Сны Севера. Часть 3. И меч у каждого свой...

*** Я, пожалуй, скажу, что не чувствую боль... Отчего бы не пошутить? Ты ударь... и из камня закапает кровь. Надо только правильно бить. Ночная буря ударилась о врезающийся во вспенившиеся бушующие волны утёс и расползлась по обеим сторонам узкого пролива, ведущего во фьорд. Стоящий на берегу на пути у шторма юноша отступил на шаг назад, в лицо ему ударил порыв ветра, отбросив назад короткие белокурые волосы, и несколько крупных холодных капель упали на лицо и обнажённые плечи. Ледяная волна окатила босые ноги, и он отпрыгнул назад, едва не вскрикнув от неожиданности. Пройдёт, наверное, не больше четверти часа, прежде чем непогода доберётся досюда, миновав извилистый коридор фьорда между отвесными скалами, а дальше - лишь дома отсиживаться и надеяться, что стены выдержат. Давно уже не видали здесь таких бурь. Раньше, бывало, случались, когда мир был прежним. О таких штормах, когда волны с яростью выбрасывали на прибрежные скалы корабли и лишали даже надежды на спасение, ходили легенды. Но потом всё закончилось. Сбылось великое пророчество, в живых даже из асов мало кто остался, да и те пропустили вперёд новых богов и их детей, отойдя в тень. - Закончились времена сказок, - не раз говорил дед, когда ему доводилось за кружкой ячменного вспоминать собственную юность, когда бабушка рассказывала ему самому диковинные истории об асах и героях, о чести и предательстве, а главное - о великой храбрости обычных людей. - Нам ещё повезло, что живы остались. "Пожалуй, и впрямь повезло", - думал юный Бранд, глядя на волнение на воде. Он, конечно, в ту пору ещё не родился и этого представить не мог, но... Внутри у него делалось зябко и очень не по себе, когда дедушка Свен в очередной раз вспоминал, как жители их маленькой общины проснулись утром в кромешной тьме, и как солнце не взошло ни в этот, ни на следующий день. Лишь спустя четыре дня, после появления в деревне жутких, гигантских волков, утром рассвело. Дедушка тогда как раз пошёл по следам этих чудищ, да что-то его остановило. Он не слишком любил вспоминать эту часть истории, потому что, как предполагал Бранд, испугался тогда. А что может быть хуже для побывавшего не в одном кровопролитном сражении и видевшего смерть мужа, чем показывать страх не оперившемуся юнцу вроде него? Пусть и любимый внук, а всё же. - Не грусти, парень, повидаешь ещё своё, - обычно заканчивал свою историю дед именно так, когда уже видел, что взгляд внука делался отстранённым, словно он отрешался от действительности и погружался в историю настолько, что не сразу на слова реагировал. - Вот исполнится тебе этим летом семнадцать, и отец тебя возьмёт с собой в боевой поход. Насмотришься на диковинки, - и с доброй усмешкой добавлял: - Плавать заодно научишься. В поход Бранду не хотелось. Тем более - в боевой. Не смотря на громкое имя, данное ему родителями, воина мальчик в себе никогда не чувствовал. Нет, конечно, ему было интересно побывать с отцом на тинге, пообщаться там со сверстниками, вот только куда интереснее ему было послушать истории, которые рассказывал там пришлый люд. Братья его, Асбьёрн и Асгейр, были ещё слишком маленькими, чтобы с ними можно было обсудить то, что отец с усмешкой называл "небылицами" или даже "бреднями пьяного скальда". Да, наверное, так оно в общем-то и было, но сердце Бранда невольно начинало биться быстрее, когда он представлял себе небывалые похождения вершителей людских судеб. Да взять хоть тот сказ о сотворении мира... это ж уму непостижимо, если так и было на самом деле! В родной деревне со снисходительной усмешкой на Бранда смотрел не только собственный отец, но и его дядя, который и вовсе считал мальчика легкомысленным. В простонародье это по сути означало, что его приравнивали к дурачку. Не зря ведь не звали учиться мечом владеть, хотя того же семилетнего Асгейра в любое свободное время звали с собой на задний двор. Что уж говорить об Асбьёрне, которому недавно исполнилось двенадцать. Ещё пара лет, и про Бранда вообще забудут. Чего доброго ещё и лютню подарят, раз уж он так охоч до всяких сказок. Один дедушка над ним не посмеивался. Он-то знал, что внук меч в руке держать умеет, сам учил. И учил хорошо, а он-то толк знал во владении оружием - в тяжёлые времена ему довелось родиться и жить. И понимал, как никто другой, что человека не судят лишь за то, что глядя на боевой драккар, он скорее интересуется тем, как корабль построен, чем тем, как бы добыть с его помощью побольше славы и обогатиться. Ветер подул сильнее, и с небес закапал дождь. Бранд поднял голову и в рот сквозь стиснутые губы просочилась солоноватая влага, уже не такая тёплая, как ему показалось поначалу. Вскоре, когда ливень пошёл стеной, ему уже было не до того, чтобы встречать бурю лицом к лицу. Земля под ногами вся будто бы затряслась, содрогаемая громовыми раскатами, и из глубины моря вдали поднялся зловещий рокот. Наспех закатав штаны до колен, он побежал в сторону деревни. Дорога вверх по склону холма была скользкой, и пару раз Бранд чуть не завалился; уберегла природная гибкость и уже привычное к подобным прогулкам тело. Этим летом он пришёл на берег впервые и не знал ещё, чем для него всё обернётся. Дедушка сидел на крыльце, покуривая трубку. Искоса глянув на мокрого, но довольного подростка, он усмехнулся в густые белые усы и проворчал: - Мать уже ругается, что снова ужин пропустил. Бранд поднялся на пару ступеней и сел рядом с дедом. С мокрых волос капало. По голой коже на груди стекали прозрачные струйки. - Я слышал гром из-под воды, - сказал он. Заметив блеск в глазах внука, старый викинг покачал головой: - Теперь послушаешь, как матушка будет громыхать. Ступай уже. Виновато опустив голову, Бранд поднялся и пошёл в дом, оставляя после себя цепочку мокрых следов. Вот всегда он так. То вымокнет насквозь, то вернётся с пустошей по уши в грязи... Не бойся Бранд воды, из него бы получился прекрасный мореход. Глядишь, с его азартом к познанию, далеко бы ушёл. Вода была его слабым местом. Казалось бы, для любого норманна - родная стихия, к тому же, для ярлова сына - первого в очереди наследника, которому предстояло следующей весной отправиться с отцом к берегам Нурланна. Но нет, хлыстом было не загнать, чтобы хотя бы попытаться научить плавать. Бранд приходил едва ли не в неистовство, когда кто-то пробовал. Отца укусил за плечо так - а было ему тогда всего четыре года - что у родителя так и остался шрам. А потом он просто научился хорошо бегать, и затею обучить сына ярл оставил. Неблагодарное это оказалось дело - пытаться догнать ловкого подростка, которого вперёд словно подталкивал сам ветер. Дед над этим лишь посмеивался. - Научишься, если жизнь заставит, - говаривал он. Бранд не понимал, почему его так пугала вода. Он не мог даже рыбачить, стоя на берегу, по колено зайдя в холодные волны, как это делали другие деревенские ребята. И уговаривать себя сам пытался - ведь дождь страшным не казался, хотя он падал с небес, а там ведь и вовсе никто не бывал! В море хоть кто-то нырял, чтобы рассказать, каково там внизу. Вода и вода, ничего не видно, да ещё и соль глаза выедает, что долго не поплаваешь, и воздух заканчивается быстро, так что внутри начинает жечь. Кроме этого, море ещё и не пускало ныряльщиков глубоко, выталкивало наружу. Чего тут бояться, казалось бы? А вот, пожалуйста. Что-то, сидевшее внутри, не давало сделать шаг в воду, чтобы зайти хотя бы по колено. Но раз дедушка сказал, что рано или поздно ему придётся пересилить свой страх... то пусть бы это лучше случилось попозже. Так убеждал себя Бранд, и так ему было спокойнее. *** Страшный сон оказался явью, когда Бранд обнаружил себя стоящим в одиночестве на том же берегу в ожидании приближающегося шторма. Он снова шагнул назад, когда холодная волна лизнула его ноги. Значит, привиделось ему благополучное возвращение домой? Вот уж... Недоумевающе моргнув, юноша посмотрел вверх, где в чёрной от грозовых туч вышине вёл свой бесконечный поединок со злом Бог Грома. А после снова ощутил трепет на грани того, чтобы затрястись от ужаса, когда почувствовал кожей едва уловимую вибрацию под ногами. Опустив голову, он увидел, как дрожит земля, и как подскакивают мелкие камешки возле его ступней. Попятившись, Бранд посмотрел вперёд, где под покрывалом мечущихся зелёных волн проявилась вдруг чёрная тень. Спустя мгновение твердь под ним содрогнулась так, что грохот заглушил даже рокот в небесах, и Бранд не удержался на ногах, приземлившись на зад и охнув от скорее от неожиданности, чем от боли - песок был мягким. Он так и не отвёл взгляда от роящейся среди бурунов черноты. Перед ним будто открывался водоворот, словно там, в глубине, был колодец. Он не знал, как ещё описать увиденное, но все его связанные с водой страхи разом накинулись на него, заставив оцепенеть и смотреть, широко распахнув серо-зелёные глаза. Когда спустя несколько мгновений всё вдруг утихло, и даже ветер перестал дуть с запада, Бранд всё ещё сидел, не находя в себе ни сил, ни смелости встать на ноги, чтобы посмотреть на то, что принесло с собой землетрясение, и просто смотрел вперёд, где покачивались у самого берега обломки. Наконец, он встал. Обычное дело для здешних мест - корабли то и дело разбивались о скалы. Кому-то не повезло и на этот раз. Может, вода вообще подняла со дна давно затонувший драккар и расщепила его на доски, которые теперь покачивало волной. Но, нет, по древесине было видно, что она не пролежала в воде долгое время. Скорее всего, это с верхней части палубы, где стояли скамьи для гребцов, куда вода реже попадала. Дерево было светлым, слегка намокшим. Бранд стоял и смотрел на обломки, гадая, кто шёл мимо входа в их фьорд и так неудачно попал в бурю, тоже к слову закончившуюся весьма неожиданно. Только вот небо не желало светлеть, а угрюмые тучи продолжали зловеще клубиться над головой, подсвечиваемые изредка нитями молний, будто сетью сосудов. Наверное, дождь всё-таки пойдёт. За этими раздумьями Бранд отвлёкся немного от созерцания бьющихся друг о друга досок. Зрелище это было весьма унылым. Представлять, что где-то там, возможно, оборвалось в этот раз несколько жизней, ему было неприятно... А затем из воды вдруг высунулась человеческая рука и схватилась за одну из деревяшек. *** Бранд вскрикнул, когда увидел это. Бледные пальцы уцепились за доску и стиснули её. Затем он увидел лицо, но лишь на мгновение, потому что человек снова ушёл под воду. Затаив дыхание, Бранд смотрел, подавшись вперёд и не зная, как ему быть. До утопающего (или чудом спасшегося) было далеко - ему ни за что в жизни не преодолеть эти, кому-то покажущиеся жалкими, тридцать метров. Поэтому юноша сделал единственное, что было ему под силу - он сжал пальцами висящий на шее на чёрной тесёмке железный молоточек, подаренный ему ещё в раннем детстве дедом, и пожелал незнакомцу удачи и сил. Казалось, что человек уже не поднимется из-под воды, хотя его пальцы всё так же держались за доску. Бранд решил уже, что тот утонул, но чужак вынырнул снова, схватившись за тонкое, но всё же держащее его на воде брёвнышко второй рукой и упёршись в него подбородком. Приоткрыв рот, он пытался отдышаться. Длинные светлые волосы закрывали всё его лицо почти полностью, но Бранд видел, как чужак борется за свою жизнь, через усталость и, возможно, боль вдыхая такой необходимый воздух. Вода была очень холодной. Ему бы поскорее выбраться. Там бы Бранд уже взялся помогать, но пока что мог лишь бессильно наблюдать. Не бежать же до деревни за помощью - это неблизкий путь. Пока оборотится, человек уже утонет, если сердце его не разорвётся раньше от холода. А если и успеет, то потом будет всю оставшуюся жизнь терпеть насмешки, что у него самого не хватило храбрости вытащить утопающего. Человек не просил помощи. Может, и не видел вовсе, что на берегу кто-то стоял. А может, и видел, но не звал. Бранд заметил, что он постепенно, очень медленно, приближался к берегу. До тех пор, пока не коснулся ногами дна и не отпустил, наконец, свою деревяшку, упав на колени и упёршись в песок руками. Остаток пути он проделал так, тяжело переставляя утопающие в песке ладони, но сил встать уже не нашлось, поэтому мужчина просто рухнул в воду на бок, а затем перевернулся на спину, так что из-под воды осталось торчать лишь его лицо. Он всё ещё дышал. Бранд двинулся было вперёд... "Похоже, жизнь слишком уж торопится со своими уроками", - мелькнуло в голове, пока он смотрел на бледное, бескровное лицо и колышущиеся на мелких волнах волосы, будто водоросли. Бранд быстро закатал штаны и шагнул в воду, скрипя зубами. Ему не было ни холодно, ни страшно, но вода словно обожгла, оказавшись вдруг... тёплой словно парное молоко?! Но ведь он сам помнил, как некоторое время назад его ногу лизнуло ледяной волной. А теперь-то что произошло? Решив поразмыслить об этом на досуге, он наклонился, подхватил мужчину подмышки и потащил на берег. Чужак к счастью для Бранда оказался не слишком высоким и довольно худощавым, поэтому он управился легко. Оттащил мужчину подальше на траву и засуетился, собирая костёр. Он устроит человека здесь и убедится, что тот не собирается на встречу с предками, а после сбегает за помощью в деревню. Когда он разжёг пламя, что тоже вышло на этот раз на удивление ладно, хотя обычно занимало изрядное время, незнакомец приоткрыл глаза. Взгляд его был мутным, блуждающим. Он долго не мог сфокусироваться на лице сидящего рядом на корточках парня. Поднял, наконец, ослабшую руку и со вздохом потёр глаза. - Кто ты? - спросил он тихо. - Где я? Бранд промолчал, наблюдая, как незнакомец вновь кладёт руку на землю и опять пытается его разглядеть. - Немой что ли? - догадался человек. - Нет, но предпочитаю лишнего не болтать, - буркнул Бранд. Одежда на незнакомце тоже не ответила ни на один вопрос о том, кем он мог быть и откуда пришёл. Ни вышивки, ни родовых знаков, ни какого-нибудь украшения или оберега на шее или запястьях, ни колечка на пальце, ни серёжки в ухе. Странник без роду и племени. - Сам-то ты кто? - поинтересовался Бранд. - Я?.. - удивлённо спросил чужак. - Разве я обязан отвечать? Ты ведь даже не спас меня, поэтому с чего вдруг решил, что вправе задавать вопросы? - он отдышался немного и медленно закрыл глаза, его явно клонило в сон. - Я не мог тебя спасти, - сердито отозвался Бранд. - Так где я? - проигнорировал его незнакомец. Голос его звучал уже совсем слабо. - Ты очутился на западном острове. Это Свальбард. К его удивлению губы мужчины тронула слабая улыбка: - Опять, значит... А зовут тебя как? - Бранд. - Понятно. Он больше ничего не говорил, просто лежал с закрытыми глазами, дыша глубоко и ровно, а разгоревшееся пламя постепенно высушивало его волосы и одежду. Бранд разглядывал лицо незнакомца, внезапно осознав, что тот вовсе не выглядит так уж сурово, как ему показалось сперва. Скорее всего, он и ранее выглядел так, потому что боролся за жизнь, а теперь смог расслабиться и стать таким, каким и был всегда. Ещё - незнакомец был ещё довольно молод. Бранд не сказал бы, что он такой уж взрослый - он не носил усов и бороды, лишь лёгкий, едва заметный пушок на подбородке. Черты лица довольно неприметные, хотя и правильные - ровный нос, не полные, но и не тонкие губы, слегка впалые щёки. Глаза его, насколько успел разглядеть Бранд, были тёмно-карими, что у местных было редкостью. Видать, унаследовал их от одного из родителей, кто не был северянином. Впрочем, лица его эти тёмные глаза вовсе не портили, а наоборот - делали даже располагающим к себе, каким-то даже мягким, тёплым. Юноша даже подумал, что будь у чужака серые или голубые глаза, его внешность была бы скорее отталкивающей, даже хищной. - Не уходи никуда, - попросил вдруг он, когда Бранд упёрся ладонью в землю, собираясь подняться и отправиться в деревню за помощью. Он ведь так и не выяснил, кем был мужчина, поэтому всё ещё немного опасался и не знал, что с ним делать. Тут было бы очень кстати присутствие кого-то из взрослых мужей. - Я немного полежу и сам смогу идти, - продолжил человек, - даже спать не буду, просто отдохну. - Как скажешь, - пожал плечами Бранд. - Так может, придумаешь хотя бы прозвище для себя, чтобы я мог как-то тебя называть, ежели не доверяешь своё имя? - Знаешь, - губы мужчины вновь тронула улыбка, - я бы и рад тебе сказать, но не помню. Хотя, ты и прав, я могу придумать себе что-нибудь, пока память не вернётся... - он задумался на некоторое время, а потом посмотрел на Бранда. - Зови меня Эгон. ***