пробуждение

мягкий летний ветер едва заметно касался тонких листьев яблони, танцуя с каждым долю секунды, и огибал ещё зелёные плоды. прядь иссиня-черных волос упала на бледную кожу лица и сычжуй неспешно заправил её за ухо. даже жарким, знойным летом облачные глубины сохраняли в себе небесную прохладу. утренний туман, создающий впечатление бессмертного царства в окружении плывущих облаков, постепенно отступал, — что было для этого места большой редкостью, — позволяя ненавязчивым солнечным лучам слегка нарушить холодную атмосферу. прошлой ночью на охоте с другими молодыми адептами ордена гусу лань юноша повредил запястье, оттого был освобождён от занятий по каллиграфии этим утром. внезапно появившееся свободное время ему было разрешено провести за отдыхом, который, по настоянию лань циженя, подразумевал собой чтение учебных материалов. выбрав книгу по совету хангуань-цзюня, лань сычжуй с удовольствием расположился под деревом в окружении маленьких пушистых существ. поначалу кролики то и дело копошились вокруг, то пиная друг друга, то ища траву повкуснее. спустя какое-то время каждый нашёл себе место под боком у молодого адепта, а двое из них даже смогли устроиться на коленях юаня. литература, посоветованная вторым нефритом гусу, оказалась хоть и менее иллюстрированной, но все же более полезной, нежели та, что когда-то одолжил ему учитель вэй. лань сычжуй с искренним интересом впитывал каждую страничку, не обращая внимания на вновь поднявшийся кроличий шорох. внизу раздалось фырканье. крохотные существа недовольно покинули свое теплое место, которое быстро и нагло заняла каштановолосая макушка. сычжуй опустил удивлённый взгляд. на его коленях теперь расположился молодой юноша в золотых одеждах ордена ланьлин цзинь. лицо его было скрыто от глаз юаня, предоставляя взору лишь высоко собранный хвост тёмных волос, порядком отросших за последние месяцы. длинная чёлка лишила юаня всякой возможности разглядеть черты лица нежданного гостя, но он и без того чувствовал, что друг его сейчас в крайней степени усталости. шёл четвёртый месяц цзинь лина как главы ордена ланьлин цзинь. хоть он того и не признавал, но удерживать положение ордена было весьма тяжёлой задачей для такого юного и ещё не утвердившего себя как правитель мальчишки. несмотря на то, что молодой глава уже намного увереннее вел дела, некоторые люди все еще смотрели на него когда с сочувствием, когда с насмешкой, когда и вовсе с завистью, и каждый из этих взглядов выводил жуланя из себя, а зрелые заклинатели, принадлежащие его же ордену, открыто говорили о «младенце во главе повозки». сычжуй аккуратно, едва ощутимо коснулся мягких каштановых волос. в такое нелёгкое время он мог лишь быть рядом как друг и верный товарищ, поддерживать словом, советом или, случалось такое, объятьем. все чаще цзинь лин стал приходить именно за последним. юань никогда не поднимал эту тему в разговоре: он знал, что юноша тут же бы вскипел и нашёл бы тысячу причин, почему он не нуждается в подобном. для ребёнка, выросшего без родителей, под опекунством дяди, который никогда подобным образом не проявлял свою любовь, и наседок, цзинь лин оказался падким на тактильный контакт. поэтому сычжуй каждый раз позволял ему безмолвно зарываться лицом в белые одежды. для жуланя же это было сродни успокоительным травам. какое-то время они провели в таком положении: юань неторопливо перебирал чужие волосы, изредка отвлекаясь от столь успокаивающего для них обоих действа, чтобы перелистнуть страницу, пока цзинь лин тихо посапывал на его коленях после бессонной, полной забот главы ордена, ночи. дочитав главу и отложив в сторону книгу, сычжуй опустил взгляд. юноша у него на коленях казался непривычно спокойным для своего вспыльчивого и порою даже вредного характера. в такие моменты лань даже позволял себе толику гордости за то, что смог стать для цзинь лина человеком, рядом с которым не нужно постоянно быть на чеку и искать способы напасть словом. а нападение, как известно, всегда было лучшим способом защиты. юань убрал с лица друга длинную чёлку и воспользовался моментом, чтобы насладиться видом. он с первых секунд их знакомства отметил его нежную, но в то же время острую красоту, и убеждался в этом каждую их встречу. аккуратные, и без того небольшие губы были сжаты в тонкую полоску, а брови то и дело сближались, что говорило о не очень приятном сне — тяжёлые мысли не отпускали его даже сейчас. сердце сжималось от осознания, что юань ничем не может помочь. ему хотелось защитить жуланя от каждой навязчивой мысли, от каждого бездумно брошенного чужими слова, от каждой хмурой морщинки на его нежной коже. в такие минуты, когда сычжую позволялось детально изучить цзинь лина, тот осознавал, как много он значил для него. не первый раз лань задумывался о том, какого рода чувства он испытывает к приятелю, но каждый раз приходил к выводу, что в такое время они лишь усложнят отношения между ними. к тому же юань был уверен, что, озвучив свои мысли, лишь подкинет жуланю проблем. забот у молодого главы ордена было достаточно и без него. и все же сычжуй иногда позволял себе небольшие шалости: поцелованная солнцем кожа с мелкой россыпью веснушек, проявившихся не так давно, всегда привлекала его, и тонкие пальцы легко скользнули вдоль скулы юноши. цзинь лин спал уже продолжительное время, поэтому лань смел предположить, что тот находится глубоко во сне и вряд ли проснётся от его аккуратных действий. юань осторожно провел большим пальцем от переносицы вдоль брови и задержался у виска, слегка массируя бархатную кожу, пока лицо спящего не расслабилось и тень усталости не испарилась. сычжуй чувствовал, как выравнивается дыхание друга и как мышцы его тела выходят из напряжения. он нежно обвел каждое пятнышко на щеках жуланя, невесомо спускаясь ниже и застывая около губ. секунда отделяла юаня от принятия решения коснуться их, когда его руку мягко остановили. не открывая глаз, цзинь лин аккуратно отодвинул пальцы сычжуя от своих губ, но ничто в его лице не выражало недовольства действиями ланя. — а-лин… давно ты не спишь? — медленно протянул юань, стараясь не выдавать смущение из-за того, что его поймали с поличным. цзинь лин наконец-то сонно открыл глаза. лёгкий румянец на его щеках говорил, что он тоже смущен ситуацией. любой его ответ на этот вопрос был бы неловким для обоих, поэтому он предпочёл промолчать, вместо этого принявшись изучать руку друга. только сейчас он осознал, что от сычжуя сильнее обычного пахло лечебными травами. теперь же он видел перед собой причину: всё запястье было исполосано глубокими ранами, сверху которых лежали высушенные листья травы, название которой жулань или не помнил, или никогда и не знал, а некогда бледная нежная кожа покраснела. — когда ты успел так пораниться? — прошептал цзинь лин тихим после сна голосом. он аккуратно повернул голову так, чтобы лучше видеть лицо друга, и небольшие вмятинки от складок белых одежд ордена гусу лань на его щеке не могли не вызвать улыбку у юаня. он хотел коснуться их свободной рукой, но не был уверен в реакции пробудившегося ото сна жуланя, поэтому удержал себя. — этой ночью на охоте. ничего серьёзного. лань не врал, раны действительно не представляли никакой опасности и не шли ни в какое сравнение с теми, что он иногда получал на ночной охоте, будучи неопытным юнцом. лечебные травы притупляли боль, и запястье не доставляло ему никаких неудобств. — мне стоило пойти с вами, — цзинь лин говорил все ещё тихо, неспешно любуясь чужими пальцами в своих руках. кожа сычжуя благородно-бледная, её хочется трогать и внимательно рассматривать, и жулань позволяет себе это делать, считая равноценной платой за ласковые прикосновения юаня во время его сладкого дрёма. он бережно проводит средним пальцем от запястья, огибая свежие раны, к ладони, замирая на секунду, всматриваясь в детали. на грубой от сражений на мечах коже были видны свежие мозоли. издалека тонкие пальцы юаня могут показаться изящными и чистыми, как и он сам, но, стоит приглядеться, вдоль каждого тянутся тонкие нити шрамов от игры на гуцине. цзинь лин мягко касается одного из них, со светлой грустью вспоминая первый раз, когда он увидел, как эти стройные пальцы извлекают завораживающую мелодию из семи струн. казалось, с того момента прошла вечность. его руки отражали и его душу. сычжуй кажется возвышенным и спокойным, чистым и невинным, хотя в самом же деле на его душе было много таких же шрамов, нитями обвивающих сердце. сладкие воспоминания отдавали горечью, и чем больше он думал о судьбе своей и своих родных и близких, тем глубже прятал переживания. глубже, чем кто-либо мог увидеть, и даже глубже, чем знал цзинь лин. желание коснуться губами шрамов, которые наверняка несли в себе память о выматывающих часах игры на гуцине, пронеслось внутри жуланя летним ветром, вылетев так же быстро, как и появившись, когда юноша поднял голову и встретился с заинтересованным взглядом. желание поцеловать самого сычжуя оказалось сильнее. цзинь лин неловко приподнялся, не разрывая зрительный контакт, чтобы быть на одном уровне с лицом друга. он оказался в непозволительной простым приятелям близости, но в глазах сычжуя не было и тени недовольства или осуждения, в них плескались лишь смущение и интерес. жулань замер, словно даря обоим время обдумать складывающуюся ситуацию и шанс избежать её, но в голове его в этот момент не было не единой мысли. неожиданно всё, что так тревожило его последние дни, недели, а то и месяцы, затихло, и единственным, что он слышал, был стук собственного сердца и ровное дыхание сычжуя перед ним. казалось, происходящее нисколько не волновало его сердце и душу, но стоило обратить внимание на слегка потеплевшие скулы, которые отличались от обычно бледного тона его лица, и прикрытые волосами красные уши, и пазл собирался. глаза, светлые, словно сами плывущие облака, неотрывно смотрели на цзинь лина, и, не выдержав, тот опустил взгляд ниже. на губы юаня. он неспешно приблизился, крепче ухватившись за чужое запястье, которое все это время держал в своей руке, будто опасаясь, что в последний момент сычжуй передумает и сбежит, посчитав действия жуланя оскорбительными и непристойными. лицо юаня резко изменилось, на секунду скривившись от уже забытой боли в конечности, но и этой секунды хватило цзинь лину, чтобы осознать, что он чуть не натворил, и молниеносно отодвинуться. лицо его захлестнуло волной стыда и смущения, в которой он, казалось, вот-вот утонет, и юноша поспешил подобрать свои одежды и подняться. это был позор. в груди защемило от того, что он едва не поцеловал своего друга без его на то согласия и желания. кто знает, каких усилий стоило сычжую, этому благородному, праведному юноше, так долго не выдавать отвращения к бесстыдным действиям приятеля. он держался до последнего, а ведь жулань и правда чуть не оскорбил его нетронутые никем ранее губы. — а-лин! — сычжуй поспешно ухватил друга за длинный рукав, вынуждая остановиться. цзинь лин попытался одернуть его, но хватка ланя была так же крепка, как и одежды его ордена. он не мог ни уйти, ни повернуться к юаню, показав свое растерянное и смущенное лицо. тишина продлилась минуту. — а-лин хотел поцеловать меня? жулань тут же вскипел. его мотивы были раскрыты, и все, что ему оставалось, это выдумывать оправдания. — да ты!.. — он развернулся всем корпусом и затараторил так быстро, как только мог, но слова были быстрее мыслей. — да кто вообще захочет тебя целовать! я просто!.. это было просто!.. сычжуй понимал, что тот вновь начал защищаться от него, как обычно он это делал в неловких ситуациях, но не знал, как донести до друга, что в этом нет нужды и что в его словах и действиях нет ни капли упрёка. юань потянул рукав к себе, вынуждая цзинь лина сделать шаг ближе. лань кротко заглянул в растерянные глаза и немного смущённо, но оттого не менее решительно попросил: — а-лин, поцелуй меня. цзинь лин же такой решительностью сейчас не отличался и встал как вкопанный, а на его лице в один момент пронеслась волна различных эмоций, разделить которые не представлялось возможным, но уже через минуту бессвязных раздумий, он покорно опустился на колени рядом с юанем. в обычное время это вызвало бы улыбку на лице второго, но сейчас, чтобы показать всю серьёзность своих слов, он её сдержал. сычжуй смотрел прямо в глаза, не пытаясь ничего утаить, открываясь перед жуланем как никогда раньше, тем самым ещё больше трогая его сердце и душу. но первая неудачная попытка все ещё эхом звенела в ушах, и цзинь лин вновь отвел взгляд, нерешительно поджав губы. он никогда не считал сычжуя человеком ветреным или несерьёзным, но все равно не мог побороть страх, что тот лишь шутит над ним. — а-лин, — словно услышав чужие мысли, юань мягко коснулся его руки. — я хочу, чтобы ты меня поцеловал. эти слова разбили последнюю стену сомнений и жулань, бросив на друга предупреждающий взгляд, будто заявляя, что он сам напросился, резко приблизился, неумело и быстро целуя того, неожиданно для себя самого ударяясь зубами. отстраняясь так же скоро, будто желая выкрикнуть что-то в духе «получил что хотел», он тут же осознал, что совершенно не распробовал размазанный поцелуй. сычжуй, не позволяя тому далеко отодвинуться, полностью разделяя его мнение, здоровой рукой обвил чужую шею, зарываясь тонкими пальцами в каштановые волосы, притягивая того за затылок в новый. сердце цзинь лина непроизвольно замерло и тут же зашлось в бешеном ритме. юань спокойный и рассудительный, хорошо читает людей и всегда знает, как стоит себя вести. но в то же время он может быть смешным и игривым, умеет дразнить и подшучивать, когда это уместно. лань сычжуй человек очень многогранный: кому-то он может показаться скучным и правильным, слишком благоразумным, — хотя эту черту у него не отнять, — однако, в самом же деле, стоит ему понять, что человеку рядом можно довериться и тот будет не против (а в случае с цзинь лином только «за»), юань может позволить себе быть настойчивым и решительным. такой же характер и у его поцелуя — поначалу медленный, тянущий, будто пробующий на вкус, а после просящий и тут же берущий, с нотками юношеской игривости и неопытности. найдя, казалось, подходящий обоим темп, сычжуй позволил себе небольшую шалость: слегка прикусив, он оттянул нижнюю губу цзинь лина, вынуждая того непроизвольно открыть глаза, и, глядя прямо в них, неспешно провел по той языком, будто прося за это прощения. то ли от действий юаня, то ли от его туманного взгляда, воздух в лёгких внезапно закончился, сердце сжалось, а лицо покрылось краской. жулань отстранился, тяжело дыша, но не прекращая смущённо вглядываться в лицо друга, пытаясь понять его мотивы. он правильный. он слишком правильный, чтобы влюбиться в такого как цзинь лин. жулань считал так всегда и с первой же мыслью о них, как о чём-то большем, поставил крест на идее отношений с юанем. но глаза напротив просто кричали о том, что зря. но ведь в первый раз… — ничего не понимаю, — цзинь лин стыдливо отвел взгляд и заметил, что все это время его держали за руку. румянец становился все ярче. — а-лин, в следующий раз, если вдруг захочешь меня… поцеловать, — сычжуй трепетно переплёл их пальцы в замок, и жулань в нетерпении поднял взгляд, для себя отмечая, что такое, вероятно, произойдёт очень скоро, — лучше возьми меня за руку так. — он поднял их руки и смущенно улыбнулся, — но не за раны. цзинь лин шумно втянул воздух, вдруг осознавая произошедшее. он в панике нашёл взглядом больное запястье и тут же отметил, что оно покраснело сильнее, а некоторые листья трав упали, обнажая глубокие царапины. переключив все внимание на раненую руку, он совсем не замечал, с какой нежностью сычжуй смотрел на его беспокойство. — болит? — он встревоженно поднял глаза, ища ответа в лице напротив. — не сильно, — юань снова сократил расстояние между ними. — но перестанет совсем, если ты меня поце… — а-юань! — вновь вспыхнул жулань, отталкивая его с неожиданной для обоих силой. — как ты можешь!.. как можешь постоянно говорить это! целовать?.. ещё чего тебе? я не обреза!.. он осекся и тут же замолчал, заметив на лице друга грустную улыбку. сычжуй очевидно поторопился, посчитав, что цзинь лин уже осознал всю глубину своих чувств. он привык закрывать в себе любовь и нежность, оттого и нападал каждый раз, когда кто-то лез в сердце. но сейчас перед ним лань юань. тот самый юань, которого он сначала поцеловал, а после оттолкнул, по привычке заикнувшись, что не имеет никакого отношения к обрезанным рукавам, и который прямо сейчас смотрел на него с пониманием и, кажется, принятием. он всегда понимал его. всегда читал как открытую книгу. и жуланя кольнула совесть за то, что он заставил этого человека усомниться в своих действиях и в его желании совершить то же самое. цзинь лин виновато поджал губы, не найдя в себе силы извиниться. он никогда не был силен в озвучивании своих истинных чувств, но надеялся, что может показать их действиями. он стыдливо опустил голову на чужое плечо, аккуратно обвивая талию руками, вкладывая в объятье все чувства, которые плескались в этот момент в его сердце. сычжуй вздохнул, привычно поглаживая его спину со всей нежностью, свойственной только ему. — если ты не готов к такому… — юань начал неспешно рассуждать, но цзинь лин не дал ему продолжить мысль, отстраняясь, чтобы тут же осторожно приблизиться. он коснулся его губ бережно, но уверенно, всеми силами стараясь показать, что готов. — а-юань, — прошептал жулань, отвлекаясь от короткого поцелуя, заглядывая в светлые глаза. — я хочу быть с тобой. правда хочу. цзинь лину трудно открываться людям и озвучивать свои чувства, но ради лань юаня он научится это делать. он готов впустить его в свое сердце. к тому же, там уже давно томится теплое ожидание его любви.