать ее с собой в ад. Она единственная, кто действительно может звать себя ангелом. Даже если демоны победят в войне, без ангелов мир людей не будет существовать. И когда все закончится, пусть так, но она должна оставаться там, — объяснил Куникудзуси, ловя на себе удивленный взгляд. — Что еще? — Ничего, — улыбнулась Катарина. — Не ожидала, что в сердце того, кто убил нашу ведьму-прародительницу, могла остаться жалость. — Это не жалость, а холодный расчет, — шикнул на собеседницу Скара. — Как скажешь.       После своих слов ведьма все же открыла дверь и вышла через нее, вновь оставляя демона наедине с самим собой.       Жалость? Это чистой воды бред. Он никогда в жизни не стал бы никого жалеть. Всем предназначен один путь -до могилы или после нее. Все сводилось лишь к жизни и смерти, к собственным целям, поставленным, чтобы не быть обреченным на скитания и ненависть. Но все же… Скарамучча не мог не заметить за собой то, что он действительно будто бы размяк.       Подобрав к себе ноги, он спрятал глаза в колени, неосознанно закрывая себя белыми крыльями, чьи перья успели испачкаться в песке и грязи, оставшейся после недавно прошедшего дождя.       Он действительно размяк. С появлением ли в его жизни чувств или же еще раньше, когда появился Кадзуха. В груди все продолжало болезненно сжиматься от желания поскорее прекратить свои мучения. Разве он мог и дальше делать вид, что все в порядке? Война ли, постоянная угроза раскрытия ли, но единственное, что волновало изо дня в день, — это то, что он просто не мог быть с тем, кого любил. На этом словно свет сходился клином, и никак не получалось думать о чем-то другом. И как же демон начал ненавидеть сам себя за то, что не может просто спокойно ждать. — Скара? Что это за кокон? — спросил голос со стороны, отвлекая от мыслей. Или же погружая в них сильнее?       Едва проснувшись после того, как он поглотил очередную душу, Вельзевул осмотрелся по сторонам в поиске своей пропажи. Он даже успел испугаться, думая о том, что Скарамучча уже вернулся в рай, но, благо, Михаил предупредил о том, куда пошел ангел. И что же теперь с ним происходило?       Кадзуха не ожидал увидеть то, как возлюбленный сидит, закрыв себя крыльями. Это было вовсе не в его характере. — «Ни разу его таким не видела, — проговорила Кусари, заставляя парня нахмуриться». — С тобой все в порядке? — спросил Каэдэхара, присаживаясь напротив Скарамуччи, пытаясь заглянуть за небольшую щель между крыльев. — Все хорошо, тебе незачем волноваться       На подобное демон лишь вздохнул. И как он мог не волноваться, когда точно видел, что с Эребосом творилось что-то странное, да и говорить, по всей видимости, тот настроен не был. Но разве стоило оставлять все как есть? За прошедшее время Кадзуха перестал понимать, как выводить на разговор, но тем не менее оставить Скарамуччу не мог. — Я испугался, что ты ушел, не попрощавшись, — вздохнул парень, замечая, как одно крыло дрогнуло, открывая взгляд своего хозяина. Все такой же недовольный. — А кто так и не бросил привычку засыпать после еды? — спросил в ответ ангел, складывая крылья за спиной. — Я бы не ушел, не сказав тебе пару ласковых. — Ругать меня собираешься? Но я же ничего плохого не сделал, — улыбнулся Кадзуха в ответ.       «Не сделал, как же». — устало подумал про себя Эребос, но в ответ так ничего и не сказал. Казалось, слова куда-то делись. Он уже вымотался от собственных мыслей, да и голос возлюбленного пробуждал внутри желание остаться рядом с ним, наплевав на все планы. — Может быть… Тебя что-то беспокоит? — постарался как можно аккуратнее спросить Каэдехара, пересаживаясь ближе к ангелу, ловя на себе его, казалось, пустой взгляд. — Да, меня беспокоит, — выдохнул Скарамучча, складывая руки на груди. И хоть Кадзуха был рад, что смог подтолкнуть его к разговору, но смотреть, как парень зажимается, вдавливаясь спиной в стену, не особо нравилось. — Меня беспокоит, что мы можем видеться лишь раз в человеческую неделю, и еще не известно, сколько мне понадобится времени, чтобы выбраться из этого «идеального» места, — как на духу выпалил Эребос, затем же глубоко вбирая в себя воздух. — Я могу ждать хоть… — Да ты тут ни при чем! — воскликнул Скарамучча, прижимая ладонь к своему лбу, понимая, что на ком, на ком, но на возлюбленном совершенно не хотел срываться. — Похоже, я действительно размяк, — шикнул он, поднимаясь со своего места.       Ангел поднял взгляд к Небесам, думая о том, что уже пора возвращаться, иначе из него выйдет еще что-то непривычное, что-то такое, что принадлежало не ему, а Куникудзуси, в качестве которого пришлось прожить семнадцать лет. Эта часть должна была остаться плотно запечатана, все воспоминания, все школьные поездки и любящие родители — все это должно было пропасть из разума и стереться во имя его же защиты.       Кадзуха нахмурился, поднимаясь следом за Эребосом. Хотел бы он положить свою руку на его плечо, развернуть и продолжать допытываться, в чем дело, но в итоге не мог подобрать слов. — «Кадзуха, передай ему мои слова, — влезла в разговор Кусари, заставляя демона думать, а стоит ли вообще позволять этим двоим общаться?»       Промешкав пару секунд, Каэдэхара все же выдохнул: — Скара, ты не будешь против поговорить с Кусари? — Кто такая Кусари? — в ответ спросил Куникудзуси, оборачиваясь в сторону демона. — С моей второй душой, — уточнил тот, тут же замечая, как потяжелел не только взгляд ангела, но и атмосфера вокруг.       И правда, вероятно, лучше всего было не упоминать о ней. Хотя Каэдэхара и понимал, что сейчас Скарамучча смотрел не на него, а на то, что внутри него, но не видеть, с каким отвращением он сжимает губы, прикусывает челюсть, не мог. И все это все равно было направлено именно на него, ведь они с Кусари были неразделимы. — И что же она хочет мне поведать? — спросил ангел, решая, что он ничего не терял, разве что, может быть, только драгоценное время. — Я знаю, что тебе трудно это осознать, — начал трактовать слова ведьмы Кадзуха. — Но тебе стоит принять, что сейчас в тебе множество чувств и новых воспоминаний, как и жизненного опыта. Ты больше не тот Эребос, который убивал всех без разбора… — И кого же? Ты называешь себя «убивать без разбора»? — оскалился Скарамучча, но тут же был прерван. — Дослушай меня, если хочешь точно знать, у кого из серафимов находится дверь, что ты ищешь, — проговорил Кадзуха, чувствуя себя чем-то вроде радио. — Откуда ты знаешь о том, где именно она? — приподнял бровь парень, складывая руки на груди.       При всем желании и при всей сложившейся ситуации он не мог так просто и безоговорочно верить второй душе Кадзухи. Это было за гранью того, что он мог. Ненавистью выложена была его дорога в ад, а путь, ведущий к бесконечным пыткам, был выложен именно этой девушкой. — Я не ради одной только силы продала твою печать ангелам, лучше послушай, что я хочу сказать, — передав новые слова Кусари, Кадзуха и сам нахмурился, но спросить ему самому о том, про что говорила ведьма, ему не дали. — Жизнь в мире людей, несмотря на бесконечный страх, не могла остаться для тебя не замеченной. И я могу представить, как на твое замершее сознание и прожитые годы влияют обретенные чувства. В жизни не бывает только чисто черных полос, так же как не бывает и белых. Ты больше не машина, руководящаяся лишь тем, что принесла твоя первая жизнь. Подумай об этом. И, если ты еще раз заставишь Кадзуху ждать или же начнешь срываться на него, я найду способ выбраться и… — Кадзуха замолчал, практически закатывая глаза. — Кажется, ты нашел себе мамочку? — усмехнулся Скарамучча, но после вздохнул.       Эта девушка была до судорог тела права. Ненависть к ней закипела в жилах. Ангел и без этих нравоучений понимал, что с ним происходило. Прожитые тысячелетия не отражались в нем не просто так, и выслушивать все это вовсе не хотелось, но стоило лишь ради одного. — Где дверь? — спросил Эребос, подводя к концу эту ситуацию, в которой, по его мнению, яйцо учило курицу. — Она сказала, что у Михаила, — передал ее слова Кадзуха.       Демон подошел ближе к возлюбленному, чувствуя, что уже сейчас вновь придется расставаться на долгое время. На этой безлюдной крыше совсем скоро его ангел улетит или попросту растворится во вспышке, и будет ли с ним после этого все в порядке? — Я должен возвращаться, — выдохнул Куникудзуси, смотря в небо. — Сколько времени осталось до того, как энергия всадника смерти начнет распространяться по миру? — Около человеческого полугодия. — По моим подсчетам… За следующую неделю я смогу покончить со всем. Кадзуха, у тебя будет только четыре года на то, чтобы добыть эту странную бурду, о которой я тебе говорил, — напомнил Скарамучча, скользнув взглядом по довольной улыбке демона. — Я учту, но, думаю, все будет готово и раньше.