***
- Подпишите здесь, здесь и здесь, - Наташа тычет наманикюренным пальчиком в бланк и вручает пакет документов Антону: - Здесь ваш экземпляр договора, чек на оплату, гарантия, карта, согласие на вмешательство. Если будут какие-то вопросы или почувствуете, что с зубом что-то не так, сразу же обращайтесь! – ослепительно улыбается, просто вся из себя реклама их клиники. - Вы теперь наш постоянный клиент, и на вас распространяется скидка десять процентов! - Хорошо, спасибо! – парень складывает бумажки в рюкзак, не особо заботясь об их целостности и, выхватив свою куртку из шкафа-купе, спешно выходит в вестибюль. Арсений выдыхает и наконец появляется из-за полупрозрачных дверей своего кабинета. Снимает маску и устало облокачивается на стойку ресепшена: - Сколько времени? - Девять вечера, Арсений, твою мать! – Наташа злится. - Ты не мог трепаться с этим мальчишкой поменьше? У меня свидание накрывается, между прочим! - Хочешь, подброшу? – Арсений и вправду чувствует себя виноватым – развезти фиссурный, пусть и глубокий, кариес на два часа. Он теряет сноровку? - Хочу! Я за пальто! – Наташа убегает в ординаторскую. Арсений, вспомнив, что оставил свою верхнюю одежду в машине, потому что припарковался в этот раз удачно близко ко входу, решает пока расписаться в журнале сменности, старательно выводя подписи – свою и Наташи – когда слышит колокольчики открывающейся двери и, не поворачиваясь, кричит: «Мы закрыты!» Вопреки ожиданиям, повторных звуков поющих ветров не слышно, а значит, неудачливого посетителя всё ещё не сдуло. Арсений, заранее вложив в свой взгляд всё имеющееся негодование, поворачивает голову ко входу… … и врезается своим взглядом в его. Его пациент здесь. Вернулся зачем-то и опять сверлит Попова глазами, на этот раз обволакивая взглядом всё его лицо и жадно изучая неизведанную до этого под маской территорию. - Вы ещё что-то хотели? - Арсений отчаянно цепляется за ограждение ресепшена и не узнаёт свой голос. - Я… да… - слава богу, с парнем тоже не всё в порядке – он выпучил глаза, как рыба, и мнёт свою куртку в руках будто огромный поп-ит. - Я… хотел бы записаться на новый приём… - Да, конечно, - Арсений ценой миллиона нервных клеток берёт себя в руки и подтягивает журнал администратора к себе, неловко перегнувшись через стойку и приподнявшись на носки, - чужой взгляд проедает тело, и ему хочется спрятаться от него, забравшись под стол, а лучше набравшись мужества и спустив сопляка с этажа. Но вместо этого растягивает губы в милой, как ему кажется, улыбке и поворачивается к посетителю: - На какой день вас записать? – если и можно быть стопроцентно в чём-то уверенным в этой жизни, то только в том, что в любую указанную парнем дату Арсений будет занят. Но карма зло. В приёмную возвращается Наташа – полностью одетая, на высоких каблуках и с маленькой хищной сумкой через плечо – вылитая гепардиха. И ведёт себя так же: - Ух ты! Наш постоянный клиент! Не думала, что вы захотите вернуться к нам ТАК скоро! – вырывает журнал из рук Арсения. - Хотите записаться на определённое время или к кому-то конкретному? – издевается. - Я к… Попову А.С., я же у него сегодня был? – уточняет Антон, не спуская с Арсения глаз. Как бы ни был велик соблазн, соврать Арсу не удастся – Наташа сейчас, как клубок ненависти в её первозданном виде, и втянуть её в аферу не получится. - Да, вы были у него, - по глазам Наташи Попов понимает, что был прав, и та попытается выцыганить из ситуации ещё и прок. - Он находится здесь ежедневно с девяти до двадцати одного с понедельника по субботу и совершенно свободен в ближайшую среду в семь вечера! – вытягивает обе руки по направлению к Арсению, и Попов в ужасе переводит взгляд с неё на стоящего у дверей парня. - Да… хорошо… - тот кивает с видимым облегчением, - я бы хотел на среду, на семь вечера. Арсения накрывает холодной волной ужаса - по средам администраторы уходят раньше, и закрывать клинику приходится тем врачам, у которых самый крайний сеанс. В том, что с этим словоохотливым парнишкой Арсений выиграет это состязание, Попов не сомневается. - У меня там запись стояла… - делает жалкую попытку, оборачиваясь к ассистентке и умоляюще глядя. Но гепардихи – звери лютые. Наташа преувеличенно внимательно смотрит в журнал и так же неестественно бьёт себя по лбу: - Извини, я забыла сказать – Кидальцовы отказались, у них там по времени неувязка какая-то, обещали позже перезвонить, - поворачивается к Антону: - Ну что, я вас записываю? – вызывающе поднимает руку с карандашом. Антон кивает. Арсений не понимает, кого из этих двоих ему ненавидеть больше, но на всякий случай ненавидит всех троих с собой, так безропотно принявшим поражение, вместе. Вешает свою сумку на плечо и, пробравшись боком мимо ни на шаг не отступившего с прохода Антона, выскальзывает наружу, кидая Наташе «жду тебя в машине».***
Арсений очень надеется, что он не придёт. Он за день выдохся настолько, что ему плевать даже на деньги – всех не заработать, правда же? И когда через пять минут после времени начала сеанса дверь их клиники всё ещё не бряцает услужливо-слащавым звоном, облегчённо выдыхает и поворачивает в сторону раздевалки, кидая воздушный салют отматывающей свой очередной вечерний срок Наташе, являющейся по долгу службы ещё и вынужденным администратором по совместительству, потому что никто не хочет сидеть за тесной стойкой по двенадцать часов в день за голые двадцать тысяч в месяц. - Подбросишь до метро? – кричит Наталья вдогонку, но Арсений делает вид, что не слышит – кто он, чтобы ехать сейчас по вечерним пробкам в другую сторону от дома. Хотя, конечно придётся – его ассистентка не из тех, кто побоится настойчиво повторить вопрос. Меняет хлопковые штаны и просторную блузу аквамаринового цвета на узкие джинсы и чёрный худак, когда в раздевалку врывается Наташа и, выпучив глаза, шёпотом орёт: - Он пришёл! - Кто? – Арсений опрометчиво перестал бояться раньше времени и теперь даже не может сразу осознать степень своего фиаско. И с первого раза влезть в свой просторный костюм тоже не может - Наташа помогает застегнуть сзади блузон, а потом сбегает, грозно прошипев что-то о брошенном в приёмной клиенте. Антон выглядит слегка потерянным и виновато улыбается, стоит Арсению подойти к креслу. - Простите, что опоздал, я надеялся удрать с работы пораньше, но приехала куча гостей, и я побоялся оставить напарницу одну… - Зуб не беспокоит? – Арсений поднимает уровень кресла пациента и отводит спинку назад, чем заставляет того опустить затылок на подголовник. - Нет, всё отлично, - Антон улыбается всё ярче, и Арсений вынужден спасаться выбором инструмента на столике рядом. - Что сегодня будем лечить? – поворачивается, готовый наклониться ближе. - Вы, наверное, надеялись, что я вовсе не приду? – слова бьют под дых так неожиданно, что Арсения отбрасывает назад, а уже занесённые над пациентом руки начинают мелко дрожать. - С чего вы взяли? – хриплым голосом отвечает тут же, понимая, что малейшая заминка выдаст его с головой. - Никто не любит вечерних клиентов, - Антон невозмутимо пожимает плечами. - Позади тяжёлый день, и сохранять концентрацию всё сложнее… - Есть такое, - Арсений отчаянно надеется, что различаемые в словах намёки генерирует его воспалённый от усталости мозг, тем более, что простодушный вид парня не внушает опасений, - но на моей работе это не скажется, не волнуйтесь. - Я не волнуюсь, Арсений Сергеевич, и всецело отдаюсь вашим рукам, - весело отзывается парень, и Попов чувствует, как воротник блузы впился в шею. - Напомните, как вас зовут? – пытается стряхнуть нагнанный самим собой морок. - Вы разве забыли? – обличающе-насмешливое выражение лица, - Антон. - Антон, удержание в памяти имён всех моих пациентов, уверен, никак не отражается на качестве лечения, а значит, достаточно бессмысленно. И вы совершенно правы насчёт тяжёлого дня и вечерних клиентов, поэтому, если всё-таки хотите что-то подлечить сегодня, давайте приступим, - снова садится ближе, ощущая в себе неожиданный подъём. - Любой зуб на ваше усмотрение, - согласно кивает Антон и открывает рот. - То есть ничего конкретно не беспокоит? – щурит глаза Попов. - Беспокоит та картина, что вы мне описали в прошлый раз, и, ну, если зубы вдруг заболят все разом, сумма за лечение окажется гораздо выше стоимости меня как личности, - хмурится парень, а Арсений вдруг смеётся -неожиданно легко для самого себя. - Что ж, тогда начнём с четвёрки, - чувствуя, как его отпускает, выносит вердикт.***
- Арсений Сергеевич, я ухожу! – доносится сзади, когда пломба уже поставлена. - Вы последний, так что закроете тут всё сами, когда закончите, хорошо? Арсений чувствует на себе мгновенно тяжелеющий взгляд и в панике оборачивается к Наташе: - Если подождёшь полчаса, я довезу, мне немного осталось, - лепет настолько жалкий, что ненавидит себя. - Не-не-не, за мной приехали! – Наташа, бесстыже улыбаясь, посылает ему воздушный поцелуй и исчезает за дверью. Арсений чувствует себя загнанным в угол животным, и, повернувшись к Антону, только убеждается в своей правоте – зелёные глаза смотрят так жадно, словно уже всё поняли и ждут. - Прикусите, - Арсений засовывает между зубов квадратик кальки. А так хорошо всё шло в последние полчаса! Пациент лежал с открытым ртом и не издавал ни звука, и даже его взгляд Арсению удавалось игнорировать, будучи слишком углублённым в процесс – сегодняшний случай оказался чуть тяжелее предыдущего, и Попов долго размышлял, не поставить ли пульпит, но в последний момент всё-таки смог высверлить очаг поражения и надеяться, что в ближайшие лет пять зуб не даст о себе знать. - Простите, что из-за меня вам придётся задержаться, - почти шепчет Антон. Арсений предельно внимательно изучает прикус на кальке и вновь берётся за шлифовальную машинку, надвигая на глаза защиту и только тогда осмеливаясь поднять взгляд на парня снова: - Ничего страшного, кто-то же должен… - усердно принимается за выравнивание рельефа, отчаянно полагая, что оставлять вот так клиента наедине с врачом неэтично и небезопасно, и кто вообще такое придумал, чтобы администраторы уходили раньше специалистов… - Рекомендации по уходу за зубами я вложил внутрь карты вместе с чеком, - протягивает документы Антону, заполнив формуляр и приняв оплату. - Спасибо! – сияет парень, опять не глядя запихивая файл в рюкзак. - Я прямо физически чувствую, как перестаю быть безнадёжным пациентом, благодаря вам. - Рад, что вам нравятся наши услуги. Ждём вас в нашей клинике! – Арсений, проговаривая заученные фразы, отходит на безопасное расстояние и начинает укладывать инструменты в автоклав. За спиной ни шороха, и принимается убирать рабочее место - открывает и закрывает стеклянные шкафчики, бряцает склянками, выбрасывает мусор – и всё это под неотрывно чувствующимся взглядом из соседней комнаты. Не выдерживает и оборачивается: - У вас что-то ещё? Парень вздрагивает, застигнутый за откровенным разглядыванием, и торопливо накидывает рюкзак на плечо: - Да… Я бы хотел записаться к вам снова… Когда можно? - Позвоните завтра администратору, - Арсений вдруг злится – сколько ж ещё, ну? Он устал, он чертовски вымотан, зачем ему всё это?! Парень словно чувствует и быстро ретируется из кабинета, коротко попрощавшись. Арсений наконец может просто сесть, утопив лицо в ладонях и длинно выдыхая. Это пиздец какой-то. - Это пиздец какой-то! – разрешает себе произнести вслух. Психолог говорил, что только вербально озвученная мысль имеет вес – потоки внутренних размышлений могут молоть годами, не давая шанса выбраться из замкнутого круга. Но стоит проговорить болячку словами, как станет легче. Это всё ещё бесконечно далеко от Арсения, но хотя бы материться в воздух он уже научился. Завершает уборку и выходит из кабинета, выключая свет. Скорей бы снять с себя надоевший за день костюм и переодеться в свою одежду. Идя по коридору в ординаторскую, краем глаза замечает какое-то движение в приёмной и с глухим ударом сердца поворачивается всем корпусом: - Вы всё ещё здесь??? - Дверь закрыта, - слышит глухое. - Я не стал вас беспокоить, думал, дождусь и вместе выйдем. Точно. Наташа всегда закрывает двери, когда оставляет врачей с вечерними пациентами – Арсений совсем забыл, что должен был проводить клиента и выпустить наружу! - Простите! – Попов искренне раскаивается, подходя к двери и открывая ключом, взятым со стола на ресепшене. - Я в последнее время редко оставался последним, совсем вылетело из головы. - Ничего страшного, - чужое дыхание щекочет шею, и Арсений в испуге вскидывает голову, отрываясь от замка. Антон стоит совсем близко к нему, неслышно подойдя и вглядываясь сейчас ему в лицо так откровенно, что Попова пробирает мурашками. Но, не желая показывать своей слабости, не отодвигается ни на сантиметр, выдерживая устремлённый в него взгляд всеми оставшимися силами. - Так я запишусь завтра? – говорит Антон неожиданно низким голосом. Арсений сглатывает в горле тугой комок и медленно кивает: - Да, звоните. Парень медленно выходит наружу и по-детски машет рукой, спускаясь по лестнице холла. Арсений вымученно отвечает улыбкой и еле потом добирается до стойки ресепшена, чтобы повиснуть на ней всем телом.***
- Кто был сверху? – Наташа не щадит с самого утра. - Скажи, Медведева, что я сделал тебе плохого? – Арс, вымотанный бессонницей и ярким оргазмом от ночной дрочки, выглядит откровенно плохо, он знает. Гораздо хуже, что он знает, на кого дрочил, и всё утро занимается глухим самоистязанием – теперь психологическим. - В следующий раз запру вас снаружи, – фыркает та, и Арсений, взвыв, уходит переодеваться. И когда в пять вечера находит в кресле неизменно улыбающегося мучителя, только бессильно ругается и даёт себе слово заставить Наташу перемыть весь инструмент в кабинете. - Я Антон, помните? – парень сегодня явно в ударе. - Я решился на пульпит. Выбирайте! – с готовностью открывает рот, низвергая Арсения в пучину воспоминаний о жарких касаниях самого себя, эти широко распахнутые губы представляющего… - Что же, не страшно и накопили? – ехидничает, пытаясь сбить нарастающий зуд внизу живота. - Аванс попросил, - делится парень, закрывая рот, - подумал, раз я работаю практически за еду, то и за зубами следить обязан. Потому что если есть станет нечем, что, выходит, зря работал? В общем, решил, что всё, что касается рта, очень важно, – смотрит на ошарашенно уставившегося на него Арсения, невинно хлопая глазами. Попов вытирает горящий лоб тыльной стороной предплечья. С такой самобытной непосредственностью и тонким изяществом одновременно он никогда не сталкивался, и что делать с этим сейчас, в душе не чает. - Тогда открывайте, - командует, вооружаясь инструментом. Пристальный взгляд, как ни странно, в этот раз совсем не смущает – Арсению, начинающему привыкать к мыслям о мальчишке, даже приятно ощущать на себе эти пытливые невесомые касания – он впервые за долгое время не боится чужого пристального внимания и рад, что на него смотрят так – с честной заинтересованностью и любопытством, не нарушающим ничьих границ. - И где же вы работаете, что гостей вынуждены встречать? – спрашивает, зачем-то инициируя беседу, когда заканчивает осмотр и определяется с зубом. - Вы это запомнили? А как же бессмысленное удержание в памяти? – Антон искренне удивлён, но тут же отвечает: - В одном отеле. Я хостес, - вытирает пухлые губы салфеткой, а потом проводит по ним языком. Арсений обречённо понимает, что с радостью сделал бы это сам. - Вау. Смелый ход! Обычно в хостес идут девушки, - усмехается, подбирая насадку. - Простите, - тут же теряется вдруг, - я ничего плохого не подразумевал. - Я знаю, не парьтесь, я сам считаю себя коровой на льду в этой должности, и гендерные стереотипы тут ни при чём, - улыбается Антон, - просто любая девушка на моём месте будет действительно смотреться во сто раз лучше, чего уж там… Но работа хорошая, практика в английском не помешает и коллектив замечательный! – открывает рот, повинуясь взмаху чужой руки, и в последующие полчаса Арсению ужасно недостаёт его щебета. - Что ж, - отрывается от осмотра рассверленного зуба, - классический пульпит, поздравляю. Не зря настраивались. - Ну вот, теперь будете тянуть из меня нервы ещё и буквально, – весело констатирует Антон, и Арсений каменеет, сталкиваясь с ним взглядом. - Это лучше, чем потерять зуб, - вымучивает из себя вместе с выдохом. - Я согласен. Лучше помучиться, чем потерять, - кивает парень. Арсению кажется, что он сходит с ума от придуманных собой же аллегорий. - Мы можем начать лечение прямо сейчас, вы готовы? - Да, конечно, - Антон вдруг становится серьёзен, - только я очень боюсь боли, вы можете сделать мне ещё один укол? - Когда понадобится, сделаю, - обещает Арсений, включая лампу и ища глазами параформальдегид. - Жжётся! – жалуется Антон, когда Арсений закладывает лекарственную пасту в высверленное отверстие и ставит временную пломбу. Стонет, когда Попов на следующий день по одному выкручивает мёртвые нервные окончания без анестезии. - Чш-ш-ш, - успокаивает Арсений, ощущая странное возбуждение от вида напрягшегося под ним тела. - Сейчас обезболю и станет легче. Кончает потом в туалете, не дотерпев до дома, едва прикоснувшись к пульсирующему от воспоминаний члену. Недоумевает, разрываясь оргазмами ночью и пачкая свежее бельё от одного только всплывшего перед глазами вида мучительно замеревшего в кресле Антона. Это ненормально. Арсений надеется, что тот больше не придёт, когда выпроваживает его, бледного, после очередного сеанса, которые идут друг за другом с пугающей частотой, но каждый раз с удивлением видит его фамилию в списках записавшихся на следующий приём. Ощущает смутное, едва различимое удовольствие, видя, как мальчишка, лёжа под его бормашиной, вскидывает свои выразительные брови и жмурит полные слёз глаза, но упорно не добавляет артикаина сверх нормы, уговаривая, незаметно переходя на «ты»: - Потерпи, это пройдёт. Уговаривает и себя потом, отчаянно водя рукой по истекающему смазкой члену – что всё делает правильно и во благо пациента, и что ему абсолютно всё равно на Антона, а кончает прямо сейчас, потому что секса давно ни с кем не было, а лицо Антона просто такое… мучительно запоминающееся. Антон больше не шутит, лёжа на кресле. Смотрит только, широко раскрыв глаза, и подчиняется указаниям своего врача: открываем рот, закрываем, сплёвываем, щупаем пломбу языком, прикусываем… Арсений боится, что выбил из парня всё жизнелюбие своим вмешательством, но, с другой стороны, тот сам записывается на сеансы чуть ли не ежедневно, не давая себе времени восстановиться после иногда довольно сложных процедур. - Вы специально делаете мне больно? – тихо спрашивает Арсения однажды, ослабляя хватку пальцев на собственных бёдрах. Арсений знает – там останутся синяки после получаса болезненных манипуляций. - Я намеренно не притуплял вашу чувствительность, чтобы вовремя понять, остались ли живые нервы, - с облегчением вводит в десну парня анестезию, чувствуя привычное уже томление в штанах. - Только для этого? – парень криво усмехается. - Стоило ли мучить, спросили бы напрямую… Арсений быстро окидывает Антона взглядом – у того горят щёки и в глазах лихорадочный блеск. Доигрался, Попов! Прикладывает руку ко лбу – так и есть, температура поднялась. Возбуждение моментально спадает. - У вас жар, Антон. Иногда такая реакция случается на боль, а мы с вами за эту неделю лечим уже третий пульпит. Думаю, вашему организму требуется передышка. - Прогоняете? – устало усмехается Антон. - Хотя бы на время. Сейчас закончу с пломбой и можете отдыхать. Основную массу проблемных зубов мы вылечили, так что беспокоить вас ничего не должно, - ответить Антону не даёт – это его епархия, и только Арсений решает, когда заткнуть рот пациента своими руками. Вытаскивает лампу. - Сожмите челюсти. - Я два месяца как, - слышит глухое. Арсений раздувает крылья носа: - Я имел в виду проверить прикус. - Меня всё устраивает, - пациент развязывает манишку на шее. - Я могу идти? Сердце в груди Попова болезненно ухает. - Если хотите, можете отдохнуть на кушетке – температура должна скоро спасть сама, но могу предложить нурофен, - отходит к шкафчику с препаратами и выискивает нужную упаковку. - Сколько я должен? – слышится из приёмной. Антон стоит уже одетый. Сегодня среда, и Арсений опять последний из всех врачей пробивает оплату и протягивает чек чуть дрожащими руками. - Я больше не приду. Слова жалят больнее вживлённого без анастезии штифта. Арсений вскидывает глаза и видит напротив только отчаяние. А ведь раньше там было так много всего… - У нас ещё нелеченные шестёрка и тринадцатый, - пытается слабо возразить, проворачивая ключ в замке и отступая – он рассчитывал на них, это нечестно! - Надо будет, вырву, - доносится от двери, прежде чем её захлопывают снаружи.***
- Ты идиот, и мне тебя не жалко! – Наташа ходит по ординаторской из стороны в сторону. - Я специально записывала его по средам, и что сделал ты?! - Всё проебал, - понуро соглашается Арсений, сидя на диване и смотря в пол. - Нет! Ты не просто всё проебал, - Медведева останавливается рядом, наклоняясь как можно ближе, - ты ФЕЕРИЧНО всё проебал, Попов! Я большего дурака в жизни не видела и отказываюсь считать тебя человеком разумным! - Помоги с адресом – всё, чего прошу! – Арсений умоляюще смотрит. - Нет, ты даже к прямоходящим не относишься, ей-богу, - Наташа выпрямляется, складывая руки на груди. - Думаешь, я не съездила ещё неделю назад, когда ты всерьёз забеспокоился, а его телефон оказался заблокированным?! Там даже квартиры такой нет, фэйковый адрес дал! – внезапно садится рядом: - Вспоминай, что он тебе рассказывал – пароли, явки… Арсений кладёт лицо в ладони: - Я ничего о нём не знаю, кроме того, что он хостес в одном из отелей… - Что ж, ты замечательный собеседник для восьми зубов и двенадцати сеансов! – ершится Наташа. - Бери пример с Ивана Степановича, которого на свадьбу позвали и крёстным сделали! Арсений пытается возразить, что вся семья лечится у Калмановича уже лет семь, ну, и возможно присутствует некая дань обаянию нации, но Медведева не по-детски шипит, обнажив клыки, и Арсений предпочитает замолкнуть. - Через час скину тебе контакты всех ближайших отелей в районе, обзванивай, - ассистентка хлопает Попова по плечу и убегает. - Не забывай, у тебя экстракция в девять! Арсений скрупулёзно обзванивает все гостиницы и хостелы из присланных Наташей. Хостеса по имени Антон ни в одном из них нет. Расширяет круг поиска до соседних районов, вооружившись максимальным количеством справочных сайтов и просиживая ночи до слезящихся глаз и затёкшей шеи. На работе становится рассеянным – Наташе приходится каждый раз буквально врываться в ординаторскую и тащить его, исступлённо рыскающего глазами в телефоне, к очередному клиенту. Поиски становятся наваждением, но остановить себя не может, потому что время не успокаивает воспоминаний, а наоборот делает картинку чётче, весомее, глубже, заставляя теперь Арсения метаться по жаркой ночной постели не в сладких предоргазменных стонах, в полусне ощущая на себе тонкие пальцы и влажные губы, а от давящей на грудь тревоги и тянущего где-то в солнечном сплетении ощущения потери. Арсений не хочет себя останавливать, потому что наваждением тогда станет сам Антон, а должен живым и тёплым быть рядом… - Да! Антон! Шастун? Не знаю фамилии, высокий такой, кудрявый, – кричит в трубку поздним вечером, выходя на стоянку и нервно меряя пространство перед капотом машины. - Правда? Спасибо! Спасибо огромное! – бросается к двери автомобиля, распикивая её брелоком и усаживаясь внутрь. Наверное, стоит прийти в себя, думает, уткнувшись головой в руль. Стоит вспомнить о всех бывших партнёрах и куда это всё завело… Его психолог точно удивится, узнав, что после того последнего случая Арсений решился ещё на одну связь. Хотя то, что это связь, сам Попов не уверен. Связи у него были до этого. Тут что-то другое – Арсений пока не может дать определение, но чувствует, что обязательно поймёт происходящее, если сейчас не струсит. Стоит перед крыльцом одного из самых дорогих и именитых отелей города и не может заставить себя войти. - Я же не чмо, у меня получится, - уговаривает себя вслух, кидая отчаянные взгляды на яркий фасад здания и начиная приплясывать от холода – на улице декабрь. - Встречаетесь здесь с кем-то? – знакомый голос бросает в мурашки, и Арсений растерянно оборачивается. Антон стоит, по-взрослому серьёзный, и только разбегающиеся от глаз морщинки напоминают сейчас о его способности согревать улыбкой. - Я тебя искал, - Арсений больше не чувствует в себе сил играть, и правда слетает с языка рваными звуками. - Что-то не так с оплатой? – искренне волнуется Антон. - Если не прошёл платёж, я отдам наличными… - Я ТЕБЯ искал, - повторяет Арсений, ощущая вдруг, как уходит волнение. Как становится легко говорить искренне, из глубины далёкого сердца, не боясь быть неправильно понятым или выглядеть нелепо - с этим парнем, стоящим рядом, именно с ним. Находит своими руками его и стягивает с чужих пальцев перчатки, складывая их в карманы своего пальто: - Я хотел сказать - ну и фиг с ними, с шестёркой и тринадцатым! Как заболят, так сразу и вылечим, правда? - сжимает руками чужие ладошки, начинающие мёрзнуть. - Антоха! – к ним подлетает невысокий парень, и Арсений в испуге отшатывается, разрывая контакт. - Ты принёс? - Держи, - Антон вытряхивает из сумки тетради и сложенные в файл листы А4. - С тебя вечеринка в моей общаге! - Сукой буду! – проводит себе по горлу пальцем парень и, скользнув взглядом по Арсению, исчезает. - Я ему конспекты обещал, - весело говорит Антон, - сессия скоро. - Ты где-то учишься? – спрашивает Арсений, глядя на руки Антона и боясь взять их в свои снова. - На архитектурно-строительном, четвёртый курс, - Антон тянется сам, робко прижимаясь к Арсению и пряча улыбку в воротнике его пальто. - Я могу к тебе записаться на завтра? Ужасно соскучился за две недели… Ну, по зубной боли, естесственно… Арсений поднимает лицо, замирая в сантиметре от губ напротив: - Завтра суббота? У меня на восемь вечера свободно. - Я работаю до семи, ничего, если опоздаю по пробкам? – обдаёт тёплым дыханием. - Я дождусь, - Арсений не может оторваться от глаз, излучающих свет. - Нет ничего важнее постоянных клиентов. - Шастун! Ты почему здесь?! Я надеялась, ты уже там! Мы опаздываем, боже! – Антона буквально выхватывают у Арсения из рук, и тот только улыбается виновато, убегая вверх по лестнице за держащей его за руку девчонкой. - Здрасьте! Простите! – машет та Арсению уже сверху. - У нас сегодня Эмираты, поймите! Арсений машет ей в ответ, ловя смешливый взгляд Антона, а потом долго отлёживается в машине, раскинув сиденье и не находя в себе сил взяться за руль.***
- Попов, не беси! – Наташа останавливает мечущегося по ординаторской Арсения и усаживает за стол, ставя перед ним кружку с чаем. - Чабрец и ромашка, и не дай бог ты сольёшь впустую все наши усилия! - Спасибо, что подменилась ради меня! – искренне бормочет Попов, жадно хлюпая вонючую жидкость. Медведева специально вышла в субботу, чтобы гарантированно захлопнуть за последним пациентом дверь и запереть их снаружи на большой жирный замок – Арсений чувствует, что сегодня тот день, когда он точно должен понять всё происходящее между ними с Антоном и уже решиться на что-то. - Пришёл, - Наташа, услышав звонок, срывается с места, а у Арсения всё ухает вниз. Смотрит на кружку – какого чёрта! Ему бы корвалол вёдрами… Но теперь-то уж что… Встаёт, смотрясь в зеркало – безумный взгляд, взъерошенные волосы, руки трясутся – идеальный вид дипломированного специалиста с многолетней практикой… Идёт на нетвёрдых ногах в кабинет, стараясь выровнять дыхание и придать лицу здоровый вид. - Что будем лечить сегодня? – нарочито весело спрашивает, видя до боли знакомый силуэт в кресле. Антон улыбается: - Боюсь, у меня к вам нестандартная просьба… - Я ушла, - тут же сообщает Наташа, со всей силы захлопывая дверь сначала кабинета, а потом – Арсений слышит – всей клиники. - Слушаю вас, - Арсений незаметно стягивает надетые по привычке перчатки. - Что вы знаете об этом? – Антон, глядя на Арсения кладёт руку на собственную грудь. Арсений, улыбаясь, привычно поднимает уровень кресла и откидывает спинку, наблюдая, как Антон совершенно свободно раскидывается перед ним в лежачей позе. - Я с кардиологией мало знаком, - шепчет, наклоняясь над лежащим под ним пациентом и мечась по его лицу глазами. - Могу лишь общие рекомендации дать, - секунду медлит и наконец прикасается к ждущим его губам, закрывая глаза и утопая в мягкости. Антон отвечает сразу же, и Арсений, не отдавая себе отчёта, обхватывает его лицо руками и стонет в поцелуй вместе с рвущимся изнутри выдохом облегчения. Антон воспринимает стон по-своему, и тут же тянет Попова на себя, комкая в своих длинных пальцах ткань его медицинской блузы. Арсений едва успевает упереться ладонями в подголовник, чтобы не упасть всем весом вниз, и закидывает на Антона ногу, перемахивая со своего стула на чужие бёдра одним неожиданно быстрым движением. Целовать не перестаёт. У Антона крепкий стояк, как и у него самого. Это неловко немного, учитывая, что это их первый поцелуй, но Антон так молод, а Арсений так долго его искал, что плевать – Арсений зацеловывает лежащего под ним мальчишку, ничуть не жалея о неэтичности происходящего и надеясь только, что Наташе удалось отключить камеры видеонаблюдения в его кабинете. - Арс, постой… - шепчет вдруг Антон, отрываясь, и от такого внезапного скатывания его деловито-звучного имени в давно забытое детское Арсению кружит голову едва ли не больше, чем от только что оборванного прикосновения чужих губ. - Для тебя ведь это тоже серьёзно? – тяжело дышит, - ты ведь понимаешь, что я не ради единственной дрочки или перепихона терпел столько боли… Арсений чувствует, как его топит чем-то тёплым, и пытается заглушить, вжимаясь горящим лбом в Антоново плечо, а потом наощупь снова находя его губы: - Я боялся того же, не поверишь… - Не поверю, - соглашается Антон, отрываясь от губ и блестя глазами. - Ни за что не поверю… - мажет губами по щеке и виску. - Тебя, такого, на руках носить должны, - обхватывает Арсения и вмиг переворачивает под себя, нависая теперь сверху. Бахилы смешно шуршат где-то в запутавшихся внизу ногах. - А ты бы носил? – шепчет Арсений, касаясь ладошкой его щеки. - Я буду! – отвечает Антон и наклоняется к губам. Ведёт рукой по бедру, ощупывая пальцами рельеф, и Арсений неосознанно подаётся вверх, ближе. Скулит, когда Антон задирает ему блузу и находит топорщащиеся от возбуждения соски губами. Лезет под рубашку Антона сам, оглаживая худую спину и находя пальцами ремень. Антон в это время вовсю наглаживает его член сквозь тонкие медицинские брюки, и Арсений боится, что не дотерпит до их снятия. Слишком будоражит ласка – такая забытая и такая долгожданная от того, кто вот уже месяц безраздельно владеет его мечтами, а в них – и его телом. И такая неожиданно сбывшаяся… Ничего, самому бы только успеть – нервно теребит пряжку ремня, начиная кусаться в поцелуй и задыхаясь от того, что осмыслить уже не может. Наконец, расстёгивает и ремень, и молнию, и, спустив джинсы вместе с трусами, осторожно касается горящей ладонью упругого члена. Антон стонет и сжимает Арсения сквозь брюки особенно сильно. Арсений стонет тоже, зажмурившись: - Сними их… - Что? – Антон ошарашенно смотрит, оторвавшись. - Сними их с меня, пожалуйста, - Арсений, потеряв необходимые ему губы, тянется слепым кутёнком вперёд, и Антон не заставляет себя ждать – приникает снова, вжимая голову того в кресло и воруя вдох. Одной рукой приспускает резинку сначала на одном боку и, тут же проникая внутрь, стягивает штаны вместе с боксерами до колен, проводя при этом ладонью по ягодицам. Арсений на грани – ему и так немного нужно было, а теперь он совсем голый внизу, и рука Антона вот-вот коснётся его. Чтобы не сорваться, сосредоточивается на члене Антона, начиная водить по нему пальцами, слегка перебирая и размазывая выступившую смазку. Антон стонет и упирается лбом в его плечо, а потом снова целует, начиная ритмично притираться. В один момент отрывается и опускается вниз, хватая Арсения за обе руки и не давая отстраниться. - Антон... – сдавленно шепчет тот, чувствуя, как головку охватывают губами. - Перестань, я ведь мылся только утром, - начинает подрагивать в такт поступательным движениям губ. - Боже… Боже… Оргазм подкатывает настолько стремительно, что предупредить не успевает – скребёт только пальцами по клеёнке и приподнимается на кушетке, зажмурившись и пережидая спазм, и тут же валится обратно с громким выдохом, продолжая подрагивать ещё секунды и ловя искры под опущенными веками. Антон поднимается к нему и осторожно целует в скулу – видимо, боится, что Арсу не понравится собственный запах. Нет. Арсению всё нравится, и притягивает Антона к своему рту, нащупывая рукой уже совершенно мокрый член. Антон длинно стонет и начинает сам ритмично двигаться, стоит только Арсению обхватить пальцами ствол. Заходится рваным дыханием тут же и дрожит, выплёскиваясь Арсению на живот. Падает сверху, размазывая сперму на двоих, и тянется за поцелуем, который Арсений тут же ему даёт. Лежат, не шевелясь какое-то время. Арсений совсем немного жалеет, что их первый раз случился не у него. Слушали бы сейчас едва различимый в декабрьском сумраке квартиры цокот его настенных часов, купленных когда-то на антикварном аукционе – Арсению кажется, что именно этот звук как нельзя лучше пришёлся бы им, начинающим, кажется, новый отсчёт чего-то. Но вместо него – бездушно-размеренное жужжание прожектора над головами и едва слышно гудящая бор-машина в спящем режиме. Арсению вдруг смешно. А вдруг именно это – те самые звуки начала? Жмётся щекой к щеке давящего его Антона. - Если мы прямо сейчас не разлепимся, то превратимся в сиамских близнецов, и нам – о, ужас – придётся добираться до туалета по-крабьи, - щекотно шепчет Антон в ухо Арсению. - Бог с ним, с туалетом, что тебя действительно должно пугать, так это постоянный мониторинг состояния твоего рта, от которого ты теперь сбежать не сможешь, - Арсений, запустив пальцы в Антоновы волосы, слегка массирует тому кожу головы и, повернув голову, целует его в нос. - Ты ведь помнишь? Всё, что касается рта, очень важно. А моего касаешься ты… - Антон подставляет вместо носа губы и заставляет обоих надолго замолчать. - Сам понимаешь, я буду согласен на самые разные способы проверки, - продолжает, хватая ртом воздух, когда отпускает, наконец, Арсения и тут же беззвучно трясётся от смеха, съезжая на бок, но не убирая с него ноги. - Жаль, что у меня остались всего лишь шестёрка и тринадцатый. С нашей загруженностью всё остальное время мне придётся видеть тебя только ночами. - Я буду стараться компенсировать ими всё наше время днём, - отвечает Арсений, - но раз в месяц, по средам, имей в виду, ты не отвертишься от вечерних сеансов удаления зубного камня на этом самом кресле.