~~~
Это место – не дом. Дом – это то прочное и большое здание, которое ты строил, рассчитывая на то, что он ещё долго продержится. Этот дом был целенаправленно сожжён дотла потому, что он значил что-то для тебя. Это место было домом, и я прекрасно знаю это, ведь даже когда от дома не осталось ничего, кроме пепла и воспоминаний, ты всё равно восстанавливал его заново. Дом – это замок Эрета. Долгое время этому сооружению больше всего завидовали, и, насколько я знаю его короля, оно, несомненно, было спроектировано так, чтобы вызвать именно такую реакцию. Хоть я и испытывал только зависть, другие, точно, чувствовали кое-что ещё, когда видели радужные флаги и маяки, видимые на многие мили. Гордость и принятие делали это место домом. Теперь, когда я думаю об этом, ведь для меня это тоже был дом, место, куда я обычно ходил за помощью, в те времена, когда «помощью» имели в виду стак дубовых бревен или несколько кусков железа для ведра. Домом был Л'Мэнбург. Домом была морковь, посаженная в землю, и песня, вырвавшаяся из какой-то глубинной части, которая всегда хотела, но никогда не нуждалась в подобном месте. Домом была парадная одежда, принадлежность к движению, революции. Дом побеждал. Дом проигрывал. Дом был стрелой, пронзившей мою грудь на месте дуэли, и мечом, пронзившим моё сердце, когда иллюзия дружбы была разрушена скрещёнными пальцами и ложной надеждой. Дом украли, и меня не волнует, было ли это законно, ведь это в любом случае было преступлением. Домом был темный овраг, потерянный друг, паника, и крики на стены, и друг на друга. Домом были война, визеры, взрывы и... Дом был потерян. Дом был с тобой, пока ты не прогнал меня, и, хоть я и прощаю тебя, у меня всё ещё остались шрамы; всё ещё остались те слова, которые я не могу услышать, и места, куда я не могу пойти и многое другое, что я не могу увидеть. Я прощаю тебя, но я не могу понять, как ты всё равно боролся за это место до самого горького конца. Однажды Уилбур сказал, что Л'Мэнбург будет существовать до их последнего вздоха. Я думаю, что Уилбур неправильно выразился, так как я не смог вздохнуть с тех пор, как пал Л'Мэнбург, а не наоборот. Но эта хижина? Эта хижина из грязи, в которой я жил почти год? Это не дом. У меня больше нет дома. Может, так даже лучше. Меньше всяких обязанностей и всего такого. Я больше не пытался быть на стороне людей Дрима, то же самое и с Техноблейдом. Дом пробыл с ним не так долго, но я был нужен ему только для его видения. Всё, чего я хотел, – это чтобы ему было не плевать, а он даже не смог притвориться, когда разрушил единственный дом, который у меня когда-либо был.~~~
Слеза скатилась с его глаза и упала на страницу книжки, что находилась у него на коленях. Он вытер и вторую, но подступало всё больше. Он шмыгнул и обвёл руки вокруг ног, которые он подтянул к себе. Чёрт, он жалок. Он резко встал, ещё и настолько резко, что его зрение затуманилось, а он споткнулся о земляные стены своего дома. Он наклонился и коснулся земли в нескольких местах, прежде чем его рука коснулась кожи. Его рука дрожала, как только он до неё дотронулся, предприняв несколько попыток, чтобы снова овладеть собой. Он поднял книгу и швырнул её в другой угол. Он ударился о стену и шлёпнулся на землю. – Чёртова тупая книга! Что она знает о том, чтобы заставлять меня такое делать?! Я не обязан выполнять это дерьмо! Он тяжело дышал, пытаясь выровнять своё учащенное дыхание. Сложить пальцы вместе. Выпрямиться. Положить руки на диафрагму. Сосредоточиться на том, как поднимается живот с каждым вздохом. Он ударил стену, почувствовав, как она немного прогнулась под его пальцами. «А-а! К чёрту! Я не хочу сосредотачиваться на своём дыхании!» Я не хочу ни на чём сосредотачиваться, не хочу вообще что-то чувствовать. Это был не первый раз, когда он задумывался о смерти, но первый раз, когда он действительно думал об этом; не в порыве эмоций или задумываясь о реакции других людей, но как логичное завершение всех обстоятельств, в которых он сейчас находится. Он был так одинок, – он мог кричать, и плакать, и злиться на всех настолько громко, насколько он захотел бы, и никто не пришёл бы потому, что никто не смог бы его услышать. У него были друзья, и очень близкие друзья, и психотерапевт, а ещё он был одинок. К чёрту это всё. Он поговорит об этом с Паффи. Он ни к чему не пришёл, ходя кругами в своем мозгу, как чёртов хомяк.~~~
– Хорошо. Правда хорошо. Как ты научился так писать? – Спросила Паффи. – Уилбур научил, – сказал он, не хотя продолжать разговор об этом более. Она не стала давить на него: – Мне нравится почерк, но мне не нравятся слова. Он изумлённо уставился на неё. – Какого чёрта?! Ты не можешь просто так сказать мне, что мои мысли и чувства неправильные! Это то, что я чувствую, – он указал на книгу у Паффи, – и ты не можешь изменить это. – Ты прав, я не могу изменить то, как ты себя чувствуешь– – Тогда почему я трачу своё время здесь? – Я могу объяснить тебе, что нужно делать, пока ты так меняешь себя. Я не сомневаюсь, что ты думаешь, что чувствуешь всё это так, но если ты вскопаешь чуть глубже, то ты найдёшь кое-что другое.~~~
Уилбур говорил ещё кое-что другое насчёт Л'Мэнбурга. Он сказал, что момент, в который мечта, которую мы пытались сохранить, умерла, – момент, когда Л'Мэнбург пал. Для него это произошло, вероятно, когда мы проиграли выборы. Для меня это произошло тогда, когда меня изгнали. Для тебя, когда Дрим и Техноблейд разрушили его, или, может, даже раньше, и ты просто делал вид, что нет. Я полагаю, Уилбур думал, что мы будем сохранять эту мечту до своего последнего вздоха. Он не смог предугадать, что эта мечта окажется неверной. Всё это – дом? Мечта? О чём я мечтаю? Безопасность, скорее всего. И ты. Кажется, что я могу сказать тебе то, что я правда думаю только тогда, когда кто-то из нас на грани смерти, но я чувствую, что задыхаюсь в окружающем меня воздухе, так что, возможно, этого давления достаточно, чтобы я смог сказать правду. Правда заключается в том, что Л'Мэнбург никогда бы не стал домом без тебя, и, может быть, Уилбура, но особенно тебя. И, может быть, это уже не ощущается именно так, ведь я не могу даже убить единственного скелета без панической атаки, но насколько долго я буду знать, что у меня есть ты, диски в эндер-сундуке, и лавочка с видом на закат, настолько долго я смогу считать даже эту коробку из земли – из которой я пишу – своим домом. С уважением, Томми Иннит.~~~
– Ты уверен, что не хочешь передать ему это? – Спросила Паффи, закрывая книжку. – Нет, он посчитает это слишком неловким. К тому же, – он улыбнулся, – кажется, он всегда знает, о чём я думаю.