ананказм

      Их с Деймоном отношения не содержат ничего семейного. Всё, что у них есть это сарказм, взаимная ненависть и привычки, от которых не избавиться.       Деймон оставляет пустые стаканы на столе в зале, на кухне, в его, Стефана, комнате, а Стефан убирает их, потому что ему не нравится грязь и нравится игнорировать присутствие другого вампира, поддерживать иллюзию того, что Деймона здесь нет.       Стефан гладит брови Елены и душит случайную мысль о том, что они слишком тонкие, а её глаза слишком тёмные. В глазах Елены, на самом их дне плещется коньячный осадок, а на её губах чувствуется след Деймона. Ветер за окном заставляет девушку поежиться, мелкая дрожь пронизывает её тело. Ветки деревьев звучно стучат по стеклу, и этот вечерний холод резко контрастирует с тёплым светом и уютом комнаты Елены. Руки Стефана соскальзывают на её смуглые плечи и растирают кожу, пытаясь согреть и согнать мурашки.       Стефан знает, что Елена не стала бы так поступать с ним, так что, вероятно, это всего лишь Стефан. Стефан, который помнит о том, кто он, играет со Стефаном, который хочет быть нормальным.       Вопреки этим мыслям, он злится не на себя, а на Деймона. Хотя его здесь даже и нет, но Стефан всегда чувствует, что он где-то на подкорке его сознания, подпитывает его вину и щекочет каждый его нерв.       Елена впутывает тонкие красивые пальцы в его волосы, но Стефан, даже будучи в плену её сладких губ, не может прекратить думать. Он уходит, давя из себя извинения и прощаясь с игривой улыбкой на лице, Елена улыбается ему более расслабленно. Она понимает его нервозность на каком-то магическом уровне: она не давит и не просит остаться на ночь, она просто отпускает его.       «Отпускает» — думает Стефан, снимая куртку и ботинки в холле пансиона, и опускает голову на колени Деймона. Вампир смотрит так, будто только что выиграл пари, не прилагая при этом ни грамма усилий, и Стефану хочется зажмуриться. Ему хочется всю вечность делать вид, что Деймона и его рук на его шее и в волосах просто нет. Но у него никогда не получалось игнорировать его прикосновения, ни до Кэтрин, ни после, ни сейчас.       Нет ничего семейного в их отношениях. Это только насмешливые синие глаза с пленительными кипящими взглядами и пухлые губы Деймона на его губах, это сухие ладони на его бёдрах и шёпот, пропитанный ядом, прямо на ухо, это ненависть, такая горячая, что искры скачут между их телами от кусачих поцелуев, а пепел их конца осыпается приторной нежностью на коже.       Это хриплый смех Деймона на груди Стефана, вибрирующий в каждой комнате пансиона.