Я пытался миллион раз отпустить тебя Так много воспоминаний на полу И теперь я ненавижу города, которым не принадлежу Просто хочу вернуться домой
Одиночество бывает разным. Вынужденным, осознанным, случайным, грустным, прекрасным, отчужденным, принятым, отпущенным, радостным, удовлетворяющим, спокойным. Одиночество может быть выбором. У конкретного человека нет необходимости в других людях, ему не хочется выговариваться, не хочется улыбаться, не хочется открываться, не хочется ничего иметь общего с другими. И, возможно, это нормально. Но этот выбор может быть и иным. Просто конкретный человек вынужден оставить тех, кого любит, вынужден сделать так, будто его и не существовало вовсе. Никогда. Это безусловно больно. Тяжело. Это убивает, уничтожает каждый миллиметр тела, дорываясь до тонкой души. Сердце ноет, сердце болит, почти не переставая. И привыкаешь. Нет, боль не притупляется и не становится, не верьте в эту несусветную чушь. Просто привыкаешь, просто она с тобой всегда. Одиночество легкая ноша, если ты не любишь, если тебя не заполняют чувства, теплота и счастье, пусть оно было и эфемерным. Но, на самом деле, одиночество очень тяжело. Прими своё одиночество. Полюби своё одиночество. Тьфу. Не говорите такого человеку, который умеет любить. Молодой и симпатичный, на вид скорее всё ещё школьник-старшеклассник, чем студент. Мягкие карие глаза цвета шоколада, на дне которых можно увидеть неизмеримую тоску, если очень долго вглядываться, тонкие губы, которые могут растянуться в красивую согревающую всё вокруг улыбку, выделяющиеся скулы, впалые щёки, немаленький нос, каштановые немного вьющиеся волосы, а прическа напоминает главного героя из того фильма о мёртвых поэтах. Он невысок, средний рост и широкие плечи, подкаченные бицепсы и бёдра, в меру и выглядит действительно хорошо. Некоторые юные особы и юноши оборачиваются, потому что он, в целом, способен привлечь внимание и вызвать мимолётную симпатию. Но, в общем-то, на него мало кто обращает внимание в агломерации с количеством населения под двадцать миллионов человек. И, возможно, его это устраивает. Никто его не знает. Никому неизвестно имя Питер Паркер, никому неизвестен этот человек. Это устраивает до тех пор, пока не доходит до двух самых родных и горячо любимых им людей. ЭмДжей и Нед совсем близко, добраться до района, чтобы увидеть их - надо потратить около получаса, но каков бы ни был соблазн, Питер ни разу этого так и не сделал. Может, его стоит назвать трусом? О, нет. Это не трусость. Просто... Просто это очень больно. Они не обратят никакого внимания на невысокого кареглазого паренька, не узнают его улыбки, не вспомнят их общие шутки. Поэтому зачем себя мучить лишний раз? Мучений хватает и без этого.***
Питер уже подходит к окраине Чайнатауна после подработки. По привычке идёт туда, там у мистера Чжоу в "Золотом Драконе" можно поесть вкусной китайской лапши с мясом и овощами, обильно заправленные остро-сладким соусом. Он набрёл на это место совсем случайно, после подработки июльским вечером, возвращаясь в свою затхлую квартирку, он брёл по Мотт Стрит, когда в нос пробился аромат китайской кухни. Пахло просто изумительно, что он остановился и взглянул на входную дверь, обвёл взглядом рисунок дракона, надписи на китайском и одну единственную на английском "Gold Dragon", которая гордо висит на двери под стеклом чуть выше ручки. Питер обернулся и заметил седовласого мужчину, который заносил коробки из минивэна за угол, видимо, в черный вход. Питер долю секунды метался между наполнить желудок, который пустовал со вчера, и помочь человеку. Конечно, он выбрал второе. - Мистер, - окликнул его Питер и сделал несколько шагов в сторону минивэна, - добрый вечер, - губы тронула легкая улыбка и на него обратили внимание. Мужчина примерно его роста, некогда черные волосы превратились в цвет соли с перцем, по лицу сетка морщин, но не сильно глубоких, глубокие глаза, не смотря на двойное веко, не выглядят маленькими, лицо широкое и выглядит добродушным. - Добрый вечер, - голос хриплый, в котором слышится легкая нервозность. - Вам помощь нужна? - Задал вопрос Питер и бросил взгляд на открытый багажник. Мужчина напротив удивился и не пытался этого скрыть на своем лице, но удивление быстро сменилось настороженностью, он внимательно осмотрел молодого парня перед собой и искал явно подвох. - Не переживайте, я не преступник, - Питер улыбнулся шире и поднял руки вверх, показывая, что безоружен. - Меня зовут Пит и я просто хочу помочь. Называть себя "Пит" пришло в голову резко, просто у него спросили имя, когда он пришел устраиваться на подработку, а в голову ничего и не пришло. - Ну что ж, - произнес мужчина, - Пит. Если не шутишь, то я бы не отказался от помощи, в благодарность могу накормить. Меня зовут Чжоу Донг. - Приятно познакомиться, мистер Чжоу. Показывайте, куда нести коробки. Питер открывает дверь, что сопровождается звоном колокольчиков. Внутри всего несколько посетителей, двое стариков даже не поднимают глаз, настолько увлечены игрой вэйци*. Компания из трех студентов у большого окна одаривают нового посетителя внимательными взглядами и возвращаются к своим тарелкам, которые всё ещё наполнены огромными порциями китайских блюд. В глубине зала сидит пара средних лет, они лишь бегло посмотрели и уже продолжили разговор. Привычный интерьер небольшого китайского кафе приводит его в чувства, ему становится несколько спокойнее и он вдыхает аромат с кухни и чая. Больших два окна по бокам от дверей, потолок серый с черными силуэтами существ из китайской мифологии, стены немного темнее и часть оббита бамбуковыми пластами, угол, где сидят студенты, обклеены вывесками и плаками с китайскими иероглифами, на секунду там создаётся ощущение, что вы на углу улочки Шанхая, а не в Нью-Йорке. Мебель деревянная и светлого оттенка, в центре столиков маленькие плиты для приготовления хого*, а на каждом стуле или скамье мягкая тонкая подушечка красного цвета. Слева от входа на серой стене нарисован золотой дракон, а напротив барная стойка под цвет мебели, за которой рядами выставлены пиво, сливовое и желтое вино, байцзю* и другие достояния алкогольной промышленности Китая, а также газировка и соки в ярких баночках и бутылочках. По правую сторону от стойки полочки с огромным выбором китайских сладостей и снеков и вход в кухню, который завешан бамубковой шторой бело-серого цвета и ярким красным солнцем в углу. - Пит, - из-за шуршащего ограждения, которое разделяло зону для сотрудников и зала вышла худая и невысокая женщина. - Добрый вечер, миссис Чжоу, - Паркер ей поклонился и улыбнулся. Миссис Чжоу Мэйлинь, жена мистера Чжоу, на первый взгляд, каждому кажется высокомерной и холодной женщиной. Не смотря на её совершенно не высокий рост, её лоб едва достаёт до подбородка мужа, она всегда и на всех смотрит сверху вниз, но это ровно до того, пока она не узнает человека рядом с собой получше. Миссис Чжоу, без преувеличения, красивая женщина: её чёрные смоляные волосы почти не тронула седина, которые всегда уложены в низкий хвост или пучок, высокий лоб, густые и под цвет волос брови, глаза с лисьим разрером, а цвет почти черный, небольшой и немного вздёрнутый носик, чуть рисширены ноздри, нижняя губа заметно больше верхней, что придаёт больше шарма, подбородок заострён и выделяются скулы под тонкой кожей оливкового цвета. Она одевается вполне под стать американке: лонгслив или футболка, джинсы или спортивные штаны, кеды. Однажды, она была одета в ципао* - в честь дня рождения своего старшего сына. - Здравствуй, - акцент хоть и присутствует в речи семьи Чжоу, но едва заметный и даже не режущий слух, а скорее, наоборот, добавляет их голосам лёгкой мелодичности. - Что сегодня будешь есть? Питер уже сидит на своем привычном месте, за высокой стойкой, на самом краю, он лишь дёргает плечами и поджимает свои и без того узкие губы. Женщина лишь улыбнулась и кивнула на это. Миссис Чжоу обладает не только красотой, но и природной проницательностью и интуицией, она каждый раз подаёт ему лишь то, что он ест с удовольствием. Она что-то крикнула на китайском в сторону кухни и вернула свой внимательный взор на юношу напротив. - Как прошёл твой день? - Спасибо, довольно неплохо, - он не решается поднять глаза на миссис Чжоу, врать этой женщине совсем ему не нравится. - Если тебе захочется поговорить, - немного погодя произносит женщина, слева от его сцепленных ладоней возникает чашка с чаем, а следом небольшой чайник такого коричневого цвета с несколькими иероглифами по периметру, - или просто высказаться, то я готова тебя выслушать. Питер, в конце концов, поднимает голову и едва заметно выдыхает, смотря прямо в черные глаза. Когда три месяца назад он впервые зашел в это кафе, после того, как помог мистеру Чжоу, его окутало странное ощущение облегчения. Чжоу Мэйлинь долго рассматривала парня, которого указал накормить муж, она ставила перед ним чай, а официантка принесла блюда из кухни. Она долго пристально наблюдала, но вопросов задавала мало тогда. - Спасибо, миссис Чжоу. Я помню об этом. Женщина кивнула ему и протерла поверхность. - Как у вас прошел день? - Задал вопрос он, придвигая ближе к себе чашку с ароматным чаем. Он не задает вопрос, что же за чай ему готовит женщина раза с третьего, потому что названий он все равно не запоминает, а научился доверять её вкусу и интуиции. - Спасибо, Пит, - её красивое лицо тронула мягкая улыбка, - всё довольно неплохо. Созванивалась с сыном, обещал приехать на Рождество, - Пит отпил чай и прикрыл глаза, вкус невероятный, лёгкий с цветочными нотками. - Это прекрасно. А как ваша дочь? - Надеюсь, что она в порядке, - миссис Чжоу заметно изменилась в лице и только в такие моменты становилось заметно, что ей давно уже не тридцать лет. Всё, что знает Питер о их дочери - это то, что отношения у неё с родителями натянутые, но в подробности он не вдавался, не лезь в душу ни к кому, как и к нему семейная чета Чжоу. - Я в этом уверен, - кивнул Питер, ставя чашку на стол.***
Паркер вышел из "Золотого Дракона" после плотного и до невозможно вкусного ужина. На этот раз ему удалось снова отведать хайнаньский суп и ещё в него влезло две китайские булочки с мясом. Он едва мог дышать, но невероятно остался довольным. Его одиночество спряталось на часок другой, пока он проводил время с немногословной миссис Чжоу. Первое число октября выдалось тёплым, но ветреным, а сейчас, вечером, уже гораздо прохладнее, чем даже неделю назад в это же время. Питер застегивает ветровку и ёжится от прохлады, достаёт из кармана коробочку с наушниками и крутит, раздумывая послушать ему сегодня музыку по пути домой или нет. - Извините, - бубнит он, зацепив человека, идущего в противоположную сторону. Убирает наушники в карман и выдыхает. Несмотря на сумерки, на улице ярко, как днём, благодаря бесконечным ярким вывескам и таблоидам, подсветке кафе и магазинов. Одиночество возвращается, окатывает новой волной, чувствуется тяжесть в груди, а перед глазами возникают образы, которые совсем не те, что в реальности. Воображение уникальная штука. Питер на крыше, солнечные лучи ослепляют и немного жжёт кожу, но рядом ЭмДжей и держит за руку, прикосновения настолько чувствительное, что Питер останавливается и дёргается, поворачивает голову по сторонам: мимо него всё также идут люди, а рядом с ним - никого. В голове шум Нью-Йорка перебивается тарахтением над ухом Неда. Наваждение спадает и Питер идёт дальше, его дыхание постепенно восстанавливается, он поворачивает на Мэдисон Стрит, и направляется к станции метро. Мелкая дрожь пронизывает тело, он облизывает губы и видит среди толпы макушку с каштановыми волосами, собранными в пучок. Вьющиеся прядки торчат и развеваются на ветру, она поворачивает голову и он уже почти видит её профиль, но зажмуривает глаза и выдыхает. Рядом с ней, конечно, идёт Нед. Можно ощутить, что их разговор приятен и лёгок, они шутят и не беспокоятся ни о чём. Сердце стучит слишком быстро, едва держится в груди и не ломает кость, шум отдаёт в ушные перепонки и голова начинает болеть. Питер отползает к зданию и скатывается по стене на корточки, запуская пальцы в волосы, сильно сжимает их, до ноющей боли, лишь бы не горело так тело. Нос щиплет, потому что в глазах уже скапливаются мерзкие слёзы. Питер дышит громко и часто, хватает ртом воздух, отпускает волосы и сжимает левой рукой ткань джемпера, давит на грудную клетку, чтобы унять боль, которая увеличилась в количество раз, равное Вселенным. Ему требуется титанические усилия и немало времени, чтобы прийти в себя, хотя бы просто подняться на ноги и добраться до крошечной квартирки, выпить залпом пару стаканов воды и упасть на скрипучий диван. Он выпрямляется и смотрит в ту точку, где увидел макушку ЭмДжей. Конечно, она уже растворилась в толпе, её присутствие в его жизни стало таким мимолетным. Эфемерным, тяжелым, тягучим, болючим. Одиночество разъедает изнутри и не оставляет ничего. Не верьте, когда вам говорят: "я люблю своё одиночество". Это чистая преступная ложь.