Шкатулка с чувствами

      — Ай! Можно нежнее? — взвыл от боли Редгард, сидя на краю кровати.              Стоило ему слегка отвернуть голову, как прознающая боль заставила его снова вскрикнуть.              — Сиди смирно. Иначе пройдусь и по другим местам! Идиот пустоголовый.              Перси аккуратно убрала йод в аптечку, а использованные обёртки от пластырей сложила в небольшую кучку рядом. Пегас явно был недоволен и с опаской наблюдал за содержимым металлического ящика, пока Перси не защёлкнула его.              — Это обязательно? Просто царапина…              Грозный взгляд Перси заставил Редгарда вздрогнуть. Он демонстративно провёл по собственным губам копытом, лишь бы не злить Перси ещё больше.              — Пойду завтрак сделаю, — вздохнула Перси, — да и прибраться нужно.              — Ты ещё гриву в порядок хотела привести, — добавил Редгард.              Перси дотронулась до своей гривы и снова вздохнула. Хоть в порядок она и привела её своими силами, но без мастера тут не обойтись. Одни локоны были намного длиннее остальных, другие не расправлялись, а места, где они были вырваны под корень, ждёт долгое восстановление. Ну хотя бы ранки на копытах стали обрастать шерстью. Но им тоже требовался косметический уход. Да и сама кобылка уже давно не заходила в салон красоты.              Встав с кровати и захватив аптечку, она отправилась на кухню. Поставила чайник, открыла холодильник, достала из него купленные вчера карамелизированые груши. Они отлично подойдут к чаю. Но на всякий случай достала ещё и пачку печенья.              Редгарда долго ждать не пришлось. На глаза тут же попалась аппетитно выглядящая нарезка из фруктов и он потянулся к ней.              — Только дотронься, и я тебя ударю.              — Ты вроде бы сказала, что утро доброе? — остановился пегас. — Откуда столько негативных эмоций?              — Если бы ты вчера не гнался бы за мной, как угорелый, возможно, оно было бы добрым, — пояснила Перси. — А так… Ой, даже говорить не хочу. Садись и жди, пока чайник согреется.              Редгард закатил глаза, поняв, что не стоит доверять словам Перси, и уселся на стул.              — Ну, было дело. Просто п… п…              — Прости? — тут же предположила Перси, развернувшись лицом к пегасу.              — Нет. Не это… Хотел сказать «пролетели». Не хочу снова начинать этот бесполезный разговор. Я уже забыл про свои болячки. Но… — пегас слегка улыбнулся, облокотился локтем на стол и ушёл в мысли. — Ты вчера и правда удивила меня.              — И чем же? — угрюмо посмотрела Перси, сложив копыта на груди.              — Не знаю. Выглядела очень красивой?              — Я и так знаю, что красивая. Что ещё? — протяжно переспросила кобылка              — Ну, ты энергичная. Не пойму, откуда у тебя постоянно берется столько сил, — Редгард вздыбил загривок и слегка отодвинулся, почувствовав быстрый накал негативных эмоций.              — Угу. И значит, только поэтому ты вчера вошёл во вкус? Только поэтому ты прилип ко мне так? А ведь даже больно было!              — А-а-а! Ещё ты отлично находишь мусор. Не знал, сколько интересного оказывается есть под копытами.              Тут терпение кобылки лопнуло. С разгневанным взглядом она медленно подошла, провела копытом по лаймовой гриве, заставив Редгарда изумлённо остолбенеть.              — Правда? — со зловещей улыбкой кобылка продолжала водить копытом по голове пегаса. — Собираю мусор значит… Отлично ищу… Я боюсь, кому-то понадобится помощь. — Перси с силой надавила на голову Редгарда, заставив того ойкнуть. — ПРИДУРОК!              В паре сантиметров от головы, копыто остановилось… Перси лишь возмущенно выдохнула и опустила копыто на пол.              — Тебя бесполезно бить. Всё равно после этого мозгов не прибавится.              Она выключила плиту и начала разливать кипяток по кружкам.              — Тебе обязательно всегда это делать? — почесал голову пегас, — Я ведь так и правда никогда не поправлюсь.              Кружка с горячим чаем стукнула об стол перед ним, частично расплескав содержимое. Сама же Перси села напротив и пододвинула к себе нарезку из груш.              — Будь ты чуточку проще - меньше бы получал. А пока… — кобылка напрягла копыта и в ту же секунду послышался хруст пластика, — хочется сломать тебе что-нибудь. Вырвать язык и засунуть куда поглубже.              Редгард осторожно продолжал смотреть за тем, как Перси сгибает контейнер, как она злиться, сводит брови. Ощутимый запах эмоций: обиды, ярости, негодования, окружил его со всех сторон. Раньше от этого ему становилось не по себе, но сейчас даже понравилось.              Глаза сверкнули едва заметным зелёным свечением, на лице исказилась ехидная улыбка. С каждым вдохом он вбирал в себя всё больше и больше этой энергии. Не обузданной, зловещей.              Встав с места, он обошел стол и приблизился к ней, заставив занервничать. Нарастающий страх в глазах и непонимание только усилили его желание поэкспериментировать.              — Что ты собрался делать?! Эй! Не смотри на меня так!              Редгард молча сделал шаг ближе.              И правда. С каждую секундой, сокращая расстояние, от кобылки всё чётче ощущался страх. Вызванная реакция позабавила Редгарда. Забавляло пугливое ёрзанье Перси на краешке стула, забавляло отчаянье.              Когда морда Редгарда оказалась в паре сантиметрах перед ней, она зажмурила глаза и поджала копыта с хвостом. Заметив это, Редгард протрезвел. А в следующую секунду её копыто, подобно выстрелу, ударило пегаса в грудь, заставив упасть и начать жадно хватать воздух.              — ИДИОТ! — взвизгнула кобылка, сразу же вскочив со стула.              Нервно дыша, она замотала головой, пытаясь вытряхнуть из головы все ужасные мысли. Прийти в себя, после того, как волна ужаса накрыла с головой, было достаточно сложно. Похожие ощущения, она испытывала и ранее, а если быть точным — вчера. Но мозг отказывался верить в такую нелепость и ссылался на отголоски депрессивного расстройства.              Она опустила глаза на пегаса, что корчился и кашлял от боли, но уже поднимался. Осознав, что натворила, она кинулась к нему и прижала к себе. Не зная почему, но это снова заставило её чувствовать вину. Вину за причинение боли другим.              — Прости! Я… я… я не хотела! Ты так резко подошел… И…              Она не успела договорить. Редгард лишь усмехнулся, обхватил Перси за шею и припал к её губам. От тяжести она повалилась, и они оба оказались на полу.       Недоумение, страх, вина… Всё отошло на второй план. Долгий, страстный поцелуй… Редгард нежно поглаживал кобылку по бокам, понемногу спускаясь всё ниже и ниже. Это лучший способ её успокоить, который он знал.              Но он не успел добраться до мягкого крупа, Перси прервала поцелуй, её копытца уперлись ему в грудную клетку. Она была крайне возмущена. И хоть по ощущениям читалось желание продолжать дальше, всё же мысли были направлены в другое русло.              — Что за пчела тебя укусила?! Имей хоть какую-то совесть! Хоть я и люблю тебя, но это не значит, что можно набрасываться на меня, когда вздумается!              Кобылка ткнула пегаса копытом в шею, тем самым напрочь убивая желание Редгарда.              — Совсем уже с катушек слетел?! — она сильнее ткнула его в шею, желая получить ответ.              — Я думал, тебе такое понравится.              — Понравится?! — воскликнула кобылка. — Кому может понравится подобное, да ещё с утра?              — Тебе, — с ехидной улыбкой ответил Редгард, видя Перси насквозь. И тут же получил лёгкую пощёчину.              — С сегодняшнего дня никаких тебе послаблений. А я вообще-то леди! — Она медленно убрала копыто от горла Редгарда и встала. — Тем более, от такого могут появиться дети. А ты явно не готов стать отцом.              Перси на пару секунд застыла, обдумывая сказанное, и тут же мигом ринулась из кухни, выкрикивая:       — Дети! Чуть не забыла!              Недоумевая от происходящего Редгард поднялся и направился следом за Перси. Она уже выбрасывала вещи из шкафа, нервно приговаривая — «Не то! Не подойдет! Да кто такое дарить будет?!». Одно из платьев полетело в морду Редгарда, закрывая обзор.              — Да что б тебя на луну отправили! Соберись! Нужно что-то простое и не тёмное. Так, может это?.. Нет! Снова не то!              Кобылка продолжала нервно скакать по комнате, разбрасывая свой гардероб. Но ничего подходящего так и не нашлось.              — Куда-то собираешься? — спросил Редгард, нервно срывая с морды платье.              Но единорожка его просто не слышала. Паникуя, она металась из стороны в сторону, прикладывая к своему телу наряды уже по второму кругу, пока Редгард не остановил её.              — Перси. Остановись на минуту. Что не так?              Кобылка тут же отмахнулась от Редгарда и замотала головой, попутно подбирая одежду с пола.              — Нет времени! Я ищу, что надеть! Как я могла забыть про операцию Мунстоуна… а ведь обещала! — она нервно подняла с пола тёмно-синюю тряпку и тут же отбросила в сторону. — Ничего подходящего нет! Зачем мне вообще такой гардероб?!              Редгард с непониманием уставился на кобылку.              — И только в этом проблема? Ты серьёзно?              — А как я, по-твоему, должна появиться там? Так просто? Я и так старалась все эти дни избегать других. Из-за копыт… — кобылка демонстративно подняла переднее копыто, указывая на отрастающую шёрстку на недавних ранах. — Пони посмотрят на меня и подумают, что я какая-то психопатка.              — Тебя же и так все знают.              Перси с презрением посмотрела на Редгарда.              — Ну, в смысле… Городок у вас маленький, и тут все друг друга знают. Тем более, ты говорила, что пролежала там очень долго. Так в чём проблема?              Кобылка закатила глаза и недовольно фыркнула.              — Знают, не знают… Не в этом проблема! Я не могу появиться в таком виде перед всеми! А там явно будет достаточно других пони.              Перси закрыла мордочку копытами и плюхнулась на круп, жалобно вздыхая.              — Но ничего подходящего нет. И время…              Редгард аккуратно дотронулся копытом до плеча кобылки и легонько тряхнул.              — Это прозвучит глупо. Но в нашу первую встречу на тебе не было ничего. И на других тоже ничего не было. И вообще… Одежда нам не особо нужна. Тем более в больнице.              Кобылка вздохнула. Она начала успокаиваться и приводить мысли в порядок.              — Ты прав… Трудно это признать, но ты прав. Я растерялась и в спешке, по привычке, начала готовиться, как к выступлению.              — К выступлению? — озадаченно переспросил Редгард.              — Угу. Я ведь в прошлом скрипачка. Раньше и дня свободного не было от выступлений, практик, или долгих нудных историй о музыке. Я всегда должна была выглядеть достойно! — Перси растерянно начала закручивать копытцем прядку волос. Её взгляд был обращён в пол.              — Я подметил твою любовь к одежде и особенно к цвету. Но честно, никогда не задумывался о причинах. — Редгард коснулся подбородка Перси и приподнял так, чтобы её взгляд был направлен на него. — Не умею я поддерживать, но, кажется, ты очень спешила. Так что выброси всё из головы.              После этих слов он легонько коснулся губами её лба и убрал копыто. Кобылка ещё какое-то время не двигалась. Для неё это было неожиданно и так приятно. Эта мелочь заставила её на миг погрузиться в воспоминания детства, но через пару секунд она пришла в себя.              — Да. Нужно скорее идти. Я даже не знаю, во сколько будет операция. Лучше появиться там пораньше.              Она быстро обняла Редгарда, уставилась на весь бардак и виновато улыбнулась.              — Можно тебя попросить… — закусив губу она уставилась на пегаса, — собрать всё это в кучу на кровати. А потом, как вернусь, я всё уберу.              Редгард лишь легонько кивнул. Всё равно ему нечем заняться, кроме как ждать возвращения Перси.        И только Перси собралась покинуть комнату, как остановилась и снова начала разглядывать разбросанные наряды. Громкий вздох Редгарда не заставил себя долго ждать. Он уже собирался высказаться по этому поводу, но Перси нашла то, что удовлетворило её выбор и, наконец, исчезла в проходе.              — Похоже, без толку ей что-либо говорить. Ушами слушать она не привыкла, — пробубнил Редгард и без зазрения совести плюхнулся на кровать, зарывшись носом в подушку.              Закрыв глаза, с желанием просто поваляться какое-то время, ему вспомнился вчерашний вечер. Атмосфера, звуки, свет ночных фонарей… И самое главное — она. Казалось, он чувствовал её даже сейчас, не смотря на то, что минутой ранее она выбежала из дома, хлопнув дверью.              Её запах, её тепло, её яркие и такие приятные эмоции. Вся комната, весь дом, весь мир, казалось, пропитан ею. Куда не обрати внимание, везде складывалось ощущение, что она там побывала. Что она приложило копыто к этому месту, что везде находилась её маленькая частичка.              Казалось, она никуда не ушла, а решила остаться с ним. Лежала рядом на кровати и молчаливо показывала свое присутствие ответными чувствами.       Копыто Редгарда вытянулось и потянулось к ней. К её безупречным и шелковистым волосам, напоминающие насыщенный тёмно-персиковый водопад. От прикосновения его тело вздрогнуло, а дыхание спёрло в груди.       Пульсирующая по венам кровь распределяла тепло, исходящее из самого сердца. От кончиков копыт до вздыбившихся кончиков крыльев, которые уже давно перестали слушаться своего хозяина.              Редгард выдохнул обжигающий воздух, словно дракон, испускающий пламя, и потянулся к ней ещё ближе. Он обхватил её талию, засунул копыто под голову и прижал к себе. Не нужно было гадать, что он сейчас чувствует, не нужно было предугадывать, чего он хочет. Он и сам всё прекрасно понимал. Не желая расставаться ни на секунду, он закинул задние копыта поверх её и прижал личико кобылки к своей груди, зарывшись носом в её гриву.              Обнимая, он снова чувствовал то самое облегчение. То самое спокойствие, за которым гнался всю свою жизнь. Тот вопрос, на который он искал ответ: чейнджлинг он или пони? Перекрывался желанием просто быть любимым одной прекрасной, чуткой, слегка вспыльчивой единорожкой. «Ведь если любишь - не важно, каким существом ты являешься?» думал Редгард и лишь сильнее прижимал к себе Перси. Убеждая себя в этом, он лишь сильнее улыбался. Его холодное, каменное лицо стало приобретать живость, стало наполняться красками, а сам он выглядел счастливым. И, открыв глаза, от которых исходило фиолетовое свечение, он посмотрел на подушку, посмотрел на наряды, которые обнимал всё это время. Нежно потерся щекой о них и снова погрузился в сон.       

* * *

      Рыжий силуэт нёсся по улицам города, подымая за собой столбы пыли. Жители отпрыгивали в сторону, едва заметив несущуюся на них кобылу, и какое-то время смотрели ей в след, пока та не исчезала из виду. Она спешила к своей цели, не обращала никакого внимания. Она должна успеть! Должна присутствовать в этот день. Должна подбодрить жеребенка, который всецело ей доверял.              Очередной поворот. Оставалась ещё половина пути, но легкие уже не справлялись с такой нагрузкой и требовали сбавить темп. Копыта ныли не меньше, но кобылка продолжала бежать, будто бы от этого зависела её жизнь.              — Перси! Ты куда?! — прокричал знакомый голос над головой.              Но кобылка продолжала бежать, не обратив на это никакого внимания. Тогда голос прозвучал снова, куда громче. Но и в этот раз она не отреагировала. Пока на земле не показалась огромная тень.       Своим размером она стала догонять Перси, а после и вовсе накрыла, а через секунду… Перси почувствовала, как огромные когтистые лапы схватили её за туловище и подняли в воздух. Земля быстро ушла из-под копыт, сердце забилось чаще, а глаза зажмурились от страха. Потребовалось время, чтобы осознать происходящее. Так ещё и поток ветра ударил прямо в лицо, растрепав гриву, которая только сильнее дезориентировала кобылку, пытавшуюся открыть глаза.              — Я подброшу. Куда надо? — спросил Базальт и сильнее обхватил кобылку, чтобы та не упала.              — Идиот! Ты что творишь?! — тут же выдала Перси, вскрикивая от испуга. Для неё это было очень крайне неожиданно. И несмотря на то, что это Базальт — к таким действиям нужна была подготовка, или хотя бы согласие Перси!              — Тише. Не дёргайся. А то и правда полетишь. — Грифон остановился в воздухе и слегка подбросил Перси, чтобы получше ухватиться за её талию и не причинять лишнюю боль. — Так куда нужно?              — Опусти меня срочно! — восстанавливая дыхание, завопила кобыла.              — Скажи, куда подбросить, и отпущу, — ответил Базальт.              — К больнице. Ко входу, — пытаясь сосредоточится на дыхании, сказала Перси.              Базальт без лишних вопросов напряг крылья и стремительно полетел к указанному месту. На это ушло намного меньше времени, чем ожидала Перси. У входа, не залетая на территорию, он спустился и аккуратно поставил кобылку на землю. С трудом перебирая копытами, она чуть не упала от головокружения, но вовремя облокотилась на забор.              — Скажешь, к чему такая спешка, или потом? — спросил её Базальт, складывая свои огромные, мощные крылья.              — Во-первых… — глубоко и медленно вздыхая, — больше так никогда, не делай…              Базальт лишь наклонил голову набок, прошёлся когтем по раковине уха, после чего посмотрел на этот же коготок и подул.              — Ты меня… Понял?! — сердито поинтересовалась Перси.              — В ухе что-то застряло. Похоже, не стоило так бездумно летать и не обращать ни на кого внимание, — улыбнулся грифон.              Кобылка лишь рыкнула в его сторону, но через короткий промежуток времени всё же ослабила пыл.              — Хорошо. Буду внимательнее, — ответила она грифону и с тяжестью плюхнулась на круп.              — Что случилось? Ты так и не ответила.              — У Мунстоуна сегодня операция… Важная операция. Я обещала поддержать. А вспомнила я об этом только за завтраком.              Перси вытерла пот со лба и начала в спешке приводить гриву и простую полупрозрачную юбку в порядок. Не могла же она появиться так, как будто забыла про этот день. И уж тем более разочаровать Мунстоуна.              — Понятно. Это один из тех жеребят, с кем ты жеребячишься. Даю коготь на отсечение, для тебя это важно. Да так, что если бы ты готовила яичницу, то для экономии времени даже яйца не разбивала.              — Баз, сейчас не до шуток! Я настолько спешила, что забыла свою сумочку. И… — Осознав нечто ужасное, Перси схватилась за уши и потянула их вниз, негромко запищав. — Ужас! Я забыла подарок!              — Перси, — остановил её Баз, аккуратно схватив ту за плечи. — Не переживай. Можешь на меня положиться. Только давай не заводить эту заезженную пластинку снова. А то в такой виде и с такой мордашкой тебя встретят явно не на позитивной ноте.              Кобылка выдохнула и вяло прикрыла глаза, стараясь последовать словам грифона. Лишнюю тревогу прочь, добавить немного уверенности и думать о хорошем. Пока этот кратковременный момент уединения не прервал Базальт.              Он аккуратно коснулся макушки ярко-оранжевой гривы и пустил в ход когти, нежно касаясь головы, чтобы не причинить дискомфорт. Медленно, но верно, они опустились до самых кончиков гривы, распутывая непослушные локоны, не хуже расчёски. А потом снова возвращались вверх и повторяли процесс.              От приятных ощущений и небольшой щекотки Перси задрожала. Её ушки встали торчком, а на лице отразилась небольшая тёплая улыбка.              — Ба-а-а-з, ну так не честно. Прекрати, пожалуйста, — протянула кобылка. Но было видно, она не хочет, чтобы такое блаженство заканчивалось.              Сам же Баз получал неимоверное удовольствие. Вплотную наблюдая за такой красивой мордашкой, за тем, как кобылка вытягивает шею к его лапам, за тем, как виляет от удовольствия хвостом. Если бы не текущая проблема, то он растянул бы этот момент.              — Ну всё. Лапы я вытер, а то после жирненького стейка я так и не добрался до умывальника. А тут прям идеально помогла.              Кобылка тут же пришла в себя, схватила Базальта за лапы и грозно посмотрела в глаза. Но, увидев лишь ехидную улыбку, недовольно фыркнула.              — Идиот… Сказала же, сегодня не до шуток.                    С улыбкой, Базальт хотел было поправить свою бабочку, но тут его крепко обняла Перси, прижимаясь щекой к перьям на груди. Это заставило грифона вздрогнуть, застыть на месте и уставиться куда-то вперед.              — Но даже так, спасибо, что всегда выручаешь.              Грифон уже не смеялся. Ему было приятно это слышать. Всегда радостно это слышать. Он опустил лапу на голову Перси и нежно погладил.              — Ну всё, отпусти. А то, чувствую, сейчас ошейник незаметно нацепишь, и я стану цирковой мантикорой, — усмехнулся Базальт. Перси всё же отпустила его и в очередной раз поправила одежду.              — Ты прав. Я должна спешить к жеребенку, — закусив губу, Перси начала перебирать передними копытами на месте. — Ты сказал, что на тебя можно положиться…              — А на кого ещё-то? — снова усмехнулся грифон.              — Не мог бы ты что-нибудь по-быстренькому найти в подарок Мунстоуну. А то я явно не успею добежать даже до магазина… И ни сумку не взяла, ни денег… Да и времени нет, — раскаиваясь в собственной рассеянности, она изобразила грустную мину, которой Базальт просто не смог отказать.              — Э-э-эх, ладно. Кажется, с момента вылупления меня уже ничего не удивляет, — Базальт выгнул спину, выпятил вперед грудь и похрустел шейными позвонками. После чего уже было собрался улетать, как остановился и с улыбкой посмотрел на Перси.              — С тебя ужин. Встретимся в баре.              Не дожидаясь ответа, резко расправил крылья и взмахнул так, что поднялась пыль, заставив кобылку зажмуриться и прикрыться копытцем. А через пару секунд грифон уже летел в обратном направлении.              — И что бы я без тебя делала… — вслух произнесла Перси, мысленно поблагодарив Базальта.              Но времени разглагольствовать не было.       У входа было достаточно много пони. Часть она знала, как бывших пациентов, часть она видела впервые, но тут больше возникал вопрос: «Зачем они вообще тут собрались?». Редко когда встретишь хоть парочку никуда не спешащих пони и уж тем более тут. Только это всё равно не остановило кобылку спешно пройти в больницу.              Внутри тоже было весьма оживленно. Присутствующие не выглядели пациентами или тем, кому нужна была помощь. Но при этом у стойки регистрации не было никого, кроме сотрудницы.              — Добрый день… Я в очередной раз, — произнесла с легким стыдом Перси.              Малахитового цвета кобылка подняла глаза на Перси и тут же вздохнула. Её глаза опустились обратно на стол, где она открыла журнал и начала внимательно искать имя. И дойдя до нужного, подняла взгляд снова и с серьёзным выражением лица произнесла:       — Вы только недавно выписались. Вам процедуры уже не нужны.              — Да. Я здесь по другой причине, — ответила Перси. — Я пришла к Мунстоуну. Его многие тут знают, у него сегодня очень важный день. Поэтому я хочу поддержать его, прежде чем начнется операция.              — Вы не одна такая, — достаточно нагло заявил администратор. — И именно поэтому мы никого не пускаем. Это приказ главного врача. По просьбе самого же Мунстоуна.              Кобылка была ошарашена этим изъявлением и налегла на стойку, уставившись на кобылу.              — Какой приказ?! Вы с ума сошли?! Я его близкий друг! Мне плевать, какие там указания дал Пеар. Я увижу его, чего бы мне это ни стоило. Где он? В той же палате?              Малахитовая земно-пони без интереса отвела взгляд и взяла газету, посчитав её куда более интересной, чем ругань с очередным посетителем.              — Вы меня слышите?! — напористо воскликнула Перси, заставив некоторых обратить на неё внимания и даже поддержать… мысленно. — Можете не говорить, я и сама найду.              После чего Перси уже направилась к лестнице, но дойдя до двери, она обнаружила, что та наглухо заперта. Она пару раз дёрнула за ручку и даже с силой навалилась, но получила лишь грозный выкрик в свою сторону.              — Перестаньте! Иначе я вызову охрану!              — Да идите вы все в круп! Я всё равно пройду! — выкрикнула Перси и тем самым уже привлекая всех находящихся в помещении пони. Вышли посмотреть даже те, кто находился в кабинетах.              — Охрана! — на удивление громко крикнула администратор, не смотря на свой возраст.              Перси продолжала дубасить по двери, хотя от этого не было никакого толку. И вскоре к ней уже подошли другие медработники, которые сначала словами и убеждениями попытались остановить пылкий характер Перси, а после и силой. Она хотела познакомить их с её копытами, но тут же проиграла, не успев и начать. Когда на улице её аккуратно поставили на землю и развеяли магию, то первое, что она попыталась сделать, это снова пробиться во внутрь. Но работники, при всех упрёках и при всём добром намерении, не позволили этого сделать.              — Да вы с ума сошли?! — снова психовала Перси, от чего на глазах у неё навернулись слёзы.              — Пожалуйста, мисс Перси, мы тоже всё понимаем, но ничем не можем Вам помочь. Пеар с нас три шкуры сдерёт, если хоть кто-то пройдет. Это не только его желание, — попытался успокоить кобылу малинового цвета жеребец.              — Тогда пустить к Пьеру! Я с ним поговорю. Он хорошо ко мне относится. И всё поймёт.              — Мы тоже к вам не безразлично относимся! — тут же вымолвил жеребец, пока его напарник продолжал стоять у двери. — Вы тоже для нас не абы-какая пони. И прекрасно за год выяснили и Ваши таланты, повадки и Вашу непростую жизнь. Но мы, правда, не можем сейчас пустить Вас наверх. Простите.              Перси хотела начать злиться, но вместо этого просто села на ступеньки и начала вытирать слёзы. Она должна была попасть туда, даже если ей придется отвечать перед Пеаром, перед законом, да вообще перед кем угодно! Если она и начала менять свою жизнь, то пора бы уже не уходить от проблем и преград. А преодолевать их, во что бы то ни стало!              — Так значит, он наверху? И как он? — спросила Перси, пока этот жеребец подавал знаки другим стоящим пони, чтобы не лезли сюда, а лучше и вовсе зашли во внутрь.              — Тяжело. Кроме родственников к нему никого не пускают. Особенной проблемой стал хирург… Точнее, его репутация, которой он обзавёлся за последние годы работы. Из-за его приезда сюда повалило не мало абитуриентов, прессы и просто тех, кто заинтересован в его карьере. Пару часов назад уже выгнали одного такого, который умудрился пробраться к жеребенку в палату и своими расспросами довёл его до истерики! Благо большую часть мы убедили ожидать в другом здании, но, как видите, это не доходит до всех.              Перси подняла взгляд на работника и со злобой задала вопрос:       — А я тут причем?! Ну не пускайте их и всё. Но я фактически тут живу! И он дорог мне так же, как и его семье. Как вы этого не поймёте?!              Жеребец глубоко вздохнул. По нему было видно, что чего-то он всё же не хотел говорить.              — Пожалуйста. Пустите меня к нему. Поговорите с Пеаром или сделайте вид, что меня не видели, но пустите!              — Не можем… В связи с последним инцидентом. С Вами… Родители посчитали, что лучше ограничить жеребенка от всего негативного. Для них это тоже тяжёлый шаг.              «От меня? Отгородить меня от друзей? Я настолько серьёзная угроза?!» тяжело подумала Перси. Её грива начала тускнеть, взгляд заметно потух, а она наклонилась вперед, заключая копыта в замок. Это было дискордски больно.              Работники не пытались ей соврать. Они говорили, как есть. Как есть на самом деле. Они не пытались приукрасить её проблему и уж точно не пытались залезть ей в душу. Даже сейчас было видно, как они мысленно разводят копыта, не зная, чем помочь.       И что по итогу? Под негромкий звук хлопка дверей они просто ушли. Оставили бедную единорожку наедине с собственными мыслями. Оставили, как и всегда, со своими проблемами и тараканами. Или может… В этом и заключалась их помочь? Может они просто не хотели, чтобы и Перси пострадала от этой встречи?              — Бред… — тихо прошипела Перси, сильнее обнимая себя копытами и опуская на них голову. — Бред… — повторила кобылка, но куда более громче. — БРЕД! — Уже выкрикнув, кобыла расцепила копыта и откинула голову назад, но так, чтобы не упасть по инерции спиной.              От явного несогласия она продолжала фыркать, рычать и со злобой сжимать копыта. Благо этого никто не видел и никто не решил выйти из здания в этот момент.       Несправедливость в этом мире брала верх, с ней Перси не могла ничего сделать. Ничего не могла сделать и со своими пылкими эмоциями. Ей хотелось собрать всех неугодных в кучу, засунуть в одну большую комнату, где они начали бы тесниться, а потом просто закрыть, пока те…              «Всё в твоих копытах», чётко раздались мысли в голове. Будто это был не её голос, но чей-то очень знакомый.              Кобылка посмотрела вперед, не зная почему, но она начала вставать с лестницы.              «Все эти слёзы. Они не нужны. Никому не нужны» - снова всплыло в голове. На этот раз кобылка сжала свои копыта, тряхнула головой. Да так, что пара слезинок сорвались с её мордочки и полетели прочь, разбившись об асфальт.              «Ты должна решать делом, а не эмоциями. Это куда больше ценится!», — слова, как выстрел из ядра, заставили кобылку воспрять духом. Уверено поднять мордочку и наконец-то выгнать эту неуверенность.              — Посмотрим, как вы меня остановите.              С хитрой улыбкой, кобылка сорвалась с места и рысью направилась к задней части здания. Отыскала своё окно и мысленно поблагодарила медперсонал за то, что не забывают проветривать комнаты, пока в них отсутствуют пациенты.              Но даже так залезть на второй этаж без чей-либо помощи казалось невозможным. И рядом, как назло, не было ни Редгарда, ни Базальта. Если бы знала, что ей откажут изначально, то задача была бы куда проще. Но сейчас некогда отчаиваться и думать «а что если бы...». Нужно, как можно скорее, найти другой способ, что Перси и начала делать.              Вокруг никого, кто бы мог с этим помочь, а надо это вообще? Лишние глаза и уши явно могут помешать задуманному. И уж тем более отнимут ещё больше времени.              Перси внимательно выискивала хоть что-то, что подходило на роль лестницы. Но, к сожалению, поиски не увенчались успехом. Только парочка пластмассовых баков, куда сносят мусор, закрытая телега, и остатки строительных материалов. Подойдя к последним из них, она надеялась найти стремянку, но её не было. И кобылка заметно пала духом.              «Ну давай, Перси. Придумай хоть что-нибудь. Что-то должно быть, кроме мусора!» кобылка застыла на месте, вспоминая вчерашний вечер. Как ловко и умело она использовала различные предметы не по своему назначению. Пускай только в качестве музыкальных инструментов, но разве это раскрывает полный спектр возможностей?              Она аккуратно огляделась, надеясь, что её никто не видит из соседнего здания или никто не вышел по надобности на задний двор. После чего откинула крышку бака и с отвращением заглянула внутрь.              Там оказалось лучше, чем ожидала Перси. По край не мере, не было пищевых отходов, а только бумага, пакеты и непригодное оборудование. Раздвигая мусор магией и часто оглядываясь по сторонам, она изучала контейнер всё глубже и глубже, пока не заприметила оранжевую плоскую веревку. Им оказался оборванный старый пояс для крепления пациента к носилкам.              — После такого он точно будет издеваться надо мной до конца жизни. Идиот… — смущенно, и всё так же поглядывая со страхом по сторонам, проговорила Перси.              Веревка, хоть и прочна, но её явно не хватит, чтобы залезть в окно второго этажа. Нужно что-то ещё. И это "что-то" как раз попалось на глаза.              — Да простит меня Селестия и весь персонал, — исповедовалась кобылка, но не теряя времени, подошла к телеге. Убрала не большие кирпичики под колесами и с трудом начала двигать её к стене. Пришлось даже воспользоваться магией, чтобы уменьшить вес. И всё же ей это удалось.              Размером телега была не выше середины окна первого этажа, если бы они имелись с этой стороны. Но и этого всё равно недостаточно. В ход пошли баки, которые Перси осторожно поместила на каркас телеги, а после и сама начала забираться на неё.              Было страшно, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, адреналин распространялся по всему телу. Но даже в такой ситуации Перси становилось весело. Когда она забралась на баки, то метнула магией канат с привязанной к концу железкой. Ею двигал странный энтузиазм — сможет ли она таким изощрённым способом забраться? Как удивятся присутствующие? И что скажут её друзья после такого?              Перси дёрнула за ремень, проверяя, крепко ли он зацепился, а после ухватилась посильнее и подалась вперед. Стоять на задних копытах то ещё испытание, но, в отличие от других, у неё полжизни ценного опыта. Бак стал заваливаться в сторону, и кобылка в последний момент совершила прыжок, прежде чем он с грохотом полетел вниз, разбивая боковую стенку на осколки.              Крепко держась на веревке и прислоняясь к холодной стене, она смотрела вниз. Это была серьёзная ошибка. Ушки тут же прижались к голове, глаза зажмурились от страха, а желание вернуться на землю неимоверно возросло. Но останавливаться было нельзя.              Собрав волю в копыта, она подключила то, что у неё всегда неплохо получалось. Магическая аура накрыла единорожку, и та почувствовала облегчение. Не сказать, что она стала пушинкой, но хотя бы собственный вес не так сильно тянул её вниз.              Упираясь задними копытами в стенку, она понемногу перебирала передними и поднималась всё выше и выше. Когда она добралась до подоконника, то услышала, как открывается дверь чёрного входа.              — Эй! Ты что делаешь?! — выкрикнул жеребец, на которого Перси даже не обратила внимания, продолжая подъём.              — Остановите её! Срочно!              Но Перси было категорически плевать. Она уже не скрывала смех, представляя, как поднимает на уши всю больницу своей выходкой. Но больше всего она была рада тому, что это удалось сделать! Вот он! Результат её безумной идеи, которая и правда удалась!              По мордочке текли капельки пота, копыта побаливали, а шёрстка приобрела местами белые растёртые пятна от побелки. Но долго лежать на подоконнике нельзя. Особенно когда задняя часть тела до сих пор выпирает из окна на обозрение окружающим.              «Уж теперь вы меня точно не остановите!» уверенно подумала Перси и поднялась на копыта. Она тут же устремилась в коридор, заставив таким резким появлением обратить на себя внимание гуляющих пациентов.              Больше всего были шокирован персонал, который был уверен, что эта кобыла тут больше не появится. Остальные же просто удивлялись, приветствовали или посмеивались за её странный вид.              Перси лишь улыбалась им в ответ и ловко обходила то одного, то другого, направляясь в дальнюю часть коридора. На пути встала одна из медсестер, которая тут же попыталась остановить Перси, но та лишь нежно коснулась копытом её груди, оставляя на халате чёткий грязный след. Такое поведение они точно запомнят надолго.              Перси подошла к двери, за которой последний раз виделась с Мунстоуном. На неё даже умудрились повесить табличку «только для персонала», чтобы огородить от незваных гостей. Дёрнув за ручку, кобыла глубоко вдохнула и вошла, не постучавшись.              Всё те же старые стены, закрытые занавеской окна, частично пропускающие свет, и ничем не выделяющаяся кровать с тумбой. На кровати, как и тогда находилось множество подушек, а в углу тоскливо сидел маленький силуэт.              — Тук-тук. К вам посетитель! — добродушно воскликнула Перси, стараясь улыбнуться. Но одного вида было достаточно, чтобы почувствовать боль от нагнетающей атмосферы.              Жеребёнок поднял глаза и посмотрел на Перси. Что-то в душе ёкнуло, из глаз полились слёзы. Он тут же потянул копыта вперёд и был заключен в крепкие объятья голубой единорожки.              — Перси! — воскликнул Мунстоун, от чего слёзы потекли ещё сильнее. — Перси! Мне страшно! Перси! Я не хочу!              — Тише… тише… Я рядом, — успокаивающим голосом ответила кобылка. Не в силах сдерживаться, по её мордочке тоже полились слёзы. Она аккуратно посадила жеребёнка к себе на копыта и прижала его голову к груди. — Всё будет хорошо. Я обещаю тебе.              — Я боюсь! Я видел, как мама с папой плачут. Крим тоже плакала. Они смотрят на меня, будто мы больше не устроим вечеринку. Не будем праздновать Дни Рождения. Не будет торта!              Жеребёнок словно кричал от боли. Его душа разрывалась на части. И всё это Перси чувствовала. Она прекрасно понимала его состояние… Как и он, тоже ощущая ауру окружающих. Понимала, когда что-то не так. Когда по глазам можно понять больше, чем услышать.              — Вчера я весь день пролежал у доктора. На меня нацепили присоски с разноцветными проводками. И было ужасно холодно! А потом мне захотелось спать…              — Знаю… Я через это проходила. И мне тоже было страшно, — сказала Перси.              — И я не хочу идти туда снова. Я не хочу видеть всех этих пони! — раскричался малыш.              Дверь резко открылась, в двери показались две изумлённые медсестры. По началу они молчали, видимо пытаясь понять, что тут происходит, а после недовольно уставились на Перси.              — Зачем… Как Вы сюда попали? — спросила одна из медсестер. Другая же постаралась прикрыть дверь, чтобы приглушить звуки из коридора.              — Я обещала, что приду, — уверенно заявила Перси и посмотрела на кобылок глазами, полными слёз.              Жеребёнок задрожал, сильнее прижался к Перси и обхватил её мёртвой хваткой в надежде, что пришли не за ним.              — Тише… тише, — снова начала Перси, поглаживая Мунстоуна. — Не бойся так. Всё будет хорошо.              Но попытки успокоить были прерваны ещё одной толпой вбежавших медиков. Как раз тех, что выставили Перси за порог, когда она пыталась адекватным способом пройти к Мунстоуну.              — Вот она! — тут же выдал один из них, а другой стал проталкиваться сквозь своих коллег. — Уж после таких выходок у Вас точно будут проблемы! Пошли…              Жеребец потянул копыто, не сразу заметив жеребенка. Но замер, когда его глаза увидели испуганного малыша, который и так был на пределе. Он тут же остановил и коллегу, а после в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь всхлипами Мунстоуна.              Мешать такому было бы не простительно даже самой Селестии. Потому работники лишь молча и с тяжёлым сердцем, продолжали смотреть и верить в то, что жеребёнок успокоится.              Переглядываясь и кивая друг другу, все четверо медленно отошли в коридор. Уж лучше они позволят Перси побыть с ним, чем потом сами будут прыгать перед мальцом в попытках хоть как-то утешить.              — Что происходит?! — раздался разгневанный голос жеребца. Не зная почему, но Перси он показался уж очень знакомым.              — Всё в порядке… просто к вашему сыну пришел близкий друг. Мы… — начала было медсестра, но её тут же прервал приёмный отец Мунстоуна.              — Я ЖЕ ОБЪЯСНЯЛ. НИКОГО К НЕМУ НЕ ПУСКАТЬ!              Недовольно он протиснулся вперёд.              — Мун, вставай и заканчивать жевать сопли. Нам нужно сдать анализы.              От этих слов жеребёнок вцепился в Перси с такой силой, что ей стало немного больно.              — А ты… что тут забыла?! Увиделись и хватит! — отец схватил жеребёнка за копыто и потянул на себя, но тут же встретился глазами с разгневанной единорожкой, что не собиралась отпускать ребёнка.              — Он не хочет. Он боится… — тихо ответила Перси.              — Я его отец! И я лучше знаю, что ему нужно!              Жеребец снова потянул за копыто жеребенка и тот заревел, не желая никуда идти. Тогда он подхватил его под плечи и фактически вырывал из объятий ошарашенной единорожки, в то время как медперсонал продолжал стоять и ничего не делать.              В груди Перси что-то вспыхнуло. Она оттолкнула копыта отца, сильнее прижала к себе Мунстоуна и заключила его в крепкие материнские объятья. Она и сама толком не поняла, что творит, но сердце заставило её это сделать. Заставило встать на защиту чужой жизни.              — Он… не хочет идти… — снова пробубнила единорожка, тыкаясь носом в гриву плачущего жеребёнка.              — Сука… — котел терпения дал трещину, и отец, практически рыча от гнева, навис над Перси. — Отпусти моего ребёнка… СЕЙЧАС ЖЕ!              Перси замотала головой, а малыш сквозь слёзы начал умолять отца оставить его в покое.              — Дрянь психованная, — сквозь зубы, язвительно выдал жеребец и толкнул Перси в плечо, — как ты смеешь… Почему тебя вообще отвязали от кровати. А ну помогите мне! Заберите у неё моего ребёнка, а ей вколите чего-нибудь! — начал орать жеребец ещё и на сотрудников. Те лишь шарахнулись, но начали подходить ближе. Медсестры сразу же выбежали из палаты, а оставшиеся жеребцы попытались хоть как-то утихомирить отца словами.              И лишь Перси не обращала на это никакого внимание. Ни на боль в плече, ни на достаточно обидные высказывания в её адрес. Она лишь сильнее прижала к себе и без того испуганного жеребёнка и закрыла ему ушки копытами. Он не виноват и уж тем более не должен слышать такой мерзости.              — Если Вы сейчас же не утихомирите эту тварь, я сделаю это за вас! Мало того, что сюда приходят невесть кто, так ещё и пустили эту… Эту бездарность! Богатую выскочку, которой всё сходит с хвоста! — отец снова попытался стряхнуть Перси, но та отказалась даже смотреть ему в глаза, продолжая крепко держать жеребёнка.              — Сэр, пожалуйста, успокойтесь! — начал один из жеребцов и только он хотел положить копыто ему на плечо, как сразу же получил увесистый удар в морду. От этого он упал на круп, а из его носа тут же хлынула кровь. Другой врач побоялся лезть против такого бугая и лишь продолжал настаивать на том, что все должны успокоиться.              — Трогать меня вздумали… — пылая яростью шипел отец. — Лучше бы предприняли хоть какие-то действия, а не звали тех, у кого ещё копыта на месте!              Земной пони, всё еще пылающий злобой, снова подошел к Перси и на этот раз схватил её за гриву, причиняя ужасную боль.              — Отпусти моего ребёнка, сука! — закричал он и потянул копыто на себя, заставив Перси вскрикнуть. — Своего угробила, за чужим полезла?! Думаешь, я не понимаю этого?!              Перси продолжала держаться. По её щекам струились слёзы, а душевное равновесие было уничтожено напрочь. Настолько, что события на свадьбе принцессы Каденс были цветочками, по сравнению с тем, что творилось в её душе.              — Я не позволю ТЕБЕ — УБИТЬ моего!.. — жеребец занёс копыто и собирался обрушить его со всей силы. Но в последний момент его объяла белая аура и остановила в паре сантиметров от лица кобылки.              — МОЛЧАТЬ! — громким голосом перебил Пеар. Было не понятно, когда он успел прибежать, но появился уж очень вовремя. Перси уже морально была готова получить по мордочке и инстинктивно стиснула зубы. — Ещё одно слово или насильственное действие по отношению к пациентам или работникам… И Вы тут же вылетите отсюда, как пробка из бутылки.              Жеребец попытался сдвинуться, но магия оказалась сильнее.              — Вместо того, чтобы рационально подготовить сына к операции - вы все эти сутки создаёте проблемы окружающим. Ваше рвение можно понять, но действия! — Пеар взглянул на подчинённого, что уже пришёл в себя и лишь шмыгал сломанным носом, молча косился на обидчика. — Ни коим образом не оправдывают нынешнее поведение!              — Мне! Обещали! Что никто не приблизиться к моему сыну!              Пеар, нахмурив брови, уставился на жеребца, а после выставил копыто указывая на испуганного жеребенка.              — Вы настолько огородили сына стенами, что создали не уютное место, а натуральную тюрьму! Во имя Принцессы, очнитесь, Сэр! — воскликнул единорог.              — Я делаю всё, чтобы позаботиться о нём! — в ответ проорал жеребец.              За это время жеребёнок ни разу так и не отпрянул от Перси, продолжая тяжело дышать ей в грудь и окроплять и без того мокрую шёрстку слезами.              — Это вы называете забота? Заставлять проходить анализы по нескольку раз на дню, даже не объяснив их надобность? Или может сейчас вы проявляете заботу, размахивая копытами налево и направо? — Пеар сделал шаг вперёд и с необычайной злостью посмотрел в глаза жеребца. — В отличии от вас, она каждый день заботилась о Вашем сыне и Вашей родной дочери. Так что стоит задуматься о том, кто больший опекун для Мунстоуна, — грозно заявил Пеар. Казалось, вывести его из себя не удавалось ещё никому… До этого момента. — Выметайтесь прочь, пока мы коллективно не вышвырнули Вас туда, куда Вы, своими действиями, посадили сына!              Магия развеялась. Отец злобно свёл брови, бросив взгляд на рыжеволосую единорожку, а после вышел из палаты, грубо расталкивая остальных пони в проходе. Ещё долго можно было слушать раздающиеся возгласы негодования, но ещё чётче можно было услышать удар по соседним дверям.              Не отпуская малыша ни на секунду, Перси закрывала уши Мунстоуна, а сама еле сдерживала внутренний крик. Слова, что звучали пару секунд назад, молотом били по её и без того шаткой психике. Ломали и без того хрупкие кирпичики, не дававшие впасть ей в отчаянье, уничтожали последние опоры.              С каждым мгновением она падала всё глубже и глубже в непроглядную пропасть. Её взгляд был устремлён в стену. Уши перестали улавливать и плачь жеребёнка, и голос доктора, что пытался помочь. Пропал даже запах, который она всегда могла почувствовать от своей гривы. Но ещё хуже, она перестала чувствовать, как сжимает Мунстоуна, словно в копытах никого и не было.              Ей хотелось хотя бы пошевелить губами, попробовать солёный вкус текущих по ним слёз в надежде, что хоть это выведет её на секунду из этого ада. Но вместо этого она даже позабыла, как сделать вдох. Боль резко усилилась, охватив каждый кончик её тела, и тут же исчезла. Снова охватила всё тело и снова её будто не было. Это продолжалось секунды? Минуты? Часы? Сознание отказывалось объяснить это.              Стена перед глазами стала покрываться мраком, кровать, на которой она сидела, исчезла вместе со всем остальным. А тело возжелало принять горизонтальное положение, с силой закрывая веки. И лишь не понятный стук, создающий отголоски боли где-то внутри, ощущался в сей незавидный момент.