Одиночество? Просьба не беспокоить

      Шум вечерней Москвы постепенно уступал место ночной тишине. Чем дальше Игорь был от людных улиц, тем умиротворённее казался ему засыпающий город. Вот уж действительно, спальные районы. Они уже давно перебрались на постоянное житьё в один из таких, оставив просторную квартиру в центре пустовать до каких-либо важных событий. Уютная двушка была их островком спокойствия. Но и его время от времени сотрясали штормы.       Пирожные в руках Балалаева были больше похожи на произведения искусства, чем на еду, но учитывая обстоятельства, с меньшим прийти было не с руки. Впрочем, Игорь всё равно сомневался, что его хоть что-то спасло бы. Последние сомнения отпали, когда он всё же дошёл до ставшего родным подъезда и увидел в своих окнах свет. Непроизвольно потерев больную спину, мужчина мысленно сосчитал до десяти и приложил ключ к домофону. Его приветливое пикание, хлопок двери — все звуки остались похороненными под иррациональным чувством вины. Столько лет на свете прожил, а попал в такую глупую ситуацию.       У входа в квартиру он простоял добрые три минуты. Переминался с ноги на ногу, придумывал, как лучше зайти, что сначала сказать. Сразу оправдываться глупо. Сделать вид, что всё в порядке? Точно нет. Стоит ли улыбаться, сразу ли отдавать пирожные и ещё миллион вопросов крутились в голове Игоря, не давая даже взяться за дверную ручку. Наверно, в этом была особенная, непонятная другим прелесть их отношений. Даже спустя многие, многие годы они были полны эмоций. Пускай жизненный опыт и брал своё, темперамент, как и слов из песни, не выбросишь.       Наконец, он вздохнул полной грудью и зашёл, как если бы вернулся в обычное время и ничего не случилось. В коридоре Александра не было, отчего Балалаев внутренне напрягся. Оставив на кухне пирожные, он отправился в спальню. Маракулин сидел на кровати, делая вид, что увлечён книгой. — Саш? — тихо позвал его Игорь, опускаясь на стул рядом. — Твои вещи уже сложены, — отсутствие эмоций у самого яркого в его жизни человека было нехорошим показателем. — Спасибо, — осторожно поблагодарил мужчина, — Извини, я, правда, не думал, что всё настолько затянется. — Думать могут только те, у кого есть, чем, — язвительно заметил Александр, всё так же не отрываясь от книги. — А не те, кто даже зарядку от телефона умудряются оставить дома. — Я дурак и признаю это, — покаялся Балалаев, но не рискнул улыбаться. Момент был опасным, несмотря на обманчиво-относительное спокойствие Маракулина. — Тебя это никак не оправдывает, — отрезал он и добавил, махнув рукой, — твой чемодан стоит в гостиной. Подушка лежит там же. — Понятно… — кивнул самому себе Игорь и отправился, куда было велено.       Уже лёжа на застеленном простынью диване, мужчина бездумно бродил взглядом по комнате и выдёргивал незначительные детали. На ручке одного из шкафов висели плечики с его отглаженным костюмом и вызывали чуть глуповатую улыбку. Александр не был тем человеком, которому хватило бы терпения уложить и перепроверить все вещи, погладить костюм. Его кипучая, живая энергия была слишком хаотична для столь рутинных дел. Игорь был не против взять их на себя, предоставляя любимому человеку больший простор для самореализации, и потому высоко оценил этот жест. «Жаль невовремя, » — сварливо вздохнул он, раздражённый собственной глупостью и неудобством мебели. Старый диван был слишком мягок для его спины и громко скрипел, если на нём долго ворочаться. Но даже за раздающимся время от времени скрипом актёр смог услышать тихие уверенные шаги, за которыми последовал лёгкий тычок в бок. — Двигайся, — короткое, недовольное слово, сказанное будто нехотя, грело душу. — И не усмехайся, я просто замёрз. А ты, пускай и дурень, но тёплый. — Хоть какая-то польза, — иронично хмыкнул Игорь, освобождая место для Маракулина и накидывая на него одеяло. — Именно, — тот прижался к его груди и собственническим жестом обхватил талию мужчины рукой.       Некоторое время они лежали молча, наслаждаясь долгожданным обществом друг друга. За окном проезжали редкие автомобили, вдалеке лаяли собаки. — Саш… — тихо позвал Балалаев, осторожно погладив мужчину по спине. — Что? — едва слышно спросил уже засыпающий Александр. — А я пирожных купил… — Игорь довольно хохотнул в ответ на раздражённый взгляд Маракулина. — Утром поедим, я будильник поставил. Спи, — он вернулся на прежнее место и закрыл глаза, но не смог сдержать улыбку, почувствовав тепло родных губ на макушке.       И пусть Балалаев дурак, не уследивший за временем. Пусть они собирались уже через несколько часов уехать на долгие два месяца в тур, где не будет ни секунды уединения. Но пока он лежал рядом и мирно сопел. Его любимый невнимательный муж.