Буря в стакане

А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой!

Видит бог, Сяо не хотел. Сяо вообще человек миролюбивый, вентилюбивый, спокойный, как удав, и опасный, как удавка, особенно если его разозлить. Именно поэтому, кстати, видит бог, Сяо не хотел. Не хотел, но все же сделал то, что сделал, и виной всему был Венти. Но давайте обо всём по порядку. — Венти? — Сяо открывает ключом дверь квартиры, и единственное, в чём он хочет убедиться, так это в том, что его дражайший парень не загнулся от скуки. В ответ вопль с кухни, от которого волосы на голове, руках и ногах встают дыбом, а сердце падает в пятки, на которых Сяо озадаченно перекатывается. Что, блин, произошло? — Сяо! — выскакивает в коридор с каким-то бешеным блеском глазах. Нет, даже не выскакивает. Он выбегает, но немного не вписывается в поворот, дрифтует на скользких носках по полу, отчего ловит своим виском стенку, болезненно шипит и только потом смотрит с этим бешеным блеском в глазах. Волосы на руках повторно встают дыбом. — Что? — вымученно и осторожно одновременно. — Пойдём, пойдём скорее! Я тебе такое покажу! И тащит, главное, за руку, ухватив чуть ли не за локоть, а Сяо остаётся только лишь послушно шагать и молиться. Молиться, чтобы кухня была целая, потому что вентивское «я тебе такое покажу», никогда не заканчивалось хорошо. В последний раз он показал Сяо тарантула на ладошке, правда, не зная, что это тарантул. Узнал уже позже по побелевшему лицу своего парня и сдавленно ойкнул на его возмущённое и испуганное шипение: «Он же ядовитый, ты что, больной? Убери сейчас же, господи». На кухне, к слову, идеальный порядок. Ну, точнее, если учитывать, что на ней побывал Венти — идеальный порядок. На столе пепел и наполовину сожжённая купюра в сто моры, ещё скорлупа от яйца и расплывшийся по скатерти белок вперемешку с желтком. У Сяо очень много вопросов. — Кэйа сказал, что если кинуть яйцо в уксус и дать ему постоять, то оно станет как попрыгнучик. Я, видимо, не очень долго держал. Окей, ладно… — А с купюрой что? — Она не должна была сгореть. Но, видимо, сгорела. — Это фальшивая? Венти натурально хмурится. Смотрит на Сяо непонимающе, ещё и глаза закатывает. — Ты когда-нибудь видел у нас дома фальшивые купюры? Вот и я нет. Обалдеть, а они, конечно, такие богатые, чтобы сжигать настоящие купюры. И жаба Сяо, конечно же, не душит. — Ты сжёг деньги. Всего лишь сто моры, но всё же- — Я случайно, — отмахивается, — смотри! И склоняется над стаканом с чем-то прозрачным, вероятно, с водой, но Сяо не берётся утверждать. Зная Венти, он мог туда и яд налить. Последний, кстати, набирает ложкой что-то белое, подозрительно похожее на соль, и сыплет в кружку. — Смотри! Сяо честно смотрит на то, как порошок просто растворяется в воде. Пять секунд. Десять. Двадцать. Минуту. А потом уже переводит свой взгляд на почти прыгающего от эмоционального возбуждения Венти и вопросительно вскидывает брови. — И? — Вот видишь! Ничего! И аж руками всплёскивает, улыбаясь во все тридцать два зуба. — И что я должен был из этого понять? — У нас сода испортилась! — Что, прости? У Сяо дёргается глаз. Венти наматывает вокруг него круги, активно жестикулируя и чуть ли не давится слюной: — Сода! Прикинь! Я думал она вообще никогда не портится! А она портится. Обалдеть! Я даже в интернете искал, все пишут, что не портится, а у нас испортилась, — подскакивает ближе, заливаясь хохотом и обвивая руками шею, — Ся-я-о, — Сяо не нравится этот блеск в глазах и хитрющая улыбка, — нам надо срочно идти, эм… — хмурится, кусая губы, — не знаю куда идти, но надо. Надо сообщить, что мы первые, у кого испортилась сода! Вдруг нам за это, не знаю, денег заплатят? Сяо знал, что уговаривать Венти бросить подработку — плохая идея. Но смотреть, как тот зашивается с дипломом и приходит с работы уставший, практически неживой, тоже смотреть не мог. А теперь, когда диплом лежит бесполезной корочкой в шкафу, а новая работа только ищется, у Венти времени настолько достаточно, что он в одиночестве их квартиры натурально сходит с ума. Сяо прикрывает глаза, качая головой. А потом кладёт ладони на щёки своего ходячего бедствия. — Угомонись, — и смотрит ещё так многозначительно, что Венти моментально замолкает, внимательно слушая, — с чего ты взял, что она испортилась? Боже, это даже звучит абсурдно. — Ну так должна была произойти буря. — Какая еще буря? — В стакане, — и улыбается так обезоруживающе, что у Сяо слов не находится. Так и пялится на Венти, забывая даже моргать. — Ну, Сяо, — смеётся, припадая щекой к груди, трётся ещё, как самый настоящий кот, — от реакции соды с уксусом, вода должна начать бурлить, а она не бурлит. Уксус я добавил, соду тоже. Уксус новый совсем, я сходил купил! Значит, сода просроченная! Ну… хорошо, что не вода. — Так, у тебя не получилось вызвать бурю в стакане? — И это единственное, что ты понял? Нет, не единственное. Но просто сам факт того, что Венти может буквально вызвать бурю из ничего, а в стакане — нет, смешит. Венти, вот, достаточно просто на Сяо взглянуть, чтобы душа последнего аж бурлить начала, закручиваться в вихри. Может Венти и на воду просто посмотрит? Глядит на чудо с косичками пристально. Внимательно — у него в глазах восторг плещется, и ведь не стыдно за то, что он такой переполох из-за какой-то соды устроил. У Сяо сердце чуть из груди от страха в первые мгновения не выскочило. Хотя оно с Венти у него всегда из груди норовит выскочить. Даже, вот, сейчас — прикрывает глаза, оставляя на лбу лёгкий поцелуй, а потом отодвигает парня от себя в сторону, шагая к раковине. Берёт в руки новый стакан. Льёт воду. Туда же уксус со стола. Потом лезет в шкафчик, достаёт соду. Садится за стол и только тогда бросает украдкой взгляд на Венти — тот нетерпеливо вьётся рядом, заглядывая через плечо и недоумённо хлопает глазами. — Что ты делаешь? — Бурю в стакане, — пожимает плечами. И сыплет соду в воду. Вода действительно начинает бурлить. Крупные пузыри булькают, поднимаются со дна на поверхность и громко лопаются, а Сяо смотрит на сие действо с некой обречённостью. С одной стороны — его парень идиот. С другой стороны — парень-идиот его. И чувства он вызывает такие же, как и эта сода у воды с уксусом. Буря в стакане, блин. Химик недоделанный. — Как…? Как ты это сделал? — и глаза от шока распахивает, неверяще, тыкая пальцем в эту самую бурю у стакане. — Взял соду. — Что? — Взял соду, — кивает на банку с содой, — а не соль, — и на банку с солью, из которой Венти черпал «соду» для своего эксперимента. Венти забывает, как дышать. Глядит на стакан. На банку. На другую банку. Потом на Сяо. — Наверное, купюра сгорела, потому что я спирт тоже с чем-то перепутал. Сяо недоумённо моргает. Венти достает из кармана полусгоревшую купюру в пять тысяч моры. — Она не должна была гореть. Тоже эксперимент, — ещё и поясняет любовно, — но сгорела. Я сначала её сжёг, а только потом решил, что лучше взять стоморовую. Она, правда, тоже сгорела. Видит бог, Сяо не хотел. Сяо вообще человек миролюбивый, вентилюбивый, спокойный, как удав, и опасный, как удавка, особенно если его разозлить. Именно поэтому, кстати, видит бог, Сяо не хотел. Он Венти вообще очень сильно любит. Настолько, что прощает своему у-нас-в-квартире-просроченная-сода-а-у-вас парню такие вот выходки, настолько, что даже после таких выходок и обнимает, и целует, и даже не выгоняет из дома, он вообще так-то не смог бы выгнать Венти из дома, даже если последний сжёг бы половину этого самого дома. Поэтому и сейчас он не выгоняет. Просто медленно встает со стула, пока Венти быстро пятится назад, хитро улыбаясь. — Только не злись, — смеётся, — ладно? О, да, конечно. Как скажешь, любимый. — Беги. И Венти с визгом срывается с места. Хотя пойманным быть ему совсем не страшно. Страшнее, видимо, не устроить бурю в стакане. А Сяо никогда не скажет ему, что Венти, вообще-то, ежедневно эти бури устраивает. Просто это одна из тех особенностей, которые он в Венти любит. Впрочем, он всего Венти любит. Без всяких там «но». И его бури в стаканах тоже любит. Поэтому и всего лишь-то щекочет, поймав в кольцо рук где-то на пороге их спальни, слабо улыбаясь на дикий хохот и визги Венти. Его личной бури.